АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Болота и бикини

Мне не сиделось на месте. «Что мне делать, Пит? Мне не к кому направлять этих страдающих людей, кроме как к тебе». Я беспокойно шагала по комнате. «и что именно происходило со мной? Что за «разделение на части?» Я хочу понять и осмыслить все это».

Доктор Дэнилчак взглянул на меня с понимающей улыбкой и произнес: «Ты не думала о том, чтобы вновь взяться за учебу?»

«Что?»

«Займись своим образованием. Почему бы тебе не заняться психологией?»

При мысли об учебе мне тотчас представилась орава молодых людей, которые годами слоняются из одной аудитории в другую. Я покачала головой. «Это не для меня».

Доктор Дэнилчак улыбнулся. «В этом смысле, конечно, нет. Но ведь существуют колледжи с государственными лицензиями, которые могут зачесть твою прежнюю учебу. Выясни, что есть поблизости, и посмотри, что тебе подходит».

Я обнаружила Оттавский университет в Фениксе. По иронии судьбы университетский городок располагался в Канзасе.

Я отправилась на первое собеседование, готовая к разочарованию, однако встреча превзошла все мои ожидания. Со мной обращались, как со взрослым человеком, поняли, что именно мне нужно, и знали, как мне помочь. Первым делом мне предложили пройти подготовительный курс из восьми занятий по одному вечеру в неделю.

На первом занятии я оглядывалась вокруг, с тревогой понимая, что впервые после терапии мне придется постоянно общаться с незнакомыми людьми. Сознавая свою ранимость, я сомневалась, удастся ли мне удержать равновесие между настоящим и прошлым.

Взяв себя в руки, я села на единственное свободное место возле чернокожего джентльмена лет примерно пятидесяти пяти. Выяснилось, что во время Второй мировой войны он находился в тренировочном лагере, который базировался на Среднем западе. Я тут же вспомнила о нападении, но запретила себе думать об этом и постаралась получше узнать этого человека. Он оказался внимательным и вежливым. Я порадовалась тому, что мое выздоровление достигло той стадии, когда я смогла подружиться с незнакомцем.

На следующий день между мной и Тоддом произошел очень тяжелый разговор. Я с большим энтузиазмом делилась своими впечатлениями от учебы. Для меня это стало осуществлением цели всей моей жизни. Тодд не разделял моих восторгов на этот счет. Однако я вновь получила поддержку. На этот раз она исходила от доктора Ральфа Эрла, с которым мы начали работать одновременно в качестве семейного консультанта и индивидуального терапевта.

Мне нередко начинало казаться, будто я с треском тащусь через угрюмые болота, где кругом зыбучие пески. Проваливаясь в трясину, я искала руку помощи. Доктор Эрл, Доктор Дэнилчак, Джинджер, Мисси, Мэри Сью, Синтия Моурс – моя новая приятельница, работавшая терапевтом в офисе доктора Эрла, моя группа «Больше чем друзья»: я нуждалась в людях, готовых мне помочь выкарабкаться и обладающих достаточной силой для этого.

Мой плачущий обиженный ребенок, похоже, не собирался оставлять меня в покое. Он всегда был где-то поблизости, своим плачем давая мне знать, что он по-прежнему по горло в трясине. Его засасывают разочарование в Тодде, возрастающая физическая боль, проблемы в галерее, тревога за родителей, сплетни, которые обо мне ходят. Последние с каждым днем становились все неприятнее.

Большинство людей не понимало мою боль. Они не были способны отождествиться с ней. Понять меня им было ничуть не легче, чем людей, вернувшихся из Вьетнама. Людей, чьи личные границы были разрушены минами в Дананге, пулеметами вокруг Дакто или охранниками – садистами в тюрьме Хоало.

Моя боль не могла сравниться с болью этих людей. Но мои личные границы были точно так же разрушены, и последствия этого отражались на моих близких точно так же, как и на членах семей ветеранов Вьетнама.

Люди предпочитают закрывать глаза на то, что Вьетнам вообще имел место. Люди предпочитают закрывать глаза на то, что существует сексуальное насилие над детьми. Принять, что эти ужасные вещи действительно происходят, значит обратиться к своей собственной боли, собственной потребности в исцелении – а такая перспектива пугает.

С чего начинается исцеление? Сколько часов, недель, лет терапии потребуется пройти? И будет ли человек совершенно здоров после этого? Как можно судить о том, насколько человек выздоровел эмоционально? Кто устанавливает нормы? Слишком часто норма выражается следующим образом: любой, кто вписывается в мой тип границ – здоров. Любой, чьи границы отличны от моих – болен.

Многие из этих людей не понимали, что семь месяцев интенсивной терапии не могли просто стереть моего Плачущего обиженного ребенка. За это время терапия смогла лишь обнаружить этого ребенка и помочь мне понять, как много сил ему пришлось положить, чтобы сообщить мне о своем существовании. Терапия научила меня общаться с этим ребенком, но сам ребенок не мог быть «стерт». Это не повторяется.

Некоторые люди думали, что смысл терапии был именно в том, чтобы заставить боль исчезнуть. Они не понимали, что исцеление – дело всей оставшейся жизни, что некоторые некогда раны никогда не заживут полностью. Терапия может помочь затянуться открытым ранам, но шрамы останутся все равно. Организм может вести себя так, как если бы с ним все было в порядке; но кожа натянута и чувствительна к прикосновениям, как у человека, который получил серьезные ожоги по всему телу. Огонь может опалить человека до самой души. То же и с сексуальным насилием. Это огонь, который испепеляет. У кого-то серьезные ожоги затрагивают только часть тела. Я была покрыта ожогами вся, целиком.

Я не знала толком, как вести себя со своим Плачущим обиженным ребенком. Я не могла решить, стоит ли говорить людям о том, что маленькая девочка, терзаемая болью, по-прежнему существует, или сказать им, что все в порядке. Сказать, что со мной все в порядке, означало солгать, но ведь никто не хотел слышать правду о боли.

Тодд и я продолжали бывать у доктора Эрла, но эти встречи происходили нерегулярно. Вопреки проблемам, всплывающим на наших консультациях, для окружающих мы по-прежнему оставались идеальной счастливой семьей, регулярно посещающей церковь. Мы ходили на приемы и выставки, и сами устраивали их. Мы улыбались, рассыпаясь в любезностях друг перед другом. Но наедине наше общение сводилось к минимуму. Молчаливая злоба начала заполнять наш дом.

Мысли о Берлингеме отзывались в моей душе покоем и ностальгией. Я думала о долгих умиротворяющих прогулках по субботам, которые возвращали силу моим ногам. Мне нравилось быть на природе, смотреть на деревья и цветы. Ничто не нарушало тишины и покоя – никаких конфликтов с мужем, матерью. Родственниками, друзьями, прихожанами, на работе, в галерее: никаких невыполненных обещаний, неудачных сделок и обманов, покупателей, и так далее, и так далее. В Скотсдейле мне не удавалось быть собой, радоваться красоте, смеяться и болтать, не задумываясь о том, чего следует и чего не следует говорить.

Я регулярно посещала церковь. Я любила людей, которые поддерживали меня в молитве, пока я проходила терапию. Я была благодарна тем, кто присылал мне письма и открытки со словами одобрения. Без этих людей я не смогла бы перенести семь месяцев терапии. Их любовь и поддержка помогли мне пережить все это.

Порой кто-то из прихожан в церкви тихо подходил ко мне и без слов меня обнимал. Их глаза говорили: «я понимаю вас. Я был на вашем месте». И мне очень хотелось им сказать: «Будет лучше, если вы дадите вашему Плачущему обиженному ребенку обнаружить себя. Теперь вам ничего не грозит. Бог создал вас, и Он не хочет, чтобы вы томились в неволе».

Бог, в которого я теперь верила, воспринимал каждое человеческое существо – мужчину или женщину, ребенка или взрослого, белого или цветного – как равного, как возлюбленного, как личность, обладающую достоинством и значимостью, личность, которая имеет право быть свободной. Бог, которому я училась доверять и которого училась любить, не был тем Богом, который учит тому, что женщины, дети и люди с другим цветом кожи являются гражданами второго сорта.

Бог, который помог мне остаться в живых после нападения и пережить боль моей терапии, конечно же не собирался позволить мне умереть теперь. Изо дня в день я обретала все большую уверенность в том, что Бог доволен тем Чувствующим взрослым, который продолжал расти во мне. Мой Чувствующий взрослый задавал вопросы и сомневался, стремясь установит свои собственные ценности и убеждения, даже если некоторые из них вступали в противоречие с убеждениями любимых мною людей. Я больше не воспринимала себя только как женщину. Я начала верить в свою свободу, которая дана мне как личности – самостоятельной личности с собственными взглядами и потребностями, которая убеждена в том, что у нее есть право удовлетворять эти потребности.

Я чувствовала, что человеческие интерпретации извратили то, что Бог первоначально имел в виду. Несомненно, Бог не хочет, чтобы Его Церковь подавляла в нас ту личность, которую Он желает в нас видеть.

Моя старая боязнь совершить ошибку породила ожесточенную войну против удовлетворения моих потребностей. В моем бессознательном «ошибиться» означало быть «стертой с лица земли». «Допустить ошибку» значило «пропустить свою остановку и подвергнуться физическому и сексуальному насилию – вплоть до полного уничтожения». Со дня нападения я принимала решения так, как если бы вбирала между жизнью и смертью.

Война продолжала бушевать у меня в душе. Мне было страшно и одиноко. Порой я переставала понимать, что хорошо, а что плохо. Но интуиция подсказывала мне, что личность внутри меня – это та драгоценная личность, которую мне дал Бог и которой он даровал жизнь.

Головные боли стали такими же сильными, какими они были до моей поездки в Берлингем. Новые стрессы валились на меня со всех сторон, от чего я еще глубже проваливалась в болотную трясину.

Я начала признавать и принимать ответственность за совершенные мною поступки, ставшие причиной проблем в нашем браке. Тодд всегда был более сочувствующим, более эмоциональным, нежели я. Когда мы поженились, он был «человеком чувств». Часть меня – Контролирующий ребенок – воспринимала чувства как угрозу, и потому я исподволь подавляла и сдерживала Естественного ребенка Тодда, пренебрегала и манипулировала им, так что он едва не исчез.

Мы в самом деле любили друг друга. Если бы только мы знали, что чувствовать – это нормально. Заботиться о себе – это нормально. Нормально быть двумя независимыми людьми, которые воздают друг другу должное и помогают друг другу развиваться.

Я надеюсь, что это еще возможно, и молилась об этом. Но что, если нет? Я не считала, что имею право на развод.

По мере того, как я развивалась, я наблюдала, что крайнее послушание имеет место, когда «я» целиком и полностью растворено в других. Гуманизм достигает своей крайности, когда от «я» требуют проявлять власть, не беря в расчет других. Теперь мне казалось, что подлинно духовная личность сохраняет равновесие между этими двумя крайностями. Это личность, которая признает, что Бог действует в ее жизни, но кроме того имеет отчетливое понимание собственного достоинства. Только когда человек способен заботиться о себе и о своих потребностях, только тогда он может распространить свое «я» на других людей и подлинно, с любовью заботиться о них. Пребывая в нерешительности, я решила посоветоваться с доктором Эрлом насчет моего поступления в университет. Я вкратце набросала ему свои планы: получить в конечном итоге докторскую степень и выступать с публичными докладами. «Вот чем бы я хотела заниматься. Но все зависит от того, насколько мне удастся разрешить проблемы моего брака».

Доктор Эрл отозвался: «похоже, это именно то, что вам нужно, Мэрилин. У вас есть талант, ум, опыт и умение всем этим заниматься. Продолжайте в том же духе и делайте все, на что вы способны. Учитесь, выступайте, путешествуйте, приносите пользу другим людям. Будьте собой».

Доктор Эрл побуждал меня быть восприимчивой к своим чувствам, к своим желаниям. Он продолжал спрашивать меня о моем намерении учиться. Я не знала, как ответить. «С тех пор, как я вышла замуж, у меня не было никаких личных устремлений. Моей единственной задачей было делать все возможное для Тодда, своей семьи, своей церкви, движения «Больше, чем друзья. И ничего - для себя». Я глубоко вздохнула. «Снова заняться образованием – это первая цель, которую я поставила перед собой за последние двадцать шесть лет».

Доктор Эрл широко улыбнулся. «Отличная задача. Беритесь за нее!».

Радуясь поддержке доктора Эрла, я перешла к следующему этапу моего плана. Я обшарила все коробки и папки и нашла документы, необходимые для того, чтобы уже проделанная мною работа пошла мне в зачет. Я заполнила три толстые папки свидетельствами, полученными за годы моей работы начиная с первой должности в Прескоте и Джека Мимса. Я улыбалась, довольная тем, что хоть раз мне пригодилось то, что я, как запасливая мышь, никогда ничего не выбрасывала. Радость от того, что я наконец – то делаю то, что мне хочется, отодвигала на задний план все трудности, связанные с поиском и подбором фотографий, газетных вырезок и машинописных подтверждений моего прошлого опыта. Мой консультант по учебе помог мне отобрать документы, обладающие наибольшей убедительностью. Мне зачли курсы по маркетингу на основании всей моей работы, связанной с продажами: благодаря своей деятельности в «Больше чем друзьях» я получила зачет по психологии. В полном восторге я расписала план своих занятий, до предела заполнив свои дни учебой. Все шло как по маслу.

Вскоре в нашу семью пришла новая радость. У Джинджер и Брэда родилась Джэнел Джой, и Биджей испытывал законную гордость, став старшим братом.

Радость помогала преодолевать трудности.

Моему Естественному ребенку придавали сил удовольствие и азарт от учебы. Он чувствовал себя увереннее благодаря тому, что я крепла физически, несмотря на рецедивы мигрени и боли в теле.

Я стала стройной, элегантной и загорелой. Джинджер и Мисси поддразнивали меня, заявляя, что в своих новых бикини я недостаточно похожа на бабушку. Вместе с Мисси я посещала занятия аэробикой, требующие немало усилий, и получала от этого огромное удовольствие. И Джинджер, и Мисси были профессиональными моделями. Они подобрали мне новые прически и макияж. Они подбили меня покупать одежду, которая приходилась по вкусу моему Естественному ребенку. Мой Контрольный ребенок носил только черное, синее и коричневое. Мой Естественный ребенок любил розовое и лиловое, предпочитал кружевное белье, мягкие шелковые ткани, пышные юбки. Строгие деловые костюмы остались в прошлом.

Джинджер и Мисси были в восторге от моей новой фигуры сорок четвертого размера - того же, что и у них. Они сошлись в том, что мамин гардероб – лучший бутик в городе. Мои новые непринужденные отношения с дочерьми казались восхитительными всей троице. Мы общались как друзья, как равные. Я становилась такой, какой я была на самом деле.

Время, которое я проводила с семьей, с доктором Эрлом, с Синтией, в группах «Больше чем друзей», на занятиях, на периодических консультациях у доктора Дэнилчака помогли мне вынырнуть из трясины и глотнуть воздуха.

Как и прежде час крайней радости сменился часом или двумя жуткого разочарования. Уныние, страх, унижение, боль, покой, удовлетворение и подьем порой умудрялись разом втиснуться в один день. Постепенно радость стала вытеснять разочарование. Увидеть эти перемены можно было только оглядываясь назад. Болото высыхало, путь и очень медленно.

Сущность человека по имени «Мэрилин» продвигалась все дальше и дальше по своему пути. Шаг за шагом она оставляла позади свои прежние границы – границы своего поколения, своей культуры, своего наследия.

Вернуться к старым личным границам значило бы заново похоронить своего Естественного ребенка. Но она берегла в себе этого Ребенка, прикасалась к нему, чувствовала этого Ребенка и была убеждена в одном: однажды встретившись со своим Естественным Ребенком, вы ни за что не согласитесь его потерять.

Но какой будет цена за встречу со своим подлинным «я»? развод? Потеря семьи, друзей, репутации, финансового благополучия? Мне не хотелось думать о том, чем мне придется расплачиваться.

12.

Дата добавления: 2015-05-19 | Просмотры: 514 | Нарушение авторских прав