Глава 7. Я даже думать не мог о том, что день, который я так ждал, предпочту забыть

Вот мы втроём остались одни в квартире. Братья накрывали стол на двоих, а я, будучи лишним, зашился в комнате, раз за разом поглядывая на молчащий мобильник.

Яр так и не позвонил, когда братья накрыли стол, не написал, когда они включили телевизор и начали напиваться. Он будто бы пропал. Я понимаю, что всего лишь пытаюсь оправдать его, но вдруг у него что-то случилось? Вдруг он просто не может оповестить меня об этом? Хах, надежда умирает последней.

Мне в голову пришла довольно глупая мысль: может я смогу стащить что-нибудь с праздничного стола, несколько конфет и стаканчик сока. С одной стороны, там были уже поддатые братья, мало ли чего они могут удумать. А с другой… Всё-таки хотелось устроить себе праздник. Из холодильника взять еду — не вариант. Нет того азарта, того страха, всей той гаммы чувств, которые я испытал, заглядывая в большую комнату.

Мне повезло: Костя, нависнув над Марком, целовал его, они вроде как отдавали всё своё внимание друг другу. Подойдя к столу, я взял пакет сока, положил на тарелку мясо, картошку, там уместился даже кусочек торта, а в карманы напихал конфет. Я даже поверить никак не мог в то, что смог спокойно удалиться из комнаты, оставив братьев друг с другом.

Всё-таки по сравнению с другими предновогодними днями, в этом году мне было лучше всего. Я был один, сам с собой, мне не нужно было никому улыбаться, изображать вселенскую любовь к тем двум гадам, что сейчас, уверен, с упоением трахались.

Я не мог разочароваться в Ярославе, продолжал верить в то, что он придёт за мной, и у нас будет счастливый праздник.

— Ну что, мелкий воришка, хорошо празднуешь? — раздался шёпот над моим ухом.

Я уже пожалел о том, что сел спиной к двери, и потому не заметил, как братья вошли.

В этом шёпоте не было ничего хорошего. Братья не были окончательно пьяны, они могли причинить мне ещё какой вред.

— Пей, сучёныш! — передо мной с силой поставили бутылку водки.

— Я… Я не пью, — только и оставалось просипеть мне из-за страха обернуться.

— Пей, мразь!

Я схлопотал этой же бутылкой по голове. Как хорошо, что она не была полной. Оставалось только взять и сделать из горла глоток — жидкость оказалась невероятно мерзкой, меня передёрнуло, горло обожгло, глаза чуть не выпучились ото всех этих ощущений.

За мной стояли братья, с недобрыми ухмылками смотревшие на мои потуги.

— Дай сюда, — Марк отобрал у меня бутылку, отпил сам и дал отпить Косте.

К спиртному они были довольно устойчивы, а вот я — нет. Меня всё больше разносило от единственного глотка, но мне не было весело или хорошо. Было лишь ощущение того, что сейчас произойдёт непоправимое.

— Нельзя воровать, маленькая ты тварь, — прорычал Костя, внезапно хватая меня за волосы и оттягивая к моей кровати.

Я не пытался отпираться, когда братья стали рвать мою одежду, дёргать меня за руки и ноги, я всего лишь с головой отдался панике. Братья и сами разделись, нависли надо мной. Было осознание того, что будущее неизбежно, но мне не захотелось снова испытать тот позор и унижение. Я попытался вырваться и даже возликовал на секунду, ударив кого-то из братьев.

Невнятное рычание, меня хватают четыре руки, бьют невпопад. Я кричу, пытаясь всё прекратить, сбежать от желаний братьев.

— Отпустите меня, скоты! — завопил я, пытаясь хоть как-то вырваться из захвата.

— Заткнись, мудище, — отмахнулся Марк и ударил меня по плечу так, что что-то там хрустнуло.

Несмотря на то, что я и предпринимал попытки освободиться, они вдвоём скрутили меня так, что вырваться не мог, и лупили, что от боли забыл про своё спасение. Я панически наблюдал за тем, как Костя взял бутылку с остатками водки и направился ко мне.

— Раздвинь этой туше ноги, — приказал он брату.

Я лишь тихо ухнул, когда Марк дотронулся до меня. Сквозь некую пелену я смотрел, как лица братьев исказились гримасой злорадства, чувствовал, как Костя поднёс бутылку к моему анусу, и даже попытался возразить, когда он собрался пропихивать её горлышко в меня.

Я сильно сжался, надеясь на то, что они не смогут это сделать... Наивный дурак. Сильная боль пронзила мое тело, было такое ощущение, что меня раздирает на части. Из порванного ануса медленно текла кровь, создавая не самые приятные ощущения, которые смешивались со жгучей болью. Я думал, что больнее не может быть...

На возражения сил не осталось, я мог только кричать, пока он трахал меня бутылкой. Водка из неё сперва просто текла по мне, от этого всё казалось только гаже и неприятнее. Но Марк снова резко двинул ей во мне, из-за чего жидкость полилась внутрь меня. Вы когда-нибудь проливали на ранку спирт или нечто подобное? А теперь представьте эти ощущения примерно раз в десять сильнее...

— С него достаточно, — прошептал Марк. — Да и водка вся в него ушла. Давай уже, м?

Горлышко бутылки сменилось членом Кости, который с остервенением вдалбливался в меня, даже не беспокоясь о том, больно мне или нет. А больно было, причём так, что мне казалось, будто вот-вот моя задница взорвётся. Лёжа на спине чувствовал, как простыни подо мной пропитались смесью крови и водки и оттого стали неприятно влажными.

— Костик, ты и так его порвал, он весь прямо течёт. Дай и мне, — проворковал до этого лишь сидящий рядом Марк.

Брат попытался перевернуть меня, так чтобы я оказался сверху него, но до меня дошло, что эти моральные уроды собрались делать.

Крики, попытки вырваться, удары, слёзы… Против озверевших братьев я не мог поставить ничего. Я, избитый и обессиленный, лежал на Косте, а сзади пристраивался Марк. Думалось, что больнее мне уже не будет, но когда в меня стали пихать два члена сразу, то понял, что ошибся.

Пока братья нежно целовали друг друга, я корчился в муках между ними и давился собственными слезами.

Я лежал разбитый, истощённый, из меня текла кровь вперемешку со спермой братьев, пропитывая и без того окровавленные простыни, пока те чудовища целовались под бой курантов.

В темноте загорелся экран телефона. SMS от Яра.