-Прекрати! – сажусь на кровати, поеживаясь от холода.
-Да что опять такое? Я же ничего такого не сделал…
-Том, нас больше ничего не связывает. У тебя есть она, а я тебя… Может, даже и ненавижу, так что не надо меня трогать.
Не успеваю подняться с постели, как на меня сзади набрасывается мощный человек, сваливая на постель.
Взвизгиваю, то ли от легкого испуга, то ли от удовольствия. Ты не можешь сделать мне больно, так что я спокоен. Грубо впиваешься в мои губы, сжимая запястья в руках, в эту секунду становится действительно страшно - я чувствую, что ты зол, ты кусаешь мои губы, но кусаешь не больно.
Я совсем тебя не понимаю, ты такой…
Заводишь руки мне за голову, прижимаясь ко мне так плотно, что я чувствую твое бешеное сердцебиение и понимаю: мое сердце бьется в такт с твоим. Одинаковая сила и одинаковая ярость.
Именно ярость, не нежность.
Ты чувствуешь меня, как и я тебя, каждой клеточкой тела, слишком сильно обнимаешь и грубо целуешь.
Хотя сейчас ты просто прижался влажными губами к моим и приоткрыл рот, лаская меня языком.
Ослабляешь хватку, и теперь мои запястья удерживает одна рука, но даже с одной я не справлюсь, и это понял бы даже маленький ребенок.
Ладонь ложится на бедро, и пальцы грубо сжимают ткань боксеров. Опять странная игра, которую я не понимаю.
Тихо стону тебе в губы, чувствуя жар тела. Я даже не почувствовал твой язык в своем рту, хотя он там был - от его страстного танца все горит. Вот дурак, мы, может, в последний раз целовались, а я думал о твоих руках и пытался понять тебя.
Победоносно улыбаешься, ты жутко горд собой, потому что одним поцелуем заставил меня стонать.
-Ты будешь рядом, нас уже слишком много связывает, и от этого никуда не деться, кис, – заботливо чмокаешь в уголок губ и поднимаешься. – Я сделаю завтрак, а ты одевайся пока.
Как ни в чем не бывало, выходишь из комнаты, разминая плечи, ты так всегда делаешь в тренажерном зале.
Твоя ярость исчезла так же быстро, как и появилась. Это странно, даже слишком, но в этом весь ты.