АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Он встал, тем самым, давая понять, что деловая часть разговора окончена. Андрей поднялся вслед за хозяином и засобирался

- Куда это вы? – удивился директор. – Как будто вы в магазин пришли. Или мы с вами не знакомы? Даже и не думайте, без обеда я вас никуда не отпущу.

Геннадий Иванович ухватил Андрея за рукав и потащил из кабинета. Столовая, в которую он его привёл, была больше похожа на шикарный ресторан. Деревянный резной потолок, освещённый канделябрами, придавал помещению какую-то таинственность. Тень от резьбы подчёркивала её рельефность, и от этого потолок становился тяжёлым и загадочным. Однако он не давил своей массой, а, как огромная птица, величественно парил в вышине. Шторы из бархата переливаясь в лучах света, согревали помещение, наполняли его уютом и спокойствием. Кожаные кресла не держали на себе сидящего, они поглощали его и погружали в какой-то сказочный, волшебный мир, не оставляя никакой надежды вырваться из него. Стол был сервирован на двоих. Вернее, не сервирован, а украшен, так, как мог украсить только художник, который, вырвавшись из плена земных предрассудков, создаёт свой шедевр руками, которыми водит сам Бог.

Андрей разглядывал так называемую столовую и не мог отвести от неё глаз.

- Оценили? Вижу, что оценили, - вырвал Андрея из оцепенения голос Геннадия Ивановича. – Хочу сказать, что не каждый на это способен. Многие просто здесь набивают себе животы. Чтобы это оценить, надо быть художником.

- А чтобы создать? – спросил Андрей.

- А чтобы создать, надо быть гением.

- Где же вы их нашли?

- Я их вовсе не искал. Их нашли в восемнадцатом веке. Я только попытался восстановить то, что ими было создано.

- Но такая красота должна принадлежать народу!

- А разве мы с вами не народ?

- Я имею в виду народ в широком понимании.

- Все эти шедевры и принадлежали народу. Целых семьдесят лет. Вот здесь, - директор показал рукой на стену с барельефом Афины, - народ всё закрасил жирным слоем масляной краски и повесил плакат: «Профсоюзы – школа коммунизма». А здесь, - он указал на потолок, - всё было утыкано арматурой. Народ совершенно спокойно сверлил в этом потолке дырки и вешал лампы дневного освещения.

- Неужели это здание не охранялось государством?

- Это, смотря, что понимать под словом охранялось. Здесь раньше висела табличка «Памятник архитектуры. Охраняется государством». На этом вся охрана заканчивалась. С остальным разобрался народ. А нынешняя власть посчитала, что у неё мало денег и вообще решила ничего не охранять. Здание с торгов попало мне, и теперь оно принадлежит народу, правда не всему, а только тому, кто умеет ценить искусство.

- Но, чтобы всё это восстановить, нужно было потратить уйму денег!

- О, да! Сюда я вложил колоссальные средства. Кстати, я их, как вы уже заметили, тоже взял у народа.

- И вы считаете, что это справедливо?

- С точки зрения нравственности – абсолютно. Я же не унесу всё это в могилу? Всё останется здесь на грешной земле. Я выполняю только скромную роль хранителя.

- Всё равно, ваша нравственность не вписывается в рамки закона. Закон квалифицирует ваши действия, как преступление.

- А нравственность и закон это различные понятия. Законы не всегда нравственные. Скорее всего, это происходит потому, что пишут их люди безнравственные. Вы же не станете утверждать, что обнищание народа в стране, полезные ископаемые которой, содержат почти всю таблицу Менделеева, произошло в силу каких-то объективных причин, не зависящих от людей? Напротив, оно произошло как раз из-за принятых законов, которые придумывают люди, не обременённые философскими понятиями. Вы, например, ушли из органов. Почему, спрашивается? Потому, что в вашей душе столкнулись два противоречия: закон и нравственность. Насколько я понимаю, предпочтение отдано второму. Вот вам и ответ на ваш вопрос. Что же касательно денег, то, как видите, они потрачены на сохранение прекрасного, а не на его разрушение. Вы увидели только маленькую часть. Доведётся, и я вам покажу гораздо больше.

- Извините, Геннадий Иванович, но вот это нам придётся съесть, а не сохранить. – Андрей показал на стол, который был уставлен блюдами, скорее походившими на произведения искусства.

- Несомненно, это всё предназначено, для того чтобы съесть, но мастерство останется. Оно перейдёт от отца к сыну, а от сына к внуку и не канет в Лету.

Отобедав с Геннадием Ивановичем, Андрей возвращался домой. Разговор с директором фирмы не оставлял его в покое. Каким он раньше видел этого человека? Никчёмный экономист, делающий деньги за спиной своего начальства? А позже? Он думал про него, что это человек без особых принципов, цель которого простое стяжательство. Его даже не смущало, что, прокручивая бюджетные деньги, он занимался обыкновенным мошенничеством. Но это была только одна сторона медали. На другой её стороне лежала стройная философия. Под маской жулика находился человек со строгими принципами, умеющий видеть и ценить прекрасное. Он открылся перед Андреем, как философ и высоконравственная личность. Как же он не видел этого раньше? Ответ напрашивался сам собой – он был слеп. А как же можно ещё назвать человека неспособного разглядеть очевидное? Кот же он, если не слепец, если вместо личности, видел только тот образ, который ему вдолбили в голову люди, называющие себя властью? Вдруг Андрей рассмеялся. Он вдруг понял, что они создали фирму, для того чтобы лечить людям зрение, хотя они сами, по сути, слепцы.

Придя домой, он поделился своими мыслями за ужином. Дискуссия не заставила себя долго ждать. Никто из спорящих не хотел признавать себя слепцом. Каждый пытался оправдать свои взгляды, но достойных аргументов не было. От этого эмоции возрастали. Спорщики начинали брать голосом, и на кухне был уже не спор, а какой-то непонятный крик. Как всегда ситуацию спасла Мария Алексеевна.

- Так вы ничего не докажите, вам нужно мнение, которое было бы авторитетным для всех, - подытожила она. – Короче говоря, судья, который бы вас рассудил. И я даже могу назвать его.

Все сразу замолчали и устремили свои взоры на хозяйку дома. Она выдержала паузу и неторопливо сказала:

- Сергей Петрович.

Против такого аргумента никто возразить не смог. Патовая ситуация была разрешена, и ужин был окончен в спокойной обстановке.

На следующий день в кабинете Сергея Петровича собрались все члены команды. Они уселись около стола и молчали, не зная с чего начать.

- У нас, что, совещание запланировано? - спросил директор.

- Спор разрешить хотим, - начал Андрей. – Относительно человеческой слепоты.

- Выходит так, что вы для этой цели самого зрячего нашли? – пошутил директор. – Ну, хорошо, что там у вас, выкладывайте?

Настроение у Сергея Петровича было хорошее. По его лицу было видно, что решать серьёзных проблем ему не хотелось. Такое состояние располагало скорее к шутке и он, откинувшись на спинку кресла, приготовился слушать, с явным намерением поймать в разговоре фразу, уцепиться за неё, и обратить всё в какой-нибудь розыгрыш. Однако по мере того, как он слушал, лицо его менялось. Оно становилось серьёзным и задумчивым. Он, как будто, уходил ото всех, в какой-то иной, только ему одному известный мир, и находился там со своими мыслями с чувством явного удовлетворения.

Эта перемена не осталась незамеченной. Спор стал затихать и, наконец, все замолчали.

- Сергей Петрович, вы не слушаете нас? – тихо, боясь его потревожить, спросила Алёна.

- Напротив, я очень внимательно слушаю вас.

Однако и после его слов молчание в кабинете не прервалось. Более того, оно стало ещё более глубоким. Голос директора звучал, а его самого как будто не было, он всё ещё оставался вне кабинета, он всё ещё находился в своём мире. От этого у всех создавалось впечатление, что это не он говорит, а кто-то невидимый и таинственный. От этого становилось жутковато. Но вот прошло мгновение, и тело вновь обрело своего хозяина. Всё встало на свои места.

- Это уже вопросы философии, - прервал молчание Сергей Петрович. – Вряд ли вот так сразу можно ответить на твой вопрос, - обратился он к Андрею. – Для этого человеку даётся целая жизнь, чтобы он разобрался и прозрел, но, к сожалению, большинство так и умирает слепцами.

- Значит, цель жизни заключается в том, что нужно научиться видеть? – спросила Алёна.

- Я думаю, что прозрение, это только первый шаг на пути к цели. Чтобы достигнуть её, надо понять, а чтобы понять, надо прозреть.

- В чём же тогда сама цель? – уточнил вопрос жены Андрей.

- В любви, - просто ответил Сергей Петрович.

- Так просто? – удивилась Алёна.

- Не так-то уж и просто. Если бы было так просто, то все люди любили бы друг друга. Представляете, какая бы была жизнь? Но в реальном мире до этого очень далеко. Помните, как написано в библии? Возлюби ближнего, как себя самого.

- Но мы любим ближних, - ответила Алёна. – Мать любит своих детей, дети любят своих родителей, муж любит жену, а жена мужа, разве не так?

- Ну, это слишком примитивно. Эта любовь дана всем свыше, помимо нашей воли. Много ли прока в том, что ты любишь того, кто любит тебя? – Сергей Петрович повернул голову в сторону Алёны, так, как будто он мог видеть её, - а ты попробуй полюбить своего врага, того, кто гонит тебя и бранит. Вот ваш этот Геннадий Иванович, он не стал утруждать себя столь сложной задачей, он отгородился от всего мира и выбросил из своего сознания всех, кто не отвечает его требованиям.

- Но разве возможно полюбить преступника? – Не соглашался Андрей.

- Но тебя же не бросила мать, когда ты в младенчестве шалил? Она продолжала тебя любить?

- Одно дело детская шалость, а другое преступление. Взрослый человек должен отдавать отчёт в том, что он делает.

- Должен, конечно, но не отдаёт, - улыбнулся Сергей Петрович. – Как же он может отдавать, если он слеп?

Разговор прервал телефонный звонок. Алёна сняла трубку и ангельским голосом пропела в неё:

- Секретарь директора слушает.

Но вот лицо её вытянулось, она зажала микрофон трубки ладонью и, глядя, на Сергея Петровича, сказала:

- Это вас, от Геннадия Ивановича. – Она, молча, протянула трубку директору.

Тот взял трубку, сказал «Алё» и, прижав её к уху, долго молчал. Потом сказал «Да», и положил трубку на место.

- Серьёзный господин, - ухмыльнулся директор. – Даже слово мне не дал вставить. Собирайся Алёна, пойдём с тобой в кафе.

- Зачем?

- Зачем, зачем? Кофе пить, разумеется.

Совещание закончилось также внезапно, как и началось. Все разошлись, а Сергей Петрович, взяв Алёну под ручку, отправился в кафе пить кофе.

Кафе, в которое пришли Сергей Петрович и Алёна, было почти пустым. Всего пять небольших столиков в полуподвальном помещении. Маленькие окна, завешанные шторами, почти не пропускали света. После яркого солнца, в нём ничего не было видно. Следовало постаять немного на лестнице, и подождать пока глаза привыкнут к темноте, а затем уже спускаться в зал. За стойкой стояла молоденькая девушка, и что-то расставляла на витрине. Увидев вошедших, она быстро убежала в подсобное помещение и больше не показывалась.

- Надо бы по чашечке кофе заказать, - преложил Сергей Петрович. - Как-то неудобно просто так сидеть.

- Так заказывать некому, мы здесь одни, - прошептала Алёна.

Прохожие, заходившие в кафе, останавливались на лестнице, адаптировались к темноте но, увидев, что за стойкой никого нет, тут же уходили. Так прошло минут тридцать. На улице послышался рёв моторов. К кафе подъехали три автомобиля. Из двух вышли здоровые, наголо остриженные парни. Двое из них прошли в кафе, осмотрели помещение и встали у входных дверей. Двое остальных открыли дверь третий машины и проводили в кафе небольшого толстого человека. Закрыв за ним дверь, они остались снаружи, тем самым, блокировав дверь с обеих сторон.

Алёне стало жутковато от всего увиденного. Она вжалась в свой стул и затихла, как мышка. Толстый мужчина, не говоря никому ни слова, уверенной походкой подошёл к столику, где сидел Сергей Петрович и плюхнулся на стул. Алёна смотрела на него и думала: куда же он смотрит? Однако догадаться она не могла. Его взгляд был направлен в никуда. Он не смотрел ни на кого конкретно. И, тем не менее, он смотрел. Смотрел куда-то внутрь себя, и не просто смотрел, а любовался собой. Откуда-то появились двое охранников и, широко расставив ноги, встали за его спиной.

- Вам передавал Гена, что у меня мало времени? – спросил он, даже не поздоровавшись.

- Да, - ответил Сергей Петрович. – Нам нужен…

- Я всем нужен, - прервал его мужчина. – А вот насколько вы мне нужны, я сейчас и определю. Моя фамилия Арбузов, слышали, надеюсь?

Дата добавления: 2014-12-11 | Просмотры: 783 | Нарушение авторских прав