АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Три звезды. Тёмно-бордовый лимузин начала века мчится по залитым солнцем чистым до блеска улицам Голливуда, а на заднем сидении удобно расположилась и его хозяйка

Тёмно-бордовый лимузин начала века мчится по залитым солнцем чистым до блеска улицам Голливуда, а на заднем сидении удобно расположилась и его хозяйка, Бетти Голден. Сегодня на ней белое длинной платье с чёрными пуговицами, чёрно-белая шляпка с чёрной вуалью и мех черно-бурой лисы. Меха, бриллианты, экстравагантные платья и шляпки невообразимых размеров ― на протяжении всей жизни стиль Бетти Голден был и остаётся неизменным. Впереди сидит водитель в костюме, фуражке и кожаных перчатках на руках ― обворожительный молодой человек со светлыми русыми волосами, очередная жертва очарования актрисы. Она платит ему гроши, а он может каждый день любоваться на неё в окно заднего вида.

― Алло, это мисс Голден, ― говорит она в телефонную трубку, встроенного прямо в машине ― одна из разработок военных; Бетти рассматривает россыпь бриллиантов на своей правой руке, ― я бы хотела поговорить с судьёй Томпсоном, ― и две секунды ожидания, звезде сообщают, что он не может сейчас говорить по телефону. ― Так зайдите к нему в кабинет и разбудите, он спит на своём кожаном диванчике между заседаниями, ― ещё одна секунда ожидания. ― Неважно, откуда я это знаю…

Зажигается яркий свет массивных железных прожекторов. Режиссёр мистер Барбара, отталкивая постановщиков, лично настраивает освещение. Свет идёт на папину дочку Клавдию; она вот-вот должна познакомиться с плохим парнем, который быстро и легко её испортит, ведь юным девушкам лет шестнадцати-семнадцати так легко запудрить мозги, а пока она стоит в красном шёлковом платье с лёгким намёком на декольте и открытыми плечами, которые от яркого белого света и образующихся теней кажутся ещё более костлявыми. Нет, по сценарию Клавдия не худощавая девушка. По какой-то причине сценарист не указал детального описания внешнего облика главное героини. Костлявые плечи и торчащая ключица – это «достоинства» уже самой актрисы, которая играет Клавдию, если «актрисой» можно назвать модель, которая девять раз появлялась на обложках глянцевых журналов и впервые играет в кино. Сара Сазерленд стоит у рояля, сжав руки в замок и нервно подрагивая костлявой ногой. Такой страх охватывал её только на первых съёмках при поступлении в школу моделей, а волнение одолевало на первом модном показе. Костлявые, тонкие и сухие, как самые верхние веточки давно умершего, засохшего дерева, ноги Сары и тогда подрагивали, только с подиума никто этого не заметил.

― Так, ― протягивает мистер Барбара, всматриваясь через объектив камеры в ту зону, где должна быть грудь, и в прелестные кисти молодой модели, ― Сара, прошу вас, не сжимайте руки. У вас прекрасные тонкие пальчики, не нужно их прятать.

Сара мило улыбается. Прямо напротив неё, рядом с креслом режиссёра, сидит напарница и двухдневная приятельница, добрая и приветливая Джейн Харрисон, которая всем своим видом напоминает заботливую мамочку, которая пришла поддержать дочку на важном выступлении словом, улыбкой и аплодисментами. Сейчас Джейн выполняет эту самую функцию: она улыбается Саре, кивает одобрительно и что-то шепчет.

― Спойте что-нибудь, ― говорит режиссёр, глядя в камеру; персонал стоит и внимательно наблюдает, а напряжённые пальцы пианиста уже готовятся играть мелодию.

― Что петь? ― спрашивает Сара.

― Что угодно, что только в голову взбредёт, ― отвечает мистер Барбара.

В смущении и волнении никогда не певшая в своей жизни Сара глядит на Джейн, которая кивает ей и, кажется, уже готова встать с кресла, чтобы подойти к ней и отрыть рот. Сара начинает петь невнятно и размазано народную немецкую песню, а пианист, чей тонкий музыкальный слух оскорбили скрежетом ржавой консервной банки, именуемым голосом Сары Сазерленд, пытается играть на клавишах мелодию. У съёмочной группы уши в трубочку сворачиваются от гнусавого исполнения и загнанного в макушку головы тонюсенького голосочка, а в сочетании с прекрасной мелодией эта каша становится ещё ужаснее, но Сара, увидев почему-то всё ещё одобрительно улыбающуюся Джейн, вдруг чувствует в себе силы и некий потенциал, и ко всему добавляется довольная улыбка, от чего звук, расползающийся через уголки губ, становится ещё хуже.

Наконец, Сара заканчивает. И стоит, будто бы ожидая аплодисментов.

Мистер Барбара смущённо потирает нос, как вдруг к нему подходит женщина в сером шерстяном костюме, прямой юбке, с пучком на затылке и большими очками в толстой чёрной оправе.

― Я так понимаю, нам это подретушировать на записи? ― спрашивает она шёпотом, опуская голову на распечатки в папке.

― Да, пожалуй, ― шепчет мистер Барбара ей в ответ.

Воцаряется гробовая тишина, но Сара всё ещё в ожидании похвалы, а затишье ― лишь мгновения перед бурными аплодисментами, как ей кажется. Мистер Барбара хотел узнать о певческих навыках исполняющей главную роль актрисы,… и узнал, о чём теперь в душе сожалеет, но не осмеливается сказать об этом вслух прямо в лицо. И лишь старческое хриплое контральто Бетти Голден пронзает тишину, словно стрела, и вмиг разрушает всякие надежды модели.

― Господи, что это было?! Джозеф! Как её утвердили на эту роль? Как ты можешь заставлять куклу без голоса и слуха петь?! Сценарий нужно менять, иначе для меня будет просто оскорблением петь после стада котов, которым слон на уши наступил! ― и толстой когтистой рукой показывает на Сару.

Можно заметить, что люди худые гораздо реже могут иметь сильные голоса. И тем более низкие. Бетти Голден занималась вокалом около семи лет, и её приглашали петь в оперу! Её низкое контральто помогало её соблазнять мужчин, а особый маслянистый тембр помог голосу стать «символом роковой власти над сердцами мужчин». Даже если бы Сара занималась вокалом столько же, сколько и мисс Голден, или даже больше, она никогда не смогла научиться петь так же хорошо. Вокал ― это такая вещь, которая отнимает много сил, который у Сары из-за анорексии просто нет…

― Зачем вы нападаете на бедную девочку? ― вмешивается Джейн. ― Сара наверняка никогда в жизни не пела, мы должны её поддержать….

― Если она в жизни своей никогда не пела, ― продолжает Бетти, ― на кой чёрт вообще соглашалась на эту роль…?

Вдруг в женские споры вмешивается господин режиссёр.

― Леди, я попрошу вас не спорить и не оскорблять мисс Сазерленд, ― поворачивается к ним мистер Барбара; и снова на площадке воцаряется тишина. ― Сара, ― прерывает неловкое молчание режиссёр и говорит мягким нежным голосом, ― отправляйтесь пока в свою гримёрную, мы вас позовём, хорошо? ― опечаленная происходящим и сдерживающая с трудом слёзы и эмоции, Сара кивает в ответ.

Звёздочка 80х отправляется в свою гримёрную поспешным шагом, ссутулившись, будто бы так она спрятала своё лицо от всех и от всего, ведь на нём вот-вот могут заблестеть слёзы. Признать свою слабость и беспомощность ― это, безусловно, трудно, а признать её прилюдно ― это, как минимум, недостойно, и так ты покажешь всем свою слабость, после чего стервятники тебя живьём сожрут! Модельный бизнес научил Сару не только правильно ходить по подиуму.

Следом за Сарой спешит её заботливая мамочка из 60х Джейн.

― Вот видите, что вы наделали, ― говорит она в спешке обидчице своей приятельницы.

Настоящая леди не позволит себе бежать. Тем более, находясь в людном месте. И поэтому Джейн идёт так быстро, как только может, но всё же идёт, а не бежит. Фигура её скрывается в темноте, за пределами тех ярких белых кругов света, оставляемых прожекторами.

― Мэм, ― садится мистер Барбара в своё режиссёрское кресло рядом с потухшей звездой, ― вы хотите сорвать мне съёмки?

― Нет, Джозеф, как раз наоборот, ― отвечает Бетти. ― Я, наверное, здесь единственная, кто хоть что-то делает, думает и говорит, чтобы сделать этот фильм как можно лучше. Работать языком ― это, конечно, хорошо и полезно, но это киностудия, чёрт побери, а не королевская ложа императрицы Екатерины! Я хочу только успеха тебе и твоему проекту, Джозеф. Но ты почему-то отвергаешь мою помощь.

― Я вижу, что вы всячески пытаетесь помешать, мисс Голден. Больше я повторять вам не буду. Я не выгоню Сару Сазерленд только потому, что она не очень хорошо поёт. Всё остаётся так, как есть. И точка!

― Здесь скорее вопросительный знак, Джозеф.

― Я вас предупредил, мисс Голден.

Прошёл примерно час прежде, чем съёмки продолжились, и камеры снова заработали.

Уже плохая девочка Клавдия ― Сара в кожаной куртке с блестящими рисунками и пагонами, со взъерошенными нечёсаными волосами и в брюках с шипами ― столкнулась дома с матерью ― её играет Джейн ― и сейчас должна снова столкнуться с нелёгким испытанием для типичного тинэйджера любой страны любого континента. Она должна поговорить с ней.

― Клавдия, подойди сюда!

С едва наигранным равнодушием в глазах она разухабистой походкой и с болтающимися, как неживыми, руками подходит к матери. Сара должна встать на начерченный белым мелом на полу крест, но не замечает его и проходит на два шага дальше.

― Снято! ― слышен громкий голос режиссёра.

Мистер Барбара, тяжело вздыхая, встаёт со своего режиссёрского кресла и подходит к Саре. Как заботливый, но настойчивый, строгий и требовательный отец, приобнимает её за костлявое плечо, показывает тростью на белый крест и спрашивает, стараясь держать себя в руках:

― Сара, вы что, черты не видите?

― Простите, мистер Барбара, ― протягивает она в ответ.

― Ничего, давайте попробуем ещё раз.

― Не волнуйся, у тебя всё хорошо получается, ― подбадривает её Джейн.

Для актрисы походка важна так же, как и мимика, как и жестикуляция, твёрдая хорошая артикуляция, хорошо развитая моторика пальцев, и, конечно же, как и чистое ухоженное тело. Сара Сазерленд ― модель, не актриса, однако по многим параметрам подходит. Неплохая жестикуляция, отличная модельная походка и нежная кожа. Однако фильм требует от неё походки другой, не грациозной и лёгкой, а слегка грубоватой, тяжёлой, молодёжной. Сама она не в состоянии этого понять и добиться от самой себя, поэтому на помощь вновь приходит заботливый отец, который появился у неё на съёмочной площадке.

― Сара, руки сделайте вот так, ― показывает ей мистер Барбара, опуская их, ― пусть они свободно болтаются, как связка сосисок. Не пугайтесь делать это. И ссутультесь слегка, ― каждое приказание Сара выполняет и каждое движение повторяет. ― Ноги немного врозь, и вот так попробуйте пройтись. Смелее! Ах, да, и попробуйте расслабиться.

Бетти Голден наблюдает за тем, как мистер Барбара возится с молодой никудышной актрисой, и брови её морщатся ещё больше, это старит её лет на пять-семь. Теперь она похожа на злую мумию, которая не терпит того, чтобы всё внимание было на ком-то другом, а не на ней. Исследовать древние ископаемые куда интереснее несуразного современного искусства. Но вмешиваться Бетти не решается ― так уж непрочно и шатко её положение здесь.

Но после нескольких неудачных дублей на лице Бетти появляется улыбка, ведь уже не она, а сам режиссёр начинает критиковать Сару.

― Вы нас всех подводите! ― кричит мистер Барбара. ― Мистера Лу, меня, всю киностудию! Вы отказываетесь выполнять мои поручения, вы отказываетесь делать всё правильно, как я вам говорю! Вы сами не работаете, и мне не даёте! – и всё это на глазах съёмочной команды, впервые увидевшей режиссёра таким разъярённым. ― Хоть вы и новичок, но вы сможете сыграть эту роль, вам понятно?!

Сара швыряет свою отстёгивающуюся причёску на стол, распускает слегка запотевшие волосы и садится перед зеркалом за туалетным столиком. Модель тяжёло вздыхает и вот-вот готова расплакаться. Время перерыва. Лучше провести его в одиночестве, взаперти, в своей гримёрной, побыть наедине с собой и хорошенько подумать о наболевшем. Сара берёт в зубы тонкую длинную сигарету и зажигает её. Привычку курить она унаследовала от своих подруг-моделей и преподавателей, которые наивно полагают, что курение способствует похудению и концентрации. Как раз наоборот, однако, многим, кто пребывает в мире этих мифов, оно добавляет уверенности. Саре же сейчас она очень нужна, а ещё ей нужно расслабиться и постараться не заплакать. Будет очень жаль, если грим потечёт, ведь над ним так долго трудились. Полтора часа две молодые девушки-гримёры возились с её лицом.

Сниматься в кино оказалось куда сложнее, чем Сара думала. Одни и те же дубли, одни и те же кадры приходится снимать по тридцать-сорок раз, это отнимает много сил, от водостойкого макияжа лицо потеет, платье из ненатурального шёлка безумно парит, а вся эта суета вокруг нервирует. Сара надеялась, и была уверена, что всё это будет просто и легко, до десятого дубля она думала только о том, как её лицо украсит многочисленные афиши и большие экраны, о том, как засыпят её посланиями, подарками и цветами поклонники, о том, как слава и деньги придут к ней. Теперь же Сара начинает жалеть о том, что решилась на эту роль. Однако дороги назад, похоже, уже нет.

И снова яркие огни прожекторов и сплетения миллионов толстых проводов!

Бабушка Глафира ― в роли которой Бетти Голден ― в порывах ярости из-за грубого обращения внучки с матерью, душит Клавдию. Она лежит на софе и костлявыми ручонками держится за сильные руки бабушки, которые крепко обхватывают её тонкую лебединую шею. Играют актрисы чрезчур реалистично.

― Хорошо, снято, ― говорит режиссёр и, не вставая с кресла, поворачивается к звукооператору, однако стоны и возгласы Сары не прекращаются. ― Мисс Голден, снято! ― повторяет режиссёр. ― Мисс Голден…? ― прищуривается он в смущении. ― Вы с ума сошли?!

Кресло падает назад, трость с громким звуком падает на пол. Мистер Барбара кидается к мисс Голден и отталкивает её от Сары. Освободившись из плена когтистых толстых пальцев Бетти Голден, Сара соскакивает с софы, схватившись за пережатое горло, и кричит:

― Это ещё что за чёрт?! В моём контракте нигде не говорится, что меня убить можно! Вы просто сборище психов!

― Прошу вас, Сара, ― подходит к ней мистер Барбара и пытается успокоить молодую модель, нежно приобнимая её за плечи, а всё ещё находящаяся в ярости престарелая актриса стоит в стороне и горящими ненавистью глазами смотрит на Сару.

― Отойдите от меня, мистер Барбара! ― отталкивает она режиссёра. ― Вы понимаете, что она задушить меня могла? Нет уж, я на такое не подписывалась! ― и быстрой стремительной походкой направляется в сторону гримёрных комнат, как вдруг снова слышит спокойный голос режиссёра, садящегося в кресло.

― Ладно, снимаем ещё раз.

― Ещё раз?!

― Да, ты не ослышалась! ― включает грубость мистер Барбара. ― И хватит из себя строить утончённость! Я здесь главный, и я говорю тебе: ты ― шлюха! И пока ты здесь, на площадке, ты будешь ею оставаться, тебе ясно, выпускница Института благородных девиц?

Громко стуча каблуками, Сара уходит с площадки в свою гримёрную, сутулая и напряжённая. Она не выдерживает этого напряжения, и эту невероятную атмосферу, что царит вокруг. Крики режиссёра окончательно убивают в ней уверенность в себе и своих силах. Костлявые когтистые пальцы со светящимися венами заворачиваются, словно сухие листья.

― Вы только посмотрите, она позволяет себе уйти, ― Бетти неодобрительно цыкает, однако тембр её завораживающего голоса остаётся по-прежнему равнодушным и спокойным, ― прямо во время съёмок, это непозволительно! Джозеф, сделай что-нибудь, ты же здесь главный.

― Успокойтесь, мисс Голден, ― говорит мистер Барбара, задумчиво смотря вслед скользящей по воздуху атласной фигуре, удаляющейся от него и растворяющейся за ближайшей деревянной перегородкой.

― И как нам работать дальше?

― Не волнуйтесь, снимем пока другую сцену, а мисс Сазерленд пусть придёт в себя, потом сама вернётся,…надеюсь, ― говорит мистер Барбара.

В голосе его почувствовалось сожаление и даже вина! Не стоило ему так обращаться с юной девушкой, и что Джозефу сейчас хочется сделать больше всего, так это извиниться за свой мерзкий поступок! Но Сара сейчас не в том состоянии, чтобы что-то понимать…

― Невероятно! – злится Бетти. ― Она здесь никто, а уже пользуется привилегиями,… ― заподозрив, что у режиссёра с молоденькой девушкой близкие отношения, или просто взаимная симпатия, Бетти подходит к нему и беспардонно спрашивает. ― А вы не влюбились ли в неё, мистер Барбара?

― Я не смешиваю работу и личную жизнь, ― отворачивается Джозеф и берёт в руки сценарий.

― Неужели? – коварно улыбается Бетти. ― В таком случае, почему же вы прячете глаза, мистер Барбара? ― кто уже точно прячет глаза на площадке, так это вся съёмочная группа, которой неловко, но вместе с тем и любопытно наблюдать за происходящим, от чего на лицах появляются лёгкие, подавляемые силой воли улыбки, а глаза всё время косятся; престарелая звезда не унимается: она подходит к режиссёру, поставив руки в боки, похотливо качает плечами и слегка игриво улыбается. Пытаясь так выбить из режиссёра желаемое ею признание. ― Ладно вам! Мистер Барбара, и так ведь всё понятно. Я не осуждаю вас. Вы зрелый мужчина, она – молоденькая актриса. Всё в порядке, но вот чего я не потерплю, так это того, чтобы кто-то позволял себе срывать съёмки!

― Мисс Голден, ― поворачивается к ней Джозеф, закрыв сценарий, ― у нас с мисс Сазерленд чисто деловые отношения, и дальше съёмочной площадки они не уйдут, будьте в этом уверены.

― Пожалуй, пойду-ка я к Саре, успокою её, подбодрю, ― говорит Джейн дрожащим от неловкости голосом и, пряча глаза от происходящей сцены, отправляется в сторону трейлеров, сложив руки в замок. Неприятная ситуация, которая её и не касается вовсе, заставляет благородную леди уйти, убежать от развивающегося урагана.

Бежит она ради благого дела. Если не она, то сможет подбодрить Сару сейчас? Несколько самовлюблённо, но у бедной девочки на съёмочной площадке нет ни одного друга. Лишь Джейн подбадривает и успокаивает Сару, старается подсказывать хитрости актёрского мастерства и делиться секретами актёрского успеха. Даже напасти престарелой Бетти Голден и то критику, то похвалу режиссёра Джейн принимает на себя, будто бы на себе ощущая то, что чувствует в этот момент её новая подруга. Зачем ей это? Любовь к людям – это вещь, которая заставит тебя сделать очень многое. Любовь эта приносит и неприятные ощущения в виде комка где-то на дне глотки и тумана в сознании, которые развеиваются мантра, произносимыми Джейн про себя.

Tumi Bhaja re Mana,

Tumi Japa re Mana.

Om, Shri Ram Jaya Ram

Japa re Mana.

Это любимая мантра Далай Ламы. Она приглянулась и Джейн, так как является универсальной ― и для изобилия, и для успокоения, и для духовного очищения, и для любви…. Список можно продолжать долго! Она уносит всё плохое и приносит всё хорошее.

Джейн подходит к серому трейлеру, поднимается по двум металлическим выдвижным ступенькам и, набрав воздуха в грудь и думая, что сказать приятельнице и как подбодрить, медленно открывает дверь ухоженной дамской ручкой. Джейн заходит внутрь. Её встречает приятный нежный свет лампочек туалетного столика и приятный аромат цветов.

― Сара, как вы? ― спрашивает Джейн, закрывая за собою дверь и становясь в уверенную элегантную позу.

Её приятельница-фотомодель трясущейся рукой подносит ко рту дымящуюся сигарету. В глазах её блестят кристаллы слезинок. В них блики от мелких круглых лампочек вокруг зеркала. Блестят слезинки совсем слабо, но вот-вот будут готовы струйками вылиться в длинные бриллиантовые серьги до самого подбородка.

― Нормально, ― тяжело вздыхая, отвечает Сара.

Джейн проходит к креслу. Поправляя юбку, она садится в него и выпрямляет спину, показывая гордую осанку невидимому зрителю. Она берёт костлявую трясущуюся руку Сары и пытается согреть её теплом своей руки, нежно поглаживая её другой. Сара ощущает горячий поток энергии, проходящий через замок из их пальцев. Эта энергия, умиротворяющая, светлая, жгучая, растекается по всему телу горячей волной.

― Сара, успокойтесь, всё в порядке, ― добрым заботливым голосом говорит Джейн. ― У вас всё отлично получается. Да, вы новичок, но вам нельзя сдаваться! Да, трудно, никто не говорил, что будет легко.

― Я думала, что выдержу, но всё оказалось куда сложнее, чем я думала, ― голос Сары дрожит, как осенний лист.

― Вы должны набраться терпения и стать твёрже.

― Легко сказать, но как мне это сделать, Джейн? Как мне стать увереннее? Как набраться терпения, чтобы работать дальше? Сейчас я ничего не хочу делать…

― В первую очередь, вы не должны так говорить, Сара! Вы сами себе задаёте негативную установку. Лучше подумайте о том, почему вы решили сняться в фильме? Ведь что-то вас побудило к этому.

― Да, я думала о славе, которая может ко мне прийти, о поклонниках, которых станет ещё больше,… о деньгах, в конце концов!

― Вот и думайте об этом, Сара! Думайте только о хорошем, и если нужно, то врите себе. Наши мысли и слова материализуются, не забывайте об этом! Не думайте о том, чего вам не хватает, чего у вас нет, и не бойтесь выходить перед камерой. Смелее! А ко всем трудностям относитесь с улыбкой. Если у вас что-то не получается, то твердо скажите самой себе, что вы сможете! Вы сможете, Сара! Я верю в вас!!!

― Спасибо за поддержку, Джейн…

― Давайте, скажите это!

― Что? – удивлённо спрашивает Сара.

― Скажите: «Я верю в себя!» Давайте! Вы сможете сделать это, вы можете всё! Скажите!

― Что…? Ну, я не знаю…. Это как-то…

― Говорите! ― Джейн начинает сжимать костлявые пальчики модели.

― Мне больно,…

― Скажите! ― и пальцы Сары Джейн сжала ещё сильнее.

― Хорошо-хорошо! Я…я могу это сделать, ― мямлит Сара.

― Что? Я вас не слышу, громче!

― Я смогу это сделать.

― Громче!

― Я смогу это сделать!

― Ещё громче!

― Я смогу это сделать!!!

Наконец, громко кричит Сара, звук вонзается Джейн слова пронзают невидимый барьер сознания Сары ― мягкость и неуверенность ― и острым копьём вонзаются прямо в мозг актрисы. Поражают в самую глубь.

― Так-то лучше, ― отпускает ей руки Джейн, и тон её голоса снова становится приятным, добрым, ласковым. ― И простите меня за столь жёсткий хват. Обычно я так не поступаю.

Престарелая актриса 30х годов Бетти Голден терпеть никогда не могла людей, похожих на себя, или равных себе. Поэтому она всегда старалась избегать по-настоящему талантливых и сильных, будь то женщина, или мужчина. Но Сару Сазерленд она возненавидела, пусть и не с первого взгляда, так со второго, не потому, что посчитала её более талантливой или красивой, а когда та продемонстрировала всем, что может сделать то, что хочешь, и так, как хочет. Фривольности других людей Бетти не уважает и не признаёт. Она привыкла, что только сама может демонстрировать вредность и настойчивость своевольного характера, и когда-то Бетти сама делала так, чтобы режиссёры и продюсеры на коленях к ней приползали. Если она сделает это сейчас, то режиссёр может просто прийти к ней в гримёрную и бросить одну единственную фразу, что съёмки начинаются, и она обязана быть на площадке. Или ещё более страшные слова: «Вы уволены!». Ни молитв, ни прошений, ни преклонений на колени…. Вот, почему поведение Сары вызвало у Бетти всплеск гнева, который она теперь пытается в себе подавить. Однако твёрдый корсет выдавливает его наружу вместе с утренним завтраком.

― Пожалуй, и я отправляюсь в свою гримёрную, ― с этими словами, задрав нос, Бетти Голден ушла со съёмочной площадки.

Но через пять минут, когда она присела в своё любимое мягкое кресло с бокалом шампанского, напевая одну из своих песен, которая играла в граммофоне, мальчик на побегушках Джон, по просьбе режиссёра, сказал актрисе вернуться на площадку.

― Неужели наша звёздочка решила прийти? ― странно улыбаясь, качающейся походкой шагает Бетти.

Мистера Барбары поблизости нет, срочные дела вновь отлучили его от съёмок. Однако персонал киностудии продолжает заниматься своими делами. На площадку направлен яркий свет, от которого каждый бриллиант на теле и платье Бетти Голден ярко блестит, и дорогой аметрин на ожерелье завораживающе переливается. Огромный бриллиантовый водопад смотрит на молодую костлявую модель, и удивляется, как она вдруг за пять минут изменилась. Плаксивая мягкая девочка исчезла, и на её месте появилась твёрдая, смелая и уверенная девушка с пафосом на лице столь же огромным, как и её глаза. Это женщина, которая всё выстоит, всё выдержит!

Джейн с гордостью ведёт на Сару одним глазом. Приятно видеть перевоплощение прекрасного Феникса.

― И почему это ты такая смелая? ― Бетти подозрительно всматривается в огромные глаза Сары.

― Просто посмелела, а вас что-то не устраивает? ― отвечает Сара.

― Лучше не дерзи мне, милочка, ― встаёт Бетти в доминантную позу, ― иначе тебе же хуже будет!

― Да неужели?

― Уж поверь!

― И что же вы мне сделаете?

― Ты, маленькая выскочка! ― подходит Бетти к ней ещё ближе, и остроконечная грудь упирается в её рёбра, как огнестрельное оружие упирается в голову заложнику. ― Ты что о себе тут возомнила, а? В моё время таких, как ты, просто вышвыривали на улицу!

― Успокойтесь, ваше время уже давно ушло в прошлое! ― смело заявляет Сара с насмешкой, чем подливает ещё больше масла в огонь.

― Как ты смеешься?!

― Сара, не дерзи, это не достойно, ― в полголоса говорит ей Джейн, взяв за костлявую ручку.

― Как и она сама! ― скрытый под волосами слуховой аппарат Бетти уловил слова актрисы. ― Вы только посмотрите на неё! Как вы вообще смогли стать моделью? Худая, страшненькая…

― Не всем же быть такой тучной коровой, как вы, мисс Голден, ― отвечает Сара.

― О чём ты? ― Бетти с довольной улыбкой на лице обнимает свои пышные формы и начинает их оглаживать. ― Это красиво, это ― сексуально! Пока ещё никто не смог устоять, это ли не доказательство? ― с особым пристрастием оглаживает она пышную соблазнительную грудь, поддерживаемую корсетом. ― Ты просто ничего не понимаешь в красоте, ― с насмешливой улыбкой и презрением в глазах, взгляд которых уводит от недостойной её внимания простой смертной в потолок, говорит Бетти, ― ты не знаешь, какой должна быть женщина! Я… просто божественна! А ты? Набор костей, да и только!

― Время не стоит на месте, оно движется вперёд, а вместе с ним и мода, ― делает самодовольную ухмылку Сара. ― Возможно, когда-то всё это и было красивым, ― осматривает она Бетти с ног до головы, ― но сейчас вы просто гора жира!

― Мерзкая девчонка, да что ты понимаешь?! У тебя даже нет ничего, что могло бы поддерживать иллюзию. На тебе любое платье висит, как на вешалке! Чем ты завлекаешь мужчин, что им в тебе может понравиться?

― У меня идеальная фигура, я ― модель! А вы просто разжиревший секс-символ эпохи Мезолита!

Трубка гортани задрожала так, что это видно даже сквозь слой жира на её морщинистой шее и слегка отвисший подбородок. Но слёзы её не текут, лицо остаётся каменным. Джейн встревоженным взглядом встаёт между Сарой и Бетти, боясь неизбежно грядущего скандала, и уже руки готовит к тому, чтобы разнять этих дам. Оказавшись между двух огней, Джейн чувствует на себе всю ту злость и агрессию, которую они испытывают друг к другу. Эта энергия ознобом и мурашками пробегает по её спине.

― 90-60-90 – эти пропорции придуманы не просто так! ― продолжает Сара, но уже на полтона тише. ― Это ― стандарты красоты! Точнее, были таковыми, а сейчас это напоминание для жирных толстух о том, какой должна быть женщина. У меня более, чем просто идеальное тело! У меня талия ― пятьдесят три сантиметра, ― и обеими руками модель обхватывает своё осиное достоинство, и сквозь платье торчат рёбра, и видны даже нижние, не крепящиеся пары. ― А вы? 90-60-90 в масштабе 2:1!

С ледяным лицом звезда 30х продолжает через несколько мгновений молчания:

― Всю жизнь я потратила на то, чтобы стать сексуальной ― это самый лучший метод воздействия на людей, и поверь мне, милочка, я знаю, о чём говорю! На протяжении нескольких лет я оставалась одной из самых красивых женщин мира, это ли не ещё одно доказательство? И одной лишь внешности мало! Нужны мозги. Ты можешь казаться легкомысленной дурочкой, но ты обязана иметь в голове хотя бы несколько извилин, чтобы манипулировать людьми. Мозги ― это самое страшное оружие, особенно, если их хорошенько спрятать.

― Мозги? ― с усмешкой говорит Сара. ― Да кому они нужны! Пусть умники и умницы – никчёмный прыщавый сброд в толстых очках и майках, заправленных в трусы ― учатся и читают книги. Им нужно иметь мозги: они будут сидеть в своих тёмных офисах и лабораториях, будут делать мир более комфортным для остальных, обычных людей! А я ― модель, я ― двигатель Beauty-индустрии! И мужчинам больше нравятся тупенькие! Так мы даём им понять, что они умные, что они молодцы. И мужчины любят низеньких ростом девушек, потому что по натуре они ― защитники!

― Глупая девка! – смеётся Бетти. ― Ах, умрёт моё поколение, и что останется? Боже! Во что превратится мир?! Никогда не поддерживала феминисток, но теперь готова присоединиться к ним. Как же ты унижаешь сама себя, толкая такие речи о мужчинах…

― А вы, оказывается, проститутка, ― говорит Сара. ― Сначала феминистки хотели вас сжечь на костре, а теперь вы вдруг переходите на их сторону?!

Раздаётся молчание. Оно напоминает настораживающее затишье перед бурей.

― Сара, что вы наделали? ― шепчет Джейн. ― Зачем? ― и вдруг голос Джейн, желающей уладить проблему, становится громче, и она говорит уже обеим своим партнёршам. ― Дамы, почему вы не можете успокоиться, сесть, поговорить и хотя бы просто стараться быть друг с другом вежливыми и толерантными?! Откуда в вас эта злоба?

― Она первая начала, ― показывает Сара на тучную лошадь. ― Она с самого начала работы стала критиковать меня и всячески унижать. ― Джейн, вы сами видели, до чего она меня довела!

― А ты ― бездарная выскочка, которая хочет захватить всё эфирное время! ― тыкает в жертву анорексии Бетти. ― Ты никудышная актриса, ты просто ужасна! С тобой этот фильм провалится! Ничего личного, дорогая, просто бизнес. Шоу-бизнес ― самый страшный и жестокий, и либо ты,… либо тебя! Я не позволю тебе всё испортить!

― Послушайте, дамы, хватит уже этого! ― стоя меж двух огней, говорит Джейн удивительно спокойным неторопливым тембром. Откуда эта смелость?

― А вы какого чёрта лезете? ― нападает на неё Бетти. ― Вы, мисс Харрисон, вы-то вообще кто такая, чтобы указывать мне, что делать? Не доросли до моего уровня!

― Я была признана одной из красивейших и привлекательнейших женщин в мире в 50х и в 60х годах, два «Оскара», три «Золотых Глобуса» и премия «Грэмми» ― этого вам мало, мисс Голден? Вам есть, чем похвастаться?

Бетти в ответ молчит. Джейн Харрисон утёрла ей нос, пусть и через силу, ведь всегда старается быть доброй и приветливой. За всю свою карьеру Бетти ни разу не получила ни единой награды, хотя успела сняться в десяти фильмах, которые стали скандально известными и сколотили ей состояние, причём сценарии всех фильмов были ею же и написаны. Не менее важным в её карьере было и то, что она выпустила шесть сольных альбомов, на протяжении десяти лет пела на сцене в Лас-Вегасе, играла в театрах на Бродвее, но даже эти заслуги не принесли Бетти ни одной по-настоящему крупной и значимой награды, да и хотя бы простой премии, какую может заработать практически каждый актёр или исполнитель. Судьба её творческая так печальна, и не по вине ли самой Бетти она стала такой…? Или же это потому, что для своего времени она была слишком продвинутой? А для нынешнего ― она слишком отсталая?

― Ладно, вы победили, ― говорит Бетти. ― Но это ничего не меняет! Вы, Сара, просто глупая бесталанная выскочка!

Вдруг где-то издалека слышится голос Барбары. Он слегка на взводе, голос скрипучий, как старая ржавая дверь, и колючий, как иголки. Но даже эта нервозность не позволяет оторвать глаз от его приятных черт лица, и не делает она голос менее приятным. К нему хочется подойти, шепнуть на ухо несколько приятных слов приятным нежным тембром, присесть и уложить его голову себе на колени…. Медленно поглаживать, забираться пальчиками в его густые темные локоны…. Так делала «великая колдунья», какой её считали, Марта Скавронская, впоследствии ставшая императрицей Всероссийской Екатериной I, когда у её благоверного супруга великого императора Петра I начинались припадки. Саре вновь захотелось ненадолго стать императрицей. Желания наталкивают её на мысль, и она снова поворачивается к престарелой звезде.

― Кажется, я придумала, как мы можем разрешить конфликт,… ― бровь Сары подлетает.

― И как же?

― Мистер Барбара…. Он мужчина в расцвете лет, молодой, красивый, богатый. Вы всё ещё считаете себя секс-символом? Вы всё ещё считаете себя первой красавицей? давайте же проверим! На Джозефе….

― И вы собираетесь его соблазнить? ― спрашивает Бетти.

― Разумеется! ― отвечает Сара.

― По рукам, ― протягивает honey grandma свою толстую ладонь. ― Вы рискованная молодая особа, не боитесь проиграть? Я уверена, что так и будет!

― Нет, не боюсь, да и с чего мне бояться победы, мисс Голден? ― пожимает её когтистую руку Сара. ― Джейн, вы с нами?

― Боже, нет! ― отмахивается она. ― Я в подобных играх не участвую! Извините, леди, но здесь обойдитесь без меня…. Без меня….

Джейн разбила руки Бетти и Сары. С этого момента между двумя секс-символами двух разных эпох начинается война. Война за славу, за деньги, за власть, за Джозефа Барбару. Но в первую очередь ― за свои интересы, за своё время!

Дата добавления: 2015-09-18 | Просмотры: 429 | Нарушение авторских прав