Глава 5. Чем ближе были экзамены, тем ближе были мы с Яром друг к другу, тем ближе были Костя с Марком

— А если братья узнают? — с сомнением выдохнул я.

— Ну и ладно, какое им дело до того, что ты ночуешь у меня?

— Ну… Это-то да.

Я всё-таки предупредил родителей о том, что решил погостить с ночёвкой у друга. Матери было похер. Она нечто невнятно проухала в трубку, даже меня не слушая. Ну конечно, занятой человек, а тут я такой, отрываю её от всего на свете.

— Ну так как? — улыбнулся Яр, едва только я положил трубку.

— Всем пофиг, я буду у тебя ночевать, — мне осталось только успокоить парня и оправдать его ожидания.

У Ярослава было довольно уютно, но мы всё равно не могли смотреть друг на друга. Эта неловкость немного рассеялась, пока мы пили чай. Не говорили ни слова, но всё равно нам было хорошо, и создавалась такая уютная атмосфера, будто мы были некой семейной парой.

— Это… В карты? — выдавил Яр, полоская чашки.

— На поцелуи, — подмигнул я. — Победителя целует проигравший куда первый захочет.

— Ну ладно, — улыбнулся он, с бо́льшим рвением вымывая посуду.

Мы играли в самого обыкновенного "дурака", но каждый из нас старался проиграть. И всегда выходила ничья. Я возбудился, Яр возбудился…

— К чёрту всё! — выдохнул я и полез к нему целоваться.

Несмотря на то, что я начал внезапно и резко, парень старался обойтись со мной как можно нежнее. Лёгкие поцелуи, невесомые касания и ничего пошлого. Ласки, не больше.

— Хочу, хочу… — безумный шёпот в порывах желания разрушил эту невинность, толкая к плотскому, неправильному, заставляя идти на поводу у страсти.

Я полностью доверил себя ему. Его рукам, его губам… Он старался не обмануть это доверие и доставить мне максимум удовольствия. Впуская его в своё тело, я подтвердил, что принадлежу только ему, люблю только его и готов отдаться ему полностью. Он смог превратить боль в удовольствие, думая не только о своём удовлетворении. Мы слились воедино во всех смыслах этих слов, душами и телами.

На этом ничего не закончилось: Яр и я сочли нужным немного поменяться ролями, будто бы мы этим скрепляем наш союз. И теперь уже я дарил радость и наслаждение…

Нашлись всё-таки те, кто остался недоволен моим отсутствием дома той ночью. Братья, кто ещё? Они пришли в бешенство, когда поняли, что целый день, ночь и утро они не смогли донимать меня. И они просто не могли не оказать мне "услугу" и не вывихнуть руку.

— Сука ты, Ванюша, разгульная.

— Раз ты носишь наше лицо, то будь добр, не позорь его.

— Ты недостоин быть таким, как мы.

— Ты маленький уродец, родившийся по ошибке.

И возражать им не стоило: вывих мог превратиться в перелом — и терпеть это было невыносимо. Однако пришлось. Хотел показать им средний палец, как Костя, погладив меня по голове, издевательски проворковал:

— Мы тут узнали, Ванюша, что ты решил пойти в десятый класс. И, конечно, мы не можем бросить нашего братишку, а потому будем учиться с ним. Так? — он повернулся к Марку, который уже зацеловывал его шею и оглаживал торс, пристроившись сзади.

Я никогда не думал, что братья настолько потеряли стыд. Заперев меня в комнате и ударив в грудь, они стали… Трахаться по животному, иначе это и назвать невозможно. Грязно, мерзко, пошло. Я, задыхаясь, не мог смотреть, как они по очереди имеют друг друга. Просто ужасно и невыносимо даже для моего понимания.

Из-за травмы мне пришлось до конца года доучиваться самому. Единственным предметом, который к экзамену я знал на должном уровне, была история. А учитывая отношение одноклассников и учителей ко мне, я никак не мог сдать экзамены хорошо.

На экзамене по русскому со мной сидел Костя, по белорусскому — Марк. Они списывали у меня безбожно, а потом ещё и не придумали ничего остроумнее, кроме как вылить корректор на мою работу, когда её уже нужно было сдавать. Учителя на это будто не обратили внимания — жаловаться кому-либо было бесполезно.

На экзамене по математике мне, к несчастью, понадобилось выйти в туалет. Я хотел сдать работу экзаменатору, как и предполагали правила, но вместо этого выскочили братья с уверениями, что присмотрят и списывать не будут. Впрочем, я не удивился, когда увидел, что мои вычисления были переписаны ими (мы втроём решали один вариант, так сложилось), а мой черновик порван. Оставалось всего двадцать минут, за которые я хотел было переписать всё на чистовой листок. Увы, не судьба. Я попытался заново решить первые задания и сдал работу как есть.