АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

ГЛАВА 6. РОЖДЕНИЕ ДЕТЕЙ И ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ С НИМИ

Рождение ребенка создает матерей, отцов, бабушек, дедушек, дядей, теть и оказывает влияние на всю систему семьи. Ребенок может стать желанным приобретением семьи или приносить с собой дополнительные трудности. Он может сплотить семью, или разрушить семью. Если присутствовали какие-либо сомнения относительно устойчивости брака, то с рождением ребенка они усиливаются. У членов семьи появляются новые обязанности. Супружеские контакты также меняются. Женщина, которая выбрала себе мужа, над которым могла легко доминировать, после рождения ребенка часто чувствует себя уязвимой и хочет, чтобы мужчина заботился о ней. Эти новые требования жен часто очень удивляют таких мужей. Если вещи и свекрови до сих пор не были допущены в дом, теперь они появляются там в качестве бабушек, и это, несомненно, оказывает влияние на отношения между супругами. Если в этот период появляются какие-либо эмоциональные проблемы, то их следует рассматривать в контексте изменившихся отношений в расширенной семье.

После рождения ребенка симптомы чаще всего появляются у матери. Она может стать депрессивной, совершать странные действия, что обычно диагностируется как послеродовой психоз, или же вести себя таким образом, который заставляет окружающих тревожиться о ее состоянии.

Если центром внимания является мать, а не целостная семейная ситуация, ее обычно помещают в психиатрическую больницу, при условии, что нарушения поведения у нее достаточно выражены. Этот подход, как обычно считают, представляет собой консервативное лечение с целью защиты здоровья матери и ребенка. Пока она находится в заключении, ей помогают понять, почему она заболела, став матерью. С точки зрения семейной психотерапии госпитализация представляет собой радикальное вмешательство в семью, имеющее неблагоприятные последствия.

Тут совершенно не учитывается результат госпитализации, если рассматривать его в целостном семейном контексте. Игнорироваться могут самые очевидные проблемы, такие, например, как вопрос о том, кто будет заботиться о новорожденном, пока мать находится в психиатрической больнице. Обычно ребенка включают в какую-либо семейную подгруппу. Часто отец забирает ребенка в свою родительскую семью, где за ним ухаживает его мать. Ребенок в данном случае включается в семейную систему таким образом, что его мать оказывается изолированной от семьи. Когда мать возвращается из психиатрической больницы, она обнаруживает, что ее ребенок стал членом другой семьи. Как правило, женщина начинает бороться за то, чтобы вернуть своего ребенка, или же она может беспомощно наблюдать, как за ее ребенком ухаживают другие. Когда мать снова помещают в больницу, то причиной этого обычно считают нарастание трудностей, связанных с ролью матери. Тот факт, что ее снова помещают в больницу тогда, когда она начинает злиться и отстаивать свое право заботиться о ребенке, игнорируется, равно как и другой факт, состоящий в том, что она проявляет беспомощность, реагируя на недоверие родственников по отношению к ней. В таких случаях муж начинает метаться между женой, на которую эксперты навесили ярлык психически больной, и матерью, которая успела привязаться к новорожденному. Когда его мать предъявляет обоснованную жалобу на то, что ее внука будет воспитывать бывшая пациентка психиатрической больницы, он теряется. Стигма госпитализации в психиатрическую больницу может заставить супружескую пару свернуть с нормальной лини развития и, таким образом, лечение лишь усложняет проблему вместо того, чтобы ее решить.

Следующий приводимый нами пример иллюстрирует кризис семьи в период рождения ребенка.

Женщина 20-ти с лишним лет родила своего первого ребенка, после чего ее психическое здоровье резко расстроилось. Она рыдала, заявляла, что она ничтожество, потому что не в состоянии позаботиться о своем новорожденном ребенке. Когда пришло время выписываться из больницы, она по-прежнему выглядела расстроенной, апатичной и все время рыдала. Сразу после выписки муж предпочел отвезти свою жену к своим родителям, а не в их собственный дом. Живя с родителями мужа, жена начала лечиться у районного психиатра. После нескольких недель безрезультатных встреч с ним она была помещена в психиатрическую больницу на обследование. В истории болезни записано:"Стационирование ускорилось тем, что однажды утром она приняла десять или двенадцать таблеток эмпирина, что очень встревожило ее мужа и его родителей, с которыми они жили вместе. Ранее предполагалось, что после выписки из роддома они будут жить в собственном доме, но это сказалось невозможным". После двухнедельного лечения в психиатрической больнице ей стало несколько лучше, но "это улучшение скорее всего было лишь демонстрируемым для того, чтобы скорее выписаться из больницы."

Несколько раз в неделю она ходила теперь на индивидуальную психотерапию, однако несколько раз психотерапевту пришлось прийти к ней домой, поскольку "она ссылалась на то, что ее состояние не позволяет ей прийти к психотерапевту". На сеансах психотерапии она рыдала и называла себя неудачницей. Через четыре месяца безрезультатного лечения психиатр послал ее на консультации к двум своим коллегам. Один поставил диагноз "шизоэффективные нарушения у недостаточно зрелой личности" и счел показанным электрошоковое лечение, поскольку при использовании психотерапии больная не продвигалась к выздоровлению. Другой психиатр поставил другой диагноз:"истерическая структура характера с включением обсессивно компульсивных элементов", но вместе с тем он считал, что здесь "имеется минимум психотических факторов". Этот психиатр направил ее на психологическое обследование, и психолог дал заключение об "отсутствии психотических факторов". Она дала всего три ответа на десять карт.

После всех этих консультаций психиатр направил ее ко мне на гипноз, чтобы определить, возможно ли ослабление симптома, или же, по меньшей мере, прояснение причин ее болезни. При этом она продолжала посещать индивидуальную психотерапию.

При первой встрече с ней стало ясно, что она не является хорошим гипнотическим субъектом. Поэтому речи о гипнозе быть не могло. (Впоследствии я узнал, что по дороге ко мне она сказала мужу:"Никто не сможет меня загипнотизировать!")

Поскольку женщина могла лишь рыдать, я пригласил в кабинет ее мужа и разговаривал сразу с ними двоими. И жена стала меньше плакать, но больше говорить -- она была вынуждена делать это, потому что ей надо было корректировать то, что говорил муж о ее состоянии.

Муж оказался приятным молодым человеком, который работал у своего отца. Состояние жены его и пугало и, вместе с тем, вызывало недоумение. Он отметил, что, несмотря на утверждение жены о том, что она не в состоянии заботиться о ребенке, она прекрасно справляется с купанием и кормлением ребенка. Тут жена прервала его, чтобы сказать, нет, она не может этого делать, и что именно поэтому за ребенком ухаживает полностью его мать. Она сказала также, что не чувствует, чтобы ребенок был действительно ее, поскольку она за ним не ухаживает. Когда муж приходит домой с работы, он, чтобы поговорить о ребенке, идет не к ней, а к своей матери, и они обсуждают между собой поведение ребенка в этот день.

И все это происходит потому, что она так неадекватна и неполноценна, сказала она перед тем, как зарыдать с новой силой.

Эту проблему можно рассмотреть с различных точек зрения. Если в центре внимания будет находиться только жена, то следует предположить, что из-за определенных событий ее прошлой жизни материнство вызывает тревогу и страдание. Лечение в этом случае должно быть направлено на то, чтобы помочь ей понять, что означает для нее рождение ребенка и связать актуальную ситуацию с прошлыми ситуациями и подсознательными идеями.

Если же расширить угол зрения, то в ситуацию можно будет включить и мужа. Это был приятный молодой человек, который, по-видимому, не хотел покидать свою родительскую семью и брать на себя ответственность, присущую взрослому человеку. Он работал на своего отца, и, как казалось, был не в состоянии противоречить своей матери и поддерживать свою жену, когда между ними возник спор. Демонстрируя свою несостоятельность, жена хотела заставить мужа взять в их браке большую ответственность. Он же отреагировал тем, что передал эту ответственность своей матери.

Если же рассмотреть целостный семейный контекст, то окажется, что молодая пара жила в ненормальной ситуации. Их собственный дом оставался пустым, а мать мужа выполняла роль матери ребенка, вместо роли бабушки ребенка. Настоящая мать все больше и больше отдалялась от мужа и семейного круга, в то время как муж возвращался к роли сына, живущего в лоне родительской семьи.

Если посмотреть на эту проблему более широко, то цель лечения становится очевидной: надо, чтобы молодая пара переехала в свой собственный дом, и мать начала заботиться о ребенке так, как это делают нормальные матери. Если же это произойдет не сразу, то будет лучше нанять служанку, нежели воспользоваться помощью кого-либо из родственников, так как впоследствии, когда мать выздоровеет, служанку можно будет просто уволить, в то время как родственников будет не так легко убедить в том, что все уже в порядке и помощь их более уже не нужна.

Чтобы разрешить проблему этой молодой пары, мы применили простую процедуру в стиле Эриксона. Поскольку жена считала себя беспомощной в данной ситуации, я разговаривал, обращаясь к мужу, она же участвовала в разговоре, делая поправки и высказывая возражения. Разговор касался их планов на будущее, и муж сказал, что они надеются, в конце концов, вернуться к себе домой. Жена со слезами согласилась с ним. В ответ на мой вопрос муж также сказал, что он всегда может на пару недель освободиться от работы, чтобы помочь жене ухаживать за ребенком, когда они переедут в свой дом. Поскольку с тем, что надо возвращаться домой, были согласны все, то оставалось лишь определить срок, когда это произойдет. Довольно резко я спросил мужа:"Не рано ли будет, если вы вернетесь в среду?" Среда наступала через два дня. Муж довольно нерешительно согласился, предположив, что это возможно. Жена перестала рыдать и начала протестовать, утверждая, что два дня это недостаточный срок, потому что дом был закрыт в течение многих месяцев и там надо как следует убрать. В ответ на мой вопрос муж сказал, что он сможет взять два выходных дня и посвятить их подготовке дома к переезду. Жена рассердилась и сказала, что они не успеют, поскольку детскую нужно отремонтировать и, кроме того, сделать еще очень многое. Но я продолжал настаивать на том, что они могут переехать уже в среду. Она упрямо отстаивала свое. Так продолжалось некоторое время, пока она не сказала сердито, что до субботы у них все равно ничего не получится. Компромисс был достигнут, и все согласились с тем, что надо переезжать в четверг, причем жена была очень довольна тем, что ей удалось снять среду с повестки дня. В течение трех последующих дней жена была так занята уборкой и ремонтом, что у нее не осталось времени осознать сам факт переезда. Родители мужа были поставлены перед свершившимся фактом и могли лишь помочь им переехать.

Мужу хватило всего недели, чтобы помочь жене адаптироваться. Через неделю он вернулся на работу. Молодая мать прорыдала несколько дней, но при этом ухаживала за ребенком очень хорошо. Через две недели она не только перестала плакать, но и выражала полную уверенность в том, что она способна быть матерью, и уверенность эту она оправдывала своими действиями. Психиатра она более не посещала.

При таком способе лечения может стать вопрос о том, была ли в действительности разрешена проблема, если даже мать теперь вела себя нормально. Что породило симптом и что ожидает эту женщину в будущем? Впоследствии состояние этой женщины оставалось нормальным, а ее младенец вырос и превратился в здорового, счастливого ребенка (каким он и был в период депрессии матери). Что же "скрывалось" за симптомом, осталось неизвестным.

Этот случай является примером того, как удивительно быстро можно вылечить человека, если разделять эриксоновскую предпосылку о том, что отдаленная цель терапии должна быть и непосредственной целью. Если конечная цель "лечения" состоит в том, чтобы женщина начала ухаживать за своим ребенком в своем собственном доме, живя с мужем, готовым взять на себя ответственность за семью, то следует предпринять немедленные действия, направленные на достижение этой цели. Цель не может быть достигнута, пока не преобразована жизненная ситуация, и проблема состоит именно в создании более нормальной жизненной ситуации. Чтобы изменить микросоциальную ситуацию, не обязательно вылечивать всех членов семьи, предписывая им терапию, как это представляют себе некоторые сторонники семейной терапии. Очень часто терапия,проводимая с одним из членов семьи, может изменить всю ситуацию, а для этой пары являлась нормальной ситуация правильного функционирования на стадии ухода за младенцем. Они нуждались лишь в помощи, которая дала бы им возможность преодолеть кризис, препятствующий переходу на эту стадию.

После рождения ребенка наступает длящийся несколько лет период ухода за маленькими детьми и вхождения в сложную роль родителей. Хотя и в этот период возникают проблемы, чаще кризисы возникают, когда дети достигают школьного возраста и у них становится больше обязанностей перед обществом. В этот период как дети, так и родители делают свои первые шаги к расставанию друг с другом.

Если у ребенка в этот период появляются проблемы, то чаще всего причиной этого является несоответствие ранее адаптивного внутри семьи поведения новым внешним обстоятельствам. Широко распространены проблемы, которые возникают в результате неспособности ребенка ходить в школу. Причины этого могут скрываться в доме, в школе или же во взаимодействии дома и школы. Обычно причины трудностей надо искать в семье, но это совсем не означает, что из-за проблемы ребенка на лечение следует брать всю семью. Но это означает, что психотерапевт, совершая вмешательство, должен учитывать при этом ситуацию в семье.

При работе с детьми Эриксон использовал множество процедур. Иногда он привлекал к лечению родителей, или же просто просил их сотрудничать с ним, выполняя определенные действия. Но он мог и совершенно исключить родителей из процесса лечения и объединиться с ребенком против родителей и против всего остального мира.

Критическое значение "игры" в эриксоновской терапии становится наиболее очевидным при его работе с детьми, но это отнюдь не игровая терапия в обычном смысле этого слова. Так же, как и при работе со взрослыми, Эриксон не ставит себе цели помочь ребенку понять, что он чувствует по отношению к своим родителям, или понять значение своих переживаний. Эриксон ставит себе цель совершить изменение. При работе с детьми он использовал и гипноз, но следует отдать себе отчет в том, что это был совершенно необычный гипноз. Он никогда не использовал обычную процедуру индуцирования транса, а просто реагировал на ребенка, используя его язык и видение ситуации, и рассматривал это как часть гипнотической техники. Сейчас мы приведем пример этой техники, где Эриксон взаимодействовал со своим собственным ребенком (он часто рассказывал случаи со своими детьми, чтобы проиллюстрировать то или иное свое утверждение).

Трехлетний Роберт упал с лестницы, рассек губы и вогнал передний зуб обратно в десну. Он истекал кровью и громко кричал от боли и страха. Мы с женой поспешили ему на помощь. Едва увидев, как он лежал на земле, рыдая с полным крови ртом, можно было понять, что ситуация требует срочных и правильных мер.

Никто из нас не попытался поднять его. Вместо этого, как только он сделал паузу для того, чтобы снова набрать в легкие воздуха для нового рыдания, я быстро сказал ему очень просто, твердо и с сочувствием:"Ужасно больно, Роберт. Тебе просто ужасно больно."

И сразу же, без малейших колебаний, мой сын понял, что я знаю, о чем говорю. Он мог согласиться со мной, и он знал, что я тоже полностью согласен с ним. Поэтому он мог

www.e-puzzle.ru

Дата добавления: 2015-11-26 | Просмотры: 447 | Нарушение авторских прав