АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава 7 7 страница

Следует, однако, подчеркнуть, что в больницах, где рожали представительницы американского среднего класса, полученные результаты не подтвердились. Особо отметим, что в этой совер­шенно иной среде присутствие отца ребенка при родах — впол­не обычное дело²⁵. Было даже проведено дорогостоящее иссле­дование, в котором приняли участие около 70 тысяч матерей и их детей в тринадцати больницах США и Канады²⁶. Целью этой работы было оценить «эффективность медсестер как специали­стов, оказывающих поддержку в родах». Эти медсестры прошли «специализированное обучение техникам оказания поддержки в родах». Вот вывод исследователей: постоянная поддержка в родах «не сказалась на статистике кесаревых сечений, а также других по­следствий медицинского и психосоциального плана». Эта научная работа подтверждает, что «женщинам в родах поддержка не нуж­на»²⁷. Им нужно чувствовать себя в безопасности и не быть объ­ектом наблюдения.

Необходимо как можно скорее пересмотреть термины, кото­рые отражают и, грозя опасностью, передают другим глубоко уко­ренившееся непонимание физиологии родов.

Древо и плод

Согласно западноевропейской древней деревенской мудрости, ре­бенок во чреве матери подобен плоду на дереве. Не все плоды на одном и том же дереве созревают одновременно. Плоды, собранные до наступления зрелости, никогда не будут достаточно хороши, а кроме того, они скоро портятся. То же касается и ребенка²⁸²⁹. Иначе говоря, давно известно, что некоторым младенцам нужно больше времени, чтобы «созреть», то есть подготовиться к рождению.

В наше время женщинам, ожидающим ребенка, напротив, со­общают точную дату будущего рождения. Все время беременно­сти они пунктуально посещают специалиста-медика по заранее установленной схеме. В эпоху медикализированного ведения бе­ременности продолжительность вынашивания ребенка исчисля­ют с повышенной точностью: в неделях от начала последней мен­струации, а не в месяцах от зачатия. Задолго до родов женщину предупреждают, что если роды не начнутся к определенной дате,

их будут «стимулировать». Первое следствие такого подхода — то, что во многих больницах более четверти родов вызываются ис­кусственно. Второе следствие — все больше становится женщин, которые сомневаются, что способны начать рожать сами, без по­мощи врачей.

Искусственно вызванные роды протекают труднее, чем спон­танные. Как правило, при таких родах приходится применять эпидуральную анестезию и внутривенное введение окситоцина, вслед за которыми вмешательства зачастую множатся лавинообразно: вакуум-экстракция, щипцы, экстренное кесарево сечение... Эпи­демия искусственного возбуждения родов — один из факторов, за счет которых растет количество операций кесарева сечения по всему миру.

Эта эпидемия разразилась из-за статистики. Если рассмотреть очень большое число родов, то становится очевидным, что наи­больший процент благополучных исходов приходится на сроки от 38 до 40 недель. Для родов, наступивших на 41-й неделе и позже, статистика хуже. Из этих статистических данных делают прими­тивный вывод: «Если мы будем, не мудрствуя, возбуждать роды всякий раз, когда беременность длится дольше определенного сро­ка (для многих больниц — 41 недели), то мы тем самым исключим возможность страдания плода и даже избежим летальных исходов у переношенных детей».

Действительно, возможность фатальных последствий при пере­нашивании — не домысел, но ее обычно переоценивают. Ее нужно сопоставлять с последствиями, которыми чревато искусственное возбуждение родов. Разумно ли стимулировать каждые четвертые роды, чтобы спасти одного ребенка из тысячи? Возможны ли более избирательные стратегии? Да, возможны.

Чтобы постепенно вытеснить господствующие ныне убежде­ния и подходы, абсолютно применима аналогия с деревом и плода­ми. Не все плоды созревают в один день. То же самое относится к детям. Следует отдать предпочтение индивидуальному, избиратель­ному подходу. Мой опыт убеждает меня в том, что такой подход не утопичен. Принцип его прост. После определенной даты (напри­мер, с 41-й недели) день за днем отслеживается состояние ребенка. Пока он чувствует себя хорошо, можно подождать. С того момента,

когда начались эти ежедневные наблюдения, в расчет принимается только самочувствие малыша — каким бы ни был срок беремен­ности. В подавляющем большинстве случаев наступает день, когда роды начинаются самопроизвольно и появляется на свет совер­шенно здоровый малыш. Если кожа у него шелушится, значит, он был переношен.

Чтобы удостовериться, что плод находится вне опасности, можно сочетать ряд методов. Беременной женщине не составит труда каждый день приблизительно оценивать частоту шевелений малыша. Если имеет место резкое изменение по сравнению с пред­ыдущим днем, это тревожный сигнал. Медикам, со своей стороны, нетрудно будет проводить повторные клинические исследования и ультразвуковое сканирование. Пока количество околоплодной жидкости в полости матки достаточное, это почти гарантия, что плод вне опасности. Мы живем во времена, когда большинству бу­дущих мам за время беременности без необходимости многократ­но назначают УЗИ. Они малоинформативны в сравнении с тем, что может извлечь опытный практикующий специалист из клини­ческого осмотра и беседы с будущей мамой. Парадоксально, но в период близящихся родов многие врачи как раз, напротив, неохот­но проводят повторные УЗИ, даже когда прошел срок. А ведь как раз в это время УЗИ могло бы давать неоценимую информацию, имеющую огромное практическое значение. Индивидуальный под­ход можно прекрасно сочетать с ныне мало применяемой простой и недорогой процедурой амниоскопии (визуального исследования околоплодных вод. — Прим. перев.) и в дополнение к этому актив­нее использовать после так называемой даты предполагаемых ро­дов гормональные исследования*, интерес к которым тоже посте­пенно снижается.

* Для диагностики обычно определяется содержание в крови эстриола, плацентар­ного лактогена и прогестерона, уровень которых при истинном перенашивании достоверно снижается по сравнению с нормой для данного срока, указывая на плацентарную недостаточность и нарушения состояния плода. — Прим. ред.

Что предпринять, если внезапно околоплодные воды стали убывать, и ребенок, явно начинает страдать, а роды так и не на­чались? На мой взгляд, самое разумное — это без промедления делать кесарево сечение. Главная задача — избежать необходимости хирургического вмешательства по неотложным показаниям в последнюю минуту. При описанном подходе искусственное родовозбуждение станет явлением исключительно редким, а число кесаревых сечений по причине перенашивания будет неизмеримо меньше, чем если всем женщинам рутинно провоцировать роды на 41-й неделе.

Одно из отрицательных последствий господствующих в наши дни методов — то, что женщине не дают спокойно прожить послед­ние дни беременности. Ее преследует угроза того, что если роды не начнутся самопроизвольно к указанной дате, то их будут воз­буждать искусственно. Такое эмоциональное состояние, пожалуй, будет еще больше отдалять начало родов. Некоторые женщины пы­таются ускорить наступление родов немедицинскими способами, не всегда отдавая себе отчет в том, что любое ухищрение, которое приведет к желаемому результату (от акупунктуры до коитуса), вызовет родовую деятельность до того, как младенец подаст сигнал о том, что он «созрел». Некоторые методы однозначно неприятны и даже опасны, как, например, касторовое масло.

Преодоление укоренившихся идей, порождающих такие мето­ды, могло бы стать первым шагом к увеличению числа родов, со­провождаемых излиянием коктейля из гормонов любви.

Глава 21

Взаимоотношения между врачом

и акушеркой в будущем*

* В оригинале название этой главы — «Future of Midwifery-Obstetrics Relationship». В английском языке для обозначения двух видов акушерства существуют два слова, в русском — одно. Поэтому авторы перевода позволили себе назвать акушерство как отрасль медицины (obstetrics) — клиническим акушерством, а акушерство, ка­ким оно было искони (midwifery) — традиционным акушерством. — Прим. ред.

Человечество встало перед неожиданным выбором. В начале XXI века значительная часть населения планеты рождается иначе, чем задумано природой. Пришло время задуматься о том, как может отразиться на будущем нашей цивилизации это неожи­данное изменение в истории деторождения.

Мы немедленно должны озаботиться тем, чтобы как можно больше женщин самостоятельно рожало ребенка и послед, а не подвергалось родоразрешению при посредстве медиков. Обсуждая задачи ближайшего будущего, мы уже упоминали о необходимости обеспечить беременной женщине покой, по возможности избавив ее от страха, который почти гарантирован при заведенном порядке дородового наблюдения («эффект ноцебо»). Мы также говорили о необходимости отказа от некоторых широко распространенных, «общепринятых идей».

Задачи отдаленного будущего

Перед нами стоит трудная задача, настоятельно требующая ре­шения в отдаленном будущем: пересмотреть взаимоотношения между врачом и акушеркой. Для начала следует разобраться, для

чего нужна акушерка в исконном, традиционном понимании этого слова. Глядя на процесс родов с точки зрения физиологии, мы ясно понимаем, что женщине в родах нужно чувствовать себя в безопас­ности, быть уверенной, что за ней не наблюдают и ее не судят. По­этому акушерку следует воспринимать как образ матери, замену матери, ведь в идеале наша мать — прототип человека, с которым спокойно, который никому не позволит нас разглядывать или кри­тиковать. Тогда легче будет понять и пределы компетенции меди­цинского учреждения. Вообще говоря, в задачу врача не входит не­посредственное вмешательство в физиологические процессы. Его роль — быть специалистом, приходящим на помощь в случае не­предвиденной, патологической ситуации.

Выводы, к которым мы приходим, глядя на процесс родов с физиологической точки зрения, подкрепляются сравнением раз­ных стран. В Бразилии и большинстве других стран Латинской Америки, в Китае, на Тайване, в Южной Корее, Индии, Турции, Греции, Италии количество кесаревых сечений огромно, и во всех этих странах врачей акушеров-гинекологов гораздо больше, чем акушерок, за ведение беременности и родовспоможение отвеча­ет врач. Напротив, там, где статистика кесаревых сечений более скромная — акушерок больше, чем врачей, и за помощь женщине отвечают они. К этой группе стран относятся Голландия, Швеция и Норвегия. Промежуточное положение занимают Соединенные Штаты, Британия, Франция, Германия, Япония, Австралия и Но­вая Зеландия.

Долой политкорректность!

Только глубокие и решительные реформы помогут вернуть тради­ционному акушерству его первоначальную роль. Чтобы акушерок в истинном смысле этого слова стало гораздо больше, требуются радикальные изменения существующей системы.

Первый важный момент — соотношение числа акушерок и вра­чей в каждом сообществе. Необходимым условием для возвраще­ния к традиционному акушерству должно стать резкое сокраще­ние числа акушеров-гинекологов. У настоящего врача-акушера не должно быть времени вести каждые роды — он должен появлятьсятолько по вызову. Сегодня многим врачам этой специальности катастрофически недостает опыта. В США, например, на 40 тысяч акушеров-гинекологов приходится порядка 4 миллионов родов в год — в среднем по сто на одного врача! Этот среднестатистиче­ский американский врач в год принимает одну — две пары близне­цов, ему раз в несколько лет встречается случай предлежания пла­центы (плацента, лежащая на пути ребенка, не дает ему выйти), а эклампсия — может быть, один раз за всю профессиональную карьеру! Однажды, когда он столкнется, скажем, с поперечным по­ложением плода, ему придется применять особую технику кеса­рева сечения, сверяясь с учебником, так как с подобным случаем он, скорее всего, никогда не сталкивался. Многие годы я принимал около тысячи родов в год, и у меня сложилось впечатление, что это как раз то количество, которое позволяет поддерживать доста­точный опыт. Безусловно, сокращение количества акушеров-гине­кологов должно сопровождаться соответствующим увеличением числа акушерок.

Переход к традиционному акушерству не сводится к арифме­тике. Первостепенный вопрос, от которого мы не сможем уйти, — вопрос о том, как отбирать женщин, способных стать хорошими акушерками. Иными словами — те, кто отвечает за подготовку аку­шерок в школах и училищах, должны установить критерии отбора, опираясь на следующий простой вопрос: как дать гарантию, что именно эта женщина сможет «стать родной матерью» роженице, что ее присутствие в родильной палате или комнате не будет ме­шать будущей маме в родах? Здравый смысл и клиническая прак­тика подсказывают столь же простой ответ: принимать в акушер­скую школу следует только матерей с опытом самостоятельных ро­дов без медицинского вмешательства. Вспомним — в большинстве традиционных сообществ роды принимала женщина — мать или бабка, которая сама родила нескольких детей. Женщины, у которых много детей — это, как правило, те, кто рожали легко. Программа проста и сводится всего к одной фразе, но ее осуществление стол­кнется с вполне предсказуемыми препятствиями.

Первым препятствием станет обычная реакция: «почему на­стоящая акушерка должна непременно быть матерью?» — и почти каждый вспомнит пример замечательной акушерки, не имеющей

собственных детей. Всем нам известны такие акушерки, однако, за­ботясь о будущем, нужно научиться оперировать долгосрочными категориями, мыслить в масштабах человеческой цивилизации. Важно осознать, что речь идет о гарантии, которой не даст ника­кой другой способ отбора. Возьму на себя смелость поручиться, что в тот день, когда акушерками будут только матери с опытом самостоятельных родов без вмешательств и лекарств, нынешняя статистика кесаревых сечений канет в Лету.

После нескольких десятилетий «индустриализированного ро­довспоможения» такие радикальные критерии отбора столкнутся и с еще одним препятствием. Нужно отдавать себе отчет в том, что в большинстве стран женщин, имеющих опыт самостоятель­ных родов вагинальным путем, уже не так много. Именно в этих странах нужно срочно открывать во множестве школы традици­онного акушерства, чтобы выявить как можно больше женщин, способных стать настоящими акушерками. Чтобы разорвать этот порочный круг, нужно будет настойчиво призывать тех немногих, которые рожали самостоятельно, к тому, чтобы стать акушерками, пусть даже на какое-то время.

Во время неизбежного переходного периода нужно внимательнее отнестись и к феномену доулы. Доул становится все больше (даже в странах, где много акушерок, отобранных и обученных так, как это заведено в наши дни). Стоило бы задуматься — почему? Если доула сможет играть роль матери, на которую молодая женщина может положиться до, во время и после родов, то феномен доулы станет явлением, которое облегчит и ускорит возвращение настоящего, исконного акушерства. Если же доула — просто еще один человек, присутствующий при родах, наряду с врачом, акушеркой и отцом ребенка, то она будет только мешать. Если обращать слишком мно­го внимания на обучение доул практическим приемам, упуская из виду, кто она как личность и каков ее жизненный уклад, то фено­мен доулы будет лишь упущенной возможностью.

Поскольку проект возрождения традиционного акушерства не вписывается в рамки политкорректности, я рискну пойти немного дальше и поставить еще один вопрос: не стоит ли и при отборе вра­чей на специальность акушера-гинеколога выдвигать аналогичное требование: обязательный опыт материнства с родами без вмешательств? Если проявить благоразумие и пренебречь политкорректностью, то доля кесаревых сечений ниже 10% перестанет быть утопией.

Если пересматривать взаимоотношения между традиционным и клиническим акушерством, то человечеству придется переоце­нивать некоторые сложившиеся приоритеты. Однако возрождение традиционного акушерства пока не стоит на повестке дня у тех, кто хочет изменить мир к лучшему.

Для оптимизма есть основания... Ситуацию можно перело­мить... если за пределами узкого круга специалистов возникнет понимание важности того, каким образом мы рождаемся на свет. Если такого понимания не возникнет — есть основания для глубо­кого пессимизма...

Глава 22 Горе от ума?

Стремление выжить, воля к жизни не относятся к сфере рацио­нального. Вне этой сферы лежит и желание иметь потомство и заботиться о нем. Разнообразные ипостаси любви также ирраци­ональны. Человек сам по себе или как представитель группы или вида способен выжить именно потому, что он не в полной мере рассудочное существо.

Наша рассудочность связана с деятельностью неокортекса (но­вой коры головного мозга), который только у человека развился до таких огромных размеров. Изначально неокортекс возник как инструмент, обслуживающий инстинкты, необходимые для выжи­вания вида. Homo sapiens — человек разумный — это единствен­ное млекопитающее, у которого неокортекс оказался настолько мощным, что «перерос» свою роль вспомогательного инструмента. Порой он вмешивается в те виды деятельности, которые, по всей видимости, выходят за границы его компетенции.

В культурах всех народов различные аспекты сексуальной жиз­ни контролируются рассудком, рационализируются. Культурная среда направляет в заданное русло половое влечение и соитие по­средством ритуалов и института брака. Она всегда стремится по­ставить под контроль общества деторождение и начало кормления грудью. Однако такое доминирование над природой, тысячелетия­ми составлявшее основу человеческих цивилизаций, вдруг обрело иные масштабы. Мы делаем шаг через черту.

Грозит ли человечеству излишняя рациональность?

В наши дни зачатие ребенка все больше становится вопросом принятия рационального решения, что доказывают многочислен­ные социологические опросы. Авторы одного из них пришли к выводу: решение о том, заводить ли ей ребенка, женщина сегодня принимает «таким же образом, как решает вопрос — брать ипотеч­ный кредит на новый дом или нет». Здесь идет в ход логика, взве­шиваются все «за» и «против». Аргументы в пользу материнства довольно легко обретают смешной оттенок, становятся похожими то на самовнушение («пока я не рожу себе ребенка, я не буду полно­ценной женщиной»), то на рассуждения подростка («буду любить свою деточку — и она меня полюбит», «у меня будет настоящая жи­вая куколка»).

Это превращение в человека, все более руководимого рассудком, происходит в то самое время, когда развитие электроники и ком­пьютерных технологий побуждает неокортекс работать все больше и интенсивнее. Сегодня мы прибегаем к помощи искусственного интеллекта, а еще совсем недавно назначением большинства машин было придавать новую силу нашим рукам и ногам или заменять их. Мы изобрели всевозможные средства транспорта, чтобы меньше работать ногами, создали рычаги и краны — могучую замену ру­кам. Движение в сторону все большего рационализма происходит в то время, когда все более широкое использование надежной тех­ники кесарева сечения может сокрушить прежде существовавшие барьеры, ограничивавшие эволюцию головного мозга, и облегчить передачу будущим поколениям тенденции к росту его объема.

Преобладание рассудка не таило бы в себе угрозы, если бы в людях одновременно развивались способность любить и воля к жизни. Пока же все свидетельствует о том, что нас ожидает даль­нейшее ослабление и нарушение способности любить... если мы не очнемся.

Следует очень внимательно отнестись к данным, подкрепля­ющим эволюционную теорию человеческого суицида Катансаро¹. Суть этой теории в том, что по достижении определенного уровня интеллекта в человеке начинает проявляться стремление к само­разрушению (а ведь это не что иное, как нарушение способности любить себя). Исследователи изучили статистику самоубийств в 85 странах: оказалось, что средний уровень интеллекта у населения пропорционален числу самоубийств². Кроме того, повышенный уровень суицидальных наклонностей наблюдается у людей с вы­дающимися способностями.

Сегодня совершенно необходимо, осмысливая возможные по­следствия распространения удобного, безопасного и поощряемого обществом кесарева сечения, учитывать уроки так называемого «научного познания любви»³.

Мы обязаны как можно скорее найти ответы на вопросы, кото­рых никогда еще себе не задавали:

Как развивается способность любить?

Сможет ли «Человек сверхразумный» выжить без любви?

ПЕРЕЖИВЕТ ЛИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ЭПОХУ БЕЗОПАСНОГО КЕСАРЕВА СЕЧЕНИЯ?

I

Библиография

Глава 2

1 — Behague DP, Victoria CG, Barros FC. Consumer demand for caesarean sections in Brazil. BMJ 2002; 324: 942-5.

2 — Tranquilli AL, Garzetti GG. A new ethical and clinical dilemma in obstetric practice: caesarean section on «maternal request». Am. J. Obstet Gynecol. 1997; 177:245-6.

3 — Harer W. Patient choice cesarean. Am. Coll. Obstet Gynecol Clin. Review 2000; 5:2.

4 — Controversies: should doctors perform an elective caesarean section on request? BMJ 1998; 317: 463.

5 — Wagner M. Choosing caesarean section. Lancet 2000; 356:1677-80.

6 — Nygaard I, Cruikshank DP. Should all women be offered elective cesarean deliv­ery? Obstet. Gynecol. 2003; 102(2): 217-9.

7 — Al-Mufti R, McCarthy A, Fisk NM. Survey of obstetricians' personal preference and discretionary practice. Eur. J. Obstet. Gynecol. Reprod. Biol. 1997; 73: 1-4.

8 — Gabbe SG, Holzman GB. Obstetricians' choice of delivery. Lancet 2001; 357: 722.

9 — Steer P. Caesarean section: an evolving procedure? Brit. J. Obstet. Gynecol. 1998;105: 1052-55.

10 — Rob Stein. Elective caesareans judged ethical. The Washington Post. October 31 2003. Page A32.

Глава 3

1 — Kerr JMM. The technique of cesarean section, with special reference to the lower uterine segment incision. Am. J. Obstet. Gynecol. 1926; 12: 729-34.

2 — Pfannenstiel JH. Uber die Vorteile des suprasymphysaren Fascienquerschnitts fur die gynakologische Koliotomien zugleich ein Beitrag zu der Indikationsstellung der Operationswege. Samml. Klin. Vortr. Gynakolog. (Leipzig) 1900; 97: 1735-56.

3 — Joel-Cohen S. Abdominal and Vaginal Hysterectomy: New techniques based in Time and Motion studies. London: William Heinemann Medical Books. 1972.

4 — Stark M, Finkel AR. Comparison between the Joel-Cohen and Pfannenstiel inci­sions in cesarean section. Eur. J. Obstet Gynecol. Reprod. Biol. 1994; 53(2): 121-2.

5 — Tulandi T, Al-Jaroudi D. Non-closure of peritoneum: a reappraisal. Am. J. Obst. Gynecol. 2003; 189(2): 609-12.

6 — Wallin G, Fall O. Modified Joel-Cohen technique for caesarean delivery. Brit. J. Obstet. Gynaecol. 1999; 106: 221-26.

7 — Hannah ME, Hannah W J, Hewson SA, et al. Planned caesarean section ver­sus planned vaginal birth for breech presentation at term: a randomised multicentre trial. Lancet 2000; 256: 1375-83.

8 — The European Mode of Delivery Collaboration. Elective caesarean section versus vaginal delivery in prevention of vertical HIV-1 transmission: a randomized clinical trial. Lancet 1999; 353: 1035-39.

9 — Krebs L, Langhoff-Roos J. Elective cesarean delivery for term breech. Obstet. Gynecol. 2003; 101(4): 690-6.

10 — Harper MA, Byington RP, Espeland MA, et al. Pregnancy-Related Death and Health Care Services. Obstet. & Gynecol. 2003; 102(2): 273-278.

11 — Fenton PM, Whitty CJM, Reynolds F. Caesarean section in Malawi: prospective study of early maternal and perinatal mortality. BMJ 2003; 327: 587-90.

12 — Pereira C, Bugalho A, et al. A comparative study of caesarean deliveries by as­sistant medical officers and obstetricians in Mozambique. Brit. J. Obstet. Gynaecol. 1996; 103: 508-12.

Глава 4

1 — Varner MW, Fraser AM, et al. The intergenerational predisposition to operative delivery. Obstet. Gynecol. 1996; 87(6): 905-11.

2 — Brown VA, et al. The value of antenatal cardiotocography in the management of high-risk pregnancy: a randomised controlled trial. Brit. J. Obstet. Gynaecol. 1982; 89: 716-22.

3 — Flynn AM, et al. A randomized controlled trial of non-stress antepartum cardi­otocography. Brit./. Obstet. Gynaecol. 1982; 89: 427-33.

4 — Haverkamp AD, et al. A controlled trial of the differential effects of intrapartum monitoring. Am. J. Obstet. Gynecol. 1976; 126: 470-76.

5 — Haverkamp AD, et al. The evaluation of continuous fetal heart rate monitoring in high risk pregnancy. Am.]. Obstet. Gynecol. 1976; 125: 310-20.

6 — Kelso IM, et al. An assessment of continuous fetal heart rate monitoring in labor. Am. J. Obstet. Gynecol. 1978; 131: 526-32.

7 — Kidd LC, et al. Non-stress antenatal cardiotocography — a prospective rand­omized clinical trial. Brit. J. Obstet. Gynaecol. 1985; 92: 1156-59.

8 — Leveno KJ, et al. A prospective comparison of selective and universal electronic fetal monitoring in 34,995 pregnancies. New Engl. J. Med. 1986; 315: 615-19.

9 — Lumley JC, Wood C, et al. A randomized trial of weekly cardiotocography in high-risk obstetric patients. Brit. J. Obstet. Gynaecol. 1983; 90: 1018-26.

10 — McDonald D, Chalmers I, et al. The Dublin randomised controlled trial of in­trapartum fetal heart rate monitoring. Am. J. Obstet. Gynecol. 1985; 152: 524-39.

11 — Prentice A, Lind T. Fetal heart rate monitoring during labor — too frequent intervention, too little benefit. Lancet 1987; 2: 1375-77.

12 — Sky K, et al. Effects of electronic fetal heart rate monitoring, as compared with periodic auscultation, on the neurological development of premature infants. New Engl ]. Med. 1990 (March 1): 588-93.

13 — Wood C. A controlled trial of fetal heart rate monitoring in low-risk obstetric population. Am. J. Obstet. Gynecol. 1981; 141: 527-34.

14 — Impey L, Reynolds M, et al. Admission cardiotocography: a randomized con­trolled trial. Lancet 2003; 361: 465-70.

Глава 5 (рекомендуемая литература по теме)

1 — Bernard This. La requete des enfants a naitre. Le Seuil. Paris 1982.

2 — John Young. Caesarean Section: The History and the development of the opera­tion from earliest times. HK Lewis. London 1944.

3 — Pundel J. Histoire de Foperation cesarienne. Etude historique de la cesarienne dans la medecine, Fart et la litterature, la religion et la legislation. Presses Academi-ques Europeennes. Bruxelles 1969.

4 — P Sue. Essais historiques, litteraires et critiques sur Fart des accouchements. Vac. Med. Paris. No 34678, 1779.

5 — A L Wyman. The female practitioner of surgery. Medical History 1984; 28:22-41.

Глава 6

1 — Odent M. Primal Health. Century-Hutchinson 1986 (first edition). Clairview 2002 (second edition).

2 — Odent M. Prematurite et creativite. In: Les cahiers du nouveau-ne no. 6. Un enfant, prematurement. Le Vaguerese ed. Stock. Paris 1983.

3 — Jane English. Different doorway: adventures of a cesarean born. Earth Heart 1985.

Глава 7

1 — Odent M. The Scientification of Love. Free Association Books 1999.

2 — Pedersen CA, Prange JR. Induction of maternal behavior in virgin rats after intracerebroventricular administration of oxytocin. Pro Natl. Acad. Sci. USA 1979; 76:6661-5.

3 — Russell JA, Douglas AJ, Ingram CD. Brain preparations for maternity: adaptive changes in behavioral and neuroendocrine systems during pregnancy and lactation. Progress in brain research 2001; 133: 1-38.

4 — Odent M. The early expression of the rooting reflex. Proceedings of the 5^th Inter­national Congress of Psychosomatic Obstetrics and Gynaecology, Rome 1977. London: Academic Press 1977: 1117-19.

5 — Odent M. 'Colostrum and civilization. In The nature of birth and breastfeed­ing. First edition Bergin and Garvey 1992. Second edition (Birth and breastfeeding) Clairview 2003.

Глава 8

1 — Odent M. Primal Health. 1st edition Century-Hutchinson 1986. 2nd edition Cl­airview 2002.

2 — Xu B, Pekkanen J, Hartikainen AL, Jarvelin MR. Caesarean section and risk of asthma and allergy in adulthood. /. Allergy Clin. Immunol. 2001; 107 (4): 732-3.

Дата добавления: 2015-09-27 | Просмотры: 416 | Нарушение авторских прав