Я робко касаюсь твоей руки. Кажется, я делаю это впервые. Кажется, это диагноз и это просто навсегда. И мне плевать, который сейчас час, ведь я так или иначе провёл его в некой дали от тебя. Я пишу письма. Возможно, до востребования, которого не будет никогда. И мне неважно, ведь я так или иначе провёл это время с тобой. Время, бесценное время, стоит его упустить и обратно уже не вернёшь (так Джек Воробей сказал). Кажется, даже в этот бред ты предвносишь какой-то оттенок безумия. Тёмного, неизведанного и определенно бесконечного. Подобно звезде ты несешься и падаешь, несешься и падаешь. Слово дым ты улетаешь в ночь, навсегда. Улетаешь, чтобы где-то там, вдалеке, на дальнем рубеже стать ничем и всем одновременно. Кажется, я несу бред, хоть и не курю давно. Порядком. Береги себя, что бы то ни было, я об этом еще никого не просил. Кажется, и не попрошу. Но это может всего лишь казаться и не претендует на истину в последней инстанции. Я разачарованно выбрасываю докуренную сигарету в ночь и ухожу, досмотрев её последний полёт. Ты улетела на север, я улетел на восток, мы пишем письма ветер в спину, пусть будет мирным полёт (танцы минус).
Они говорят, я просто тень, ничья. Самое обидное, что я непротив стать, например, твоей тенью, чтобы быть с тобой везде. Слепо следовать каждому твоему движению. Не будет больше ни боли, ни слёз. Да ничего не будет. Наверное, это то самое ничего, которое ждёт нас и никак не дождется. Наверное... но я не хочу знать ответы на все свои вопросы, это было бы просто глупо. Также глупо, как знать, что тебя ждет за углом. Также глупо, как говорить, что я делаю что-то слишком быстро. Я и скорость - понятия не самые, на мой взгляд, совместимые. Я не готов ждать, я хочу действовать. И мне снова совершенно неважно, что это прочтет кто угодно, но только не ты. Ты, ты, ты, снова ты. В третьем часу ночи мне начало казаться, что так или иначе всё завязано на тебе. Всё связано с тобой невидимой алмазной нитью. И это не может не радовать. Я был бы рад признаться, что это послание, от первого до последнего слова, адресовано тебе. Но знаешь, в чем фокус? Ты никогда меня не спросишь, кто был адресатом. Да и мне, наверное, не хватит духу сказать, что адресатом являешься ты и никто другой. Глупо получается, не правда ли? Да, очень глупо. Но так, наверное, и должно быть, если мы говорим о такой вещи, как письма до востребования. Эти клочки бумаги, эмоций и воспоминаний готовы ждать вечно, пока их прочтет тот, кому они адресованы. Стоишь на берегу и чувствуешь солёный запах ветра, что веет с моря, и веришь, что свободен ты и жизнь лишь началась, и губы жжет подруги поцелуй, пропитаный слезой.(Достучаться до небес). В фильме сказали, что там, на небесах, только и разговоров, что о море. Они сказали, что именно там обязательно надо побывать. Но, знаешь, я не вижу смысла быть прибывать там в одиночестве. Его всем нам хватает и дома, на работе, на учебе, да везде. Видимо, главное - это не быть одному морально и физически. Я был на море и не раз, но все без толку, если я был там один. А я и был там, по большому счету, именно один. Но мне не о чем сожалеть, если здесь ждешь ты. Да и к чему тебе ждать, если я могу вообще жить без моря и даже вида на него. Мне не нужны ни моря, ни океаны, покуда есть ты и всё, что с тобой так или иначе связано. Секунды, минуты, часы, дни... - это всё может тянуться бесконечно, если некому взять тебя за руку, согреть объятьями, просто сжечь тебя поцелуем. И вовсе необязательно, чтобы он был пропитан слезою. Главное, чтобы он просто был. Dreams, dreams, dreams... И вновь я нашел нечто такое, что я готов назвать самым глупым - ведь никто иной, как ты можешь придумать эту сказку за нас и даже написать её на клочке бумаги, а потом запечатать это письмо в желтый конверт с надписью "Не открывать до xx.yy.zz". Не знаю, доживу ли я до даты, когда смогу открыть твоё пропитанное любовью и тоской послание, смогу ли я вытерпеть и не прочесть раньше. Скорее всего, в этом весь смысл, чтобы дождаться. Пересилить себя и открыть конверт именно тогда, когда ты этого захочешь, чтобы ощутить всё то, что ты хотела передать словами, знаками препинания, которые ближе к концу всё причудливее скачут.
