АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Религия Холокоста против Христианства

Брукнер: До середины 70-х годов официальной версии Холокоста, казалось, ничто особо не угрожало. При всем уважении к Полю Рассинье следует отметить, что его книги были слишком слабо научно обоснованы, чтобы всерьез поколебать господствующие представления о судьбе евреев во время Второй мировой войны. Но в 1976 году вышла книга Артура Бутса «Мистификация ХХ века», в 1978 году – «Миф об Освенциме» Вильгельма Штеглиха, а в конце 1978 – начале 1979 года Робер Фориссон смог опубликовать в ведущей французской газете «Ле монд» две статьи, в которых он, в частности, указывал на техническую невозможность убийств газом в том виде, в каком их описывают (третью статью, в которой он требовал представить «хотя бы одно доказательство» существования газовых камер, газета не напечатала). Угроза для «холокостеров» стала серьезной.

В то время как до сегодняшнего дня никто не пытался опровергнуть книгу Бутса, ведущий немецкий историк Холокоста Вольфгант Шеффлер написал опровержение книги Штеглиха. Чтобы читатели могли сравнить аргументы, издательство «Граберт», которое опубликовало работу Штеглиха, полностью перепечатало и критику Шеффлера^[622]. Она была очень низкого качества: Шеффлер, хотя и нашел у Штеглиха некоторые ошибки в деталях, не смог ничего ответить на его главные аргументы. В качестве реакции на тезисы Фориссона во Франции из-под пера еврейского историка Пьера Видаль-Наке вышла книга с дурацким названием «Бумажный Эйхман»^[623], не содержавшая ничего, кроме полных ненависти эмоциональных всплесков и ругательств. Фориссон в своем ответе легко разнес эту критику в пух и прах^[624].

Менее примитивной, чем книга Видаль-Наке, была работа другого французского еврея, Жоржа Веллерса, под названием «Газовые камеры существовали»^[625]. Веллерс попытался перевести спор на деловой уровень, воздержался от оскорблений, но также не смог опровергнуть химические и технические аргументы Фориссона.

В 1989 и 1993 годах вышли две неоднократно упоминавшиеся мною в ходе этого семинара книги Жана-Клода Прессака, который попытался доказать существование газовых камер для убийства людей с помощью «косвенных улик преступления» в немецких документах. Его ревизионистские критики смогли, однако, дать каждой из этих «косвенных улик» альтернативное, не криминальное толкование. Ввиду огромных уступок ревизионистам, которые сделал Прессак, для ортодоксальных историков Холокоста его книги оказались снарядами, разорвавшимися в канале орудия.

Работы Прессака – особенно первая – были последней полусерьезной попыткой противопоставить ревизионистам какие-то аргументы. Две самые известные антиревизионистские книги, которые вышли позже, «Отрицание Холокоста» Деборы Липстадт и «Казус Освенцима» Роберта Яна ван Пелта, представляли собой явный шаг назад по сравнению с Прессаком, поэтому я не буду говорить о них подробно.

Короче, сторонникам ортодоксальной версии Холокоста объявлен шах и мат. Их аргументы кончились. Это стало ясным уже в конце 70-х – начале 80-х годов, когда вышли работы Бутса, Штеглиха и Фориссона, которым не удалось противопоставить ничего серьезного. Уже тогда наметилась тенденция, которая с тех пор резко усилилась: превращение Холокоста в своего рода религию. Это была очень умная стратегия, потому что религию нельзя опровергнуть научными аргументами.

Сначала Холокост объявили «дьявольским» событием, радикально отличным ото всех прочих исторических трагедий, по сравнению с которым меркнут уничтожение Дрездена, атомные бомбежки Хиросимы и Нагасаки, гибель людей от голода в осажденном Ленинграде, Архипелаг ГУЛАГ или массовые убийства, совершенные красными кхмерами в Камбодже. Французский еврей Жан Даниэль пишет:

«Только Дьявол мог выдумать такое, Дьявол-технократ, сидящий на вершине сошедшей с ума науки… И не осталось ни малейших следов. Адский процесс, совершенное преступление».^[626]

Идея, что «ни малейших следов» Холокоста не осталось, потому что его не было, конечно, не могла прийти Жану Даниэлю в голову.

Наряду со швейцарским ревизионистом Артуром Фогтом, который в своем маленьком самиздатском журнале «Аврора» постоянно указывал на религиозную сторону официальной картины Холокоста, особенно внимательно исследовал этот феномен поляк Томаш Габись. В журнале «Станчик» (1996, № 2 и 1997, № 1) он опубликовал две статьи, отрывки из которых под названием «Религия Холокоста» появились в 1999 году в «Фиртельяресхефте фюр фрайе Гешихтсфоршунг»^[627]. У религии Холокоста, по Габисю, есть:

• свои святые места, прежде всего, Освенцим;

• свои священные книги, например, Дневник Анны Франк;

• свои священники, например, Эли Визель;

• свои храмы, например, музей Холокоста в Вашингтоне;

• свои реликвии, например, «софа из волос убитых в Освенциме евреев» в иерусалимском мемориале Яд Вашем;

• свои еретики, например, знаменитый аббат Пьер, который в 1996 году во Франции выразил солидарность с проревизионистским философом Роже Гароди и позже был вынужден формально принести извинения; один польский журнал сообщил об этом случае в статье под названием «Грех аббата Пьера». Поддержав Гароди, этот священник совершил не только ошибку, но и грех!

Cтудент: Об аббате Пьере я не слышал, но Гароди долгое время был главным философом французских коммунистов.

Ф. Брукнер: Верно. Позже он принял ислам, и никто не поставил ему это в вину. Но когда он опубликовал в значительной мере ревизионистскую книгу «Основополагающие мифы израильской политики»^[628], истерически взвыла вся правящая интеллектуальная и политическая каста Франции, и Гароди позже был приговорен к крупному штрафу.

Cтудент: Вернемся к тезису Томаша Габися. То, что есть мемориалы и музеи Холокоста, не кажется мне доказательством превращения Холокоста в религию. Ведь и у нас есть мемориалы и музеи в память жертв войны.

Ф. Брукнер: Это верно, но кто в России объявил бы грехом тезис Виктора Суворова (Резуна), согласно которому нападение Германии на Советский Союз было превентивным ударом?

Главный признак религии Холокоста это объявление Холокоста мистерией, рационально необъяснимой, так что лучше и не пытаться понять ее разумом. Так Эли Визель, один из верховных жрецов этой религии, пишет:

«Холокост – это священная мистерия, тайну которой знает только духовенство выживших». ^[629]

В своих воспоминаниях Визель утверждает:

«Газовые камеры лучше оставить закрытыми от нескромных взглядов. И от воображения». ^[630]

Cтудентка: Тот, кто так пишет, вряд ли заинтересуется научным исследованием событий.

Ф. Брукнер: Конечно. Еще ясней выражается другой верховный жрец религии Холокоста, франко-еврейский кинорежиссер Клод Ланцман:

«Если бы я нашел фильм – тайно снятый фильм, так как съемка была запрещена, – снятый эсэсовцами, в котором было бы показано, как 3000 евреев – мужчин, женщин и детей – умирают вместе, задыхаются в газовой камере крематория II в Освенциме, я бы не только его не показал – я бы его уничтожил». ^[631]

Cтудентка: Это поразительно! Значит, если бы Ланцман нашел совершенно неопровержимое доказательство Холокоста, доказательство, которое одним ударом заставило бы замолчать всех ревизионистов мира и сделало бы ненужными все антиревизионистские законы, он бы его уничтожил. У этих людей явно больная психика.

Ф. Брукнер: О психике Ланцмана не менее выразительно свидетельствует следующая цитата:

«Если Освенцим нечто иное, чем просто ужас истории, сотрясаются основы христианства. Христос – Сын Божий, который до конца прошел все, что может вынести человек, и вытерпел самые жестокие страдания… Если Освенцим – правда, то есть человеческие страдания, с которыми просто несравнимы страдания Христа… В таком случае, Христос – ложь, и он не принес спасения».^[632]

То, что Освенцим это опровержение Христа, а вместе с ним и христианской религии, – мотив, часто повторяющийся у еврейских авторов, пишущих о Холокосте. Так Эли Визель считает:

«Умный христианин понимает, что в Освенциме умер не еврейский народ – в нем умерло христианство».^[633]

Cтудентка: Если «разумный христианин» понимает, что христианство в Освенциме умерло, почему же он остается христианином?

Ф. Брукнер: Вот именно! То, что Освенцим был якобы конечным результатом христианской юдофобии, – другой лейтмотив еврейской литературы о Холокосте. Так польский еврей по фамилии Гринберг пишет:

«Ненависть, которая привела к этому преступлению, выросла из христианского антисемитизма. Этот антисемитизм действительно сделал из евреев избранный народ – избранный для Освенцима». ^[634]

С исторической точки зрения все это, конечно, нелепость, хотя бы потому, что был христианский антииудаизм, но никогда не было христианского «антисемитизма», т. е. церковной юдофобии на расовой основе, и потому что национал-социалистическая система, которую обвиняют в ужасах Освенцима, не может быть названа «христианской». Сам Гитлер гораздо чаще говорил о «Провидении», чем о Боге, и в верхушке партии наряду с протестантами и католиками были и язычники, такие как Альфред Розенберг, книга которого «Миф ХХ века» изобилует нападками на христианство. Но кого из приверженцев религии Холокоста беспокоят факты?

И это еще далеко не все. Клод Ланцман считает, что Христос не принес спасения. Кто же его принесет? Ответ дает еврейский литературовед Георг Штейнер:

«Если, согласно христианской вере, в человеке Христос – божественное существо, Сын Божий и сын человеческий умер за людей, то можно прийти к такому толкованию, что в Шоа еврейский народ умер за Бога, взяв на себя невообразимую вину за равнодушие, отсутствие и бессилие Бога». ^[635]

Cтудент: Вот уж воистину переоценка всех ценностей, как говаривал Ницше. Христианина от таких слов мороз должен пробрать по коже.

Ф. Брукнер: Как видим, религия Холокоста – а иначе этот образ мыслей назвать действительно нельзя – представляет собой опасную атаку на христианство. И эта атака имеет большой успех, она заставляет все большее число христиан признать за их церквями часть вины в Холокосте и просить прощения за это. Так французский епископат принял в 1994 году следующее заявление:

«Церковь знает, что должна признать за собой ответственность за Холокост, и уже начала это делать». ^[636]

Томаш Габись комментирует:

«Вряд ли можно требовать более однозначное доказательство капитуляции церкви перед религией Холокоста. Сегодня можно вести диалог со всеми: с иудеями, мусульманами, анимистами, атеистами, и только с теми, кто не хочет признавать религию Холокоста, всякий диалог исключен. Церковь – сначала французская – прокляла их, как еретиков, хотя они являются еретиками исключительно с точки зрения религии Холокоста, но это в наши дни «торжествующая церковь». Христианские священники, сначала протестантские, потом католические, вынуждены были перейти к обороне под натиском жрецов Шоа, а некоторые уже переметнулись в их лагерь. Причем традиционные христианские установки одна за другой выбрасываются за борт».

Cтудент: В свете этой тенденции можно сказать, что Пий XII сделал роковую ошибку, когда отреагировал одним молчанием на упреки в том, что он ничего не сделал, зная об уничтожении евреев.

Ф. Брукнер: Ну, упрекать его вслух стали только после его смерти. Но его наследники, Иоанн XXIII и Павел VI, которые вели более проеврейскую политику, чем он, действительно ответили молчанием на постоянно усиливавшиеся нападки на Пия XII. Было бы лучше для католической церкви (и исторической истины), если бы они поручили своим историкам документально показать, какого рода сообщения рассылали еврейские организации во время войны, и изложить причины, почему Ватикан не верил этим сообщениям. После того, как Иоанн-Павел II сказал о «газовых камерах» и тем самым дал свое благословение официальной версии Холокоста, позиция римской церкви стала совершенно незащитимой, так как, если Холокост был, Ватикан должен был об этом знать и был морально обязан четко и ясно заклеймить геноцид. В результате католической церкви не осталось ничего иного, кроме как признать свою вину и просить у евреев прощения. Но как можно еще признавать авторитет церкви, которая взяла на себя такую вину?

Cтудентка: Ватикан, таким образом, попал в ловушку, из которой нет выхода. Если бы миф о Холокосте лопнул, выход появился бы. Разве не в интересах Ватикана содействовать такому развитию?

Ф. Брукнер: Разумеется. Встает только вопрос, лояльны ли были люди, которые в последние десятилетия формировали политику Ватикана, начиная с умершего в апреле 2005 года Кароля Войтылы и его преемника, католической вере или совсем иным силам?

Cтудентка: Это совершенно ужасное предположение!

Ф. Брукнер: Все большее число католиков не признает Иоанна-Павла II и его преемника законными папами. Но мы не можем углубляться в этот вопрос, это увело бы нас слишком далеко от нашей темы, поэтому я довольствуюсь тем, что укажу вам на книгу, в которой содержится масса доказательств давно уже идущего полным ходом подрыва основ католической церкви^[637].

Но вернемся к религии Холокоста. Когда руководители еврейских общин потребовали убрать с территории лагеря Освенцим кресты – дерзкое требование, которое позже было выполнено с благословения г-на Войтылы, Эли Визель, хотя и поддержал это требование, однако добавил, что на территории лагеря не должно быть и звезд Давида. Его мотивировка:

«Я против любой символики в Бжезинке, включая звезду Давида. Бжезинка остается своим собственным символом, собственным памятником. Остатки печей, бараки, деревья, пепел, молчание. Ничего иного не должно быть на этом кладбище, подобных которому нет». ^[638]

Cтудент: Невозможно представить себе более неутешительную религию. Кого может привлечь такая мрачная вера?

Ф. Брукнер: К тому же в этой вере нет никакой позитивной силы. Есть только Дьявол и его беспомощные жертвы, но нет ни ангелов, ни героев.

Cтудент: А разве евреи не герои?

Ф. Брукнер: Что же это за герои, если они по приказу своих убийц добровольно садятся в составы, идущие в лагеря смерти, и там не только без сопротивления позволяют себя убивать, но и до последнего момента выполняют самые извращенные распоряжения своих палачей?

Рашель Ауэрбах пишет о лагере Треблинка:

«Чтобы приукрасить монотонность убийств, немцы создали еврейский оркестр… Он выполнял двойную цель: вопервых, его музыка заглушала, насколько возможно, крики и стенания людей, которых гнали в газовые камеры, а во-вторых, это было развлечение для лагерного персонала, который состоял из двух любящих музыку наций: немцев и украинцев». ^[639]

Cтудентка: Представить только: евреев тысячами гонят в газовые камеры, где они медленно умирают от удушья среди ужасных криков, а еврейские музыканты, которые точно знают, что потом то же самое сделают с ними самими, не предпринимают никаких попыток сопротивления или бегства, а продолжают весело играть на своих инструментах, будто это их долг, развлекать убийц, принадлежащих к двум любящим музыку нациям!

Ф. Брукнер: В своем фильме «Шоа», который идет 9 часов, Клод Ланцман берет интервью у Абрахама Бомбы, парикмахера из Треблинки. Вот отрывок из их беседы.

Ланцман: А газовaя камерa?

Бомба: Она была невелика, это было помещение размером примерно 4 × 4 м. Тем не менее, туда запихивали женщин… Вдруг появлялся капо: «Парикмахеры, вы должны вести себя так, чтобы все женщины, которые сюда входят, верили, что им только подстригут волосы, а потом они примут душ и снова выйдут». Но мы уже знали, что из этого места живыми не выходят.

Ланцман: Там были зеркала?

Бомба: Нет, ни одного зеркала. Скамейки, никаких стульев, только скамейки и 16–17 парикмахеров. Но их было так много.

Ланцман: Сколько женщин вы должны были постричь за один прогон?

Бомба: За один прогон? Примерно 60–70 женщин… Немцы приказывали нам на несколько минут, примерно на пять минут, покинуть газовую камеру. Потом они пускали газ и убивали их.

Ланцман: Что вы ощутили в первый раз, когда увидели голых женщин с детьми, что вы почувствовали?

Бомба: Там было невозможно что-либо чувствовать или ощущать… Когда я работал парикмахером в газовой камере, прибыл состав с женщинами из моего родного города Ченстохова… С некоторыми мы были близкими друзьями. Когда они меня увидели, они стали меня обнимать: «Абе, что ты здесь делаешь? Что с нами будет?» Что я мог им сказать? Один из моих друзей, который был со мной там, тоже хороший парикмахер из нашего города, когда увидел, что его жену и сестру ведут в газовую камеру, попытался заговорить с ними, но ни той, ни другой он не мог сказать, что это последний миг их жизни, так как за ним стояли нацисты, эсэсовцы, и он хорошо знал, что разделит судьбу этих двух женщин, если скажет хоть слово. ^[640]

Cтудент: Значит, в газовой камере 4 × 4 находились 60–70 женщин, 16–17 парикмахеров плюс скамейки: ни узковато ли было помещение?

Cтудент: Только презрения заслуживают эти трусы-парикмахеры, которые не предупредили даже самых близких людей о грозящей им участи. Более жалких трусов трудно себе представить. Я нахожу также странным, что немцы оставили Абрахама Бомбу в живых. Разве они не предвидели, что через 40 лет он расскажет в фильме еврейского режиссера о своих ужасных переживаниях?

Ф. Брукнер: Американский ревизионист Брэдли Смит так комментирует диалог между Ланцманом и Бомбой:

«Здесь мы видим в сконцентрированном виде типичное описание своего поведения свидетелями, якобы работавшими у газовых камер. Они всегда делали то, что от них требовали немцы или кто-нибудь еще. В тех местах, откуда я родом, мужчинам, которые вели бы себя так, как вел себя Бомба согласно его собственным показаниям, плюнули бы в лицо. Но в извращенном мире переживших Холокост такие, как Абрахам Бомба, считаются мучениками, даже героями». ^[641]

Дата добавления: 2015-09-27 | Просмотры: 486 | Нарушение авторских прав