АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Размножение живых существ. История зародыша

Деление; девственное зарождение; конъюнкция; мнема; развитие; половые различия; кастрация; гермафродитизм; наследственность; бластофтория.

Законом, общим для всего органического мира, является своего рода кругооборот, совершаемый каждым живым существом, носящий название отдельной или индивидуальной жизни и завершающийся смертью, т. е. разрушением значительной части соответствующего индивидуального живого существа, которое вслед затем снова распадается в безжизненную материю. Только маленькие частицы его, в лице зародышевых клеток, продолжают жизнь при определенных условиях.

Микроскопически малая клетка известна нам, со времени Шванна, в качестве простейшей элементарной формы, способной к обнаружению жизни, а у низших известных нам организмов она составляет и все отдельное существо. Без сомнения, клетка представляет собою нечто высокоорганизованное. Она состоит из бесконечно малых разнообразных и разноцветных элементов, составляющих так называемую протоплазму, или вещество клетки. Однако, эти бесконечно малые элементы еще совершенно неизвестны. В них должно искать ту переходную ступень от безжизненной материи к самой жизни, которую предполагали найти в самой протоплазме, когда ее сложное строение не было еще известно. Этот неразрешенный вопрос не будет здесь занимать нас. Для каждой данной жизни клетка выливается в постоянную элементарную форму. Ее составляют клеточная протоплазма и внедренное в нее ядро, вещество которого называется нуклеоплазмой. Ядро — это наиболее важная часть клетки, управляющая, так сказать, ее жизнью.

Размножение низших одноклеточных существ совершается путем деления, равно как и размножение отдельных клеток высших многоклеточных живых существ. Каждая клетка происходит от другой клетки. Вместе с ядром своим клетка посредине перетягивается и таким путем распадается на две клетки, снова увеличивающиеся, благодаря всасыванию питательных соков из окружающей среды. Смерть или разрушение отдельной клетки, конечно, знаменует собою и смерть всего индивидуума, который большей частью, однако, успел уже размножиться. Но и здесь мы сталкиваемся уже с своеобразным проявлением конъюнкции, или конъюгации, т. е. такого рода явлением, когда одна клетка внедряется в другую, и такое слияние обусловливает собою возникновение более крепких и более способных к размножению клеток. Это явление, которое мы наблюдаем у всех живых существ, а также и у людей, дает нам основание сделать вывод, что продолжение жизни возможно лишь в том случае, когда два различных элемента, пребывающих под неодинаковыми влияниями, время от времени сливаются друг с другом. При воспрепятствовании этому или предоставлении определенным живым существам беспрерывного размножения лишь делением или почкованием (см. ниже), неизбежно последует вырождение и ослабление, заканчивающееся в результате вымиранием всего поколения.

Нам необходимо разъяснить здесь новейшие научные исследования интимных процессов деления клетки, в той мере, в какой они уже изучены, так как вполне очевидно тесное сродство между процессами деления и процессами оплодотворения. Ядро обыкновенной клетки имеет вид более или менее круглого пузырька внутри ее. Благодаря тщательно выработанным в последнее время способам окрашивания, обнаружено, что ядро заключает в себе многочисленные ядровые тельца, причем оболочка или кожица ядра соединена с чрезвычайно тонкой сеточкой, проходящей через все содержимое ядра. Сочное вещество ядра сосредоточено в сплетениях этой ткани, способной особенно энергично впитывать в себя красящие вещества и называемой вследствие этого хроматином. Процесс деления такого рода высших клеток, заключающих ядро, был назван митозом. Начинается он с ядра. В протоплазме, близко от ядра образуется тельце, называемое центрозомой (центральным тельцем). При начавшемся в клетке процессе деления стягиваются прежде всего сплетения хроматина, а центрозома делится на две половины. В следующий за этим момент части хроматина собираются в извилистые нити (хромозомы), число которых видоизменяется у различных живых существ, но постоянно для одного итого же растительного или животного вида. Одновременно центрозомы расходятся по обеим сторонам ядра. Вслед за этим происходит укорачивание и утолщение хромозом, при совершенном растворении ядра клетки, исчезновении его кожицы и смешении содержимого с протоплазмой клетки. Хромозомы затем выстраиваются, как прусские солдаты, в наибольшем поперечнике клетки, оставляя центрозомы по одной на каждой стороне. Но теперь каждая хромозома расчленяется на две параллельные половины, почти равные по величине. Как это непосредственно видно, обе центрозомы обведены лучистыми линиями. Из них некоторые удлиняются по направлению к хромозомам, прикрепляются к ним и притягивают к своей центрозоме каждую половину уже раздвоившейся хромозомы. Таким путем около каждой хромозомы сосредотачивается столько хромозом, сколько создала их первоначально клетка — мать. Одновременно клетка увеличивается в ширину, и протоплазма ее приобретает по загнутому рубцу на обоих концах наблюдавшейся уже нами центральной линии хромозом. Снова собирается жидкость ядра вокруг каждой из хромозомных груп; лучи, окружавшие центрозомы, пропадают, и происходит деление клетки между обеими группами хромозом, чему соответствует образование в протоплазме простенка, разъединяющего клетки. Хромозомы вслед за этим вновь распускаются в первоначальную хроматиновую сеть ядра, и каждая совершенно отделившаяся теперь половина снова располагает ядром и центрозомой, точно так же как и клетка — мать.

Размножения клеток в вышеописанном виде наблюдаются во всем животном и растительном мире. У простейших известных нам существ (одноклеточных) деление представляет собой единственный вид размножения (хотя у некоторых клеток, как у бактерий, внутренние процессы еще слабо освещены). Деление клеток сложных организмов высших растений и животных, происходит таким же образом, причем в период эмбрионального, а часто и позднейшего роста образовываются отдельные органы тела. Этим достаточно ясно констатируется внутреннее сродство между всеми живыми существами. При этом процессе всего удивительнее, так сказать, математическое деление хромозом на две равные части. Здесь преследуется, очевидно, равномерное распределение хромозомного вещества по всему организму. Мы об этом еще потолкуем.

Чем выше представители данных живых существ на лестнице растительного и животного мира, тем более сложными становятся, как известно, отдельные существа, ибо они происходят уже не из одной клегки, но из достаточного количества клеток, соединившихся в одно целое и, в зависимости от цели, для которой они приспособляются, получивших всевозможные формы и химические свойства. Таким образом, у растений образуются листья, цветы, почки, ветки, стебли, кора и пр., а у животных — кожа, кишечник, железы, кровь, мускулы, нервы, мозг, органы чувств и т. д. Но, независимо от высокой сложности различных организмов, мы у некоторых из них нередко обнаруживаем способность размножаться делением, а еще чаще почкованием. У известных животных и растений группы клеток разрастаются в так называемую почку, отделяющуюся впоследствии от организма и образующую новое живое существо (полипы, лук). Из отводка, таким образом, можно вырастить дерево. Неоплодотворенные муравьи и пчелы, например, могут, как известно, класть яйца, из которых, путем так называемого девственного зарождения (партеногенезис), развиваются живые и нормально сложенные потомки. Но такое потомство обречено на вырождение и гибель, если бесполое размножение почкованием или путем девственною зарождения имеет место на протяжении значительного числа поколений. Воспроизведения без конъюнкции не бывает вовсе у высших животных, как у позвоночных и у человека, и, следовательно, здесь не может быть места и партеногенезису. Однако, вместе с тем научные исследования подтверждает нам, что долговечная жизнь обусловливается половым размножением или конъюнкцией. В чем же суть этой конъюнкции?

Должно прежде всего заметить, что, независимо от сложности индивидуума, размножающегося половым способом, всегда имеются налицо орган или ткань, которых однотипные клетки предопределены для размножения вида или, точнее, для конъюнкции. Такой орган носит название половой железы, а клетки его, выделенные из тела при определенных условиях конъюнкции (а в некоторые случаях временно и без нее), обладают свойством так размножаться, что почти в той же форме (родовой тип) снова воспроизводят индивидуум, которому обязаны своим происхождением Поэтому, по Вейсману, можно допустить, с точки зрения философии, что клетки эти продолжают жлзнь своих предшественников, причем, благодаря смерти, произошло на самом деле разрушение только той части индивидуума, которая приспособлена была для специальных его отправлений, и в этом же смысле использована. Каждый индивидуум продолжает жить в своем потомке.

Половая или зародышевая клетка, до превращения в многоклеточный индивидуум, расчленяется на множество так называемых эмбриональных клеток, дальнейшее дифференцирование которых дает начало всевозможным органам тела. Переход зародышей клетки в законченный индивидуум называют эмбриональным периодом. Особь за этот период претерпевает весьма удивительные изменения в форме. В известных случаях, более того, организуется определенное кажущееся законченным живое существо, обладающее собственной формой, своеобразною жизнью, и после нескольких лет превращающееся в результате в окончательную половую форму. Таким образом, из яйца бабочки развивается раньше гусеница, за ней куколка, а потом и бабочка. К эмбриональному периоду и относятся первые два превращения. Каждое животное в эмбриональном периоде до известных пределов переживает превращения форм, приближающихся в большей или меньшей степени к формам его предков; так, гусеница напоминает червя, предка насекомых и т. д. (основной биогенетический закон Геккеля). Здесь не место для зоологических изысканий, и я довольствуюсь этими указаниями.

Перейдем к конъюнкции. У многоклеточных животных в индивидуальном ли одном и том же теле, или же иногда у различных индивидуумов, образуются в различных зародышевых железах обе группы зародышевых клеток — мужские и женские. Оставив пока все относящееся к растениям, чтобы не осложнять темы, будем касаться исключительно животных. При образовании обоего рода зародышевых желез в одном и том же теле животное называют гермафродитом. При образования же этих желез в двух различных индивидуумах животные носят название раздельнополых. Улитки, например, относятся к гермафродитам. Есть, однако, простейшие многоклеточные животные, обыкновенно размножающиеся путем почкования и лишь в исключительных случаях вступающие в конъюнкцию. Но этих животных по отдаленности их от человека, мы оставим в стороне. Мужские зародышевые клетки у всех высших животных (равно как и у гермафродитов) отличаются своею подвижностью. Протоплазма их способна сжиматься, формы же, в зависимости от вида, весьма разнообразны. У человека и млекопитающих они напоминают бесконечно малых головастиков, обладающих таким же подвижным хвостиком, как у головастиков в прудах. Что касается женских зародышевых клеток, то они, наоборот, будучи значительно больше мужских, обыкновенно неподвижны. Конъюнкция состоит в том, что тем или иным механическим путем, — а пути эти в природе дают бесконечное разнообразие, — мужская зародышевая клетка, так называемый сперматозоид, или семенная нить, благодаря своей подвижности, достигает женской зародышевой клетки — яйца, в протоплазму которой и внедряется. В этот момент свертывается поверхность яйца, благодаря чему становится невозможным проникновение туда вновь прибывающих сперматозоидов.

Яйцо, в качестве женской зародышевой клетки, и сперматозоид, как мужская зародышевая клетка, состоят оба из протоплазмы и ядра. Но при наличности у семенной клетки весьма малого ядра и небольшого количества протоплазмы, яйцо, наоборот, располагает большим ядром и бесконечно большим количеством протоплазмы. Протоплазма эта у некоторых особей чрезвычайно разрастается, обусловливая единственный пищевой запас в период долгой эмбриональной жизни, как, например, в яйцах птиц. Ван‑Бенеден и О. Гертвиг впервые разъяснили процессы конъюнкции.

Мы видели, что процесс конъюнкции, или конъюгации, начинается уже у существ одноклеточных. Там он одновременно с размножением не совпадает. Процесс представляет лишь усиление отдельных индивидуумов, в различных случаях происходя различно.

Одноклеточное животное может просто прикасаться к другому. Вслед за этим каждое из двух ядер расчленяется на две половины. В месте соприкосновения происходит слияние протоплазмы обеих клеток, причем одна из половин ядра одной клетки с противоположной стороны переходит во вторую клетку, половина же ядра второй клетки переходит в первую. Происходит новое разъединение клеток, каждая же из обмененных половин ядер сливается с оставшейся половиной ядра той клетки, в которую она перешла. Начинается новое размножение клетки путем деления таким же образом, как это было указано выше.

В ином случае клетки после сближения сливаются, причем ядра их прилегают друг к другу. Дальнейшее деление получившейся из двух, новообразовавшейся одной клетки, происходит таким образом, что по половине ядра обеих первоначальных клеток распределяется между обеими ближайшими клетками‑дочерьми. Таким путем получается тот же конечный результат.

У высших же животных, зародышевые клетки которых делятся на мужские и женские, процесс конъюнкции происходит несколько иначе. Только в редких случаях у этих животных возможно размножение женских клеток или яиц без конъюнкции, через партеногенезис, с целью воспроизведения нового существа. Содержа весьма малое количество хроматина, а то и вовсе лишенные центрозомы, они гибнут, если нет налицо конъюнкции. Мужская семенная клетка, отличающаяся подвижностью, малыми размерами и бедная протоплазмой, благодаря движениям своего хвостика, подплывает к женской яйцевой клетке. В момент ее касания и проникновения в женскую клетку происходит свертывание, как это уже было приведено. Благодаря свертыванию образуется так называемая желточная кожица, препятствующая проникновению следующей семенной клетки. Хвост, заключающий в себе протоплазму, вскоре исчезнет, как исполнивший свои функции, а перед его головкой появляется центрозома, которая вместе с небольшим запасом протоплазмы была внесена им в протоплазму яйца; вокруг же центрозомы, как и при делении клетки, появляются лучи. Вокруг хроматина сперматозоида в это время определенно обозначается жидкость ядра, проникающая из протоплазмы яйца. Само ядро яйца остается, между тем, неподвижным и без изменения. Ядро же семенной клетки, наоборот, быстро увеличивается. Оно начинает делиться на хромозомы, которых, однако, пока еще лишь половина того числа, которое заключается в клетке данного животного вида. Увеличение живой ткани происходит на счет желтка: она, можно сказать, пожирает желток. Одновременно происходит разделение центрозомы на две половины, медленно передвигающиеся по направлению к периферии яйца таким же образом, как мы это видели в делящейся клетке. При этом начинается деление хроматина хромозомы сперматозоида, и, при увеличивающемся все более и более ядре, хроматин принимает сетчатое строение. Рост ядра семенной клетки прекращается лишь по достижении им величины и вида ядра яйца. Обе центрозомы за это время отодвигались по обе стороны от средней линии, разделяющей оба ядра. Деятельность ядра яйца начинается только теперь и при этом одновременно с деятельностью семенного ядра. Но раньше оно удаляет часть своего хроматина в форме так называемого полярного тельца; при этом в нем так же, как и в семенном ядре, остается вдвое меньше хроматина, чем в остальных клетках такого же животного вида. Семенные и яйцевые ядра начинают в это время стягивать свой хроматин, образуя хромозомы. Хромозомы располагаются по средней линии равномерно, так же как и при делении клетки, вслед за тем расчленяются на две половины в длину, причем протягиваемыми к ним лучевыми нитями они оттягиваются вправо и влево. В зависимости от роста ядра семенной клетки живое вещество его получает такую же силу, как и вещество клетки яйца. Оба ядра являются друг относительно друга вполне равноправными (символ социального равноправия обоих полов). Более глубокое значение этого обстоятельства заключается в том, что при делении конъюгированных ядер в дальнейшем течении процесса на две клетки, в каждой клетке концентрируется столько же приблизительно мужского, сколько и женского вещества. Мы не желали сказать «ровно столько же», ибо в потомстве влияние мужское и женское распределяются далеко не одинаково. Последнее по Земону (см. ниже), объясняется чередующимися экфориями в мнемических дихотомиях. Но, в виду деления клетки в последующем течении эмбриональной жизни по той же схеме, можно сделать заключение, что каждая клетка будущего организма ребенка или, по крайней мере, каждое ядро его приобретает приблизительно около половины материнской и половины отцовской субстанции или энергии.

В вышеприведенном процессе и кроется тайна наследственности. Энергии унаследования таят в растущих и делящихся хромозомах всю свою первоначальную силу и первоначальное качество, между тем как вещество желтка, пожираемое хромозомами и химизмом жизненного процесса превращаемое в их собственное живое вещество, вполне лишается своей специфической, пластической жизненной энергии, точно так же, как энергия пищи, съедаемой нами, взрослыми, не отражается на качественной природе нашего органического строения. Какое угодно количество съеденных бифштексов не внедрит в нас свойств быка. Таким образом, сколько бы ни съедено было ядром семенной клетки желтковой протоплазмы, оно остается при своих первоначальных унаследованных отцовских свойствах и энергии, быть может, только умноженных и усиленных. В среднем, дитя получает столько же свойств от своего отца, сколько и от своей матери. «Испуг» беременных женщин не более, как суеверие. Вещество ядра зародышевых клеток является, стало‑быть, носителем наследственных свойств или энергии данного вида. Считаясь с однородностью процессов внутри клетки при делении и конъюнкции, мы можем заключить, что и остальные клетки тела, не располагающие соответствующими условиями для самостоятельного воспроизведения индивидуума, обладают все‑таки энергиями своего вида. Рассматриваемый процесс скрывает в себе, очевидно, один из глубоких законов жизни, раскрыть который предстоит только будущему.

Находим необходимым представить здесь сжатое изложение основных ид&й нового произведения Рихарда Земона, — произведения, создающего эпоху (Die Mneme als erhaltendes Prinzip im Wechsel des organischen Geschehens. Leipzig 1908, 2Aufl. bei Wilhelm Engelmann). В этом произведении блестяще подтверждается теория Дарвина, причем просто и ясно дается объяснение того, что чрезвычайно трудно было уяснить только подбором, а именно: морфологических и физиологических усложнений организмов в течение ряда поколений.

Основываясь на гениальной идее Эвальда Геринга, сводящейся к тому, что инстинкт, так сказать, ничто иное, как память вида, Земон, ссылаясь на важнейшие факты морфологической, биологической и психологической науки, утверждает, что здесь мы имеем дело не только с аналогией, но и более или менее глубоким тождеством в органической деятельности. Стремясь не пользоваться психологической терминологией, он, на основании тщательно проверенного определения «раздражение», создает небольшой ряд новых выражений для обычных общих понятий.

Термином «раздражение» обозначает он такого рода энергическое воздействне на организм, которое в раздраженном веществе живого организма обусловливает ряд сложных изменений. Таким путем изменившееся состояние тела, продолжающееся столько же времени, сколько длится само раздражение, он называет «состоянием возбуждения». Организм до воздействия раздражения находится в первичном (относительно раздражения) индифферентном состоянии, а после этого воздействия во вторичном.

Если раздраженное вещество живого организма и по прекращении действия раздражения продолжает обнаруживать длящееся изменение, то Земон этому действию дает название энграфического. Непосредственно изменению он дает название энграмм, а сумму наследственных и индивидуально приобретенных энграмм живого существа называет он его мнемой. Под экфорией разумеет он повторное вызывание всего состояния возбуждения, одновременно (синхронного) с предшествовавшим комплексом раздражения, — вызывание, обусловленное лишь частью соответственного раздражения, или же ослабленным общим раздражением.

Энграмма, таким образом, может быть воспроизведена целиком или же воссоздана повторением части первоначального, обусловившего ее комплекса раздражений. В молодую, например, неопытную собаку мальчики бросают камнями. На собаку в этом случае действуют две группы раздражений, из которых а — оптическое (нагибающиеся и кидающие камнями мальчики), b — болевое (от попавших в нее камней). Оба эти раздражения энграфячески отражаются на ее мозге, так как не реагировавшая до этого собака при виде нагибающеюся человека отныне будет убегать и визжать, если кто‑либо нагнется и хотя бы для вида бросит камень. Осязательная энграмма b, таким путем, экфорируется одним только повторением ассоциированного с нею предшествовавшего раздражения а. Таким же образом, достаточно изображения одного только дерева, принадлежащего данному ландшафту, чтобы, в силу ассоциации, экфорировать и весь ландшафт.

Энграмма может быть воссоздана и ослабленным повторением первоначального обусловившего ее раздражения, а то и каким‑нибудь сходным ослабленным раздражением. Фотография, как мы знаем, в состоянии воскресить воспоминание о знакомой личности. Известный сорт маиса (куриный маис), давно уже ввезенный в Норвегию, в течение многих поколений в длинные летние дни подвергаясь действию солнца, приобрел способность созревать значительно раньше. Будучи перенесен вслед за этим в Центральную Европу, он на первых порах не утратил этой способности, не взирая на то, что стал вновь подвергаться влиянию более коротких дней (Шюбелер). Ряд подобных примеров приводится Земоном; они подтверждают, что энграммы, повторявшиеся и накоплявшиеся долгий ряд поколений, дают в результате экфорию.

Энграммы могут совместно (пространственно) ассоциироваться; тогда существуют совместные энграммные комплексы, — из них, например, получающиеся через зрение. Но они ассоциируются и последовательно, что имеет место особенно при посредстве слуха и в онтогении. Сущность различия между совместно и яоследовательно ассоциированными энграммами в том, что совместные связаны обоюдно — равносильно, в то время как последовательные — полярно — неравносильно. При последовательности а и b, а действует на b значительно сильнее, чем b на а (обратное действие, очевидно, слабее). Когда я произношу, например, «умечоп» вместо «почему», то спрашиваемый не сразу определяет, что «умечоп» представляет собою «почему», прочитанное с конца. Часто происходит при следовании энграмм, что две или более сходные энграммы в большей или меньшей степени равносильно ассоциируются с предшествовавшими. Земон такие случаи называет дихотомией, трихотомией и т.д. Но в виду того, что две последовательные энграммы не экфорируются одновременно предшествующей, то происходит, по терминологии Земона, чередующаяся экфория, или экфория одной из последовательно ассоциированных энграмм. Здесь наблюдается, что от более частого повторения одной ветви последняя экфорируется чаще другой, что мы видим, например, в стихе в стихотворениях, имеющих две вариации, как известные стихи Гете.

Ueber allen Gipfeln ist Ruh, in allen —

Вариант 1: Waldern horest du kemen Hauch

Вариант 2: Wipfeln spurest du kaum einen Hauch.

Такого рода чередующиеся экфории занимают весьма видное место в законах онтогении и наследственности (см. далее), в то время как чаще повторявшаяся и более сильная ветвь энграммы экфорируется, остальные части остаются почти или вовсе необнаружившимися. При более же благоприятных условиях, например, в следующем поколения, они могут экфорироваться.

В дальнейшем Земон показывает, что так называемые процессы регенерации у взрослых животных представляют собою то же самое, что и подобные им процессы у зародышей, например, как воспроизведения целого зародыша из половины зародышевой клетки путем опыта. При обыденных условиях это же напоминает открытая недавно полиэмбриония некоторых насекомых (см. ниже). Вторичная дегенерация и Гудденовская вторичная атрофия нервной системы при воздействии на зародышевую ткань, прибавим мы, совпадают с отрицательной стороной таких же явлений (см. Форель. «Einige hirnanatomische Betrachtungen und Ergebnisse», Archiw fur Psychiatrie und Nervenkrankheiten, Januar 1887).

Термины «энграмма» и «экфория» психологически (интроспективно) соответствуют определенным процессам ассоциации и воспоминания. Энграммы, стало быть, экфорируются. Соответственно каждому такому процессу происходит совпадение всего мнемического возбуждения (энграммы) с синхронным состоянием возбуждения, обусловленным новым раздражением; по Земону, такое совпадение называется гомофонией. Если же возникает разногласие между новым действием раздражения и мнемическим возбуждением, то гомофонию стремятся возобновить: интроспективно — деятельность внимания, онтогенетически — процесс регенерации, а филогенетически — приспособляемость.

Земон утверждает, основываясь на убедительных фактах, что предварительно действия раздражения относительно локализованы в месте их наступления (первичная собственная область), вслед за чем распространяются или дают себя чувствовать во всем организме (но не в одной только нервной системе, ибо они действуют, например, и у растений). Энграфия, таким образом, хотя бы и в значительной степени ослабленная, может достигнуть, наконец, и зародышевых клеток. Энграфические влияния весьма слабого характера, по Земону, достигают экфории лишь после бесчисленных повторений (филогенетически — после бесчисленных поколений). Возможность очень медленного унаследования приобретенных свойств, после длинного ряда поколений, находит себе объяснение в мнемическом принципе, причем должно считаться с основательностью фактов, указанных Вейсманом. Необходимо иметь в виду, что влияние скрещиваний (конъюгации), а также подбора, обнаруживается, натурально, в смысле изменения, значительно быстрее и интенсивнее, чем индивидуально унаследованные мнемические энграфии. Ими, как видно, и объясняются мутации де‑Фриза.

Большую роль играет последовательное проведение Земоном вышеприведенных понятий в морфологии, биологии и психологии, а также велико значение вытекающих отсюда новых перспектив. Работа мкемы проявляется помощью воздействия внешнего мира, причем энграфия способствует сохранению и выгодному комбинированию, в то время как подбор устраняет все, в недостаточной степени приспособленное. Настоящий строительный материял организмов, стало‑быть, дают раздражения внешнего мира. Благодаря Земону, я, признаться, стал в ряды сторонников этого могущего, наконец, быть приемлемым объяснения наследственности приобретенных свойств. Взамен всевозможных туманных неизвестных, мы встречаемся на этот раз лишь с одним — с сущностью мнемической энграфии.

Найти корни мнемической энграфии в физических и химических законах — это задача будущего.

Отсылаю читателя к самому Земону, ибо не представляется возможным в нескольких положениях резюмировать труд в 386 страниц весьма убористой печати, изобилующий фактами и доказательствами.

Каждая клетка тела у растений, как мы знаем, носит в себе, так сказать, все наследственные энергии вида (отводки, прививка и пр.). Энергии же у тех клеток, которые не в состоянии давать зародыш, остаются к развитию неспособными. Такого рода непроявляющиеся энергии не могут иметь никакого практического значения. Каждая клетка тела, как и каждая зародышевая клетка, может в этом значении быть названа гермафродитной, ибо она в себе заключает недифференцированные энергии обоих полов. В этом случае семенная клетка является носительницей как мужских, так и женских предков мужчины, яйцевая же клетка носит энергии мужских и женских предков женщины. Самец и самка представляют из себя лишь соотносительно дифференцированных носителей одного из обоих родов зародышевых, необходимых для конъюнкции, клеток. Должно не упускать из виду, что зародышевые клетки сами первоначально в половом смысле не дифференцированы в зародыше (гермафродитны) и становятся м]жскими или женскими лишь в определенный период онтогенеза. Дальнейшие подробности по атому предмету я считаю излишними.

В случае развития женской клетки без помощи оплодотворения (девственным зарождением), что наблюдается у пчел, рост ядра происходит так же, как и рост вышеприведенных конъюгированных ядер, точнее, как при митозе. Здесь уместно принять во внимание, что способом искусственного расчленения яйцевой клетки достигнута уже возможность получения двух полных животных (экспериментальная бластотомия), а также (Бовери) зародыша из одной протоплазмы яйцевой клетки, без наличности женского ядра, но при участии лишь сперматозоида. Процессы деления в одной только протоплазме яйца подвергались наблюдению Циглера.

Должно обратить также внимание на специфическую полиэмбриоиию известных насекомых‑паразитов (перепончатокрылых, как энциртус и др.). Яйца их, по Маршалю, по достижении известного роста, разъединяются на большое количество вторичных яиц, причем каждое из них делается сперва эмбрионом, а потом и насекомым. Такое же деление достигалось и встряхиванием яиц известных пород морских животных, причем каждое яйцо делилось на несколько яиц, а потом и на столько же эмбрионов. Яйцо энциртуса, разделившееся на несколько яиц, дает всех животных одного пола.

Видоизменения формы до превращения конъюгированных клеток в человека нас в данном случае не будут задерживать, так как это относится уже к эмбриологии, как истории развития в более обширном значении этого слова. Оставляя большие подробности для главы III, мы приведем здесь лишь основные положения.

В яичниках женщины заключается достаточное количество яйцевых клеток (хотя и весьма малое сравнительно с обилием сперматозоидов в тестикулах); из них некоторые в определенное время разрастаются, будучи окружены пузырьком с просвечивающей жидкостью — Граафов пузырек. К периоду менструации созревает одно или два яйца в Граафовых пузырьках какого‑либо из яичников и выталкивается наружу. В этом и состоит процесс овуляции или выхождеиия яйца. Оставшийся пустым пузырек зарубцовывается и носит название желтого тела. Вытолкнутое яйцо проникает в маточную трубу в расширенном ее отверстии, открывающемся непосредственно в брюшную полость. По другим предположениям брюшное отверстие, прилегающее к яичнику, само при помощи мускульных сокращений всасывает вытолкнутое яйцо; утверждают также, что проведение яйца в маточную трубу обусловливается одним только движением мерцательных клеток эпителия маточной трубы. Во всяком случае, очутившись в маточной трубе, яйцо, медленно двигаясь по тончайшему каналу, попадает в полость матки. Можно предполагать, что оплодотворение происходит в брюшном отверстии маточной трубы или в ее продолжении. В виду движения яиц по направлению вниз, а сперматозоидов вверх, возникает масса попутных мест для оплодотворения. Оплодотворившись, яйцо прикрепляется к слизистой оболочке маточной полости, которая взбухает, отделяясь, точно плева, и обертывая яйцо, Последнее и удерживается в этой области в продолжение первых месяцев, продолжая увеличиваться и отростками прикрепляясь к маточной стенке.

Размеры матки не превышают небольшого куриного яйца, с удлинением книзу, называемым шейкой, которая в виде соска выдвигается во влагалище. Шейку и называют вагинальной, или влагалищной частью матки, которая, в свою очередь, продолжается в шейке и влагалищной части, раскрываясь во влагалище у нерожавших круглым отверстием, носящим название маточного зева. Стенки матки составляет толстая и гладкая мускулатура. Разрывы, вызванные родами, обусловливают зазубрины в маточном зеве. Отверстие мужского члена во время акта оплодотворения приходится как раз против маточного зева, в интересах облегчения проникновения сперматозоидов в матку.

Одновременно с ростом зародыша у носящих яйца животных происходит увеличение яичного желтка и оболочек яйца, причем путем просачивания отнимается нужное количество питания из материнских соков. У зародышей же, связанных с материнским телом вплоть до рождения (млекопитающие), почти никогда не происходит образования желтка из протоплазмы яйца. Одновременно с ростом зародыша происходит и увеличение матки, причем зародыш укрепился в одном месте клеточной стенки яйца (бластодерма), имея форму сморщенного комочка с головочкой и хвостовым придатком. От стенки отделяется пузырь (ампион) и появляется в передней части пуповиняый пузырь, важный для птиц в интересах кровообращения, но не играющий роли у человека. Кровообращение у человека происходит через аллантоис, видоизменяющийся в пуповину и соединяющийся с зародышем через стенку, его кишечника. Пуповина к этому времени представляет собою толстое блинообразное тело, образовавшееся на стенках матки и заключающее в себе все увеличивающиеся и разбухающие кровеносные сосуды (плацента, или детское место). Кровеносные сосуды зародыша имеют непосредственное соприкосновение с кровеносными сосудами матки, увеличившейся в своих размерах, и, таким образом, путем просачивания происходит питание зародыша. Беременность продолжается, как известно, если считать с момента конъюнкции до родов, около девяти месяцев, и по истечении этого периода зародыш в состоянии уже жить отдельно от матери. Родовой акт заключается в том, что зародыш насильно выталкивается, причем вместе с ним выносится наружу и пуповина с плацентой. Освободившаяся матка начинает вслед за этим сокращаться и в конце‑концов принимает свои первоначальные размеры. Теперь зародыш, превратившийся в ребенка, быстро теряет приток новой пищи и кислорода из крови матери, так как он не соединен уже с ее кровообращением. Ребенку необходимо тотчас же по появлении на свет втянуть в себя воздух, так как его переполненная углекислотой кровь становится синей и ему грозит удушье. Этот акт ребенка, являясь впервые самостоятельным, на почве нервного рефлекса сопровождается и первым криком новорожденного. Во избежание голодной смерти, ему необходимо сейчас же подкрепиться и едой, для чего приходится сосать молоко. Ставшая теперь излишней пуповина сморщивается, плацента же зарывается в землю (у некоторых животных плацента съедается самкой). Можно сказать, что между новорожденным ребенком и зародышевым его предродовым состоянием нет иной разницы, кроме появляющегося дыхания и связанного с ним крика. Первые дни младенческого возраста новорожденного можно поэтому считать продолжением его зародышевого существования. Нет надобности распространяться здесь об известных стадиях последовательного развития ребенка с первых дней появления его на свет до достижения зрелого возраста. Здесь остановимся лишь на том, что в определенный период эмбриональной жизни, и, во всяком случае, очень рано известные группы клеток, которые являются половыми, начинают уже намечать пол ребенка. Будучи в самом начале вполне индифферентными, т. е. ни мужскими, ни женскими, они начинают скоро дифференцироваться, превращаясь в мужскую половую железу или, в другом случае, в женскую. Таким образом, дифференциация обусловливает будущий пол ребенка, а в зависимости от него происходит соответствующее развитие всего тела, со свойственными для каждого пола отличиями (наружные половые органы и борода у мужчины, молочные железы у женщины и проч.).

Процесс удаления половых желез называют кастрацией, а лиц, подвергающихся этой операции — кастратами; так называемые «евнухи» подвергаются еще и операции удаления penis'a. Если произвести кастрацию у ребенка, то все дальнейшее его развитие организма значительно изменяется, причем у индивидуумов мужского пола в большей степени, чем у представительницы женского. У мужского индивидуума тело становится худощавым, голос сохраняет детский тембр, не становясь густым; что же касается свойственных его полу половых отличий, то у взрослого они очень слабо или вовсе не развиваются. Между кастрированными быками и жеребцами, волами и меринами — настолько большое внешнее различие, что оно сразу заметно. Что касается женских индивидуумов, то они после кастрации обыкновенно тучнеют, у евнухов‑мужчин борода не растет или растет очень слабо, голос высокий, фистулой; они более женственны по характеру и расположены к интригам. Вообще же нервность и склонность к вырождению составляют отличительную черту кастратов обоих полов. Не следует, однако, отсюда выводить, что кастрация дает кастрированным мужчинам женские свойства; здесь можно говорить лишь о некотором сродстве. Таким образом, вола ни в каком случае нельзя считать коровой, а евнуха — женщиной. Эти свойства, повторяем, представляют собою лишь результат удаления непосредственно половой железы, а именно: тестикул у мужчины и яичников у женщины. Такого следствия не наблюдается при поранении наружных или внутренних половых органов. На основании новейших наблюдений, есть основание предположить, что прививка половой железы в какой‑нибудь другой части тела в состоянии приостановить образование свойств кастратов.

Все эти казавшиеся доселе необъяснимыми последствия кастрации легко находят себе освещение в энграфии мнемических энергий (см. выше: Земон). Наследственные энергии обоих полов заключаются в половых железах, не успевших еще дифференцироваться в зародыше. Благодаря экфории одного из этих полов, соответственно определяются половые свойства всего организма, причем экфория половых свойств противоположного пола уничтожается. Экфория свойств половых клеток данного пола прекратилась, благодаря кастрации, и не может быть места для преобладания экфории соответствующих свойств. Таким образом, создается нечто вроде нейтрального недифференцированного положения в экфориях наследственных половых признаков, принадлежащих обоим полам.

Никакого, однако, существенного внешнего изменения не наблюдается у взрослых, подвергнутых удалению половых желез. Иногда даже не происходит прекращения половых функций, хотя, конечно, в этом случае, не может быть и речи об оплодотворении. Способность к совершению полового акта сохраняется у мужчин, кастрированных взрослыми, но вместо семени у них происходит излияние сока побочных желез, как предстательной и пр. Что касается женщины, подвергшейся кастрации, то libido sexualis (об этом дальше) у нее сохраняется, и даже довольно долгое время имеют место менструации. Но, как было уже упомянуто, кастрацию обыкновенно сопровождают ожирение, расстройство нервов и вообще более или менее заметные перемены в характере. Эти вторичные последствия кастрации у ребенка и взрослого не находят себе пока еще достаточного объяснения, если не считать некоторых не заслуживающих внимания гипотез.

Обращаясь к упомянутым половым различиям коррелятивного свойства, мы видим, что они непостоянны для различного вида животных, и в то время как у одних они выражены весьма слабо, у других они могут быть очень значительны. Самец и самка у ласточек, например, почти не отличаются друг от друга по внешнему виду, между тем как петух и курица, павлин и пава, олень и лань в большой степени отличаются друг от друга У человека уже наружность носит на себе следы половых различий, которые, распространяясь на все части тела, могут, стало‑быть, распространяться и на духовные свойства человека. Что касается некоторых низших животных, то различие у них между самцом и самкой бывает иногда очень значительное. Так, у муравьев самец настолько отличается внешним своим видом от самки, что их можно было бы причислить к различным семействам насекомых. Глаза у них, форма головы, цвет и вообще все тело представляет собою столько различил, что при явлении у них патологического гермафродитизма, т. е., когда их половые железы у одной и той же особи развились одновременно, мужские и женские, можно на любом небольшом участке тела вполне явственно проследить соответственные коррелятивные свойства, принадлежащие каждому из них. У муравьев, например, можно наблюдать гермафродитов, у которых имеются одновременно у одной особи как мужская, так и женская половина тела, друг от друга отделенные средней линией. При этом, справа, например, огромный глаз, которому слева соотзетствует совсем маленький, 13 членов у правого щупальца и 12 или 11 у левого, и т. д. Что касается духовных свойств, то они и в этом случае обусловливаются влиянием наследственной мнемы соответствующей, мужской или женской, части гермафродитных половых органов на экфорию головного мозга, и, в зависимости от этого, могут быть то мужскими, то женскими. Наблюдаются, однако, случаи, когда у некоторых из таких гермафродитов голова женская, в то время как задняя часть мужская; при этом духовные свойства будут женские. Я имел случай видеть таких гермафродитов, у которых имеет место перекрестный гермафродитизм на грудях: спереди правая часть мужская, левая — женская, сзади же правая — женская, а левая — мужская. Но больше того. Муравьи, живущие обществом, выделяют филогенетически (постепенным изменением видов) третий пол, являющийся потомком самки: рабочего муравья, иногда же и четвертый: солдата. Эти муравьи лишены крыльев, но зато они обладают сильно развитыми головой и мозгом; половые же органы их, оставаясь женскими, недоразвиты. Большой мозг у муравья развит весьма мало, находясь почти в зачаточном состоянии, но у самки он развит значительно больше, особенно же у рабочего и у солдата. Эти поразительные животные выделяют из своей среды еще и патологических гермафродитов, уродливых не только между самками и самцами, но и между самцами и рабочими, причем не только коррелятивные свойства резко выражены у них на разных частях тел, но они представляют собою смешанный полумужской, полуженский половой тип. У одного гермафродита задняя часть тела и половые органы были почти совсем мужские, но инстинкт, свойственный рабочим его вида, был у него особенно развит, благодаря развитым «рабочим» голове и мозгу. Даже нормальная матка лишена таких инстинктивных свойств! Этот факт я привожу лишь в качестве материала, так как нередко делаются поспешные, малообоснованные выводы, в то время как обширная область исследованного и неизвестного требует большой осторожности.

Мы видели, что существуют животные, физиологически, т. е. нормально гермафродитные, ибо у них имеются налицо нормальные женские и мужские половые железы, причем одни, как ленточные глисты, сами себя оплодотворяют, другие же оплодотворяются перекрестно, как улитки. У этих последних при совокуплении каждое животное в одно и то же время играет то женскую, то мужскую роль.

Что касается позвоночных и человека, то у них гермафродитизм всегда ненормален, причем у человека он очень редко вполне выражен, встречаясь чаще в неполной форме, сводящейся к наружным и преимущественно коррелятивным половым признакам.

Вполне ошибочно безапелляционно признавать атавизмом упомянутые в главе VIII промежуточные сексуальные ступени человека (гомосексуалисты, женоподобные мужчины и мужеподобные женщины), исходя лишь из того, что «улитки и глисты гермафродиты», или что «оба вида половых желез еще недифференцированы в первичном эмбриональном состоянии». В действительности же это дифференцирование имеет место очень рано, и все позвоночные отличаются строго выраженным полом. В виду этого, все так называемые сексуальные промежуточные ступени у человека принадлежат к патологии зачатия, а часто обусловлены анормальностями, хотя бы последние и не были так значительны. Филогения по:воночных вообще не допускает никаких сексуальных промежуточных стадий в бласти атавистических норм. Это достаточно ясно доказано в произведении Гиршфельда: «Die Schiiler des geisteskranken Weiningers».

Наследственность. На основании всего вышеприведенного, можно вполне определенно заключить, что всякое живое существо в грубых чертах (видовых признаках) представляет собою тождественное повторение всей жизни родителей (последних предков), а также одновременно и продолжение их частицы. Онтогенетический цикл развития индивидуума в каждой отдельной жизни находит себе отражение. Необходимо при этом твердо иметь в виду три основных факта.

1. Каждый индивидуум в основных своих чертах являет собою копию своих родителей или же прямых предков, — естественно, со всей наличностью вышеупомянутых половых различий и тех индивидуальных вариаций, которые обусловлены различными сочетаниями наследственных мнемических энергий в конъюгированных клетках, иными словами, неодинаковыми или последовательно действующими экфориями наследственных энграмм как отца, так и матери.

2. Нет индивидуума, вполне похожего на другой.

3. Можно считать общим положением, что индивидуум имеет наибольшее сходство с прямыми и ближайшими своими предками и родственниками, причем, чем они отдаленнее, тем больше он от них отличается.

Мы убедимся из дальнейшего в непреложном факте наличности племенного родства между всевозможными группами, видами и разновидностью животных, причем уже в настоящий момент имеется возможность сказать, что вышеприведенный третий закон находит себе подтверждение и в более обширном его толковании. Ибо имеется сходство между родственными видами и разновидностями: животных; при отдалении же друг от друга родов, семейств и классов, сходство между ними уменьшается, и в тем большей степени, чем дальше они друг от друга. Словам сходство и различие мы придаем здесь более глубокое и общее значение. Мы не даем значения сходства в смысле наследственности внешним аналогиям или совпадениям, так называемым явлениям конвергенции. С точки зрения естественно‑научной, мы не принимаем поэтому сходными, в смысле близкой родственности, летучую мышь и птицу, кита и рыбу. Есть, конечно, сходство между плавниками кита и рыбы, но они, правильнее, гомологичны, иными словами, родственно‑соответственны передним и задним конечностям какого‑либо другого млекопитающего, содержа и соответственные кости.

Если мы сосредоточимся только на человеке и непосредственных следствиях зачатия, то убедимся в том, что хотя и имеется большое сходство между братом и сестрой, но все же один от другого в большей или меньшей степени отличается. Если присмотреться к многодетным семьям, можно заметить, что при большем сходстве между родителями и большей однородности их происхождения, будет и большее сходство между братьями и сестрами, в то время как скрещивание различных человеческих рас дает потомство, отдельные члены которого мало похожи друг на друга.

При более внимательном исследовании мы убедимся в том, что нет простого повторения или равномерного смешения признаков родителей в признаках каждого из детей, но имеется налицо разнородное смешение признаков различных предков. Встречаются дети, чрезвычайно похожие на деда со стороны отца, на двоюродную тетку или прабабку со стороны матери. Такое явление обозначаем термином атавизм. В то время как одни детя более похожи на отца, другие — на мать, третьи представляют собой как бы среднее сходство с обоими родителями.

Мы можем видеть, при очень внимательном наблюдении, еще более удивительные вещи. Бывают случаи, когда в детстве ребенок был весьма похож на отца, но, выросши, стал более похожим на мать, — наблюдается, конечно, и обратное. Может иметь место такое явление, когда свойства предков развиваются более или менее быстро в более позднем возрасте. Понятно, и об этом не должно распространяться, что проявление признаков бороды возможно только тогда, когда борода начинает расти, но и в этом случае вполне высказывается наследственное предрасположение. Все наследуется — вплоть до неуловимым нюансов душевного состояния, интеллигентности, воли, вплоть до самых мелких подробностей в ногтях, волосах, очертаниях костей и пр. Но представляется весьма трудным разобраться в том разнообразном смешении свойств предков, которое неизбежно при наследственной передаче. Наследственные предрасположения обусловливаются энергией конъюгированных зародышей впродолжение всей жизни, вплоть до смерти. Нередко наблюдается обнаружение стариками на склоне лет каких‑либо особенностей, в которых легко признать стимулы наследственности, ибо какой‑нибудь предок или какие‑нибудь предки подвержены были в старости таким же особенностям.

Земону удалось непреложно подтвердить, что возможно какое угодно разнообразное сочетание, но ни в каком случае не смешение наследственных энграмм или энергий. С его точки зрения вышеприведенные факты находят себе наиболее правильное объяснение. Согласно опытам ботаника Менделя, в растениях можно наблюдать некоторую последовательность в наследственных экфориях продуктов родителей, которые друг от друга сильно уклоняются. Возможно полное исчезновение некоторых свойств родителей для данного поколения, но тем рельефнее проявление этих свойств у последующего поколения. Мы встречаемся, таким образом, с целым рядом явлений, законы которых для нас еще очень неясны. Будущим изысканиям предстоит определить их.

Можно сказать, что каждый индивидуум наследует в среднем в такой же мере от отца, сколько и со стороны матери, не считаясь с тем, что отцовские свойства были переданы ему лишь через посредство весьма маленького семенного ядра, в то время как влияние матери могло сказаться значительно интенсивнее, благодаря более крупному яйцу и, кроме того, доставлению питания во весь период эмбрионального состояния зародыша. Можно отсюда заключить, что в наследственной передаче яйцом материнских свойств участвует лишь та частица ядра, которая конъюгировалась с мужским ядром, причем остальное содержимое служило лишь продуктом питания. Из этого факта вытекает чрезвычайная важность конъюнкции и содержимого конъюгированных ядер — так называемой нуклеоплазмы, с ее весьма важным хроматином. Согласно новейшим исследованиям, как мы уже упоминали, возможно, правда, возникновение процесса дробления в протоплазме и в случае удаления ядра (Циглер). Но вышеприведенные основные факты ничего не теряют в своей ценности при возможности такого сомнительного исключения, ибо факты эти имеют в виду лишь нормальные случаи, относящиеся к человеку, причем, на основании такого исключения, остается предположить, что поглощение конъюгированными ядрами плазмы яйца вовсе не имело места. Девственное зарождение в истории наших животных предков является чрезвычайно интересным, но те же причины делают его безразличным в глазах человека.

Сопоставляя в итоге вышеуказанные факты, плоды наблюдений, отличающиеся как простотой, так и неоспоримостью, мы будем в состоянии объяснить их себе не иначе, как такого рода предположением.

Зародышевые клетки, явившиеся следствием деления в зародыше первоначально определенного полового начала, в мужской, равно как и в женской половой железе, чрезвычайно различаются между собой качественно, содержа в своих унаследованных от всевозможных предков атомах весьма неравномерно распределенные энергии. В одной из желез, например, заключается больше отцовских энергий, в другой — материнских, при этом, содержащие большее количество отцовских энергий, в свою очередь, больше заимствовали от деда с отцовской стороны или, наоборот, от бабки с отцовской же стороны и т. д. до бесконечности, когда эта связь становится в дальнейшем неуловимой, растворившись в последующих свойствах индивидуума. То же самое может быть сказано в этом же смысле о зародышевых клетках женских и мужских. Таким образом, при конъюнкции свойства ребенка в дальнейшем обусловятся той смесью свойств предков, которою обладали оплодотворенное ядро яйца и оплодотворивший его сперматозоид. Этим, однако, не все еще исчерпывается. Оба ядра, независимо от своих одинаковых размеров, при конъюнкции располагают, очевидно, неодинаковой силой. Впоследствии в зародыше и сложившемся человеке и преобладают энергии какого‑либо ядра. В зависимости от этого, человек в будущем и обнаруживает больше сходства то с отцовскими предками, то с предками со стороны матери.

Но и этим еще не все сказано, так как возможно заимствование различными органами тела от тех или иных частей воспроизводящих зародышей и притом не в одинаковой степени. Возможно поэтому унаследование носа от отца, глаз от матери, нрава от бабки с отцовской стороны, склада же ума от деда со стороны матери, причем неизбежны, разумеется, всевозможные вариации и оттенки, так как мы все это представили в грубых и схематичных чертах. У меня самого можно наблюдать неодинаковыми обе половины лица, причем с одной стороны весьма сильно сходство с материнскими предками, а с другой в меньшей степени сказывается сходство с предками со стороны отца, — на фотографиях в профилях это заметно довольно отчетливо.

В каждой зародышевой клетке заключается вся наследственная мнема ее предков со стороны обоих родителей, причем обе клетки, соединившиеся в конъюнкции, заключают в себе достаточно полно мнему предков с каждой стороны. Мы указывали уже на образующиеся в дальнейшем экфории, обнаруживающие, по закону Менделя, такие свойства, которые раньше не проявлялись на протяжении одного или нескольких поколений. Этот весьма интересный факт впервые обратил на себя внимание Дарвина, — факт, показывающий, что атавизм можно рассматривать, как следствие скрещивания разновидностей. Известны некоторые породы кур, не высиживающих цыплят. Если две такие разновидности а и b скрестить, то можно получить очень хороших наседок. Если допустить, по Земону, что каждая из разновидностей, не высиживающих цыплят, обладает наследственной мнемой а своего вида в меньшей степени, чем мнемой разновидностей b и с той же невысиживающей породы, то a[b и а[c. Но, скрестив петуха b с курицей c, мы в результате получим b+c+a+a. Мы видим, что b и с взаимно уравновешиваются, в то время как а повторяется дважды, отсюда а и сильнее b и с, взятых порознь, и вместо них обословливает экфорию. Вследствие этого плод такого скрещивания вновь располагает способностью к высиживанию.

Более или менее аналогичные явления при скрещивании разновидностей сих видом привлекли к себе внимание де‑Фриза, который и назвал их вициновариациями. Конъюнкция, как можно вывести из вышеизложенного, обусловливает всевозможные сочетания и вариации, через которые закон наследственности проходит красной нитью.

Согласно предположениям знаменитого исследователя наследственности и зоолога Вейсмана, в хроматине (особым образом окрашивающем веществе протоплазмы) каждой зародышевой клетки заключается достаточное количество частиц, из которых каждая в состоянии развиться в самостоятельный детский организм. Таким частицам дает он название «ид». В каждой иде заключается, в качестве ближайших ее составляющих, «детерминанты», которые потенциально дают отдельные части тела. В каждой иде заключаются как мужские, так и женские детерминанты. Неопределенное еще раздражение обусловливает у раздельнополых животных иногда только мужские, иногда только женские детерминанты. В случае же каких‑либо ненормальностей, уклонений или вообще неправильных вариаций раздражения — следствием являются так называемые уродливые гермафродиты. Нормально гермафродитные животные (улитки) располагают естественно одним только видом половых детерминант, полиморфные же животные (муравьи) обладают столькими, сколько полиморфных форм имеет их вид. Впрочем, до настоящего времени высказанное Вейсманом предположение остается пока еще в области гипотез, а факты эти находят себе лучшее объяснение по мнемическому закону Земона.

Приходилось неоднократно встречаться с утверждениями, что в продолжение ряда поколений происходит истощение крупных дарований, вслед за которым наблюдается неожиданное нарождение новых выдающихся качеств из рядов посредственности. Считаясь с тем, что действительно наблюдается иногда появление ничтожных потомков у знаменитых людей и что выдающиеся люди иногда выходят из среды народа, — можно было бы на первых порах и согласиться с вышеприведенными утверждениями. Но ведь необходимо считаться с тем, что подавляющая масса посредственности имеет своих представителей в народе миллионами, в то время как выдающиеся люди насчитываются в нем лишь сотнями, — и если принять во внимание неравенство чисел в этом расчете, то мы увидим всю его логическую нелепость, разумеется, исходя из закона наследственности. В интересах правильного расчета, необходимо было бы определить количество талантливых людей, выделенных несколькими сотнями наиболее выдающихся семей, и число талантов, вышедших из миллионов остального народа, — а результаты сравнить в процентном отношении. Однако, и тогда необходимо было бы принять во внимание условия воспитания. Это обстоятельство, впрочем, утрачивает постепенно свое значение для тех стран, где обучение является бесплатным и обязательным. Вместе с тем имеется обыкновение упускать из виду влияние женской линии. Ведь глупая женщина в состоянии понизить качество потомства даровитого своего мужа, — и наоборот. В своем труде «Histoire de la science et des savants» Альфонс де‑Кандоль неоспоримо доказал, что от потомства способных и талантливых людей рождается гораздо больше людей выдающихся, чем от потомства незначительных людей, — этим он свел на‑нет все вышеприведенные поверхностные мнения. И, действительно, является непонятным, почему именно духовные способности должны служить исключением из общего закона наследственности. Поводом к заблуждениям служит также противоположность между отцом‑гением и его детьми, находящимися под влиянием предков со стороны матери. В зависимости от такой противоположности, общественное мнение невольно умаляет способности таких детей. И в этой области наши взгляды становятся проясненными, благодаря теории мнемы, причем на сцену выступает новый фактор, а именно: экфория мозговых энграмм, накопившихся в наследственной мнеме предков.

Наследственность приобретенных особенностей. В то время, как Дарвин и Геккель считались с возможностью наследственной передачи в течение жизни приобретенных всеми частями тела особенностей (а не одними только зародышевыми железами), и, стало‑быть, и мозгом, — Вейсман признавал способными к наследственной передаче одних только особенностей, изменяющих нуклеоплазму зародышевых клеток (протоплазму ядра). Отсюда подлежат исключению явления бластофтории, которые впервые были поняты Вейсманом, не давшим им, однако, названия, и о которых будем сейчас говорить.

Мы встречаемся, с одной стороны, с удивительными результатами кастрации, упомянутыми выше, ас другой — наблюдаем почти невероятное относительное постоянство в наследственных особенностях вида. Свыше 3600 лет (составляющих около 108 поколений) мальчики у евреев подвергаются обрезанию. Но тем не менее, если в настоящее время крещеный еврей не подвергает обрезанию своих детей мальчиков, то рост крайней плоти у его мужского потомства нисколько не изменяется сравнительно с ростом ее 3600 лет тому назад, хотя крайняя плоть, отсутствуя с самого рождения индивидуума, в период 108 поколений не оказывала никакого влияния на его зародышезые клетки. Если бы наследственная мнема вида находилась в непосредственной зависимости от энграфии внешнего вида, то вполне понятно, что в нынешнем еврейские мальчики появлялись бы на свет без крайней плоти, или же она, по меньшей мере, была бы атрофирована.

Вейсман и основывался на бесчисленном множестве подобного рода фактов в естественной истории, совершенно не признавая наследственной передачи таких особенностей, которые приобретены были органами незародышевыми. Эволюцию же живых существ он представлял себе, как следствие комбинаций, обусловленных конъюнкциями, или скрещиваниями, а также естественного подбора. Он даже преувеличил «всемогущество» подбора. Дарвин считался уже с трудностью этого вопроса. Не находя соответствующего разъяснения для подобного рода фактов, он предложил свою гипотезу пангенезиса, в силу которой отделяющиеся от всех частей тела частички увлекаются кровью, которою и доставляются в зародышевые клетки. Таким образом, могут подлежать передаче даже такие особенности головного мозга, которые были усвоены в течение жизни. Впрочем, столь же смелость, сколь и малая обоснованность этой гипотезы побудили самого Дарвина скоро сознать это:

«Действие привычек иногда наследуется. Но следует считать ошибочным предположение, что значительная часть инстинктов усвоена благодаря привычке, а впоследствии передана путем наследственности» (Darwin, Origin of Species, 6. Ed., p. 206). Он же: «Более сложные инстинкты в значительном количестве усвоены и, повидимому, иным вовсе путем, в зависимости от естественного подбора вариации простых инстиктивных действий и пр.» (Descent of Man. 2 Ed., Ch. 3).

Обратимся теперь к фактам.

Новорожденный китайченок, перевезенный в Германию и получивший здесь воспитание, научится говорить по‑немецки, не проявляя никаких особых способностей к усвоению или пониманию китайского наречия. Такого рода точно установленный факт, казалось бы, весь в пользу теории Вейсмана и, во всяком случае, не допускает наследственности приобретенного языка. Но вместе с тем трудно объяснить себе, какими путями в известный период времени эволюционно развилась вся колоссальная сложность головного мозга и его отправлений, если не предположить, что подобного рода особенности, усваиваемые и повторяемые целым рядом поколений, постепенно накоплялись и образовывались в зародышевой плазме в виде так называемых наследственных задатков. Наш головной мозг, вне сомнения, и вещественно, и функционально сделал большие успехи с тех пор, как наши предки недалеко ушли от гориллы, питекантропоса и даже пещерного человека начала четвертичной эпохи. Можно ли уяснить себе это последовательно усложняющееся строение мозга одним только подбором, устраняющим все негодное, и скрещиваниями, не способными, в зависимости лишь от самих себя, повысить средние ценности. Неизбежно предположение об участии какой‑то неизвестной нам силы, которая констатирована уже де‑Фризом в явлениях мутаций.

По де‑Фризу. некоторые вариации возникают неожиданно, неизвестно в силу каких обстоятельств, но проявляют больше стойкости, чем всякие другие, обязанные своим происхождением лишь скрещиванию и подбору. Что касается меня, то я склонен объяснить все многочисленные противоречия, которыми страдает теория наследственности, явлениями мнемы, открытие которых принадлежит Герингу и Земону. Энграфия своим необнаруживаемым, но из поколения в поколение повторяемым влиянием способствует последовательному, хотя и скрытому переносу на зародышевые клетки раздражений внешнего мира. И действие ее могло бы сказаться достаточно быстро, если бы, как например, у растений, все клетки исполняли бы зародышевые функции. Если же влияние энграмм воспринимается лишь определенным органом, в данном случае нервной системой, причем действие их на зародышевые клетки отдаленно и не непосредственно, то процесс перенесения такого рода экфория в наследственную мнему будет весьма замедленным. Таким образом, недостаточно было, повидимому, 108‑ми поколений, на протяжении которых крайняя плоть подвергалась обрезанию, для подлежащей отрицательной экфории мнемической энграфни. А между тем влияние конъюнкции и подбора чрезвычайно быстро и энергично, уже на протяжении нескольких поколений, сказывается на потомстве, что и привлекает наше внимание и, что особенно важно, способствует возможности производить непосредственные опыты. Однако, влияние положительных энграфий представляется более энергичным, чем влияние отрицательных. По‑моему, мутации представляют собою экфории старых накопленных, но непроявившихся энграфий.

Длительные изменения видовых особенностей бабочек достигнуты были Меррифильдом и Штандфуссом, подвергавшими гусениц и куколки их продолжительному действию значительного холода или значительного тепла. Штандфусс и Фишер в результате доказали, что получившиеся разновидности вида, после подобным образом произведенных опытов сохраняются даже и в случае прекращения непосредственного действия измененной температуры, например, холода. Действие холода отражалось здесь, разумеется, как непосредственно на зародышевых клетках, так и на всем теле. И все ж этим подтверждается наследственность приобретенных особенностей.

Дата добавления: 2015-09-27 | Просмотры: 542 | Нарушение авторских прав