АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

ВЗРОСЛАЯ ВОЙНА

У человеческого существа не так много возможностей для того, чтобы катаболизировать скрытую ненависть (а понимать ее нужно без каких-либо назидательных намерений), которая накопилась в нем в течение утробной и детской войн. При причине Сверх-Я, стремящегося контролировать невероятные ухищрения, на которые идет Оно, человек вряд ли может вы­местить ее на своих родителях или родственниках. Таким об­разом, сначала он пытается обратить месть против себя са­мого, что вызывает в нем почти полную гамму переживаний (к тому же он очень активно действует в этом смысле, при-

чем, никто не сомневается в этом ни на йоту) или кончит жизнь самоубийством.

Все больше и больше подростков и во все более и более раннем возрасте выбирают самоубийство как освобождение, поскольку они не способны разрешить психосоматически аг­рессивную фиксацию своей утробно-детской сексуальнос­ти. Без каких-либо различий - расовых или половых, вопре­ки некоторым статистическим данным - самоубийство все чаще становится основной причиной смерти у молодых лю­дей. Вот два примера самоубийства подростков, которые я взял из своего дневника:

Париж. Единственная встреча с шестнадцатилетним Д., которая состоялась по просьбе родителей. Его тело было найдено некоторое время спустя в Сене:

«... Есть ли что-нибудь более омерзительное, чем жизнь?., думать, что мы живем, когда разговариваем с кем-нибудь или когда кто-нибудь разговаривает с нами... думать, что мы живем, когда едим или пьем... когда сме­емся или плачем... как долго еще придется разыгрывать этот фарс перед другими?... как долго еще придется вы­носить жизнь ради других?., неужели то, чем мы живем, - это жизнь?

... слушать, подчиняться, следовать за кем-нибудь по' какому-то пути?., заниматься своим делом?., каким де­лом?... думать, формулировать... быть правым или не­правым... какая разница?., и все что-то говорят... может быть, гораздо больше правды в том, чтобы ничего не говорить... зарабатывать себе на жизнь..., как, зачем?.. (помолчав секунд тридцать, продолжает):... мой отец зовет меня... вы слышите его?., вы слы­шите этот голос?., я ненавижу свое имя... страшно не­навижу... что мешает моему отцу сдохнуть?., он делает то, что может... и делает совсем не то...... моя мать - это совсем другое дело... (помолчав минуты две, продолжает):... мне ничего не интересно... когда я сижу на уроках, у меня встает... я зеваю... у меня опять встает... я очень устаю...

... я вас не буду смущать, если я буду ласкать себя?., мне не нравится слово «онанировать»... ласкать себя здесь... так, как я это делал сотни раз, когда бывал один... если же я буду заниматься этим перед вами, я одержу верх над самим собой...

... и смогу преодолеть то, что меня всегда сковывало... я смогу, наконец, сделать подарок... себе, вам...

(помолчав минуты две, продолжает):

...когда гомосексуализм настоящий, у него больше нет названия...».

Токио. Я только что вошел к С. Она молча протягивает мне руку. Я никогда не забуду ее огромных черных глаз. Очень худая. Молча пристально смотрит на меня как на вещь. На ковре разбросаны книги. Я заметил потом, что она хорошо знала их. Селин, Достоевский... Мы провели вместе час. Она неподвижна. Ее блестящие глаза не отрываясь следят за мной. Я собираюсь уходить, когда она решительным жестом кладет мне на руку свою длинную и холодную руку: «Я долж­на увидеть вас еще раз.» Ей шестнадцать лет. Она приходит ко мне, и мы идем в театр Но или в бистро «У Вийона». В этом французском бистро в центре Токио мы слушаем Мо­царта, Баха, Дебюсси целый вечер. Она продолжает смотреть на меня, не говоря ни слова. Однажды она протягивает мне записку:

«Я бываю с вами, потому что люблю бывать с вами. Не беспокойтесь так. Воля здесь ни при чем. Я уже разработала план своей смерти. Я рассматриваю в свое удовольствие свою собственную гибель. И в этом нет ничего удивительного».

Она положила мне руку на запястье: «Вы не могли бы ли­шить меня девственности прежде чем, я умру?» Глядя на по­чти вонзившиеся мне в кожу ногти и на покрасневшую от моей крови руку, она спокойно добавила: «Не смогли бы вы это сделать ударом ноги мне между ног? Одним ударом ноги раз­нести мне живот... разбить его вдребезги, чтобы оттуда посы­палось все его содержимое?..».

... Однажды она не пришла на свидание... У нее на посте-пи, в изголовье, нашли «Чуму»... Я сказал об этом Камю, и тот ответил мне: «Что же делать, когда происходят такие тра­гические случаи?»

Что же делать, если еще вдобавок мы знаем с научной точностью, что наибольшая часть этих юных самоубийц пред­ставляет собой единственных подростков, которые не лгут? И, действительно, не остается ничего иного сделать, как при­знать, что самоубийство ничего не меняет. Ни для самоубий­цы, ни для кого-либо вообще. Т.к. с сугуба идэической точки зрения, признав, что удавшаяся попытка по существу ничем не отличается от неудавшейся, самоубийство - это нейтраль­ная попытка. Я выразил бы это так: а) самоубийство - это удавшаяся попытка уничтожить страх смерти вплоть до ее отношения со страхом пустоты; самоубийство - это неудав­шаяся попытка уничтожить Образ вплоть до его идэического уровня.

Самоубийство по большей мере может вызвать на мгно­вение процесс обратного движения (в смысле возврата к пус­тоте и исключительно в сравнении с построением психобио­логических сущностей) психики и соматики. Это чрезвычайно относительный процесс, поскольку он автоматически заменя­ется созидательной функцией пустоты, которая по воле слу­чая делает конкретными колебательные интерференции ИДЭ, начиная с минеральных и растительных, животных и челове­ческих потенциальных возможностей. Итак, что же может быть более бесполезным, с идэической точки зрения, чем са­моубийство?! В ходе микропсихоанализа^постоянно повторя­емая людьми в угнетенном состоянии духа фраза: «Нет ниче­го, ради чего стоило бы жить!» превращается в иную: нет ни­чего, ради чего стоило бы покончить с собой!

Взрослый человек обычно сводит счеты со своей утроб-но-детской жизнью, прибегая к приему, который гораздо боль­ше подражает псевдоподическому динамизму ИДЭ, чем са­моубийство, а именно, к проекции. Он бессознательно выби­рает замещающих родительскую инстанцию лиц, используя их как козлов отпущения. Затем этот скрытый бунт уступает место потребности в отмщении, и используя инкогнито, пред­ложенном ей проекцией, месть разражается со всей безгра­ничной и неукротимой яростью, характерной для ИДЭ. Таким образом, превратившись в исполнителя своей собственной идэической непримиримости, человек убивает по одной-един-ственной причине: только потому, что он должен убивать.

Убивать - это неизбежный закон ИДЭ, психобиологичес­кая необходимость. Представляет ли собой эта нейтральная агрессивность нечто присущее человеческой природе или она характерна для всего живого рода? Самые последние ис­следования доказывают, что любое намерение убить у жи­вотных (включая и излишние, кажущиеся необоснованными убийства) связаны с выживанием индивидуума или особи. Таким образом, вместе с Э. Фроммом, различающим «злую агрессивность» человека и его «страсть к уничтожению» и простую животную агрессивность, направленную на выжи­вание, я предлагаю сделать следующий вывод: за исклю­чением человека ни одно животное не убивает ради убий­ства как такового.

Врач: «... Количество животных... подобных ему или нет... которых человек истребил и продолжает истреб­лять... переходит все воображаемые границы... конечно, мы давно знаем, что бесчисленное количество животных су­ществует только для того, чтобы их пожрали другие жи­вотные... которых в свою очередь пожрут третьи... одна­ко, настало время признать, что ни одно животное не уби­вает так много, как человек...

... повторять, что эта жестокость необходима для выживания... и что без нее человек бы погиб уже на одной из ранних стадий человеческой эволюции - типичная ложь...

(помолчав минуты две, продолжает):

... правда заключается в том, что наш ИДЭ, ИДЭ homo sapiens'a испытывает тоску по пустоте... роль царя при­роды, которую играет человек, лишь маскирует слепое желание уничтожения... желание, которое не имеет ниче­го общего с нами... и существует само по себе, независи­мо от нашей воли...

(помолчав минуты две, продолжает):

... с другой стороны, человек смутно ощущает... и это ощущение рождается как бы внутри каждой клетки... что он появился на свет вопреки самому себе... и что он про­должает жить по воле случая...

... и... я даже добавил бы так, в насмешку... что в теле человека достаточно глицерина, чтобы сфабриковать не­сколько килограммов взрывчатки...

... вот что не дает мне покоя...».

Многие этнопсихоаналитические данные проясняются при изучении их в свете нейтральной агрессивности ИДЭ. Напри­мер, становится понятным почему: а) основной антропологи­ческий признак человека - убивать - стал его основным табу: не убий! б) универсальность этого табу современна появле­нию самого человека, как это доказывает изучение И. Эйбл-Эйбесфельдтом первобытных племен; в) это табу неизбежно приговорено к неэффективности, потому что оно противоре­чит типичному, идэическому желанию; г) необходимость в на­рушении этого первобытного табу тяготит человека и за­ставляет его чувствовать себя виноватым, причем, его Оно на психобиологическом уровне знает, что тот, кто не убивал, -это всего лишь потенциальный убийца.

То, что разрушительные явления преобладают в челове­ческом сообществе, совершенно совпадает с идэической точ­кой зрения на агрессивность. И действительно, увеличивая индивидуальную агрессивность, связывая ее синергически и многократно ускоряя ее фиксацию, сообщество людей совер­шенно естественно выполняет роль катализатора колебаний ИДЭ. Если бы безусловно это было не так, тогда было бы возможным существование общества без убийств. А в нашей истории нет примера такого общества, нет вплоть до иск­лючения, подтверждающего правило. Вот почему я отнюдь не преувеличиваю, если утверждаю, что

а) убийство - это идэическая константа любой цивилиза­ции и непременное условие перехода от одной цивилизации к другой;

б) взрослая война, за исключением параноической обра­ботки горя, о которой говорит Ф. Форнари, зиждется на том, что я бы назвал коллективным навязчивым повторением, ко­торое подчиняется универсальному нейтральному динамиз­му ИДЭ и сообразуется с влечением смерти согласно прин­ципу постоянства пустоты;

в) человек отнюдь не убивает по уважительным полити­ческим, идеологическим и религиозным причинам, которые он сам себе придумывает. И ни по причине «излишней пре­данности», и ни потому, что его якобы толкает на убийство «гипнотическая власть слова», как утверждает А. Кестлер.

И было бы ошибочным продолжать верить в то, что человек сначала создает более или менее четкую идею, а затем уби­вает или позволяет себя убивать, защищая её. ИДЭ, став­ший человеком, не только насмехается над политическими и идеологическими изменениями и религиями, но и облича­ет их повседневность, т.е. разоблачает их крайнюю относи­тельность и полнейшую несостоятельность.

Если постоянно повторяющаяся разрушительная деятель­ность человека до настоящего времени оказывала только временные и местные эффекты, то теперь, насколько кажет­ся, она превратилась во все нарастающую идэичёскую кол­лективную эскалацию. Возможность мгновенной глобализа­ции разрушительных попыток означает, что все или почти все может быть окончательно уничтожено. Кроме того, сверх­державы располагают детально разработанными планами уничтожения Земли. Оптимизм Тейлора по поводу того, что атомная бомба сможет умерить агрессивность человека, тро­гательно наивна:

Физик: «... Только что создана еще одна, новая бомба... разрушительная сила которой в 1 000 раз превышает силу той, что была сброшена на Хиросиму... да нет, в милли­он... или в миллиард раз... это верно, в миллион миллиар­дов раз более разрушительная... как зулу, возвращающие­ся восвояси после сражения мы по пальцам будем пере­считывать оставшихся в живых... один, два, три.., мно­го людей... дойдя до трех, наше воображение, так же, как и их воображение, исчерпывает свои возможности...

... короче! «не убий!» - со времен пращи и камня... по­зволило нам дойти до атомной бомбы... о которой гово­рят, но которую никогда не применят... никогда, потому что у нас есть нечто другое, то, о чем мы никогда не говорим, но обязательно применим... (помолчав минуты три, продолжает):

... для человека, который в течение десяти тысяч войн замучил и уничтожил 4 миллиарда человек... столько же, сколько сейчас живет на Земле!., неизбежная гибель чело­вечества никого больше не удивляет... вот почему в то время как готовится эта новая катастрофа, все лишь бесплодно критикуют друг друга, протестуют против ничтожных бесполезных вещей...

...все это должно соответствовать обету, который не может быть совершенно бессознательным... никогда еще в обществе идея смерти не была такой захватыва­ющей... и никогда еще не была такой очевидной...

... смерть?., ну, так что же... человек настолько чув­ствует себя под постоянной ее угрозой.-., и он настолько измучен этим ощущением... что даже желал бы, чтобыэта угроза скорее осуществилась... и, если возможно, в косми­ческом масштабе... в таких размерах, чтобы пламя, в ко­тором горел древний Рим, или едкий дым современных кре­маториев вызвали бы только улыбку...

(помолчав минут пять, продолжает):

... и скоро, очень скоро наступит это время!., этим периодическим предсказаниям конца света скоро наступит конец..., т.к. даже если, в сравнении с потенциалом ИДЭ, человеческие попытки ничего не изменили... их взаимодей­ствия удваивают агрессивность... вплоть до того, чтоона ускользает из-под какого бы то ни было контроля... (помолчав минут пять, продолжает):

... преступность среди молодежи, как мы ее называем... в ожидании того, что эти юноши превратятся в закончен­ных террористов... они - ничто иное¹ как прототипы этой цепной идэической реакции агрессивности... их разруши­тельное безумие исходит из самого сущего ИДЭ... кото­рый образует пустоту, распространяя нечто вроде нейт­ральной анархии, у которой нет будущего...

...не являются ли орды новых варваров, возникающих повсеместно, предвестием новой катастрофы? если это на самом деле произойдет, мы получим явное доказатель­ство динамической относительности ИДЭ... которое про­должало бы действовать здесь и там... так или иначе...».

Случайные интерференции идэических колебаний и происходящее наугад устройство попыток предъявляют лю­дям счет в один и тот же срок. Поскольку каждая клетка и каждая психическая инстанция имеют возможность функцио­нировать как самостоятельный идэический взрыватель агрес­сивности, то можно представить себе потенциальный размах предстоящей психобиологической революции. И насколько трагической она будет, если мы знаем, что настоящий раз-

рушительный разгул представляет собой - в том, что каса­ется ИДЭ - всего лишь невинную перепалку забавы ради. Движимое более или менее бессознательным паническим чувством все возрастающее число людей пытается узнать, что происходит в них самих. И тут они замечают, что они при­способлены к этому не больше, чем несколько мгновений назад, в каменном веке к изготовлению каменных орудий.

И здесь тоже, как кажется, опять наступает черед микропсихоанализа. Преимущество, которое дает нам знание пустоты-ДНВ-ИДЭ и идэического Оно по отношению к бес­сознательному позволяет нам выработать научный подход к агрессивности, и, прежде всего, позволяет дать ей новое энер­гетическое определение в нейтральных терминах. Позволяет определить агрессивность в том же порядке, что и сновиде­ние, от которого она зависит, и сексуальность, которая явля­ется ее естественным физиологическим выходом: агрессив­ность - это деятельность, а не влечение или инстинкт.

Она выражает идеосинкразическое функционирование шарнира Оно, то есть такую синергию между нейтральной энергетической канвой попыток и динамизмом совлечений, какую психобиологические, психические и соматические сущ­ности стремятся объединить в достижение общей цели ауто-или гетеронасилия:

Психиатр: «... Агрессивность - это один из камней преткновения... каждый предлагает свою теорию... в 1971 г. более двух тысяч аналитиков обсуждали эту проблему на международном конгрессе в Вене... даже спокойная Анна Фрейд не смогла примирить спорящих...

... агрессивность - это инстинкт?., сексуального по­рядка?., влечение?.. Оно, Я или того и другого вместе?., защитный механизм?., реакция разряда... присущая либи-дозному заполнению?., движущая сила?., рефлекс?., обус­лавливает ли она сама себя?., переплетение Эроса и Тана-тоса, в котором превалирует Танатос?.. естественная судьба влечения смерти?., и так далее...

(помолчав минуты две/продолжает):

... нейрофизиологи агрессивности периодически появ­ляются на первых страницах журналов... заголовки кото­рых можно сжато изложить следующим образом: «Аг-

рессивность, наконец, обуздана...» и под таким заголов­ком картинка, на которой изображен Дельгадо, мгновенно останавливающий быка посредством дистанционной элек­тростимуляции специфической зоны головного мозга... в этих статьях мы открываем, что у кошек есть мимика, и у обезьян тоже, если подвергнуть их особым лабора­торным опытам...

... скоро не останется ни одного института экспериментальной психологии и ни одного медицинского училища, где бы не было исследователей, специализирую­щихся в изучении агрессивного поведения... благодаря их работам топография основных центров агрессивности головного мозга теперь известна... центры боковой час­ти гипоталамуса и центры средневентральной части tegmentum'a межуточного мозга являются центрами раздражения... в то время как средневентральные цент­ры zunomojumvcu, среднедорсальные таламуса и серое цен­тральное вещество межуточного мозга являются цент­рами торможения...

(помолчав минуты две, продолжает):

... но по мере того, как движется вперед техника ис­следования головного мозга, эти центры множатся... вне­запно мы открываем, что нервная организация агрессив­ности гораздо сложнее системы пирамидных и экстрапи­рамидных проводящих путей... и, наконец, если нейрофи­зиологам и удалось классифицировать определенные ана­томические пути агрессивности... то они вот-вот ус­кользнут из-под их власти...

... работа, посвященная Лаборитом агрессивности, демонстрирует эту неудачу, постигшую нейрофизиоло­гов... таким образом, когда он пытается подвести био­логические основы под агрессивное поведение, ему прихо­дится следовать окружным путем, ведущим через архаи­ческий мозг рептилий Макпина... и затем теряется в лим-бической системе и в «эффективности» врожденных и специфических схем... впрочем - и это предал - в оглавле­нии его книги нет вообще слова «агрессивность»!..

(помолчав минуты две, продолжает):

... бихевиористы и необихевиористы тоже интересу­ются агрессивностью... но их опыты, тесты... разрабо-

танные в лаборатории и проведенные на определенных группах населения и представленные в статистической интерпретации... не оказывают большой помощи в углуб­лении знаний об агрессивном поведении, они приводят к решительно бесплодной объективности, включая то, что подтолкнуло Долларди к теории фрустрации-агрессии...

... этологи публикуют почти везде с большим увлече­нием проведенные исследования... самое большое досто­инство их заключается в том, что они разграничивают инфра- и интерспецифическую агрессивность... и пока­зывают, какую роль каждая из них играет в выживании индивидуума и особи...

... но большинство из них увязает в генетически предопределенном агрессивном инстинкте... который при нравоучительных намерениях становится «неизбежным злом»... и это еще более горестно, потому что их объяс­нения часто следуют психоаналитическим путем... для Лоренца, например, агрессивность функционирует инстин­ктивно, начиная с постоянной и специфической энергии, которая накапливается постоянно до тех пор, пока не до­стигнет критического порога разряжения... и тогда, эта «гидравлическая модель» напоминает принцип постоян­ства и удовольствия...

(помолчав минуты три, продолжает.):

... вот до чего дошли наши ученые... в конечном итоге, они - благонравные философы... которые ставят перед собой вопрос о том, являются ли агрессивными пожираю­щий своего укротителя лев и склевывающая своего червя курица... и для того, чтобы ответить на этот вопрос, превращаются в юристов международного права... подво­дя законодательную основу под вооруженную агрессию, под косвенную экономическую, психологическую агрессию, под осуждение и угрозу осуждения агрессора...

(помолчав минуты две, продолжает;:

... верно, что за пределами микропсихоанализа любое понимание явления агрессивности является иллюзорным... как можно придти к научному пониманию агрессивности, не прочувствовав и не познав ее - в ходе долгих сеансов!., при анализе взаимного переплетания, наложения одной на

другую, тысячи разломов и разрывов своих собственных попыток... это взрывающиеся каждая по отдельности пе­тарды... и наполняющие тайком пустоту, которая могла бы поддержать траекторию какой-нибудь другой случай­ной попытки... которая в свою очередь снова могла бы кануть в пустоту...

(помолчав минут пять, продолжает):

...отныне для меня агрессивность располагается на уровне энергетики нейтральных попыток...

... и я думаю, что таким образом мне удалось преодо­леть свою самую большую трудность... которая заключа­лась в уподоблении ИДЭ агрессивному инстинкту...».

Если вспомнить, что а) попытка представляет собой сово­купность элементарных попыток в процессе взаимодействия; б) элементарная попытка представляет собой совокупность идэических колебаний в процессе интерференции; в) каждая элементарная попытка или колебание пересекают туда-сюда траектории других элементарных попыток и колебаний, то ста­нет понятным, что эти взаимодействия-взаимоинтерференции-взаимопересечения включают в себя явления идэического вмешательства, т.е. явления нейтральной агрессии энергии в процессе психоматериальной и психобиологической организа­ции. Агрессивность, основанная на динамизме, который ес­тественно пересекается с элементарной попыткой и идэичес-ким колебанием, действует, мобилизуя всю силу ИДЭ и сооб­разовываясь с принципом постоянства пустоты. Отсюда мож­но с уверенностью утверждать - прибегая к формулировке, которая подходит ко всем трем войнам (утробной, детской, взрослой), что агрессивность - это динамические связыва­ющее звено между энергетикой ИДЭ и влечением смерти.

Агрессивность действия? Конечно.. Но не в том смысле, который придавал ей Адлер, согласно которому агрессивность -это иногда инстинкт, иногда влечение. И не в том смысле, как ее понимал Фрейд, который сделал из концепции действия «универсальный и необходимый для всех влечений атрибут», связанный со «способностью привести в действие двигатель­ную систему». Однако, интересно заметить, что, в конце кон­цов, Фрейд уподобляет агрессивность толчку влечений и, та­ким образом, приближается к пониманию агрессивности как

неотъемлемой части идэической универсальной дея­тельности.

С точки зрения микропсихоанализа и сообразно опреде­лению деятельности совлечения вступают в действие а posteriori и имеют второстепенное значение несмотря на то, что они стремятся привлечь идэическую энергетику агрессив­ности к достижению той же психобиологической цели. Специ­фические агрессивные совлечения, т.е. те, что обладают сво­ей собственной целью, непосредственно связанной с общей целью деятельности, представляют собой:

а) совлечение разрушения, направленное на уничтожение источника со-влечений или внутреннего объекта. Это со-вле-чение управляется самим человеком и, прежде всего, явля­ется саморазрушительным. Неудача в достижении первичной цели (что происходит гораздо чаще, чем это дает понять клас­сический психоанализ) облегчает проекцию этого совлечения на внешний объект и стремится свести его к динамизму само­сохранения;

б) со-влечение сохранения, направленно на сохранение источника со-влечений или внутреннего объекта путем разру­шения - частичного или полного - любого внешнего противо­действующего объекта. Оно сводится, таким образом, к ди­намизму разрушения в целях обеспечения экономического гомеостазиса самого человека;

в) со-влечение агрессии, которое в сочетании с со-влече-ниями разрушения и сохранения ставит себе на службу сек­суальность. Оно направлено на внешний объект, случайно оказываясь в прямой или символической связи с сексуаль­ным совлечением.

Подводя итоги можно сказать, что будучи нейтральной и относительной по отношению к идэической сущности, агрес­сивность:

а) возникает вопреки самой себе по воле энергетики ИДЭ, которая объединяет ее с влечением смерти;

б) сохраняется благодаря силовым линиям сети, которую образуют идэически колебания и попытки;

в) черпает свою нейтральною универсальность вдоль этих энергетических линий, а также свою внутренне присущую аспецифичность и свою аморальность;

г) основывает на этом безразличие между разрушением и сохранением, что характерно для ее совлеченческого фун­кционирования, которое создается по мере того, как образу­ются лсихобиологические структуры совокупностей попыток.

Сможет ли изменить судьбу человека микроанализ, даю­щий агрессивности новое, созданное на основе идэической нейтральности, определение? На коллективном уровне име­ет значение только эффективность внутренних психических изменений. На индивидуальном уровне - у него все козыри. (Однако, нельзя упускать из виду, что индивидуальные со­членения разрушения-сохранения имеют коллективные корни, с которыми те находятся в постоянном осмосе). Как бы то ни было, уметь понимать всю подноготную моментов раз­рушения-сохранения, характерных для агрессивности, на мой взгляд, является просто элементарным приличием... И кро­ме того...

Знание пустоты и знание энергетической модели ДНВ-ИДЭ позволяет выявить три уровня воздействия их на агрессивность:

а) на уровне ДНВ-ИДЭ. Это предполагает вмешательство в гранулярную энергетику. Итак, поскольку первичная эволю­ция располагается по эту сторону нашего психоматериально­го мира, на нее невозможно оказывать непосредственное вли­яние. А можно ли делать это через пустоту в качестве посред­ника, поскольку она располагается непрерывно по ту и дру­гую сторону условной границы? Может быть, но пока мы не располагаем возможностями, чтобы проверить это. Зато мож­но было бы представить себе, что ИДЭ начинает случайно актуализировать неизвестные доселе возможности попыток, повышая тем самым сохраняющую роль агрессивности. По­добное идэическое изменение, если мы захотим его так на­звать, могло бы стать настоящим шансом выживания только в том случае, если оно психически стабилизируется (в представ­лениях, аффектах, призраках). Или же биологически (посред­ством генетики). Из того, что мы знаем об эволюции, для подоб­ной стабилизации потребовалось бы несколько поколений;

б) на уровне идэических колебаний. В этом случае все за­висит от пустоты, находящейся в процессе психоматериаль­ной организации. Несмотря на то, что многим лауреатам Но­белевской премии удалось сфотографировать пустые про-

странства (сфотографировать «то, чего не существует!») меж­ду частицами электромагнитной волны; несмотря.на то, что им удалось уничтожить эту волну, бомбардируя пустые про­странства; физика и химия в настоящее время гораздо мень­ше овладели пустотой, чем микропсихоанализ. И дейст­вительно, не только психическая бомбардировка пустоты име­ет место в ходе каждого долгого сеанса, но микропсихоана­лиз умеет еще и искусно управлять ею. Под этим углом зре­ния серия направленных на идэическую энергетику агрес­сивности микропсихоанализов смогла бы привести к психи­ческим изменениям, создавая посредством общения меж­ду бессознательным и сознательным нечто вроде клона с контролируемой разрушительной силой;

в) на уровне попытки. Чем бы ни вдохновлялся психо­анализ, сознает он это или нет, предметом его исследова­ний является совокупность пЪпыток, которые в свою оче­редь образуют психобиологические сущности и создают признаки совлечений. Однако, только микропсихоанализ изучает попытки как таковые и следует в своем изучении за ними по ту сторону бессознательного и Оно, вплоть до их безличной энергетической канвы. Таким образом, в то вре­мя как классический психоанализ работает над агрессивно­стью, условная организация которой выражается в представ­ленных им аффектах, микропсихоанализ доходит до самой сердцевины универсальной нейтральной агрессивности и даже способен вызвать психобиологическое изменение аг­рессивной экономики: иначе говоря, микропсихоанализ в состоянии продлить жизнь индивидуума. Как я только что сказал, вызванные подобными изменениями последствия на коллективном уровне возможны, но их весьма трудно оце­нить.

Пункты б) и в) могли бы дать некоторую неясную надеж­ду на выживание человечества. Со своей стороны, микро­психоаналитики, как кажется, обладают монополией. На пси­хическое постоянство, гораздо более трезвое и ясное, чем религиозное терпение, которое заставляет фанатически пе­реживать катакомбы, арены с дикими зверями и священные войны. Здесь же речь идет о постоянстве приносить в жер­тву на этой Земле скорее самого себя, чем кого-либо дру­гого, если это необходимо. Того другого, кто в силу обстоя­тельств еще не научился этой новой жертвенности.

Динора Пайнз

БЕРЕМЕННОСТЬ И МАТЕРИНСТВО*

Дата добавления: 2015-11-02 | Просмотры: 500 | Нарушение авторских прав