АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

VII. На своем месте Уэстбери, Англия, 1940

Кирпал Сингх^[75] стоял на том месте, где на настоящей лошади должно лежать седло. Сначала он просто встал на спину этой «лошади», затем помахал тем, кого не видел, но знал, что они наблюдают за ним. Лорд Суффолк смотрел на него в бинокль и увидел, как молодой человек приветственно поднял руки.

Затем он спустился вниз, в середину силуэта огромной лошади, врезанного в склон одного из белых известковых холмов Уэстбери. Теперь сикх был просто темной фигуркой, на меловом фоне издали заметить разницу между цветом его смуглой кожи и хаки военной формы невозможно. Если же подрегулировать резкость в бинокле, лорд Суффолк мог увидеть на плече Сингха малиновую нашивку, что означало его принадлежность к саперному батальону. Отсюда наблюдателям казалось, будто он меряет большими шагами карту, вырезанную в форме гигантского животного. На самом же деле Сингх думал только о том, чтобы не упасть, медленно скользя по склону неровной известковой скалы.

За ним с рюкзаком через плечо медленно спускалась мисс Морден, опираясь на сложенный зонтик. Остановившись метра на три выше контура лошади, она раскрыла зонтик и примостилась под его тенью. Затем достала свои блокноты и приготовилась записывать.

— Вы меня слышите?

— Да, все отлично.

Она вытерла об юбку испачканные мелом руки и поправила очки. Затем бросила взгляд вдаль и так же, как Сингх до этого, помахала рукой тем, кого сейчас не было видно.

Сингху она нравилась. Ведь это была, пожалуй, первая англичанка, с которой он по-настоящему разговаривал после того, как приехал в Англию. Большую часть времени он провел в казармах в Вулвиче, где общался только с другими индийцами и английскими офицерами. Конечно, он разговаривал с официантками в солдатской столовой, но все общение там состояло из двух-трех фраз, не более.

В семье он был вторым сыном. Старший сын должен пойти на военную службу, средний — стать врачом, а младший — бизнесменом. Такова была семейная традиция. Но война изменила все планы. Начался призыв в армию, и в составе полка из сикхов^[76] Кирпал Сингх попал в Англию.

Через несколько месяцев подготовки в Лондоне он записался добровольцем в инженерное подразделение, которое создавалось, чтобы обучать саперов обезвреживанию невзорвавшихся бомб и бомб замедленного действия. Инструкция 1939 года казалась наивной:

«Министерство внутренних дел несет ответственность за невзорвавшиеся бомбы, передавая отделениям противовоздушной обороны полномочия по изъятию и транспортировке таких бомб в безопасные места, где военнослужащие должны подрывать их согласно всем правилам».

И так обстояли дела до 1940 года, когда ответственность за обезвреживание бомб передали Военному министерству, а это значило — Королевским инженерным войскам. Было создано двадцать пять саперных взводов. Не хватало специалистов по обучению, не было пока еще речи и про специальное оборудование (а кто знал, каким оно должно быть?), будущие саперы были вооружены только молотками, зубилами и инструментами, предназначенными для ремонта дорог.

«Бомба состоит из следующих частей:

1. Контейнер, или корпус.

2. Взрыватель, или запал.

3. Запальный заряд, или стакан-детонатор.

4. Основной заряд высокой взрывной силы.

5. Дополнительные монтажные устройства.»

Восемьдесят процентов бомб, сбрасываемых тогда на Англию, были обычными, тонкостенными бомбами весом от сорока до пятисот килограммов. Бомба весом в тонну называлась «Германн» или «Эсау», а двухтонная — «Сатана».

* * *

После многочасовых занятий Кирпал Сингх так и заснул, с чертежами и схемами в руках. Ему снилось, будто он вошел в лабиринт цилиндра и пробирался мимо пикриновой кислоты, стакана-детонатора и конденсаторов, пока не дошел до взрывателя, который сидел глубоко, в самом сердце бомбы. И тут он внезапно проснулся.

Когда бомба достигает цели, удар о препятствие вызывает срабатывание тремблера и затем капсюля-воспламенителя во взрывателе. Оттуда луч огня передается в стакан-детонатор, заставляя пентритовое вещество детонировать. Тогда начинает свою работу пикриновая кислота. Она-то и принуждает главное содержимое контейнера — тринитротолуол в смеси с алюминиевым порошком и другими компонентами — взрываться. Это путешествие от тремблера до взрыва длится доли секунды.^[77]

Самыми опасными бомбами были те, которые сбрасывали с низкой высоты. Они не взрывались в воздухе. И силы удара о препятствие не хватало для запуска «адской машины» в действие. Такие бомбы лежали в городах и полях и спокойно дремали, пока кто-нибудь не замыкал контакты тремблера: либо фермер палкой, либо колесо машины, либо мячик, который отскакивает от корпуса, — и вот тогда они взрывались.

Сингха вместе с другими добровольцами перевезли на грузовике в расположение экспериментального подразделения, в Вулвич. Это было время, когда количество несчастных случаев от небрежного и неквалифицированного обращения с невзорвавшимися бомбами катастрофически росло по сравнению с количеством таких бомб. В 1940 году, когда Франция пала, и Англия оказалась на осадном положении, ситуация еще ухудшилась.

К августу начался «блицкриг», и за один месяц появились 2500 невзорвавшихся бомб, которые требовалось обезвреживать. Перекрывали дороги, эвакуировали фабрики. К сентябрю количество таких бомб достигло уже 3700. Было создано еще сто новых саперных подразделений. Как «работали» эти бомбы, однако, во многом оставалось неясным. Срок жизни саперов в этих подразделениях не превышал десяти недель.

«То было героическое время обезвреживания бомб, период индивидуальной отваги, когда в экстренных ситуациях, без достаточных знаний и оборудования люди шли на фантастический риск, на подлинное самопожертвование… Вместе с тем это было героическое время, когда главные герои оставались в тени, ибо их действия не предавались широкой огласке по соображениям, связанным с обеспечением безопасности. Было очевидно, что такие сообщения могли раскрыть противнику истинное положение дел в нашей борьбе с неразорвавшимися бомбами.»

* * *

Кирпал Сингх сидел впереди рядом с мистером Хартсом, а мисс Морден и лорд Суффолк — сзади. Они ехали на знаменитой машине марки «Хамбер» цвета хаки. Крылья автомобиля были выкрашены в ярко-красный цвет, как у всех средств передвижения, приданных саперным подразделениям, а для ночных поездок на левой боковой фаре смонтирован синий светофильтр.

Два дня назад подорвался мужчина, который проходил неподалеку от знаменитой «лошади» в известковых холмах Дауне.^[78] Когда саперы приехали на место, то обнаружили, что еще одна бомба находится в самом центре исторической достопримечательности — так сказать, в «желудке» гигантской белой «лошади» в Уэстбери, силуэт которой был врезан в склон округлого мелового холма еще в 1778 году. Вскоре после этого все такие «лошади» в Северном и Южном Даунсе (а их насчитывалось семь) были затянуты маскировочными сетками — не столько для защиты, сколько для того, чтобы они не служили прекрасными ориентирами для немецких бомбардировщиков.

Сидя на заднем сиденье, лорд Суффолк непринужденно рассказывал о миграции дроздов из военных зон Европы, об истории борьбы с невзорвавшимися бомбами, о знаменитых девонских сливках… Он говорил обо всем этом, знакомя молодого сикха с обычаями и традициями Англии так, как будто их только что обнаружили. Несмотря на то что его звали лорд Суффолк, он жил в Девоне, в провинции; а до того как началась война, его страстью была книга «Лорна Дун», в которой его больше всего интересовало, насколько правдоподобен этот роман с географической и исторической точек зрения. Большую часть зимы он проводил, болтаясь в окрестностях деревушек Брэндон и Порлок. Он сумел убедить официальных лиц, что лучшего места, чем в Эксмуре,^[79] для размещения полигона, где тренировали саперов, не найти.

В его подчинении было двенадцать человек — собранные из разных подразделений саперы и инженеры. Кирпал Сингх был одним из них. Большую часть недели они находились в Ричмонд-парке в Лондоне, где слушали лекции и сообщения о новых методах работы с невзорвавшимися бомбами. Они сидели в парке на занятиях, а рядом спокойно бродили лани. Но в конце недели они уезжали в Эксмур, где проводилась целодневная тренировка и отработка практических навыков. А потом лорд Суффолк вез их в церковь, где убили Лорну Дун во время свадебной церемонии. «Выстрелом или из этого окна, или из задней двери… как раз вдоль прохода — весь заряд угодил в ее плечо. Отличный выстрел, хотя, конечно, ситуация в целом достойна осуждения. Негодяя поймали на болотах и разорвали на куски.» Для Сингха это звучало, как знакомая индийская басня.

Самым близким другом лорда Суффолка в Девоне была женщина-авиатор, мисс Свифт, которая ненавидела общество, но любила лорда Суффолка. Они вместе охотились. Она жила в маленьком коттедже в Каунтисбери на скале, глядевшей на Бристольский залив.

Каждая деревушка, через которую они проезжали на «Хамбере», имела свою особенность, и лорд Суффолк рассказывал об этом. «Вот здесь лучше всего покупать терновые трости.» Словно Сингх, в своей форме и тюрбане, как раз собирался зайти в маленький угловой магазинчик в тюдоровском стиле, чтобы поболтать с его хозяином о тростях.

Лорд Суффолк был самым лучшим из англичан, как Кип позже скажет Хане. Если бы не война, он никогда бы не вылезал из Каунтисбери или своего «логова» под названием Хоум Фарм, где сиживал в старом подвальчике со стаканом вина, предаваясь размышлениям, а мухи вились над ним. Ему исполнилось пятьдесят лет. Он был женат, но в душе оставался холостяком. Каждый день прогуливался по скалам, навещая свою подругу-авиатора. Ему нравилось мастерить что-нибудь, чинить старые лохани для стирки, вскрывать генераторы или кухонные вертелы, которые работали от водной энергии. Он помогал мисс Свифт собирать информацию о барсуках.

Итак, путь к белой лошади в Уэстбери был заполнен и шутками, и полезной информацией. Даже сейчас, в военное время, он знал, где лучше всего остановиться и выпить чаю. Он заходил в чайную комнату «У Памелы», рука на перевязи после недавнего случая с пироксилином, и заводил свою группу — секретаршу, шофера и сапера, словно это были его дети. Для всех оставалось тайной, как лорду Суффолку удалось убедить Комитет разрешить ему по-новому обмундировать саперов своего подразделения. По части изобретений с ним, пожалуй, не мог сравниться никто. Он был самоучкой и верил, что в любом изобретении может прочитать мотивы и настроение, с которым оно было создано. Он сразу же изобрел рубашку с карманами, куда во время работы саперы могли класть взрыватели и всякую подобную мелочь.

Они пили чай и ждали, когда принесут горячие лепешки, обсуждая обезвреживание бомб in situ.^[80]

— Я доверяю вам, мистер Сингх, вы знаете это, не так ли?

— Да, сэр. — Сингх обожал его. Лорд Суффолк был первым настоящим джентльменом, которого он встретил в Англии.

— Вы знаете, что я доверяю вам, как самому себе. Мисс Морден разместится рядом с вами и будет записывать всю информацию. Мистер Хартс расположится немного дальше. Если понадобятся еще инструменты или подмога, свистнете в полицейский свисток, и он прибежит. Он не специалист в нашем деле, но всегда готов прийти на помощь. Если он что-то не сделает, это значит, что он с вами не согласен, и тогда я вмешаюсь. Но на месте у вас полная свобода действий. Вот мой пистолет. Возможно, взрыватели сейчас более сложной конструкции, но кто знает, может, вам и повезет.

Лорд Суффолк имел в виду одно открытие, которое сделало его знаменитым: способ останавливать работу взрывателя бомбы замедленного действия, достав пистолет и выстрелив по головке взрывателя, отключая таким образом часовой механизм. От этого метода пришлось отказаться, когда немцы придумали новую конструкцию взрывателя, в котором сверху находился сам ударный капсюль-воспламенитель, а не часовой механизм.

* * *

С Кирпалом Сингхом обошлись по-дружески, и он никогда этого не забудет. Ведь почти половину своего пребывания на войне он провел в обществе этого лорда, который никогда не покидал пределы Англии и собирался осесть в Каунтисбери, когда закончится война. Когда Сингх, оторванный от семьи в Пенджабе, приехал в Англию, он никого здесь не знал. Ему был двадцать один год. Он жил среди солдат. И вот он прочитал объявление о наборе добровольцев в экспериментальный саперный батальон. И несмотря на то, что поговаривали, будто лорд Суффолк — сумасшедший, он решил: на войне всегда приходится состоять под чьим-то командованием, а здесь будет возможность жить рядом с интересной личностью и, наверное, самому сохранить индивидуальность.

Среди тех, кто подал заявления, он был единственным выходцем из Индии. Лорд Суффолк опаздывал. Их, пятнадцать человек, привели в библиотеку, и секретарь попросила подождать. Она сидела за столом, переписывая фамилии, а солдаты шутили о предстоящем собеседовании и тестах.

Он никого не знал. Подойдя к стене, он уставился на барометр, хотел дотронуться до этого прибора, но потом передумал, только придвинул к шкале свое лицо. «Очень сухо. Нормально. Шторм.» Он проговаривал про себя слова, пытаясь, чтобы они звучали по-английски.

Он обернулся к остальным. Осмотрел комнату. И поймал взгляд секретарши. Это была суровая на вид женщина средних лет. Она наблюдала именно за ним, парнем из Индии.

Он улыбнулся и пошел к книжным полкам. И снова не дотронулся ни до чего. Он приблизил лицо к книге под названием «Раймонд, или Жизнь и смерть», написанной сэром Оливером Ходжем. Нашел еще одну, с похожим названием: «Пьер, или Двусмысленность». А повернувшись, снова поймал на себе взгляд женщины.

Он почувствовал себя виноватым, как будто взял книгу и положил ее в свой карман. Может быть, она просто раньше не видела тюрбана? Вот уж эти англичане! Они хотят, чтобы ты защищал их, но не станут разговаривать с тобой. Ты ведь сикх. И вот они — двусмысленности.

Они познакомились с лордом Суффолком во время ланча. Он был добродушен, наливал всем вина и громко смеялся любой шутке солдат.

Днем им предложили странный экзамен: из разных деталей, о которых не было никакой информации, предлагалось собрать что-нибудь полезное. Им дали на это два часа, но любой мог уйти и раньше, если считал, что уже справился.

Сикх быстро выполнил задание, но не ушел, а оставшуюся часть времени провел, пытаясь собрать еще какую-нибудь вещь из других деталей. Он чувствовал, что легко будет принят, если не помешает его национальность.

Он приехал из страны, в которой математика и механика были естественными для человеческого разума и рук. У них ничего не пропадало. Если ломался автомобиль, его детали несли через всю деревню и прилаживали к швейной машине или водяному насосу. Заднее сиденье «Форда» перетягивали заново, и оно становилось диваном. Для большинства жителей его деревни было более естественным держать в руке гаечный ключ или отвертку, чем карандаш или авторучку. Ненужные или отслужившие свой век части автомобилей использовались в старинных настенных часах, ирригационных механизмах или устройстве, обеспечивающем вращение офисного стула. Противоядие любому механическому несчастью находили легко. Они охлаждали перегревшийся мотор машины не водой из резиновых шлангов, а приносили коровий навоз и обкладывали им радиатор.

То, что он увидел в Англии, было просто неумеренным использованием деталей, которых им, на индийском субконтиненте, хватило бы еще на 200 лет вперед.

Он был одним из трех, кого выбрал лорд Суффолк. Лорд, который даже не разговаривал с ним (и не смеялся с ним, потому что сикх не шутил за столом), прошел через комнату и положил ему руку на плечо. Суровая секретарша оказалась мисс Морден. Она торопливо вошла в комнату с подносом в руках, на котором стояли два бокала шерри, протянула один лорду Суффолку, сама взяла другой и, сказав: «Я знаю, что вы не пьете»,^[81] — подняла бокал за парня из Индии.

— Поздравляю, вы прекрасно выдержали экзамен. Хотя я была уверена, что вы его сдадите. Я поняла это, как только увидела вас.

— Мисс Морден — прекрасный психолог. У нее нюх на таланты и хороший характер.

— Вы сказали «характер», сэр?

— Да. Вообще-то это не обязательно, но ведь нам придется работать вместе. Мы будем, как одна семья. И вы видите: уже перед ланчем мисс Морден знала, что вас выберут.

— Я с трудом удерживалась от того, чтобы вам не подмигнуть, мистер Сингх.

Лорд Суффолк, обняв Кирпала Сингха, подвел его к окну.

— Я подумал: ведь мы не начнем до середины следующей недели, почему бы вам не поехать со мной в мой Хоум Фарм? Ко мне приезжают солдаты из подразделения. Мы могли бы обменяться знаниями и получше рассмотреть друг друга.

Так он выбрал свою дорогу на этой войне, четкую и ясную. Прошел год его пребывания за границей, и он обрел семью, словно блудный сын, которому предлагают стул за столом и расспрашивают обо всем, что с ним произошло.

Было уже темно, когда они пересекли границу между Сомерсетом и Девоном по дороге вдоль побережья с видом на Бристольский залив. Мистер Хартс повернул машину на узкую проселочную дорогу, вдоль которой росли вереск и рододендроны, темно-красный цвет вполне различался в свете фар. Нужно было проехать еще пять километров.

Кроме «святой троицы» — лорда Суффолка, мисс Морден и Хартса, в подразделении было еще шесть саперов. В выходные дни они бродили по болотам вокруг каменного коттеджа. Вечером в воскресенье к ним присоединилась подруга лорда Суффолка. Мисс Свифт сказала молодому сикху, что всегда мечтала пролететь над Индией.

Он, вырвавшись из казармы, даже не ориентировался, где находится. Под потолком на роликах висела карта. Однажды утром, оказавшись в комнате одни, он раскрутил карту до пола и прочитал внизу:

«Каунтисбери и окрестности. Составлена Р. Фоунзом. По просьбе мистера Джеймса Хэллидэя».

«Составлена по просьбе…» Ему начинали нравиться англичане.

* * *

В палатке он рассказывает Хане о том, что случилось в Эрите. 250-килограммовая бомба взорвалась, когда лорд Суффолк обезвреживал ее. Погибли также мистер Фред Хартс, мисс Морден и еще четверо саперов, которых обучал лорд Суффолк. Май 1941-го. Кирпал Сингх пробыл в подразделении Суффолка уже год.

В тот день он работал в Лондоне с лейтенантом Блэклером, ликвидируя угрозу существованию какого-то замка от бомбы «Сатана». Они работали вместе над этой двухтонной штукой и изрядно устали. Он вспомнил, как поднял взгляд и увидел нескольких офицеров, которые указывали в его сторону, и еще тогда подумал: что-то случилось. Может быть, они нашли еще одну бомбу? Было уже больше десяти вечера, и он ужасно устал. А тут, похоже, предстоит разбираться с еще одной бомбой. Он вернулся к работе.

Когда они покончили с «Сатаной», он решил сэкономить время и сам подошел к одному из офицеров, который отвернулся, будто уже собрался уходить.

— Да, давайте. Где она?

Мужчина взял его за руку, и он понял: случилось что-то очень серьезное. Лейтенант Блэклер, стоявший за спиной, когда офицер рассказал им, что произошло, крепко схватил Сингха сзади за плечи.

* * *

Он ехал в Эрит. Он догадался, о чем тот офицер не сразу решился его попросить. Конечно, посыльный не приехал бы просто так сообщить о смерти. Ведь они были на войне, где не оставалось места для сентиментальности. Это означало, что поблизости находилась еще одна бомба, возможно, такой же конструкции, и, стало быть, открывался единственный шанс узнать, в чем дело.

Он хотел все сделать сам. Лейтенант Блэклер останется в Лондоне. Их теперь только двое из этого саперного взвода, и было бы глупо рисковать обоими. Если лорду Суффолку не удалось справиться, значит, немцы применили что-то новенькое. Как бы то ни было, он хотел разобраться в загадке сам. Когда работаешь вдвоем, должна быть общая логика. Вам приходится отыскивать компромиссные решения.

Во время этого ночного переезда он отмел все эмоции, все личные ощущения. Мозг должен быть ясным.

Он попытался представить их живыми. Мисс Морден выпивает один глоток крепкого виски, прежде чем перейдет к шерри. Так она сможет пьянеть гораздо медленнее и в течение всего вечера выглядеть безукоризненной леди.

«Вы не пьете, мистер Сингх, но если бы пили, нужно делать так, как делаю я. Один полный глоток виски, а потом потягивайте ликер потихоньку, как хороший придворный.»

И за этим следовал ее медленный, переливчатый смех. Он впервые в жизни встретил женщину, которая носила с собой две серебряные фляжки. Итак, она пила, а лорд Суффолк грыз галеты…

Вторая бомба лежит приблизительно в полукилометре от того места, где оборвались их жизни. Еще одна 250-килограммовая, тип SC. Похоже, ее конструкция знакома Кирпалу Сингху. Они обезвредили уже сотни таких. Механизм достаточно известный. Но военная техника быстро прогрессирует. Почти каждые полгода немцы что-нибудь изменяли. Тебе удается понять ловушку, секрет, раскусить гадкую маленькую хитрость, объяснить остальным саперам, но тут появляется очередная новинка… Вот как сейчас.

Он никого не взял с собой и будет сам запоминать каждый шаг. Сержанта, который привез его, звали Харди, он остался у джипа. Сингху предложили подождать до утра, но он понимал, что этим следует заняться немедленно. Бомбы типа SC-250 — слишком излюбленные подарки от немецкого «люфтваффе».^[82] Если в конструкции их произошли какие-либо изменения, нужно узнать об этом как можно скорее.

Он заставил их выпросить электродуговые прожектора. Он не возражал против работы, но ему нужно было хорошее освещение, а не просто огни фар двух джипов.

Когда он приехал в Эрит, зона работы уже была освещена.

Когда-то, в мирное время, здесь находилось поле. Росли живые изгороди. Может быть, плескался пруд. Сейчас это арена для поединка не на жизнь, а на смерть.

Ему стало холодно, он взял у Харди свитер и натянул его поверх гимнастерки. От света будет немного теплее.

Когда он шел к бомбе, все они еще оставались живыми в его памяти. Он видел их. Он должен был сдать им экзамен.

Под ярким светом видна шершавость металла, из которого сделан корпус бомбы. Сейчас Сингх забыл все, кроме подозрения. Лорд Суффолк говорил, что можно быть отличным шахматистом в семнадцать лет, даже в тринадцать и побеждать больших мастеров. «Но в таком возрасте нельзя стать замечательным игроком в бридж. Бридж основывается на характерах. Вашем и ваших оппонентов. Вы должны принимать во внимание характер вашего противника. Это относится и к обезвреживанию бомб. Оно похоже на бридж вдвоем, с глазу на глаз. У вас есть враг. У вас нет партнера. Иногда на экзамене я предлагаю соискателям сыграть в бридж. Считается, что бомба — механический объект, механический враг, но не забывайте о том, что ее кто-то сделал.»

* * *

Стенка бомбы была повреждена ударом о землю, и Сингх видел внутри взрывчатое вещество. У него возникло такое чувство, что за ним наблюдают, но он не стал вдаваться в раздумья, кто — лорд Суффолк или автор этого хитрого изобретения. Свет прожекторов взбодрил его. Он обошел вокруг бомбы, осматривая ее с разных углов. Чтобы достать взрыватель, нужно проникнуть в основную камеру корпуса.

Он расстегнул свой мешок и, пользуясь универсальным ключом, осторожно открутил металлическую плиту на другой стороне контейнера бомбы. Заглянув внутрь, увидел, что «карман» с механизмом взрывателя выбит из малой камеры корпуса. Он не знал, удача это или нет, еще рано говорить про такое, пока ты не выяснил, работает ли механизм, приведен ли уже в действие. Он опустился на колени, наклонился над бомбой, порадовавшись, что он один в этот момент, когда надо делать прямой выбор. Повернуть вправо или влево. Отрезать это или то. Но он устал, и в нем еще не остыл гнев.

Он не знал, сколько у него времени. Возможно, слишком долгое ожидание будет смертельным. Плотно обхватив ботинками нос цилиндра, он просунул руку внутрь и выдернул карман с механизмом взрывателя, подняв его над бомбой.

Как только он это сделал, его начало трясти. Он вытащил его. Бомба обезврежена. Он положил взрыватель со спутанным клубком проводов на траву; они сверкали на свету.

Он дал отмашку: можно волочить безжизненный основной корпус к грузовику, за пятьдесят метров от этого места. Солдаты опорожнят его, вытопив взрывчатку. В этот момент за полкилометра отсюда взорвалась еще одна бомба, и небо озарила вспышка, в свете которой огни электрических дуг в прожекторах показались нежными и блеклыми.

Офицер подал ему кружку с напитком «Хорликс», в котором было немного алкоголя, и он вернулся снова к карману с механизмом взрывателя. Он вдыхал пары горячего напитка.

Теперь серьезной опасности не было. Если он на каком-то из дальнейших этапов работы окажется неправ, то небольшой взрыв всего лишь оторвет его кисть. И если она не будет в этот момент прижата к сердцу, он не умрет. Проблема теперь стала просто технической задачкой. Взрыватель. Новая «шутка» в конструкции.

Можно попытаться воспроизвести лабиринт проводов в его первоначальном виде. Он пошел обратно к офицеру и попросил налить еще напитка из термоса, затем вернулся и сел рядом со взрывателем. Была половина второго ночи. У него не было часов, но он догадался.

Полчаса он рассматривал механизм взрывателя в круглое увеличительное стекло, наподобие монокля, которое всегда прицеплено к нагрудному карману. Склонившись, он разглядывал всю эту латунь и медь, пытаясь обнаружить хоть намек на царапины, которые мог оставить предохранительный зажим. Ничего.

Позже ему потребуется отвлекаться. Позже, когда за спиной у него уже будет целая история подобных событий и моментов, ему потребуется какое-то средство, чтобы забыть обо всем, пока решается новая задачка. Появится детекторный приемник с громкой музыкой, и брезент палатки будет ограждать его от дождя в реальном мире.

Но сейчас он словно сторожит какой-то проблеск вдалеке — похож ли тот на отражение молнии в облаке? Хартс, Морден и Суффолк погибли, остались только их имена.

Он снова сконцентрировал взгляд на коробке взрывателя и начал мысленно поворачивать его, проигрывая все логически допустимые возможности. Потом привел его опять в горизонтальное положение.

Он открутил запальный стакан взрывателя, склонившись и прислонив к нему ухо, чтобы услышать, царапнет ли медный проводок. Нет даже слабенького щелчка. Стакан отделился от остальной части механизма в полной тишине.

Он осторожно освободил лапки часового механизма и положил его на траву. Затем взял трубку кармана взрывателя и уставился на нее снова, но опять ничего не увидел.

Он уже собрался и ее положить на траву, но помедлил и еще раз посмотрел на нее при ярком свете. Для глаз ничего особенного. А вес? Никогда бы, право, и не подумал о весе, разгадывая секрет. Обычно все, что они делали, — слушали или смотрели.

Он осторожно повернул трубку, и вес скользнул к отверстию. Там был второй запальный стакан. Отдельный блок. Он-то и обрекал на неудачу любую попытку традиционного подхода к обезвреживанию такой бомбы.

Он вытряхнул этот стакан-детонатор из трубки и развинтил его. Бело-зеленая вспышка, щелчок — и второй детонатор мертв. Он положил его рядом с другими частями на траву. А сам пошел к джипу.

— Там был второй детонатор, — пробормотал он. — Мне здорово повезло, когда удалось вытащить сразу все провода. Позвоните в штаб и узнайте, есть ли еще такие бомбы.

Он остался у джипа один, поставил скамейку и попросил, чтобы еще раз зажгли электрическую дугу. Склонился, взял три части — часовой механизм и два стакана — и положил их все на скамейку, в полуметре друг от друга.

Ему было холодно, изо рта вырывался пар.

Он поднял глаза. Вдали солдаты все еще извлекали взрывчатое вещество из корпуса бомбы.

Он быстро написал несколько фраз на листке и передал его офицеру. Конечно, тот ничего не понял в записях сразу, но, если с Сингхом что-нибудь случится, у них по крайней мере будет информация.

«Если солнечные лучи освещают комнату, в которой горит огонь, он станет невидимым.» Он любил лорда Суффолка и его странные изречения, которые тот иногда выдавал слушателям. Но сейчас его здесь не было, вся ответственность лежала на Сингхе. Это означало, что он и только он может разобраться в новой конструкции бомб, и от него зависела жизнь целого города. И такое же чувство ответственности было у лорда Суффолка — он это понял сейчас. Именно оно выработало необходимость записывать все подробно, когда он «колдовал» над новой бомбой. Его никогда не интересовала борьба за власть. Он чувствовал себя неуютно в кабинетном обсуждении планов и решений, зная, что может провести разведку и найти разгадку in situ.

Когда реальность того, что лорда Суффолка нет в живых, дошла до Кирпала Сингха, он попрощался с Англией и, снова записавшись в равнодушную к именам машину армии, через некоторое время оказался на транспортном военном корабле «Макдональд», который вез сотню саперов на Апеннинский Полуостров. Здесь они в основном занимались не бомбами, а наводили мосты, расчищали заминированные территории, устанавливали рельсы для военной техники. Остаток войны он провел там. Мало кто помнил сикха, который был в батальоне лорда Суффолка. Через год этот батальон расформировали и забыли целиком. Лейтенант Блэклер был единственным, кто продвинулся по службе благодаря своему таланту.

Но в ту ночь, когда Сингх ехал мимо Левисхэма и Блэкхита по направлению к Эриту, он вдруг почувствовал, что в нем больше, чем в любом другом сапере, сконцентрировано знание лорда Суффолка. Он должен стать его преемником.

Он все еще стоял у грузовика, когда услышал свист, который означал, что электрическую дугу скоро выключат.

В течение ближайших тридцати секунд металлический свет прожекторов сменился зеленовато-желтым от фар грузовика. Еще одна бомбежка. Когда услышат, что летят самолеты, то и эти, менее мощные огни, будут выключены. Он сел на пустой бак от горючего, глядя на три компонента, которые достал из 250-килограммовой бомбы типа SC, слушая шипение фар вокруг.

Он сидел, наблюдал и ждал, когда прозвучит щелчок. Метрах в пятидесяти от него молча стояли другие мужчины. Он знал, что сейчас он — король, хозяин-кукловод и может приказать принести все, что ему захочется: ведро песка или фруктовый пирог; и эти мужчины, которые никогда бы не подошли и не заговорили с ним в переполненном баре, будучи в увольнении, сейчас сделали бы все, что он пожелает.

Такое было непривычно для него. Словно ему вручили костюм большого размера, в который он мог завернуться, а рукава волочились бы сзади. И он знал, что ему это не понравилось бы. Он привык быть незаметным. В Англии, когда он жил в разных казармах, соседи его, как правило, полностью игнорировали, и он свыкся со своей изолированностью, отстраненностью. Самоуверенность и замкнутость, будто он являлся единственным в мире хранителем какого-то важного секрета, которые Хана открыла в нем позже, не были результатом его профессиональной деятельности в качестве простого сапера во время итальянской кампании. То был скорее результат его пребывания в Европе в качестве безымянного представителя другой расы, части невидимого мира. Он выработал защитную реакцию, доверяя только тем, кто подружился с ним.

Но в ту ночь в Эрите он знал, что держит ниточки, которыми мог управлять всем и всеми вокруг, словно марионетками, не обладающими его особым талантом.

Через несколько месяцев он отбыл в Италию, упаковав свой мешок и взяв с собой тень лорда Суффолка; почему-то при этом он ощущал свою похожесть на того мальчика в зеленом костюме, которого видел впервые в рождественском спектакле. Тогда лорд Суффолк и мисс Морден предложили ему сходить в театр. Он выбрал «Питера Пэна», и они, ни слова не говоря, молча согласились и пошли вместе с ним на эту детскую пьесу…

Подобные воспоминания бродили тенями вокруг, когда он лежал в палатке с Ханой в этом маленьком городке на холмах в Италии.

Эти воспоминания были слишком дороги для него, и оттого раскрывать свое прошлое или свои черты характера было бы чересчур щедрым жестом. Точно так же он не считал возможным спросить ее напрямую, почему она предпочла именно его. Он любил ее с той же силой, с которой любил тех трех странных англичан. Он ел с ними за одним столом. Видел, как они наблюдали его восхищение и удивление, когда мальчик в зеленой одежде высоко поднял руки и полетел в темноту над сценой, возвращаясь к маленькой девочке, которая жила в обычной семье, чтобы научить ее летать тоже.

А там, в темноте Эрита, он прекратит работу, как только послышится гул самолетов и один за другим погасят огни. Он будет сидеть во мраке, наклонившись вперед и приложив ухо к тикающему механизму, все еще сторожа появление щелчков, пытаясь услышать их среди гула немецких бомбардировщиков.

И потом случилось то, чего он ждал. Ровно через час таймер сбросился, и взорвался ударный капсюль. Когда вы выкручивали основной запальный стакан взрывателя, освобождался невидимый боек, который должен был привести в действие второй запальный стакан — ровно через час, когда сапер уже будет уверен в том, что бомба обезврежена.

Эта новинка изменила всю технологию работ по обезвреживанию, производимых союзниками. С этого дня в каждой бомбе замедленного действия предполагалось наличие второго запального стакана взрывателя. Вывинчивание только одного (первого) стакана теперь уже не гарантировало факт полного обезвреживания бомбы. Лучше всего было бы нейтрализовывать такие бомбы, не дотрагиваясь до взрывателя вообще.

Кирпалу Сингху просто повезло. Он остался в живых благодаря тому, что раньше, в освещении электрических дуг, обнаружил и вытащил смертельный второй стакан из взрывателя бомбы-ловушки. В зеленовато-желтой темноте под бомбежкой он наблюдал бело-зеленую вспышку размером с руку. С опозданием на один час.

Он вернулся к офицеру и сказал: «Мне нужен еще хотя бы один такой же взрыватель, чтобы проверить свое предположение».

Они опять зажгли вокруг него свет. В ту ночь он проверял новые взрыватели в течение еще двух часов. Шестидесятиминутная задержка оказалась постоянной.

Он провел в Эрите почти всю ночь. Проснулся утром уже в Лондоне. Он не помнил, как его отвезли назад. Он встал, подошел к столу и принялся набрасывать чертеж: запальные стаканы, детонаторы, всю схему ZUS-40, от взрывателя до колец блокировки. Затем он нанес на рисунок все возможные направления работы по обезвреживанию. Каждая линия была четкой, текст написан ясно и конкретно, так, как его учили.

То, что он обнаружил прошедшей ночью, оказалось верным. Ему действительно повезло, коль он остался живым. Такую бомбу невозможно было обезвредить in situ, не взорвав ее. Он нарисовал и написал все, что знал, на большом листе синеватой бумаги. Внизу стояло: «Начерчено по просьбе лорда Суффолка его учеником лейтенантом Кирпалом Сингхом 10 мая 1941 года».

После гибели лорда Суффолка он работал, как безумный, забывая о себе. В конструкциях бомб постоянно происходили изменения. Он жил в казармах в Риджентс Парк^[83] с лейтенантом Блэклером и еще тремя саперами-специалистами. Они разрабатывали решения, составляя отчеты о каждом новом виде бомб, с которыми пришлось сталкиваться.

Через двенадцать дней, работая в Директорате научных исследований, они нашли ответ. Полностью игнорировать взрыватель. Игнорировать первый пункт инструкции, который гласил: «Вывернуть взрыватель из мины». Это было великолепно. Они смеялись, аплодировали, обнимали друг друга. У них пока не было ни одного альтернативного варианта, но они знали, что в принципе правы.

Путь к этой правоте оказался удивительно простым. Проблему нельзя решить, только сформулировав ее. Лейтенант Блэклер случайно бросил фразу: «Если вы в комнате с проблемой, не разговаривайте с ней», — а Сингх подошел к нему и переделал ее по-своему: «Тогда совсем не надо трогать взрыватель».

Когда они поняли это и сообщили в высшие инстанции, через неделю было придумано решение. Паровой стерилизатор. В корпусе бомбы нужно проделать отверстие, а затем главное взрывчатое вещество будет эмульсировано впрыскиванием пара и вытечет. На некоторое время это решение поможет.

А потом он уже был на корабле, направлявшемся в Италию.

* * *

— Ты обращала внимание, что на бомбах сбоку всегда что-нибудь написано желтым мелом? Так же, как желтым мелом писали на наших телах, когда нас выстроили во внутреннем дворе Лахорского форта.

Мы медленно заходили друг за другом с улицы в здание, где подвергались медосмотру, а потом — во двор по списку. Мы поступали на военную службу. Врачи проверяли и обследовали нас своими инструментами, руками ощупывали наши шеи, продезинфицированными щипцами отрывали кусочки кожи.

Тех, кто прошел медосмотр и был признан годным к военной службе, построили во дворе. Закодированные результаты написаны желтым мелом на наших спинах. Позже, в строю, после короткого словесного сообщения, офицер-индиец написал еще что-то желтым мелом на табличках, которые были привязаны к нашим шеям. Наш вес, возраст, район рождения, уровень образования, состояние зубов и рекомендуемый род войск.

Меня это не возмущало. А вот моего старшего брата, я знаю, это оскорбило бы, он пришел бы в ярость, кинулся бы к колодцу, достал ведро воды и смыл бы все меловые метки. Я был совсем другим. Хотя я любил его. Восхищался им. У меня в характере — находить всему причину, резон. В школе я был очень старательным и серьезным, за это он дразнил меня и подшучивал надо мной.

Конечно, ты понимаешь, что я был не таким серьезным, как он, просто я ненавидел конфронтации. И ведь это не мешало мне делать то, что я хотел, и делать так, как я хотел. Очень рано я открыл для себя, что совсем не обязательно идти на столкновение. Я не спорил с полицейским, который говорил, что нельзя переезжать на велосипеде через такой-то мост или сквозь такие-то ворота в форте, — я просто спокойно стоял, пока не становился невидимым, а потом проезжал. Как крикетный мячик. Как спрятанная чашка с водой. Ты понимаешь? Этому меня научили выступления моего брата, который всегда был с кем-то в конфронтации.

Но для меня мой брат был всегда и героем в семье. Я видел и чувствовал его состояние в роли неутомимого возмутителя спокойствия. Я наблюдал, как он истощался после каждого очередного протеста, его тело дергалось в ответ на обиду или какой-то закон. Он нарушил традицию в нашей семье и отказался, несмотря на то что был старшим сыном, идти в армию. Он отвергал любую ситуацию, где Англия имела власть. И поэтому его затаскали по тюрьмам. В Лахорскую центральную тюрьму. Потом в Ятнагарскую… Он лежал по ночам на своем тюфяке, рука поднята в гипсе, так как друзья сломали ему руку, чтобы защитить его, потому что он не оставлял мысли о побеге. В тюрьме он стал спокойным и отстраненным. Еще больше, чем я. Его не оскорбило, что я записался в армию добровольцем вместо него, что я не стану врачом, как того требовала традиция; он только рассмеялся и передал мне через отца, чтобы я был осторожен. Он никогда не пошел бы на войну вместо меня. Он был уверен, что я владею секретом выживания и обладаю способностью прятаться в тихих местах.

Он сидит на подоконнике в кухне и разговаривает с Ханой. Караваджо проходит мимо, тяжелые веревки свешиваются с плеч, но это его дело, как он отвечает, когда кто-нибудь спрашивает, зачем они ему. Он стягивает их за спину, проходя в дверь, и сообщает:

— Английский пациент хочет поговорить с тобой, парень.

— Хорошо, парень, — отвечает сапер с индийским акцентом, пытаясь подражать уэльскому диалекту Караваджо. Затем продолжает для Ханы:

— Мой отец имел птичку — думаю: это был стриж, — которую всегда носил с собой. Она была необходима для его покоя, как очки или, к примеру, стакан воды во время еды. Дома, даже когда он шел в спальню, птичка была с ним. Когда он ехал на работу, клетка с птичкой висела на руле его велосипеда.

— Твой отец жив?

— Да. Наверное. Некоторое время я не получал писем. А мой брат, похоже, все еще в тюрьме.

Кип постоянно вспоминает один случай. Он впервые работает один, ищет секрет хитрого приспособления, которое находится «в чреве белой лошади». Ему жарко на меловом холме, белая пыль везде вокруг. Мисс Морден сидит метрах в двадцати выше по склону, записывая все, что он делает. Он знает, что в долине, внизу, находится лорд Суффолк, который наблюдает за ним в бинокль.

Он работает медленно. Меловая пыль поднимается и оседает на все. Ему приходится постоянно сдувать ее с крышек взрывателя, с проводов, чтобы рассмотреть детали.

Жарко. Он заводит взмокшие руки за спину и вытирает запястья о рубашку, нагрудные карманы которой заполнены всякими нужными мелочами и частями прибора, с которым он ведет поединок.

Он устал, проверяя одну за одной свои догадки. Он слышит голос мисс Морден:

— Кип?

— Да.

— Остановитесь на минуту, я спускаюсь к вам.

— Лучше не надо, мисс Морден.

— Все равно я спущусь.

Он застегивает пуговицы на всех карманах и накрывает бомбу тряпкой; женщина неловко вползает в «лошадь», садится рядом и открывает свой мешок. Она смачивает кружевной носовой платок одеколоном из маленькой бутылочки и передает ему.

— Протрите лицо. Лорд Суффолк всегда так делает, чтобы освежиться.

Он осторожно принимает из ее рук платок и прикладывает его ко лбу, шее и запястьям. Она открывает термос и наливает себе и ему чаю. Затем разворачивает промасленную бумагу и достает галеты.

Кажется, она не торопится обратно на склон, где будет в безопасности. А напомнить ей об этом было бы грубо. Она болтает об ужасной жаре и о том, что они, благодарение Господу, догадались заказать в городе комнаты с ванной, которая им очень пригодится после такой работы. Потом начинает беспорядочно рассказывать о том, как впервые повстречалась с лордом Суффолком. Ни слова о бомбе, которая лежит перед ними.

А ведь и в самом деле, он начал было замедлять темп работы и мыслей, как тогда, когда ты, уже полусонный, постоянно перечитываешь в книге один и тот же абзац, пытаясь уловить связь между предложениями, но вместо того соскальзывая в омут первого сна… Мисс Морден вытащила его из водоворота проблемы.

Она аккуратно складывает все в свой мешок, кладет руку на его правое плечо и возвращается к своей позиции на походном одеяле, расстеленном над уэстберийской «лошадью». Она оставила ему очки от солнца, но в них плохо видно, поэтому он убирает очки в сторону.

Он возвращается к работе.

Чувствуется запах одеколона. Он вспоминает подобный запах. В детстве он однажды слег с высокой температурой, и кто-то натирал его одеколоном.

Дата добавления: 2015-02-06 | Просмотры: 715 | Нарушение авторских прав