АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Не-бытие

Власть, неразличность и погружение в сущее – как формы не-бытия. Под бытием здесь осмысливается бытие-в-мире, т.е. то, что не может быть неосознанным (полностью погружённым в сущее) или исходящим от ничто (властью). Как возможно существование вне его? Это можно пояснить на примере популярных в массовой культуре трёх мистических образов: вампира, оборотня и зомби.

Каждый из них по-своему пугает. Но страх перед вампиром, по мере возрастания его способностей, становится всё более похож на страх, вызываемый призраком и оба они подобны ужасу пред бездной, падением в пустоту или волнением, которое испытывает сознание при потере органов чувств. Это боязнь Ничто, которая, своим обратным, имеет страх утери конкретности. Без конкретного невозможно укорениться в здесь-бытии, ощутить реальность окружающего (мира).

Но таковы классические (преимущественно литературные) или фольклорные вампиры. В современном представлении вампир конкретизируется, обретает предельно ограничивающую его возможности физиологию.

Хотя и раньше, и сейчас можно выделить несколько характерных, повторяющихся черт.

a) Образ вампира константно связан с темнотой и холодом – небытием (Ничто). b) Но, не смотря на это, его облик являет аристократа, представителя политической элиты – т.е. псевдоэлитарность, поскольку c) вампир всегда в какой-то степени эготист и гедонист, но d) будучи эгоистом, обречён на паразитическое существование за счёт Другого,

воли которого он не может признать, по причине убеждённости в своём преимуществе.

e) Вампиры не асоциальны (подобно оборотням), но стремятся к подчинению тех, кто не подобен им – отличное воспринимается ими как худшее. Их действия представляют собой эксплуатацию, поскольку лишенные свободы, (они) стремятся к власти (определение вампир», «кровопийца», «упырь», означает того, кто зависим от своей жертвы).

Итак,

a. образ вампира указывает на смерть и небытие (обращённый в вампира, прежде умирает как человек и после существует за счёт смерти-обращения других);

b. облик намечает некое превосходство над жизнью (vita aeterna),

c. действия говорят об обратном: вампир всегда отнимает / одалживает жизнь у тех, кто ещё не умер.

Из этого может следовать, что существование вампира есть бесконечно отложенная смерть. Но что если попробовать рассматривать его подобно постоянно опровергаемой жизни? Вампир «бессмертен» только будучи отрицанием жизни; обращённый в вампира переносит свою смерть на кого-то третьего и от него, она идёт далее по миру живых. Поэтому мир вампира это вечная ночь, а власть, которой он постоянно наделён, это действие отрицания. У вампира нет воли к жизни, поэтому он не совершает подлинного дара.

Вампиру обычно противостоит зомби или оборотень. Последний являет собой подлинный асоциальный элемент. Дело в том, что оборотню не нужно быть мёртвой тенью прошлого. В отличие от вампира у него нет прошлого и он в нём, собственно говоря, не нуждается. Оборотень живёт в настоящем (не в фамильном склепе и не в древнем, родовом замке). Вампир – мертвец, прошлое, живущее за счёт настоящего. В этом весь секрет вампирского бессмертия – он уже умершее существо, несущее смерть живым, но, забирая жизнь, поддерживающее своё пограничное существование. Выбрать путь вампира - это выбрать смерть, побеждающую жизнь, что, благодаря каждой конкретной победе, остаётся где-то рядом с жизнью (или над ней). Поэтому эстетика вампиризма это, во многом, декадентная эстетика.

Оборотень - существо полностью свободное. И дважды живое: он живёт как человек (рациональное начало) и хранит в себе зверя (нечто иррациональное). В мире людей он может быть изгоем, страдать. Но страдания оборотня, при возвращении в антропоморфное обличие или чувствующего приближение повторной мутации не похожи на страдания вампира. Если «вампирская жажда» есть лишь томление бесконечно-мёртвого или полуживого – необходимость заимствования живительной силы (например, в ветхозаветном прочтении кровь это, своего рода, «плоть души»), то страдания оборотня это страдания разрываемого изнутри рационального «я» (соподчинённого причинно-следственной связи, стратегическим решениям, системности и последовательности поступков) тем волюнтаризмом, что не перенаправлен, а вытеснен из него. (Будто картезианское cogito пытается сдержать в себе превосходящее ницшеанское Mächt). Становясь зверем, оборотень покидает sotium либо становится его главным врагом. Появление данного субъекта, есть реализация изначально исключённой возможности – в социуме никто не может

быть подлинно свободен, иначе социума нет. Он распадается на индивидуумов (individuum), вопреки тому, что идеальный социум образует универсум (universum). Но освобождая «зверя внутри», оборотень единит себя с хтонической, дорациональной (т.е. намного более живой) сущностью. Оборотень эмоционально импульсивен, он воплощает страсть.

Вампир только повторяет страсть, с целью обмануть и завладеть жертвой. Но по отношению к ней, он не совсем охотник, поскольку охотник обладает свободой выбора, в которую включена и возможность не преследовать жертву, и способность не воспринимать Другого как потенциальную жертву. Вампир, напротив, безволен.

К характеристике вампира можно добавить, что представление о его бессмертии содержит в себе парадокс: строго говоря, то, что не кончается, не может длиться. Следовательно, идею vita aeterna можно рассматривать подобно апории, скрывающей за собой более простую истину – вампир безжизненное, а не бессмертное существо. Он физиологически редуцирован – холодная кожа, непереносимость солнечного света, отсюда, быть может, элементарное отсутствие загара, сальных выделений etc. Выступая лишь наполовину телесным субъектом, он, поэтому и не является объектом желания, и сам проявляет достаточно эгоцентричную «страсть». В противоположность ему, оборотень это неконтролируемое amor vitae, поскольку та природная сила, что проявляется в нём, находит (по возвращению в антропоморфное состояние или же прямо в «зверином» обличии) ещё и своё осознание.

Если вампир безлик в силу того, что утерял свою личность, отказавшись от конечности своего существования, в которой был укоренён внутри бытия, (иными словами, стал существом ирреальным), а оборотень возвращается в до-личностное состояние, то зомби безлик потому, что никогда не выступает в качестве лица (персоны), оставаясь только множественным субъектом. Единичность идиодисинкразийна образу «зомби», по причине отсутствия у него внесоциальных качеств: действующий в одиночку, он представляет часть от целого, а различия между одним зомби и другим не разнят, а распределяют их внутри массы, которую они в целом образуют. Оборотни и вампиры сбиваются в стаи или образуют коллективы (вампиры при этом стремятся к иерархии). И те и другие формируют временную конгломерацию. Зомби представляют единую, цельную и неделимую массу. Поэтому тот страх, что заключён в самом нашествии зомби это распространяемая за пределы своего физиологического существования боязнь быть полностью уничтоженным

(съеденным зомби) и нежелание стать зомби, потеряв всё, что делает конкретно твою / мою жизнь значимой.

Страх перед зомби держится не только (и не столько) на отвращении перед трупом, сколько на неприятной автоматичности его движений, отсутствию мимики, оригинальной жестикуляции. Зомби каждый раз возвращают к страху-отвращению перед неким механическим человеком, нежеланию воспринимать себя самого подобно безвольному биологическому устройству. Поскольку личность есть нечто цельное, она неповторима в Другом, оставаясь перед ним в себе заключённой. Следовательно, предполагаемая случайность и хаотичность бытия, а также его (скрытая в нём самом) конечность, намного менее фатальна, чем осознание полной идентичности себя самого своей социальной роли и тождественности Другому, в которой Я = не-Я и, поэтому, перестаёт быть. Такое существование представляет собой не-бытие и не ценно подобно жизни.

Жизнь именно потому представляет ценность, что она случайна и потому осмысленна, что, по определению, конечна – т.е. осмысляет её предоставленная перед концом возможность. Но перед пустотой бесконечного существования, разум лишён опоры в бытии, а подчинённый необходимости (постоянно пить кровь, постоянно есть плоть) он лишь констатирует безволие как форму своего существования. Но зомби, к счастью, лишён сознания.

In summa:

1. вампирская эстетика – власть и грация, вычурность в сочетании с мрачностью и цинизмом – во многом, порой, сообразна эстетике фашизма. (Это прослеживается в фильмах трилогии «Блейд» и в видеоиграх «BloodRayne»).

2. оборотень – асоциальный тип, маргинал, «чужак». Он есть исключённый Другой.

3. зомби – редукция представления о нас самих. Это псевдо-мы, вобравшее в себя большую часть социальных фобий (опасность эпидемии, страх толпы, но, наиболее важное, - страх без(раз)личия).

Зомби есть механически действующее существо; не знающее страха и страсти, умершее, но не знающее, что оно мертво. Зомби чужд и сущему (др. греч. Φύσις), и ничто, а от бытия он сохраняет его внешнюю форму (он, в некотором смысле, социален).

Оборотень это существо иррационально действующее. Оборотень бежит от ничто, почти полностью или, иногда, полностью, погружаясь в сущее; он –

зверь (в том числе, порой, в положительном значении этого слова). Но, по той же причине, не существует в-бытии, не полагает свою волю по отношению к Другому.

Вампир это нечто властно действующее; «существо» по ту сторону ничто. Такое не-бытие вампира, является чем-то вроде апории: вампир есть существо, несущее в себе вечную смерть.

Дата добавления: 2015-09-27 | Просмотры: 486 | Нарушение авторских прав