Глава 8. Я был сломлен, разбит, растоптан, уничтожен Сколько-то же того идиотского и ненужного пафоса

Яр, Яр… Ты не представляешь, насколько ты опоздал… Я не смогу просто улыбнуться тебе и пойти с тобой, прости. Думаю, если ты меня любишь, то сможешь запросто забыть, узнав о моём решении касательно собственной судьбы.

Я разбит морально, так почему же цело и здорово это чёртово тело?! Белковая оболочка, из-за которой я не могу больше называться человеком, а лишь пользованной мразью!

Глупые мысли, но я тогда был полностью во власти истерики, и своим поступкам я не отдавал никакого отчёта. В голову ударил адреналин, боль отступила на задний план. Казалось, будто это не я иду в зал, будто не я беру почти пустую бутылку шампанского.

Братья стояли в коридоре и целовались. Скорее всего, они были на пути в кухню, но внезапно остановились. И сделали это в крайне удобном для меня месте.

Хорошенько замахнувшись, я ударил бутылкой по зеркалу, висевшему на стене. Ударил раз, второй, пока не послышался хруст стекла и не посыпались на пол крупные осколки.

— Я не достоин носить ваше лицо? — в неком иступлённом экстазе бормотал я. — Это ВЫ недостойны носить моё!

Эти два ублюдка смотрели на меня с удивлением и… Страхом? Может я просто принял желаемое за действительное, но это ощущение чужого страха дурманило, вышибало последние мозги.

— Смотрите на меня, суки, блять! — проверещал я, швыряя бутылку на пол с такой силой, что бутылка разлетелась на множество осколков.

Стоя вот так вот посреди стекла в коридоре, где братья пытаются шарахнуться от меня куда подальше, но вместе с тем и не могут не смотреть на меня… Это внимание… Его хотелось ещё и ещё, больше, больше!

Выбрав кусок побольше, я взял в руки осколок того, что ещё недавно было зеркалом, с силой сжал его, любуясь, как из пореза на ладони вытекает тоненькая струйка крови.

— Братишка, возьми мою руку, — я в исступлении хохочу, глядя на такие родные и такие ненавистные лица.

Дрожащими руками Костя держит моё запястье. Так весело смотреть, как его лицо перекашивается от шока и страха. Нет, братик, я не сошёл с ума, я всего лишь хочу начать новую жизнь.

В свободную руку беру ещё один осколок, краем глаза глядя на братьев и проверяя, смотрят ли они на меня. Смотрят, а как же иначе? Провожу осколком по щеке, чувствую острую, но такую успокаивающую сейчас боль, хочется чувствовать её как можно сильнее!

Уже и сам не замечаю, как полосую своё лицо стеклом, я вижу только братьев, которые не могут смотреть на меня, но всё же смотрят через силу.

— Ну что… Теперь я не похож на вас совсем, да? — склонив голову набок, как-то интимно шепчу тем, что осталось от губ. — Марк, подержишь мою руку? — брат даже не шевельнулся. — Ладно, я сам.

Пришлось самому прицеливаться, ведь Костя так и не отпустил меня. Необходимо, чтобы вышло ровно, потому что если моя рука дрогнет и отклонится хоть на сантиметр, то невозможно и подумать, что получится. Главное — неглубоко, мне нужно жить.

Раз, два, три.

Подаюсь головой вперёд, острые осколки всё ближе и ближе к моим глазам.