АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Достоверность присутствует там, где не может быть сомнения

Витгенштейн подробно останавливается на проблеме сомнения. В чем вообще можно и в чем нельзя сомневаться? Понятна связь этой проблемы с проблемой обоснования знания. В чем нельзя сомневаться, для того не нужно и невозможно обоснование.

Витгенштейн неоднократно повторяет, что сомнение не следует противопоставлять вере, потому что сомневаться в чем-то можно только тогда, когда есть допущения, принятые без сомнения. В самом деле, сомнение осмысленно, серьезно и искренно, только если оно влияет на поведение сомневающегося. Следовательно, оно должно породить соответствующий образ действий (форму жизни). Если же человек сомневается во всем, но при этом продолжает обычное существование, зна-ч-ит, его сомнение является ненастоящим. Сомнение поэтому должно быть связано с деятельностью в некоторой языковой игре. Значит, сомнение предполагает правила данной «игры». Оно является ходом в «игре», т.е. поступком в рамках социально принятой формы деятельности. Но каждая такая деятельность основывается на некоторых убеждениях, которые нельзя подвергать сомнению, продолжая участвовать в этой форме деятельности. «Сомнение без конца — это даже и не сомнение» [6, §625].

То же самое можно сказать и об ошибках. «Чтобы ошибаться, чело-

151

век уже должен судить согласно с человечеством» [б, §156]. Например, маленький ребенок, передвигающий фигурки по поверхности шахматной доски, не совершает ошибки — он просто не играет в шахматы.

Все эти соображения приводят Витгенштейна к выводу, что достоверность реально присутствует там, где разыгрывается языковая игра. Достоверность — это не некая предельная точка, к которой можно стремиться, увеличивая количество подтверждающих свидетельств, усиливая обоснования и уменьшая вероятность ошибки. Идея Витгенштейна состоит в том, что достоверность никак не связана с количеством аргументов и верификаций или с возможностью ошибки. Ошибаться можно в чем угодно: в арифметических выкладках; в том, что я в настоящий момент не сплю и не имею галлюцинаций; что у меня нет провалов памяти и пр. Но все эти допущения о возможностях ошибок лежат в психологическом плане, а вопрос о достоверности ставится Витгенштейном в плане логическом, что на его языке означает — в плане описания языковых игр. Достоверность присутствует там, Где нельзя ошибаться. Нельзя не потому, что исключена возможность ошибки, а потому, что иначе пришлось бы приостановить определенные виды деятельности. «Надежно то свидетельство, которое мы принимаем за безусловно надежное, следуя которому мы с полной уверенностью и без сомнения действуем» [6, §196]. Например, человек не может получать письма, расписываться в ведомости за зарплату или предъявлять справки — и в то же время сомневаться в своем имени. (Хотя теоретически здесь не исключена возможность ошибки: человека могли подменить в детстве, у него может быть провал памяти или раздвоение личности и т.д.) Витгенштейн неоднократно отмечает, что убеждения, принимаемые как достоверное основание, маркируются не словами типа «я знаю, что...», «я совершенно уверен, что...», но принятым образом действий.

Таким образом, если традиционная теория познания придавала статус достоверных и неподверженных сомнению только особым видам предложений, например, предложениям логики и математики, или же утверждениям о чувственном опыте, то Витгенштейн распространяет его на предложения, которые по виду можно принять за обычные констатации фактов. Отсюда следует, что достоверность, как и значение, не есть свойство, присущее предложениям самим по себе, но определяется их употреблением. У Витгенштейна есть интересная мысль, связанная с идеей употребления: обсуждая вопрос о самоочевидности

/52

аксиом, например, аксиом евклидовой геометрии, он замечает, что дело не в их действительной или кажущейся самоочевидности, а в том, что мы, принимая их в качестве аксиом, употребляем их как самоочевидные, придавая им тем самым особый статус по сравнению с эмпирическими предложениями [41, с.113-114].

В чем специфика использования достоверных предложений? Лакмусовой бумажкой будет выступать реакция на неожиданное расхождение реального течения событий и предсказаний, сделанных на основе таких предложений. Например, если мы, сложив два яблока и еще два яблока, замечаем, что у нас всего три яблока, мы не расстаемся с убеждением, что 2 + 2 = 4, но приходим к выводу, что одно яблоко незаметно пропало. Точно так же, существуют и эмпирические п© форме предложения, которые мы не подвергнем сомнению ни при каком течении событий, но скорее будем использовать их как критерии наличия или отсутствия галлюцинаций, правильности и неправильности описания событий и т.п. Например, убеждение в том, что если человеку отрубить голову, то она не вырастает снова, связано, конечно, с тем, что никто никогда не слышал и не был сам свидетелем примеров обратного. Поэтому данное убеждение можно было бы счесть индуктивным обобщением опытных свидетельств. Но это породило бы совершенно неадекватное представление о его статусе. В самом деле, сравним его с индуктивным обобщением «Все лебеди белы». Путешественники, впервые увидевшие в Австралии черных лебедей, вряд ли испугались, что они сошли с ума и бредят. Во всяком случае, у них не было оснований для таких страхов, даже если бы они и верили ранее, что все лебеди являются белыми. Однако если бы некий человек увидел что-то, противоречащее убеждению, что потеря головы непоправима, он действительно испугался бы за свое психическое состояние. Любого человека, уверяющего, что он видел такое своими глазами, мы сочли бы сумасшедшим или заподозрили, что он плохо владеет языком и сам не понимает, что говорит.

Наше рассуждение непосредственно затронуло проблему индукции и индуктивного принципа. Эта тема занимает слишком значительное место в истории философии и в методологических дискуссиях, чтобы можно было удовольствоваться беглым упоминанием.

153

Дата добавления: 2015-11-28 | Просмотры: 355 | Нарушение авторских прав