АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Три звезды. Тёмно-бордовый лимузин начала века мчится по залитым солнцем, чистым до блеска улицам Голливуда, на заднем сидении удобно расположилась и его хозяйка

Тёмно-бордовый лимузин начала века мчится по залитым солнцем, чистым до блеска улицам Голливуда, на заднем сидении удобно расположилась и его хозяйка, Бетти Голден. Сегодня на ней белое длинное платье с чёрными пуговицами, чёрно-белая шляпка с чёрной вуалью и мех черно-бурой лисы. Меха, бриллианты, экстравагантные платья и шляпки невообразимых размеров ― на протяжении всей жизни стиль Бетти Голден был и остаётся неизменным. За рулём личный водитель в костюме и фуражке ― обворожительный молодой человек со светлыми русыми волосами стал очередной жертвой обольстительной актрисы. Она платит ему гроши. Всего какие-то триста долларов в неделю, а работать приходится каждый день. Но водитель не бастует и не требует большей зарплаты. Он рад тому, что может работать со звездой и лицезреть её неземную красоту ― это главный его резон, и благодаря ему Бетти может экономить на водителе, чтобы платить большие зарплаты другим членам своей свиты.

Бетти говорит по телефону. Он встроен прямо в салон лимузина ― одна из разработок военных. Бетти Голден всегда имела слабость к высшим чинам и неоднократно придавалась любовным утехам в военных джипах и даже в военных самолётах с генералами, полковниками, маршалами и прочими главнокомандующими армии США. В её честь назвали танк M41 «Уокер Бульдог», а она позаимствовала у военных несколько полезных идей, связанных с техническим оборудованием. Говорить по телефону из салона собственного автомобиля оказалось очень удобно. Человечество не так давно изобрело мобильный телефон, но Бетти Голден с последним словом техники ― это нечто из разряда фантастики. На когтистый палец она мотает провод аппарата, приложив белую трубку к уху. Низким хриплым голосом старушка просит секретаря по ту сторону провода пригласить к телефону судью Томпсона. Секретарь сообщает, что сейчас судья занят и просил его не беспокоить, на что звезда 30х ответила: «Так зайдите к нему в кабинет и разбудите, он спит на своём кожаном диванчике между заседаниями». Через несколько мгновений ей задали вопрос, ответом на который она вызвала улыбку на лице своего водителя: «Неважно, откуда я это знаю…»

На полигоне №6 зажигается яркий свет массивных железных прожекторов. Режиссёр мистер Барбара, отталкивая постановщиков, лично настраивает освещение. Чуть свысока свет падает на папину дочку Клавдию; она вот-вот должна познакомиться с плохим парнем, который быстро и легко её испортит, ведь юным тинэйджерам так легко запудрить мозги, а пока Клавдия стоит в красном шёлковом платье с большим откровенным намёком на декольте, в котором белым светом и чёрными тенями отчётливо прорисовываются все кости плечевого отдела. По сценарию Клавдия не худощавая девушка. По какой-то причине сценарист не указал детального описания внешнего облика главное героини. Костлявые плечи и торчащая ключица ― это «достоинства» самой актрисы, которая играет Клавдию, если «актрисой» можно назвать модель, которая девять раз появлялась на обложках глянцевых журналов и впервые играет в кино. Сара Сазерленд стоит у рояля, сжав руки в замок и нервно подрагивая костлявой ногой. Такое волнение охватывало её только на первом кастинге при поступлении в школу моделей, а страх одолевал на первом модном показе. Костлявые, тонкие и сухие, как самые верхние веточки давно умершего дерева, ноги Сары подрагивали и тогда, только с подиума никто этого не заметил.

― Так, ― протягивает мистер Барбара, всматриваясь через объектив камеры в ту зону, где должна быть грудь, и в прелестные кисти молодой модели, ― Сара, прошу вас, не сжимайте руки. У вас прекрасные тонкие пальчики, не нужно их прятать.

Комплимент режиссёра заставляет Сару мило улыбнуться. Всегда приятно получать комплименты, особенно женщинам, особенно от таких красивых и приятных мужчин. В кресле с именным ярлыком рядом с режиссёрским местом расположилась напарница и двухдневная приятельница, добрая и приветливая Джейн Харрисон, которая всем своим видом напоминает заботливую мамочку, которая пришла поддержать свою девочку на важном выступлении словом, улыбкой и аплодисментами. Сейчас Джейн выполняет эту самую функцию: она улыбается Саре, кивает одобрительно и что-то шепчет. А в перерыве попивает горячий марокканский кофе.

― Спойте что-нибудь, ― говорит режиссёр, глядя в камеру; персонал стоит и внимательно наблюдает, а напряжённые пальцы пианиста уже готовятся играть мелодию.

Пусть эту просьбу адресовал режиссер, занимающийся производством кинофильмов, для модели она остаётся странной.

― Что петь? ― спрашивает Сара.

― Что угодно, что только в голову взбредёт, ― отвечает мистер Барбара.

В смущении и волнении никогда не певшая в своей жизни Сара обращает свой взгляд на Джейн, которая кивает ей и, кажется, уже готова встать с кресла, чтобы подойти к ней и отрыть рот. Сара начинает петь невнятно и размазано еврейскую народную песню, а пианист, чей тонкий музыкальный слух оскорбили скрежетом ржавой консервной банки, именуемым голосом Сары Сазерленд, пытается играть на клавишах мелодию. У съёмочной группы уши в трубочку сворачиваются от гнусавого исполнения и загнанного в макушку головы тонюсенького голосочка, а в сочетании с прекрасной мелодией эта каша становится ещё ужаснее, но Сара, увидев почему-то всё ещё одобрительно улыбающуюся Джейн, вдруг чувствует в себе силы и некий потенциал, и ко всему добавляется довольная улыбка, от чего звук, расползающийся через уголки губ, становится ещё хуже.

Наконец, Сара заканчивает. И стоит, будто бы ожидая аплодисментов.

Мистер Барбара смущённо потирает тонкий нос, как вдруг к нему подходит женщина в сером шерстяном костюме, прямой юбке, с пучком на затылке и большими очками в толстой чёрной оправе.

― Я так понимаю, нам это подретушировать на записи? ― спрашивает она шёпотом, опуская голову на распечатки в папке.

― Да, пожалуй, ― шепчет мистер Барбара ей в ответ.

Воцаряется гробовая тишина, но Сара всё ещё в ожидании похвалы, а странное затишье ― «лишь мгновения перед бурными аплодисментами». Мистер Барбара хотел узнать о певческих навыках исполняющей главную роль актрисы,… и узнал, о чём теперь в душе сожалеет, но не осмеливается сказать об этом вслух прямо в лицо. И лишь старческое хриплое контральто Бетти Голден пронзает тишину, словно стрела, и вмиг разрушает всякие надежды модели. Сидящая нога на ногу актриса брезгливо фыркает и делает пренебрежительный жест кистью, показывая на девушку, всё ещё стоящую у рояля.

― Господи, что это было?! Джозеф! Я не буду петь после стада слонов, для меня это просто оскорбление. Меняй сценарий, или я ухожу…

Абсолютно точно актриса не может судить о своём положении. Лишь по пламенным речам владельца киностудии она может судить о его прочности. Та это, или нет, но Бетти осмеливается вставить подобное замечание.

Можно заметить, что люди худые гораздо реже могут иметь сильные голоса. И тем более низкие. Бетти Голден занималась вокалом около семи лет, и её приглашали петь в оперу! Её низкое контральто помогало её соблазнять мужчин, а особый маслянистый тембр делал голос «символом роковой власти над сердцами мужчин». Даже если бы Сара занималась вокалом столько же, сколько и мисс Голден, или даже больше, она бы никогда не смогла научиться петь так же хорошо. Вокал ― это такая вещь, которая отнимает много сил и энергии. Анорексия украла их у Сары, оставив лишь костлявое подобие человеческого тела.

― Зачем вы нападаете на бедную девочку? ― вмешивается Джейн. ― Сара наверняка никогда в жизни не пела, мы должны её поддержать….

― Если она в жизни своей никогда не пела, ― продолжает Бетти, ― на кой чёрт вообще соглашалась на эту роль…?

Вдруг в женские споры вмешивается господин режиссёр. Он решительно попросил двух очаровательных леди не спорить и не оскорблять мисс Сазерленд. Во время его слов на студии царит тишина. После того, как леди замолчали в смущении, режиссёр поворачивается к своей «подопечной» и мягким нежным голосом пытается ей сказать несколько приятных слов и предлагает модели на некоторое время отправиться в своей трейлер. Он не сказала главную причину: режиссёр хотел, чтобы Сара успокоилась и пришла в себя. Джозеф боится того, что сейчас среди женщин может возникнуть скандал. Нужно закруглять острые концы. Для этого подойдут любые средства.

С трудом сдерживающая эмоции ― а в первую очередь, слёзы ― и опечаленная замечанием в её сторону, Сара кивает в ответ на предложение режиссёра. Звёздочка 80х отправляется в свою гримёрную поспешным шагом, ссутулившись, будто бы так она спрятала своё лицо от всех и от всего. Его глаза ― это огромные алмазные шахты, и вот-вот алмазы сами появятся наружу. Признать свою слабость и беспомощность ― это трудно, а признать её прилюдно ― это, как минимум, недостойно, и так ты покажешь всем свою слабость, после чего стервятники тебя живьём сожрут! Модельный бизнес научил Сару не только правильно ходить по подиуму. Главным учителем была и оставалась для Сары её близкая подруга, более успешная сотрудница по цеху, всемирно известная модель Тора Джексон. Она взяла молодую начинающую модель под своё крыло и делалась всеми секретами и тайнами модельного бизнеса и успешной карьеры. Тора всегда предупреждала: «Берегись! Никогда и никому не показывай свою слабость!»

На съёмочной площадке у Сары появилась новая «мамочка», и 60х. Этой покровительницей стала Джейн Харрисон.

― Вот видите, что вы наделали, ― говорит она в спешке обидчице своей новой приятельницы.

Настоящая леди не позволит себе бегать. Джейн идёт так быстро, как только может. Фигура её скрывается в темноте, за пределами тех ярких белых кругов света, оставляемых прожекторами.

― Мэм, вы хотите сорвать мне съёмки?

Вернувшись в своё режиссёрское кресло с усталым видом, Джозеф Барбара задал только этот вопрос.

― Нет, Джозеф, как раз наоборот, ― отвечает Бетти. ― Я, наверное, здесь единственная, кто хоть что-то делает, думает и говорит, пытаясь сделать этот фильм как можно лучше. Работать языком ― это, конечно, хорошо и полезно, но это киностудия, чёрт побери, а не королевская ложа императрицы Екатерины!

― Я вижу, что вы всячески пытаетесь помешать, мисс Голден. Больше я повторять вам не буду. Я не выгоню Сару Сазерленд только потому, что она не очень хорошо поёт. Всё остаётся так, как есть. И точка!

― Здесь скорее вопросительный знак, Джозеф.

― Я вас предупредил, мисс Голден.

Прошёл примерно час прежде, чем съёмки продолжились, и камеры снова заработали.

Уже плохая девочка Клавдия ― Сара в кожаной куртке с блестящими рисунками и пагонами, с бабушкиными нечёсаными волосами и в брюках с шипами ― столкнулась дома с матерью ― её играет Джейн ― и сейчас должна снова столкнуться с нелёгким испытанием для типичного тинэйджера любой страны любого континента. Она должна поговорить с ней.

― Клавдия, подойди сюда!

С едва наигранным равнодушием в глазах она разухабистой походкой направляется к матери. Сара должна встать на очерченный белым мелом на полу крест, но не замечает его и проходит на два шага дальше.

― Снято! ― слышен громкий голос режиссёра.

Мистер Барбара, тяжело вздыхая, поднимается со своего режиссёрского кресла и подходит к Саре. Как заботливый, но настойчивый, строгий и требовательный отец, он приобнимает её за костлявое плечо, показывает тростью на белый крест и спрашивает, стараясь держать себя в руках:

― Сара, вы что, черты не видите?

― Простите, мистер Барбара, ― протягивает она в ответ.

― Ничего, давайте попробуем ещё раз.

― Не волнуйся, у тебя всё хорошо получается, ― подбадривает её Джейн.

Для актрисы походка важна так же, как и мимика, как и жестикуляция, твёрдая артикуляция, хорошо развитая моторика пальцев, и, конечно же, как и чистое ухоженное тело. Сара Сазерленд ― модель, не актриса, однако по многим параметрам подходит: неплохая жестикуляция, отличная модельная походка и нежная кожа. Однако фильм требует от неё походки другой, не грациозной и лёгкой, а слегка грубоватой, тяжёлой, молодёжной. Сама Сара не способна добиться от самой себя такой манеры ходьбы, поэтому на помощь вновь приходит заботливый отец, который появился у неё на съёмочной площадке.

― Сара, руки сделайте вот так, ― показывает ей мистер Барбара, опуская их, ― пусть они свободно болтаются, как связка сосисок. Не пугайтесь делать это. И ссутультесь слегка, ― каждое приказание Сара выполняет и каждое движение повторяет. ― Ноги немного врозь, и вот так попробуйте пройтись. Смелее! Ах, да, и попробуйте расслабиться.

Бетти Голден наблюдает за тем, как мистер Барбара помогает молодой никудышной актрисе, и брови её морщатся ещё больше. Это старит её на пять-семь лет. Особенное раздражение у неё вызывают приятные ощущения Джозефа Барбары от этой работы: он словно создаёт свой самый больше шедевр ― не фильм, а актрису! Бетти похожа на злую мумию, которая не терпит того, чтобы всё внимание было на ком-то другом, а не на ней. Исследовать древние ископаемые куда интереснее несуразного современного искусства. Но вмешиваться Бетти не решается ― её положение здесь может быть непрочным и шатким.

Но после нескольких неудачных дублей на лице Бетти появляется улыбка, ведь уже не она, а сам режиссёр начинает критиковать Сару.

― Вы нас всех подводите! ― кричит мистер Барбара. ― Мистера Лу, меня, всю киностудию! Вы отказываетесь выполнять мои поручения, вы отказываетесь делать всё правильно, как я вам говорю! Вы сами не работаете, и мне не даёте! ― и всё разворачивается на глазах съёмочной команды, впервые увидевшей режиссёра таким разъярённым. ― Хоть вы и новичок, но вы сможете сыграть эту роль, вам понятно?

Сара швыряет свою отстёгивающуюся причёску на стол, распускает слегка запотевшие волосы и садится перед зеркалом за туалетным столиком. Модель тяжёло вздыхает и вот-вот готова расплакаться. Время перерыва. Лучше провести его в одиночестве, взаперти, в своей гримёрной, побыть наедине с собой и хорошенько подумать о наболевшем. Сара берёт в зубы тонкую длинную сигарету и зажигает её. Привычку курить она унаследовала от своих подруг-моделей и преподавателей, которые наивно полагают, что курение способствует похудению и концентрации. Однако многим, кто пребывает в мире этих мифов, курение добавляет уверенности. Саре она сейчас необходимо, как и полная релаксация и освобождение своей головы от плохих мыслей. Будет очень жаль, если от слёз грим потечёт, ведь над ним так долго трудились. Полтора часа две молодые девушки-гримёры возились с её лицом.

Сниматься в кино оказалось куда сложнее, чем Сара думала. Одни и те же дубли, одни и те же кадры приходится снимать по тридцать-сорок раз, это отнимает много сил, от толстого слоя макияжа лицо потеет, платье из ненатурального шёлка безумно парит, а вся эта суета вокруг нервирует. Сара надеялась, и была уверена, что всё это будет просто и легко, до десятого дубля она думала только о том, как её лицо украсит многочисленные афиши и большие экраны, о том, как засыпят её посланиями, подарками и цветами поклонники, о том, как слава и деньги придут к ней. Теперь же Сара начинает жалеть о том, что решилась на эту роль. Дороги назад, похоже, нет.

И снова яркие огни прожекторов и сплетения миллионов толстых проводов!

Бабушка Глафира ― в роли которой Бетти Голден ― в порывах ярости из-за грубого обращения внучки с матерью, душит Клавдию. Поваленная на софу внучка костлявыми ручонками схватилась за сильные руки бабушки, которые крепко обхватывают её тонкую лебединую шею. Играют актрисы чересчур реалистично.

― Хорошо, снято, ― говорит режиссёр и, не вставая с кресла, поворачивается к звукооператору, однако стоны и возгласы Сары не прекращаются. ― Мисс Голден, снято! ― повторяет режиссёр. ― Мисс Голден…? ― прищуривается он в смущении. ― Вы с ума сошли?!

Кресло падает назад, а трость отлетает в сторону, когда мистер Барбара кидается к мисс Голден и отталкивает её от Сары. Освободившись из плена когтистых толстых пальцев Бетти Голден, Сара соскакивает с софы, схватившись за пережатое горло, и кричит:

― Это ещё что за чёрт?! В моём контракте нигде не говорится, что меня убить можно! Вы просто сборище психов!

― Прошу вас, Сара, ― подходит к ней мистер Барбара и пытается успокоить молодую модель, нежно приобнимая её за плечи, а всё ещё находящаяся в ярости престарелая актриса стоит в стороне и горящими ненавистью глазами смотрит на Сару.

― Отойдите от меня, мистер Барбара! ― отталкивает она режиссёра. ― Вы понимаете, что она задушить меня могла? Нет уж, я на такое не подписывалась! ― и быстрой стремительной походкой направляется в сторону гримёрных комнат, как вдруг снова слышит спокойный голос режиссёра, садящегося в кресло.

― Ладно, снимаем ещё раз.

― Ещё раз?!

― Да, ты не ослышалась! ― включает грубость мистер Барбара. ― И хватит из себя строить утончённость! Я здесь главный, и я говорю тебе: ты ― шлюха! И пока ты здесь, на площадке, ты будешь ею оставаться, тебе ясно, выпускница Института благородных девиц?

Громко стуча каблуками, Сара уходит с площадки в свою гримёрную, сутулая и напряжённая. Она не выдерживает этого напряжения, и эту невероятную атмосферу, что царит вокруг. Крики режиссёра окончательно убивают в ней уверенность в себе и своих силах. Костлявые когтистые пальцы со светящимися венами заворачиваются, словно сухие листья. Вены наливаются кровью, она начинает циркулировать быстрее.

― Она позволяет себе уйти?! ― Бетти цыкает, однако тембр её завораживающего голоса остаётся по-прежнему равнодушным и спокойным, ― Джозеф, сделай что-нибудь, ты же здесь главный.

― Успокойтесь, мисс Голден, ― говорит мистер Барбара, задумчиво смотря вслед скользящей по воздуху атласной фигуре, удаляющейся от него и растворяющейся за ближайшей деревянной перегородкой.

― И как нам работать дальше?

― Не волнуйтесь, снимем пока другую сцену, а мисс Сазерленд пусть придёт в себя, потом сама вернётся,…надеюсь, ― говорит мистер Барбара.

В голосе его почувствовалось сожаление и чувство вины. Не стоило ему так обращаться с юной девушкой, и что Джозефу сейчас хочется сделать больше всего, так это извиниться за свой мерзкий поступок! Но Сара сейчас не в том состоянии, чтобы что-то понимать… Возмущению Бетти Голден нет предела. Её возмущает, что какая-то выскочка из модельного бизнеса пользуется большими привилегиями и расположением режиссёра. И за какие заслуги Сара удостаивается такой чести?

Заподозрив взаимную симпатию между моделью и режиссёром, или даже факт существования более близких отношений, Бетти медленно встаёт из своего кресла и подходит к Джозефу с подозрительным взором.

― А вы не влюбились ли в неё, мистер Барбара?

― Я не смешиваю работу и личную жизнь, ― отворачивается Джозеф и берёт в руки сценарий.

― Неужели? ― коварно улыбается Бетти. ― В таком случае, почему же вы прячете глаза, мистер Барбара?

Кто точно прячет глаза на площадке, так это зеваки из состава съёмочной группы, которым неловко, но вместе с тем и любопытно наблюдать за происходящим, от чего на лицах появляются лёгкие, подавляемые силой воли улыбки. Престарелая звезда не унимается: она огибает режиссёра, медленно вышагивая, похотливо качает плечами и слегка игриво улыбается. Так она пытается из режиссёра желаемое ею признание.

― Да ладно вам! Мистер Барбара, и так ведь всё понятно. Я не осуждаю вас. Вы зрелый мужчина, она ― молоденькая девка. Всё в порядке, но вот чего я не потерплю, так это того, чтобы кто-то позволял себе срывать съёмки!

― Мисс Голден, ― Джозеф закрыл сценарий и повернулся к ней, его голос стал на удивление твёрдым, ― у нас с мисс Сазерленд чисто деловые отношения, и дальше съёмочной площадки они не уйдут, будьте в этом уверены.

― Пожалуй, пойду-ка я к Саре, успокою её, подбодрю, ― говорит Джейн дрожащим от неловкости голосом и, пряча глаза от происходящей сцены, отправляется в сторону трейлеров, сложив руки в замок. Неприятная ситуация, которая её и не касается вовсе, заставляет благородную леди убежать от развивающегося урагана.

Бежит она ради благого дела. Если не она, то кто сможет подбодрить Сару сейчас? Несколько самовлюблённо, и это чувство недостойно благородной леди, готовой на многое, чтобы спасти этот мир, но у бедной девочки на съёмочной площадке нет ни одного друга. Лишь Джейн подбадривает и успокаивает Сару, делится с ней секретами актёрского мастерства, чтобы её игра стала лучше и порадовала режиссёра. Но в первую очередь ― саму Сару. Даже напасти престарелой Бетти Голден и то критику, то похвалу режиссёра Джейн принимает на себя. Зачем ей это? Любовь к людям ― это вещь, которая заставит сделать многое. Любовь эта приносит и неприятные ощущения в виде комка где-то на дне глотки и тумана в сознании. Для борьбы с этими явлениями Джейн читает волшебные мантры.

Tumi Bhaja re Mana,

Tumi Japa re Mana.

Om, Shri Ram Jaya Ram

Japa re Mana.

Это любимая мантра Далай Ламы. Она приглянулась и Джейн, так как является универсальной ― и для изобилия, и для успокоения, и для духовного очищения, и для любви…. Список можно продолжать долго! Она уносит всё плохое и приносит всё хорошее.

Джейн подходит к серому трейлеру, поднимается по двум металлическим выдвижным ступенькам и, думая, что сказать приятельнице и как подбодрить, медленно поворачивает ручку. Джейн заходит внутрь. Её встречает приятный нежный свет лампочек туалетного столика и приятный аромат цветов.

― Сара, как вы? ― спрашивает Джейн, закрывая за собою дверь и становясь в уверенную элегантную позу.

Её приятельница-фотомодель трясущейся рукой подносит ко рту дымящуюся сигарету. В глазах её блестят кристаллы слезинок. В них блики от мелких круглых лампочек вокруг зеркала. Блестят слезинки совсем слабо, но вот-вот будут готовы струйками вылиться в длинные бриллиантовые серьги до самого подбородка.

― Нормально, ― тяжело вздыхая, отвечает Сара.

Джейн проходит к креслу. Поправляя юбку, она садится в него и гордо выпрямляет спину. Она берёт костлявую трясущуюся руку Сары и пытается согреть её теплом своей руки, нежно поглаживая её другой. Сара ощущает горячий поток энергии, проходящий через замок из их пальцев. Эта энергия, умиротворяющая, светлая, жгучая, растекается по всему телу горячей волной.

― Сара, успокойтесь, всё в порядке, ― добрым заботливым голосом говорит Джейн. ― У вас всё отлично получается. Да, вы новичок, но вам нельзя сдаваться! Трудно, никто не говорил, что будет легко.

― Я думала, что выдержу, но всё оказалось куда сложнее, чем я думала, ― голос Сары дрожит, как осенний лист.

― Вы должны набраться терпения и стать твёрже.

― Легко сказать, но как мне это сделать, Джейн? Как мне стать увереннее? Как набраться терпения, чтобы работать дальше? Сейчас я ничего не хочу делать…

― В первую очередь, вы не должны так говорить, Сара! Вы сами себе задаёте негативную установку. Лучше подумайте о том, почему вы решили сняться в фильме? Ведь что-то вас побудило к этому.

― Да, я думала о славе, которая может ко мне прийти, о поклонниках, которых станет ещё больше,… о деньгах, в конце концов!

― Вот и думайте об этом, Сара! Думайте только о хорошем, о светлом, о прекрасном, и если нужно, то врите себе. Наши мысли и слова материализуются, не забывайте об этом! Не думайте о том, чего вам не хватает, чего у вас нет, и не бойтесь выходить перед камерой. Смелее! А ко всем трудностям относитесь с улыбкой. Если у вас что-то не получается, то твердо скажите самой себе, что вы сможете! Вы сможете, Сара! Я верю в вас!!!

― Спасибо за поддержку, Джейн…

― Давайте, скажите это!

― Что? – удивлённо спрашивает Сара.

― Скажите: «Я верю в себя!» Давайте! Вы сможете сделать это, вы можете всё! Скажите!

― Что…? Ну, я не знаю…. Это как-то…

― Говорите! ― Джейн начинает сжимать костлявые пальчики модели.

― Мне больно,…

― Скажите! ― и пальцы Сары Джейн сжала ещё сильнее.

― Хорошо-хорошо! Я…я могу это сделать, ― мямлит Сара.

― Что? Я вас не слышу, громче!

― Я смогу это сделать.

― Громче!

― Я смогу это сделать!

― Ещё громче!

― Я смогу это сделать!!!

Наконец, громко кричит Сара, звук вонзается Джейн слова пронзают невидимый барьер сознания Сары ― мягкость и неуверенность ― и острым копьём вонзаются прямо в мозг актрисы. Поражают в самую глубь.

― Так-то лучше, ― отпускает ей руки Джейн, и тон её голоса снова становится приятным, добрым, ласковым. ― И простите меня за столь жёсткий хват. Обычно я так не поступаю.

Престарелая актриса 30х годов Бетти Голден терпеть никогда не могла людей, похожих на себя, или равных себе. Поэтому она всегда старалась избегать по-настоящему талантливых и сильных, будь то женщина, или мужчина. Но Сару Сазерленд она возненавидела, пусть и не с первого взгляда, так со второго, не потому, что посчитала её более талантливой или красивой, а когда та продемонстрировала всем, что может сделать то, что хочешь, и так, как хочет. Бетти не признаёт право на существование фривольностей других людей. Она привыкла, что только она может демонстрировать своевольность и настойчивость взрывного характера, и когда-то Бетти сама делала так, чтобы режиссёры и продюсеры на коленях к ней приползали. Если она сделает это сейчас, возможно, режиссёр может просто прийти к ней в гримёрную и бросить одну единственную фразу, что съёмки начинаются, и она обязана быть на площадке. Или ещё более страшные слова: «Вы уволены!». Ни молитв, ни прошений, ни преклонений на колени…. Вот, почему поведение Сары вызвало у Бетти всплеск гнева, который она теперь пытается в себе подавить. Однако твёрдый корсет выдавливает его наружу вместе с утренним завтраком.

― Пожалуй, и я отправляюсь в свою гримёрную, ― с этими словами, задрав нос, Бетти Голден ушла со съёмочной площадки.

Но через пять минут, когда она присела в своё любимое мягкое кресло с бокалом шампанского, напевая одну из своих песен, которая играла в граммофоне, мальчик на побегушках Джон сообщил, что господи режиссёр требует её вернуться на площадку.

― Неужели наша звёздочка решила прийти? ― странно улыбаясь, качающейся походкой шагает Бетти.

Мистера Барбары поблизости не оказывается, срочные дела вновь отлучили его от работы. Однако персонал киностудии продолжает заниматься своими делами. На площадку направлен яркий свет, от которого каждый бриллиант на теле и платье Бетти Голден ярко блестит, а дорогой аметрин на ожерелье завораживающе переливается. Огромный бриллиантовый водопад смотрит на молодую костлявую модель, и удивляется, как она в пять минут успела измениться. Плаксивая мягкая девочка исчезла. На её месте появилась твёрдая, смелая и уверенная девушка с пафосом на лице столь же огромным, как и её бездонные глаза. Это женщина, которая всё выстоит!

Джейн с гордостью ведёт на Сару одним глазом. Приятно видеть перевоплощение прекрасного Феникса.

― И почему это ты такая смелая? ― Бетти подозрительно всматривается в огромные глаза Сары.

― Просто посмелела, а вас что-то не устраивает? ― отвечает Сара.

― Лучше не дерзи мне, милочка, ― встаёт Бетти в доминантную позу, ― иначе тебе же хуже будет!

― Да неужели?

― Уж поверь!

― И что же вы мне сделаете?

― Ты, маленькая выскочка! ― подходит Бетти к ней ещё ближе, и остроконечная грудь упирается в её рёбра, как огнестрельное оружие упирается в голову заложнику. ― Ты что о себе тут возомнила, а? В моё время таких, как ты, просто вышвыривали на улицу!

― Успокойтесь, ваше время уже давно ушло в прошлое! ― смело заявляет Сара с насмешкой, чем подливает ещё больше масла в огонь. ― И следите за своими буферами, а то выколите ими кому-нибудь глаз.

― Как ты смеешь?!

― Сара, не дерзи, это не достойно, ― в полголоса говорит ей Джейн, взяв за костлявую ручку.

― Как и она сама! ― скрытый под волосами слуховой аппарат Бетти уловил слова актрисы. ― Вы только посмотрите на неё! Как вы вообще смогли стать моделью?

― Не всем же быть такой тучной коровой, как вы, мисс Голден, ― отвечает Сара.

― О чём ты? ― Бетти с довольной улыбкой на лице обнимает свои пышные формы и начинает их оглаживать. ― Это красиво, это ― сексуально! Пока ещё никто не смог устоять, это ли не доказательство? ― с особым пристрастием оглаживает она пышную соблазнительную грудь, поддерживаемую корсетом. ― Ты просто ничего не понимаешь в красоте, ― с насмешливой улыбкой и презрением в глазах, взгляд которых уводит от недостойной её внимания простой смертной в потолок, говорит Бетти, ― ты не знаешь, какой должна быть женщина! Я… просто божественна! А ты? Набор костей, да и только!

― Время не стоит на месте, оно движется вперёд, а вместе с ним и мода, ― делает самодовольную ухмылку Сара. ― Возможно, когда-то всё это и было красивым, ― осматривает она Бетти с ног до головы, ― но сейчас вы просто гора жира!

― Мерзкая девчонка, да что ты понимаешь?! У тебя даже нет ничего, что могло бы поддерживать иллюзию. На тебе любое платье висит, как на вешалке! Чем ты завлекаешь мужчин, что им в тебе может понравиться?

― У меня идеальная фигура, я ― модель! А вы просто разжиревший секс-символ эпохи Мезолита!

Трубка гортани задрожала так, что это видно даже сквозь слой жира на морщинистой шее Бетти и слегка отвисший подбородок. Но слёзы её не текут, лицо остаётся каменным. Джейн встревоженным взглядом встаёт между Сарой и Бетти, боясь неизбежно грядущего скандала, и руки готовит к тому, чем они никогда не занимались ― к ликвидации драки двух дам. Оказавшись между двух огней, Джейн чувствует на себе всю ту злость и агрессию, которую они испытывают друг к другу. Эта энергия ознобом и мурашками пробегает по её спине.

― 90-60-90 ― эти пропорции придуманы не просто так! ― продолжает Сара, но уже на полтона тише. ― Это ― стандарты красоты! Точнее, были таковыми, а сейчас это просто напоминание для жирных толстух о том, какой должна быть женщина. У меня более, чем просто идеальное тело! У меня талия ― пятьдесят три сантиметра, ― и обеими руками модель обхватывает своё осиное достоинство, сквозь платье торчат рёбра, и видны даже нижние, не крепящиеся пары. ― А вы? 90-60-90 в масштабе 2:1!

С ледяным лицом звезда 30х продолжает через несколько мгновений молчания:

― Всю жизнь я потратила на то, чтобы стать сексуальной ― это самый лучший метод воздействия на людей, и поверь мне, милочка, я знаю, о чём говорю! На протяжении нескольких лет я оставалась одной из самых красивых женщин мира, это ли не ещё одно доказательство? И одной лишь внешности мало! Нужны мозги. Ты можешь казаться легкомысленной дурочкой, но ты обязана иметь в голове хотя бы несколько извилин, чтобы манипулировать людьми. Мозги ― это самое страшное оружие, особенно, если их хорошенько спрятать.

― Мозги? ― с усмешкой говорит Сара. ― Да кому они нужны! Пусть умники и умницы – никчёмный прыщавый сброд в толстых очках и майках, заправленных в трусы ― учатся и читают книги. Им нужно иметь мозги: они будут сидеть в своих тёмных офисах и лабораториях, будут делать мир более комфортным для остальных, обычных людей! А я ― модель, я ― двигатель Beauty-индустрии! И мужчинам больше нравятся тупенькие! Так мы даём им понять, что они умные, что они молодцы. И мужчины любят низеньких ростом девушек, потому что по натуре они ― защитники!

― Глупая девка! – смеётся Бетти. ― Ах, умрёт моё поколение, и что останется? Боже! Во что превратится мир?! Никогда не поддерживала феминисток, но теперь готова присоединиться к ним. Как же ты унижаешь сама себя, толкая такие речи о мужчинах…

― А вы, оказывается, проститутка, ― говорит Сара. ― Сначала феминистки хотели вас сжечь на костре, а теперь вы вдруг переходите на их сторону?!

Раздаётся молчание. Оно напоминает настораживающее затишье перед бурей.

― Сара, что вы наделали? ― шепчет Джейн. ― Зачем? ― и вдруг голос Джейн, желающей уладить проблему, становится громче, и она говорит уже обеим своим партнёршам. ― Дамы, почему вы не можете успокоиться, сесть, поговорить и хотя бы просто стараться быть друг с другом вежливыми и толерантными?! Откуда в вас эта злоба?

― Она первая начала, ― показывает Сара на тучную лошадь. ― Она с самого начала работы стала критиковать меня и всячески унижать. ― Джейн, вы сами видели, до чего она меня довела!

― А ты ― бездарная выскочка, которая хочет захватить всё эфирное время! ― тыкает в жертву анорексии Бетти. ― Ты никудышная актриса, ты просто ужасна! С тобой этот фильм провалится! Ничего личного, дорогая, просто бизнес. Шоу-бизнес ― самый страшный и жестокий, и либо ты,… либо тебя! Я не позволю тебе всё испортить!

― Послушайте, дамы, хватит уже этого! ― стоя меж двух огней, говорит Джейн удивительно спокойным неторопливым тембром. Откуда эта смелость?

― А вы какого чёрта лезете? ― нападает на неё Бетти. ― Вы, мисс Харрисон, вы-то вообще кто такая, чтобы указывать мне, что делать? Не доросли до моего уровня!

― Я была признана одной из красивейших и привлекательнейших женщин в мире в 50х и в 60х годах, два «Оскара», три «Золотых Глобуса» и премия «Грэмми» ― этого вам мало, мисс Голден? Вам есть, чем похвастаться?

Бетти в ответ молчит. Джейн Харрисон утёрла ей нос, пусть и через силу, ведь всегда старается быть доброй и приветливой. За всю свою карьеру Бетти ни разу не получила ни единой награды, хотя успела сняться в десяти фильмах, которые стали скандально известными и сколотили ей огромное состояние, причём сценарии всех фильмов были ею же и написаны. Не менее важным в её карьере было и то, что она выпустила шесть сольных альбомов, на протяжении десяти лет пела на сцене в Лас-Вегасе, играла в театрах на Бродвее, но даже эти заслуги не принесли Бетти ни одной по-настоящему крупной и значимой награды, да и хотя бы простой премии, какую может заработать практически каждый актёр или исполнитель. Судьба её творческая так печальна, и не по вине ли самой Бетти она стала такой…? Или же это потому, что для своего времени она была слишком продвинутой? А для нынешнего ― она слишком отсталая?

― Ладно, вы победили, ― говорит Бетти. ― Но это ничего не меняет! Вы, Сара, просто глупая бесталанная выскочка!

Вдруг где-то издалека слышится голос Барбары. Он слегка на взводе, голос скрипучий, как старая ржавая дверь, и колючий, как иголки. Но даже эта нервозность не позволяет оторвать глаз от его приятных черт лица, и не делает голос менее приятным. К нему хочется подойти, шепнуть на ухо несколько приятных слов приятным нежным тембром, присесть и уложить его голову себе на колени…. Медленно поглаживать, забираться пальчиками в его густые темные локоны…. Так делала «великая колдунья», кем её считали, Марта Скавронская, впоследствии ставшая императрицей Всероссийской Екатериной I, когда у её благоверного супруга великого императора Петра I начинались припадки. Саре вновь захотелось ненадолго стать императрицей. Желания наталкивают её на мысль, и она снова поворачивается к престарелой звезде.

― Кажется, я придумала, как мы можем разрешить конфликт,… ― бровь Сары подлетает.

― И как же?

― Мистер Барбара…. Он мужчина в расцвете лет, молодой, красивый, богатый. Вы всё ещё считаете себя секс-символом? Вы всё ещё считаете себя первой красавицей? давайте же проверим! На Джозефе….

― И вы собираетесь его соблазнить? ― спрашивает Бетти.

― Разумеется! ― отвечает Сара.

― По рукам, ― протягивает honey grandma свою толстую ладонь. ― Вы рискованная молодая особа, не боитесь проиграть? Я уверена, что так и будет!

― Нет, не боюсь, да и с чего мне бояться победы, мисс Голден? ― пожимает её когтистую руку Сара. ― Джейн, вы с нами?

― Боже, нет! ― отмахивается она. ― Я в подобных играх не участвую! Извините, леди, но здесь обойдитесь без меня…. Без меня….

Джейн разбила руки Бетти и Сары. С этого момента между двумя секс-символами двух разных эпох начинается война. Война за славу, за деньги, за власть, за Джозефа Барбару. Но прежде всего ― за свои интересы, за своё время!

Дата добавления: 2015-09-18 | Просмотры: 349 | Нарушение авторских прав