АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология
|
Глава двадцать вторая
Когда истерика у меня прекратилась, и все сполоснулись хотя бы настолько, чтобы соседи при виде окровавленных рож не бросились сразу звонить в полицию, я оделась. Мика заметил, что раз мы все сейчас пойдём спать, то зачем одеваться, но я не могла без одежды. Все чёрное, включая наплечную кобуру с «браунингом» и спрятанную под волосами рукоять по-настоящему большого ножа. Он был скрыт в сделанных на заказ ножнах на спине, скреплённых с наплечной кобурой, хотя можно было носить их и без неё, но это не так удобно. Мика опять напомнил, что вряд ли мне в собственной кухне понадобится столько оружия. Я глянула на него, и он замолчал. Остальные вообще ни слова не сказали.
Вы когда-нибудь пробовали одеваться на глазах у троих мужчин? Мика — я хотела, чтобы он здесь был, и выгнать Натэниела тоже казалось нехорошо, а Дамиан… страшновато было сейчас отделять от меня этого вампира хотя бы дверью. Мы только что занимались с ним сексом, и он даже вошёл за мной в ванную, и все равно я заставила его отвернуться, пока одевалась. Пусть оборотни все же заставили меня изменить отношение к наготе, но одеваться перед кем-то — это ещё интимнее, чем быть голой. Или просто моя застенчивость на сегодня уже получила все удары, которые в силах была вынести.
Кстати о застенчивости. Если бы мне не казалось это ребячеством и трусостью, я бы заперлась в спальне, пока Ричард не уйдёт, но это было бы и ребячеством, и трусостью, так что будь оно все проклято. Тем более что Натэниел обещал мне сварить кофе. Есть до десяти утра я терпеть не могу, но кофе — жизненная необходимость.
Дамиан сделал одну вещь, от которой мне стало лучше: он попросил халат. И тут я сообразила, что ни один из моих знакомых вампиров к наготе не относится легко. Они готовы обнажаться ради благой цели, но не расхаживать голыми, как большинство оборотней. Забавно, что раньше я этого не замечала.
Натэниел принёс из подвала собственный халат Дамиана и заглянул к себе, чтобы тоже взять пару джинсов. Очко в его пользу, что оделся без моей просьбы.
Халат Дамиана будто приехал прямо из викторианской Англии — а может, так оно и было. Густой темно-синий бархат, тяжёлый как пальто, а не как халат. Несколько протёрт на локтях, обшлага и подол залоснились, но вся вещь просто кричала, какая она дорогая. Дамиан завернулся в него с такой нежностью, как будто это его любимый плюшевый мишка. Когда он завязал пояс, только ладони остались на виду.
— Но это же не халат? — спросила я.
Он встряхнул головой, вытаскивая волосы из-под воротника, разметав их неожиданным красным потоком по синему.
— Это пеньюар.
Я кивнула, будто поняла, что он говорит, и протянула ему руку. Не потому, что хотела его коснуться, хотя и это тоже было, но из-за несчастного вида у него в глазах, и ещё потому, что он потирал руки о синий бархат, будто от этого ему было спокойнее. Он принял мою руку и улыбнулся мне впервые с тех пор, как та-кто-его-создала обрушила на нас свою злобу. Улыбка была робкая, но стала уверенней, когда он коснулся моей руки.
Я боялась, что после прикосновения все опять изменится. Что будет похоть, или любовь, или ещё что-то, с чем я не справляюсь, но с ощущением его руки ничего этого ко мне не пришло, а пришло чувство безопасности. Облегчение, что я первая захотела до него дотронуться. Раз я так сделала, значит, я не сержусь.
— Я не злюсь, — сказала я.
У него чуть шире открылись глаза:
— Ты знаешь, о чем я думаю?
— А разве ты не знаешь, о чем думаю я?
— Нет, — ответил он.
— Спроси его, знает ли он, что ты чувствуешь, — предложил Натэниел.
— А я разве не спросила?
— Нет.
Я задумалась на секунду. Он был прав.
— Ладно, что я чувствую?
— Ничего, — сказал Дамиан. — Ты очень стараешься ничего не чувствовать.
Я и об том задумалась, и тоже кивнула. Он опять был прав. Ощущалась некоторая оглушенность, облегчение, что потребность Дамиана в защищённости преодолела прочие осложнения, но по-настоящему, всерьёз я не чувствовала ничего. Как раковина на песке, промытая морем, белая и розовая и абсолютно пустая. То место во мне, которое должен был заполнить, наполнить Ричард, было пусто, но не так, как бывает пуста рана. Пусто, как раковина, скользкая, мокрая, ждущая. Ждущая, чтобы кто-нибудь другой пришёл и залез внутрь, сделал из этой пустоты себе защиту, броню, дом.
И даже подумав об этом так явно, я не ощутила почти ничего. Это было так близко к той заполненной треском помех пустоте, где я убиваю, но этого треска не было. Была мирная пустота, будто смотришь на горизонт, где только вода и небо. Мир, покой, но не совсем пустота, а ожидание. Ожидание чего?
Дамиан сжал мне руку. Я улыбнулась ему, но сама знала, что улыбка не дошла до глаз, это был рефлекс, а не выражение эмоции. Её просто не было. Как будто находишься в шоке, а шок — это природная изоляция, когда организм замыкается в себе, чтобы залечивать раны, или чтобы умереть без боли и без страха.
Ну, умирать я не собиралась. От разбитого сердца не умирают, это только кажется, что умираешь. Из личного опыта я знала, что надо продолжать двигаться, действовать так, будто сердце не истекает кровью, и тогда не умрёшь, и в конце концов даже перестанешь этого хотеть.
Мика подошёл и встал передо мной. Когда-то было странно видеть такую разумную серьёзность в этих кошачьих глазах, а теперь для меня это были просто глаза Мики. Он тронул меня за лицо, и рука у него была такая тёплая, что мне хотелось потереться об неё щекой. Но я не стала. Не знаю, почему. Я просто стояла перед ним, и он гладил мне лицо, а Дамиан цеплялся за руку. И я знала, что на лице у меня та же пустота, что и внутри.
— Ты не обязана туда идти, — сказал он.
— Нет, обязана.
Он положил и другую руку мне на щеку, моё лицо оказалось у него между ладонями, тёплыми-тёплыми.
— Нет, Анита, ты не обязана.
Дамиан поглаживал мне костяшки пальцев, как делал, если боялся, что я на кого-нибудь сержусь. Я не сердилась, но, быть может, он и других эмоций боялся. Дамиан умел помочь мне успокоиться, управлять своим характером и быть не такой беспощадной или скорой на расправу, но твой слуга может поделиться с тобой только тем, что у него есть. Дамиан не мог мне помочь справиться со страхом, с одиночеством, с печалью, потому что сам был ими переполнен. Сегодня он только и мог мне предложить, что прикосновение дружеской руки, а ведь есть вещи и похуже.
Я закрыла глаза — не для того, чтобы не видеть серьёзного лица Мики, а чтобы омыться теплом его ладоней. Мне пришлось закрыть глаза, чтобы наслаждаться теплом его рук и не отвлекаться на цвет его глаз. Я позволила себе сделать то, что мне хотелось с самого начала, как он коснулся меня ладонями — я потёрлась об одну руку щекой, потом о другую. И его руки двигались вместе со мной, и это было как танец — его руки у меня на лице, на волосах, и я об него трусь как кошка.
Он в какой-то момент поцеловал меня, пока я вертела лицом между его ладонями. Его губы, мягкие и полные, прижались ко мне, нежно и твёрдо. Я открыла глаза, и его лицо было так близко, что расплывалось перед глазами.
Он чуть отодвинулся, чтобы мы друг друга видели, но не выпустил меня.
— Я бы тебя от этого избавил, если бы ты мне позволила.
Я накрыла его руки своими.
— Ты хочешь сказать, что извинишься вместо меня, а мы с Дамианом сможем укрыться в спальне?
Кто-то уже поставил на место входную дверь. Она висела в проёме, искривлённая, и немного света лилось в щели, но это не было плохо. Когда первая полоска света поползла по полу, Дамиан схватил меня за плечо, и я потрепала его по руке, но что дальше делать — не знала. Мика сообщил, что в кухне он закрыл шторы, так что она затенена, насколько это возможно. Я улыбнулась — он всегда предвосхищал мои желания. Иногда это меня раздражало, но не сегодня. Сегодня я принимаю любую помощь.
Дамиан — это был великолепный предлог укрыться в тёмной части дома. К несчастью, почти настолько же, насколько я не хотела видеть Ричарда, я не хотела и оставаться наедине с Дамианом. Мужчины довольно забавно ведут себя после секса: некоторые начинают вести себя как хозяева, другие становятся эмоциональными, а третьи — хотят повторить. Ни с чем таким я в настоящий момент не хотела иметь дела. Да, конечно, ему спокойно от моего прикосновения, но это ещё не значит, что наедине со мной он сможет подавить в себе самца. Все-таки он и есть самец, и рисковать я не хотела.
— Если ты так это формулируешь, то да.
— Это не я так формулирую, это так и есть, Мика. Это значит спрятаться.
— Она прятаться не будет, — сказал Натэниел тихо и очень печально — я не поняла, почему, — и звук его голоса заставил меня порадоваться, что в этот момент мы не касаемся друг друга. Что бы он сейчас ни чувствовал, это явно не слишком приятно.
— Для тебя осторожность не является лучшей частью доблести? — спросил Мика, и выражение его глаз было близко к страданию. Но, как это ни странно, из всех мужчин в моей жизни он был среди немногих, чьи эмоции и мысли я не умела читать. Я умела читать выражение его лица, тела, но мысли и внутренние эмоции принадлежали только ему.
— Нет, — сказала я. — Никогда. Ну, почти никогда.
Я потрепала его по рукам и шагнула назад, чтобы он отпустил меня — или продолжал держать, зная, что мне этого не хочется.
Он убрал руки, и первый намёк на злость мелькнул у него в глазах.
— Я не люблю смотреть, когда тебе больно.
— Я тоже не люблю на это смотреть, — сказала я.
От этого он почти улыбнулся.
— Пытаешься шутить? Это хороший знак.
— Пытаюсь? Всего лишь пытаюсь? Я думала, получилось смешно.
— Нет, — ответил Натэниел. — Не получилось. — Он стиснул мне руку, проходя мимо. — Пойду поставлю кофе.
— Ты нас не подождёшь? — спросила я.
Он повернулся на пороге кухни, улыбаясь.
— Я знаю, что в конце концов ты туда придёшь, потому что не позволишь себе сдрейфить. Но к тому времени, когда ты себя уговоришь, кофе уже будет готов.
Я нахмурилась, ощутив при этом легчайший прилив злости.
Дамиан схватил меня за руку, и я не сопротивлялась.
— Не злись на меня, — сказал Натэниел. — Я смелю свежие зёрна и суну их в новую французскую кофеварку, которую подарил тебе Жан-Клод.
Я нахмурилась сильнее.
— Я знаю, ты не любишь сознаваться, что эта французская кофеварка тебе нравится, но это так.
— Она мало кофе даёт за один раз.
Даже сама я услышала, как это прозвучало сварливо.
— Скажу Жан-Клоду, что ты хочешь настоящую, большую кофеварку.
Он это произнёс с абсолютно каменной мордой, и только искорки в глазах и чуть приподнятые уголки губ выдали, что сейчас он ещё что-то добавит.
— Двуспальную.
Он скрылся за дверью раньше, чем я успела закрыть рот и решить, рявкнуть на него или засмеяться.
Дата добавления: 2014-12-11 | Просмотры: 632 | Нарушение авторских прав
1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 | 61 | 62 | 63 | 64 | 65 | 66 | 67 | 68 | 69 | 70 | 71 | 72 | 73 | 74 | 75 | 76 | 77 | 78 | 79 | 80 | 81 | 82 | 83 |
|