Глава 6. Новый учебный год, новые одноклассники, Яр, оставшийся со мной, и братья, которые просто не могли дать мне спокойно жить

Учительница вышла, оставив нас принимать кабинет. Я, конечно же, оказался опять дежурным. И почему никто не удивлён? Я вошёл в кабинет, проверил столы и заметил, что Яр тоже захотел подежурить.

— Ну как, Ванюш? — просиял он, обнимая меня.

— Всё в порядке, — улыбнулся я, откидывая голову ему на плечо. — Впускаем остальных?

— Пусть подождут, м?

Когда он меня целует, то я будто выпадаю из реальности, для меня всё происходит незаметно, я не замечаю ничего. Но на этот раз Бог будто бы решил сыграть надо мной злую шутку.

— Блять, додики, когда уже захо… — начал было Марк, но потом увидел нас с Яром.

Я не придал этому значения, Яр тоже. Мы продолжали целоваться, и даже мысли не было о том, что дверь открылась и на нас смотрит весь класс.

— Пидарасы сосутся, — фыркнул Костя, хватая меня за шкирки и оттаскивая от Яра.

Сразу же вокруг нас образовалось кольцо тел, все смотрели на то, как братья хотели метелить меня, а Яр пытался как-то защитить меня от этих животных. Все наивно думали, что коварный гомосек соблазнил бедного Ярика.

— Бей педика! — кричала толпа.

Я беспомощно пытался сжаться в комочек, братья желали побить меня, Яр же старался уберечь меня от этого. Всё закончилось тем, что нас разняла учительница и с неким садистским удовольствием поставила мне "два", при этом противным голосом посокрушавшись, что я иду на медаль и так отвратительно себя веду.

— Ну что, выродок, опозорил наше лицо своим пидорским поведением!

— Уебать бы тебя раз и на всю жизнь, да все же за Ванюшу переживать будут.

Братья шипели это мне на ухо. Уже который раз заставив меня задыхаться, они разложили меня на моей же кровати, Марк крепко держал мои руки и ноги и своей тушей отдавил мне бёдра, а Костя непонятно зачем ёрзал на мне.

— Уёбки, отцепитесь от меня! Я сделаю что угодно со своим дебильным еблищем, но перестаньте ко мне прикапываться! — взвизгнул я.

— Тише, Ванюша, тише, — злорадно пророготал Марк.

Он кивнул Косте и тот зачем-то вышел, оставив меня со средним братом. Я даже не думал о сопротивлении: ещё свежи воспоминания о вывихнутой руке. Я позволил брату целовать меня, хоть мне и были противны его действия. Его руки блуждали по моему напряжённому телу, и по самодовольной ухмылке Марка понял, что он думал, будто мне приятно и я жажду удовольствия.

— Ладно, и мне оставь, — хмыкнул Костя и сгрузил на кровать всю принесённую им косметику.

— Садись, Ванюша, — проворковал средний брат.

Я всего лишь безвольная кукла в их руках и веду себя только как игрушка, пытаясь спастись от той боли, что они могут мне причинить. Я узнал, что у Кости довольно сильные и осторожные руки, а Марк может быть достаточно нежным. Я делал всё, что они говорили мне. Расслаблялся, приподнимал голову, закрывал глаза, как они приказывали.

Братья знали толк в макияже, я даже удивился, увидев своё лицо в зеркале. Только губы, слегка подведённые карандашом, слишком бледно смотрелись на лице. Но вскоре стало понятно, почему братья не накрасили их.

— Как ты думаешь, когда он заплачет, каким будет его лицо?

— Наверное, таким же прекрасным, ведь это наше лицо.

Ни слова не было понятно из того бреда, что пороли братья, но когда они расстегнули штаны и вынули свои немаленькие члены, всё стало предельно ясным.

— Давай, наш мальчик, будь молодцом, — с одержимостью прошептал Костя, водя членом по моим губам.

— Куколка должна быть послушной, — интимно-издевательски произнёс Марк.

Они пихали мне свои члены в рот то по очереди, то сразу вдвоём, челюсть ныла безбожно, на глаза навернулись слёзы, а ощущение тошноты не отпускало. От их поглаживаний по голове становилось ещё гаже, я всё ждал, пока подавлюсь их пенисами или же перестану дышать из-за этого. Но кто умирает от минета? Вот и я не мог умереть по определению.

Они кончили мне в рот, струи их спермы ударили по горлу. Челюсть ныла так, что я сомневался в том, что смогу закрыть рот, губы болели, а щёки щипало от слёз, потёкшей туши и подводки. Тошнота стала только сильнее, и меня вывернуло наизнанку прямо у собственной кровати.

— Вытри, придурок, — зло кинул Костя.

— Да ладно, так он ещё прекрасней. Жалкий, уродилвый, никчёмный, — улыбнулся Марк.

А я и не знал, что этот представитель рода человеческого умеет не только ржать и роготать.

В одиннадцатый класс я пришёл совершенно другим человеком. Братья одобрительно хмыкнули, когда я променял свои смольные волосы на ярко-рыжую шевелюру. Мать была в шоке от того, что я таскал её косметику, отец вовсе не желал меня знать.

Я это сделал не в угоду братьям. Просто пришло понимание того, что не хочу быть похожим на них. Их "собачки" и "хомячки" понятия не имеют, каковы их щедрые лидеры и хозяева на самом деле. Только я об этом знаю. Почему-то всякий раз, когда я подвожу глаза, вспоминалось то омерзительное извращение братьев. Как же я жалок…

Яр обрадовался тому, что я изменился. Мой новый цвет волос привёл его в восторг.

— Знаешь, а так ты смотришься ещё милее. Я так люблю тебя, Ванюша… — шептал мне он.

Я не мог не рассказать ему о том, что произошло со мной. Пока я говорил, меня кидало то в жар, то в холод, но Яр спокойно меня выслушал и заверил, что ему плевать на то, что делали со мной братья и он постарается сделать меня счастливым.

— Пошли ко мне, м? — подмигнул он.

Ну конечно, рыжий-бесстыжий. Я был рад подтвердить это, извиваясь под любимым, отвечая на его ласки, стараясь подарить наслаждение, и при этом плавился от обжигающей волны удовольствия. Я выпустил наружу всю свою развратность и похотливость. Он довольно грубо долбил меня, но мне это нравилось.

Когда мы были готовы ко второму разу, то мне в голову пришла идея: сыграть в игру. Мы растопили две плитки шоколада — чёрного и белого — и рисовали шоколадом узоры на телах друг друга. Было немного больно, было горячо, но это стоило того. Мы слизывали шоколад с наших тел, возились, больше пачкались, измазывая простыни.