АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Первая красавица 90х. В старом «золотом» граммофоне крутится под тоненькой иголочкой виниловая пластинка

В старом «золотом» граммофоне крутится под тоненькой иголочкой виниловая пластинка. Играет хит тридцатых годов, композиция Бетти Голден “I’m no Angel and I’m no Devil” ― двусмысленная пошлая песенка, которая когда-то наделала много шума и даже была запрещена. Заводная ретро-музыка звучит негромко, с помехами, но слышна даже вне тонких стенок трейлера. Как говорили про личный трейлер-гримёрную Бетти Голден, он сделан из цельного слитка золота. На окошках висят шёлковые портьеры, на полу ковёр из шкуры сибирского тигра, а мебель изготовлена на заказ и обшита бархатом, за которым бережно ухаживают личные ассистенты актрисы. Она работала с ним ещё двадцать лет назад, но они с радостью откликнулись на её предложение снова начать работать на неё.

Сама же звезда 30х годов красуется на своём обожаемом троне с мягкой подушечкой под спиной. А рядом, на пуфике, боясь даже пискнуть, поджимает костлявые ножки сценарист. В руках его творение, прижатое к сердцу. А второй экземпляр в лапах Смерти ― в морщинистых когтистых бриллиантовых руках мисс Голден. Она внимательно проглядывает текст и красным карандашом беспощадно вычёркивает не понравившиеся фразы, вставляет новые, или просто слегка правит текст. Но пока нет ни одной странички, на которой бы она не сделала поправку.

Шляпка немыслимого размера давно снята и надета на манекен, ухоженные, но сухие от старости волосы с закрашенной сединой аккуратно причёсаны. Стразы на платье блестят, и слегка позванивают при каждом движении. Кольца сидят, как влитые ― они были куплены в ювелирном бутике уже в пору, а к старости у звезды начались серьёзные проблемы со здоровьем, пальцы стали опухать, а кольца ― жать. Но ничто не жмёт Бетти так сильно, как обувь. Свои отекающие ноги мисс Голден беспощадно втискивает в туфли на гигантской платформе, и ходить без перерыва может не больше часа. А когда садится, старается изящно складывать одну на другую. Как она ещё не взвыла от боли и мучений ― загадка для всех, а как она ещё жива ― загадка уже для врачей. Но никто ещё не видел Бетти Голден в мраморных стенах её вилы на Beverly Hills. Никто, кроме сиделки и горничной, которым звезда платит огромные деньги, чтобы те не выдавали секреты, которые хранят эти стены. За них ни единому журналисту ещё не удалось проникнуть.

Некогда всемирно известная киноактриса, одна из самых красивых и самых скандальных звёзд Голливуда, первый секс-символ Америки, Бетти Голден теперь ― увядший цветок, и из художника превратилась в музу. Впрочем, и музой для творцов она уже давно перестала быть. Теперь лишь дли некрофилов, как назвали её любовников-культуристов в прессе в конце шестидесятых годов.

Желая вернуть прежнюю славу и уверенность, Бетти возвращается в кино. Решение было трудным, ведь она немолода. Но теперь готова на всё ради успеха этого фильма.

― Нет-нет-нет! ― говорит она хриплым старческим голосом. ― Этот диалог просто кошмарен! Переделай его, ― и полностью перечёркивает целую страницу. ― Боже, что за сценарии сейчас пошли? Где ваша фантазия? ― смотрит она на испуганного сценариста. ― Где вас, бездарных писак, только набрали?

― Я учился в Йельском университете,… ― тонким голоском протягивает сценарист.

― Очевидно, вас из него выперли, ― снова углубляется Бетти в текст.

В гримёрную входит мистер Барбара. Он прячет руки в карманы широких классических брюк и угрюмо смотрит на звезду, облокотившись на уже закрытую дверь. С самого момента его появления между ним и Бетти Голден начинается схватка. Пока на уровне взглядов: он смотрит на неё в упор твёрдо и слегка надменно, а она в ответ пытается его устрашить своими злыми ожесточёнными очами.

― Вы хотели меня видеть? ― спрашивает он.

― Да, хотела, но ты ведь не статуя, чтобы на тебя любоваться, так что снова обратимся к одному из моих девизов. ― откладывает Бетти карандаш. ― Джозеф, я просматривала сценарий три раза и уже наизусть помню, какие места нужно исправить. А исправлять нужно многое! Надеюсь, что ваши сценаристы поторопятся, ― и отдаёт свой экземпляр, исправленный и откорректированный до мелочей.

― Вы ради этого меня позвали? ― спрашивает Джозеф.

― Нет, не только ради этого, ― отвечает Бетти и встаёт с кресла. ― Во-первых, какие идеи по смене названия?

У Джозефа зачесались руки. Он держит их в карманах и сжимает в кулаки так, что ногти упираются в ладонь и буквально режут её. Только так Джозеф может всё ещё оставаться спокойным. Он не любит, когда в его работу вмешиваются и пытаются править. Он не эгоцентричен, он умеет работать в команде, иначе бы не стал режиссёром, но терпеть не может, когда кто-то пытается что-то исправить в его замыслах. Кому такое понравится? Как и великая русская поэтесса, Марина Цветаева, Джозеф Барбара не признаёт авторитетов.

― Пока никаких предложений, мэм, ― отвечает он актрисе.

― Отлично, у меня есть свои соображения, ― говорит Бетти, ― как всегда, я спасаю неудачные проекты! ― и самодовольно улыбается. ― Во-вторых, Джозеф, я звезда или нет? Неужели я не достойна хотя бы капли уважения?

― Вас что-то не устраивает, мэм?

― Да! Я хочу, чтобы мне предоставили личного гримёра, я хочу, чтобы поменяли постановку света и декорации. Я посмотрела на ваш реквизит, это никуда не годится! И вообще…! ― престарелая актриса набрала ещё больше воздуха и в грудь и уже готова была кричать дальше, как вдруг её перебивает мистер Барбара.

― Мисс Голден, ― говорит он спокойным тоном, но внутри кипит котёл, ― я здесь главный! Я режиссёр, а вы снимаетесь в МОЁМ фильме, и я бы попросил вас выполнять то, что вам положено по контракту и не лезть в работу съёмочной группы. Позвольте мне самому здесь всем заправлять.

На лице Бетти застывает выражение лица оскорблённой королевы. Возмущение, удивление, неприязнь. Никто и никогда не смел так с ней говорить, а тут вдруг появился такой человек, который не боится ей перечить. Неужели он не станет прогибаться? Неужели он не уступит? Нет, скорее, лишь первое время…. Вот почему Бетти предпочитает быть режиссёром собственных фильмов ― всё зависит только он неё, она ― босс, она ― Господь-Бог.

― Без меня ваш фильм провалится, глупец! Я же вам хочу помочь!

― Значит, нас ждёт провал, а студию ― банкротство, ― говорит Джозеф. ― Но лучше пусть будет так.

― Это неслыханная наглость! ― краснеет Бетти от злости.

― А что вы так злитесь, мэм? Успокойтесь! Вы ― актриса, хорошая актриса, и никто никогда не будет с этим спорить, но ваша задача играть роль перед камерой, вот и занимайтесь своим делом. Позвольте мне заниматься своей работой, а съёмочной группе ― своей.

В глазах испуганного сценариста появляются отблески надежды, слова его спасителя, мистера Барбары, который стоит перед престарелой звездой каменной горой, делают его увереннее. Он как Моисей ― освободитель евреев! А Бетти Голден ― злобный фараон. Если тогда человек считался в тридцать лет уже старым, а в шестьдесят ― древним, то Бетти ― доисторический человек. Человек в королевском одеянии, власть его ― талант его, а корона ― непонятный шиньон, толи из натуральных волос, толи дешёвый парик…

― У вас будут проблемы, Джозеф! ― говорит Бетти.

― Становитесь в очередь, мэм. Если вам что-то понадобится, мы с радостью вам это предоставим, а в работу съёмочной группы вмешиваться не смейте. И завтра в девять утра я жду вас на съёмочной площадке, попрошу не опаздывать. Название меняться не будет, декорации, постановка света и музыкальные сопровождения тоже. И уж точно не будет меняться сценарий!

Джозеф берёт исправленный сценарий из холодных влажных рук сценариста и брезгливо бросает на столик.

― Вы не посмеете, Джозеф!

― Вы уверены? ― режиссёр уходит, а за ним следом и сценарист.

― Я не позволю этому фильму провалиться, уж очень многого это будет мне стоить,… ― потирает руки Бетти, глядя вслед мистеру Барбара.

Бетти снова садится на свой трон и начинает нервно зажимать меж зубов длинный ноготь ― нервный тик, который одолевал её при волнении в далёкой-далёкой молодости. Складывающаяся ситуация и внезапное противостояние режиссёра, который в первые минуты вёл себя, как последний тюфяк, ей не нравятся. Когда-то в 30е годы она не для того притащилась из Нью-Йорка в Голливуд, чтобы кому-то подавать реплики и прогибаться под натиском руководства. И сейчас, спустя сорок лет, повторяется та же самая ситуация. Не для того Бетти возвращается в кино, чтобы стоять на заднем плане и изображать бабушку. Она собирается урвать для себя больше времени и хочет довести каждую мелочь до совершенства. Фактически, она хочет сесть в кресло режиссёра, в котором была на протяжении всей своей карьеры в кино. Но есть одна проблема – в отличие от 30х годов, сейчас у Бетти Голден уже нет уже статуса звезды. Она утратила его после ухода из кино, и на сценах Лас-Вегаса она пела без царапающей потолок короны шоу-бизнеса из белого золота с красными рубинами, синими сапфирами и зелёными изумрудами. А на последние десять лет Бетти и вовсе пропала из виду журналистов, и все мировые СМИ невольно о ней забыли. Сейчас она не может оказывать никакого влияния на работу съёмочной студии, а женская интуиция подсказывает ей: что-то пойдёт не так, если срочно не взяться за работу.

В мучительных долгих раздумьях Бетти вспоминает, чем занималась последние годы, а главное, что она за это время узнала. Она ездила по всему миру, и семь лет, ни разу не вернувшись на Родину в Америку, прожила в Восточной Азии. Она прониклась идеологиями буддизма и индуизма, она познала главные тайны мироздания, она поняла, что такое жизнь! И узнала, как можно легко и просто сделать её такой, как ты хочешь. Вернее, этим секретом она владела ещё в начале своей карьеры, а изучив «от и до» Восточную культуру, Бетти уже окончательно в этом убедилась.

Тут она вздыхает с облегчением, ведь теперь она точно знает, как привлечь фортуну. И на лице появляется романтичная и радостная улыбка.

Годы берут своё ― расслабившаяся актриса закрыла глаза, и едва ли не уснула, но неожиданно покой её под лёгкую приятную музыку 30х годов прерывает стук в дверь.

― Да? ― говорит Бетти, и в гримёрную входит Джон, мальчик на побегушках, который несёт перед собой огромный букет красных роз в плетёной корзинке.

Джон кажется таким маленьким и крохотным по сравнению с этим пышным букетом, и кажется, что вот-вот он просто упадёт. Цветы практически полностью загораживают ему поле зрение, и лишь сквозь лепестки он может что-то увидеть.

― Вот, мадам, ― говорит он, ставя безразмерную композицию из цветов на столик, - это прислали вам.

― Ах, красные розы, ― подходит к корзинке Бетти. ― Банально,… но приятно. От кого это? ― она достаёт из красных лепестков записку на розовой бумаге. ― Марио Суарес? ― с удивлением читает Бетти романтическое послание. ― Это ещё что за парень?

Джон подходит к двери и открывает её, словно портье. Входит смуглый черноволосый господин в элегантном брючном костюме Versace и в солнечных очках. Классический чёрный костюм, белая рубашка и галстук всегда смотрятся на мужчине очень сексуально! Бетти заворожила форма недавно открытого ею приталенного мужского жакета, который в сочетании в широкими плечами создаёт иллюзию перевёрнутого треугольника. В её время мужчины не то, что не носили таких пиджаков – в её время их просто не было! От вошедшего смуглого сеньора (наверняка сеньор – итальянец, или, может, быть испанец,…а может и мексиканец!) пахнет дорогим парфюмом той же модной марки, что и пиджак, а волосы аккуратно уложены и прилизаны воском, от чего на свету они блестят и переливаются. Господин снимает очки и кладёт в карман на груди, в котором уже красуется красный, бережно сложенный платок. На вид этому обворожительному незнакомцу лет тридцать. В нём бурлит кровь, что чувствуется буквально за версту. Это, пиджак за три тысячи долларов и ухоженные туфли из крокодильей кожи заставляют женщин всегда обращать внимание на этого красавца. Бетти внезапно стала частью этой толпы девушек. Кто знает? Вешаться кому-то на шею ― это не её стиль, даже если мужчина ей очень нравится, или нравится его кошелёк; но возможно, она могла бы наброситься на этого сексуального мачо через пару минут. Но, похоже, делать этого не придётся, как и соблазнять его…

― Ах, мадам! ― падает он к ногам кокетливо улыбающейся Бетти и начинает целовать ей руки. ― Наконец, я нашёл вас!

Понимая, что сейчас может начаться, Джон, поборов своё любопытство в виде слегка отвисшей нижней челюсти, удаляется из гримёрной.

― Нашли меня? ― удивлённо спрашивает Бетти. ― Видимо, долго искали. Странно, раньше мой адрес всегда был на жёлтых страницах в прессе.

― Меня зовут Марио Суарес, ― представляется незнакомец.

― Так это вы прислали мне букет, ― снова смотрит Бетти в бумажку и откладывает её в сторону. ― Что ж, спасибо вам большое, мне было очень приятно получить этот подарок, вот только немного банально ― лучше бы придумали что-нибудь более оригинальное ― например, колбаску с красной ленточкой ― подарок со смыслом! ― женщинам нравится, когда их удивляют. Красные розы,… это мои любимые цветы. Как вы узнали?

― Я многое о вас знаю, сеньорита, ― встаёт на ноги сеньор Суарес, сложив руки у сердца.

По росту они практически сравнялись, и теперь горячий молодой человек может в полной мере видеть красоту глаз Бетти, вблизи, во всех деталях. Конечно, деталей с годами стало меньше, и это вполне объяснимо. Но вместо декора на фасаде появилось больше интересных элементов внутри.

― Я знаю о вас всё!

― Вы из полиции? ― улыбается Бетти.

― Увы, нет, иначе бы я арестовал вас за вашу красоту! ― он снова взял её за руки, а она прогнулась чуть в пояснице, с замаскированной под бесконечное кокетство осторожностью смотря на него. ― Сеньорита Голден, когда я увидел ваши фотографии впервые, у меня забурлила кровь, а теперь, когда я стал счастливейшим из простых смертных, потому что увидел вас, во мне горит огонь. Верьте или нет, но я горю, сеньорита! А от одного прикосновения к вам, у меня руки дрожат!

― Тише, тише! ― на морщинистом лице Бетти появляется улыбка, ни то игривая, ни то насмешливая. ― Давайте я потушу ваше пламя!

Этот горячий мужчина показался Бетти приятным собеседником и очень галантным кавалером, когда она только увидела его в дверях гримёрной комнаты, и внутренний голос её не обманул. Этот человек может быть и страстным, и романтичным, и нежным. Мужчины редко могут сочетать в себе такие качества. Настоящие кавалеры, поэты романтических отношений – это мужчины на вес золота!

― Сеньорита, я не могу выразить словами всё то, что сейчас ощущаю! Для меня великой счастье любоваться вами, целовать ваши руки. И мне бы хотелось целовать их всегда, мне хотелось бы обнимать вас, мне бы хотелось встречать вместе с вами солнце на рассвете и провожать его на закате. Не побоюсь этого сказать, я бы хотел заниматься с вами любовью, я бы хотел испытать наивысшие наслаждения вместе с вами!

― Не слишком ли вы спешите, сеньор? ― хихикает Бетти. ― Надеюсь, что вы не во всём такой быстрый…

― О нет, не во всём, ― продолжает сеньор свою пламенную речь. ― У моих ног были тысячи девушек, но теперь небо рухнет, потому что впервые Я у ног женщины, и это самое прекрасное создание на Земле ― это вы!

― Я бы с радостью уделила бы вам время, мистер Суарес, ― выскальзывают её тяжёлые морщинистые руки из его крепких сильных ладоней, ― но, как видите, я занята. У меня съёмки…

― Рядом с вами забываешь обо всём, сеньорита, ― сеньор Суарес запускает руку во внутренний карман пиджака и достаёт свёрнутую вдвое плотную белую бумагу. ― Меня прислал к вам мистер Шин, кинорежиссёр, ― и протягивает бумагу звезде, ― вот, он просил передать вам это.

― Оу, Шин! ― с улыбкой на лице берёт Бетти записку в руки. ― Ох, да, он мой друг, ― и внимательно читает. ― Ох,… ― усмехается Бетти, не сумев разобрать написанное от руки чёрными чернилами слово, ― он хочет увидеть меня, или облизать меня?

― Он хочет, чтобы вы снялись у него, в его новом фильме. Мистер Шин гарантирует, что это фильм будет просто…бомбой! ― снова начинает целовать ей руку страстный сеньор.

― Но ведь я уже десять лет не снимаюсь, откуда он узнал, что я возвращаюсь в кинематограф? Я ему об этом не говорила…

― Он узнал от своих друзей-режиссёров, ― отвечает сеньор.

― Чёрт возьми! Кто разболтал? Надеюсь, что эта информация не попадёт в СМИ, впрочем, будет приятно, что обо мне снова заговорят,… ― в блаженстве взгляд её улетает в потолок. ― Сеньор, ― возвращается вдруг взгляд с небес на землю, и Бетти поворачивается лицом к своему гостю, ― я попрошу вас передать мистеру Шину, чтобы он ждал звонка.

― Как скажите, сеньорита, ― отвечает он. ― А могу ли я хотя бы мечтать о том, что вы позвоните мне? Мне бы очень хотелось провести с вами хотя бы один вечер! Только один вечер, я бы всё отдал!

Раздаётся внезапный стук в дверь, и в гримёрную входит мистер Лу. Сеньор Суарес не отпускает руку Бетти, но уже смотрит не на неё, а на местного босса, пытаясь прогнать его взглядом. Но босс явно этого не замечает.

― Простите, если помешал, мисс Голден, ― говорит он.

― Ничего страшного, Чарли, проходи, ― улыбается Бетти. ― С чем пожаловал?

― Хотел поговорить, но если вы заняты, то я могу и потом зайти…

― Нет-нет, ― останавливает его Бетти, ― я тоже хотела бы с тобой обмолвиться словечком, Чарли. Пожалуйста, распорядись, чтобы мой лимузин подогнали к центральному входу, отправимся с тобой в один ресторанчик.

― Хорошо, мисс Голден, ― надевает мистер Лу свою ковбойскую белую шляпу, расшитую мелкими стразами на ленте, и пулей выскакивает из гримёрной.

Романтический настрой страстного сеньора после появление посторонних на сегодня безвозвратно утерян. Не то, что бы он стеснялся, скорее, просто хотел побыть наедине со своим идеалом женщины. Идеал сидит, как королева на троне, у ног которой влюблённый раб, и улыбается.

― Как видите, сеньор, у меня дела, ― снова хищным пожирающим взглядом смотрит Бетти на испанца. ― Увы, нам придётся прервать нашу с вами беседу. Но думаю, что мы скоро увидимся, ― говорит она низким сексуальным тембром, натренированным годами. ― Уверена, что так и будет…. Вот мой номер, ― суёт она ему ламинированную визитку на глянцевой бумаге, ― и адрес, звоните,…в любое время…. Ночью дешевле.

― Хорошо, сеньора, ― испанец целует руку звезде и отправляется к двери, но прежде, чем закрыть её, он посылает Бетти воздушный поцелуй, который она жадно ловит.

Звезда насмешливо улыбается вслед уходящему Latinos.

Дата добавления: 2015-09-18 | Просмотры: 474 | Нарушение авторских прав