АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Основные виды мышления

Мышление человека включает в себя мыслительные операции различных видов и уровней.

Прежде всего весьма различным может быть их познавательное значение. Так, очевидно, неравноценны в познава­тельном отношении элементарный мыслительный акт, посредством которого ребенок разрешает встающие перед ним затруднения, и

система мыслительных операций, посредством которой ученый разре­шает научную проблему о закономерностях протекания каких-либо сложных процессов. Можно, таким образом, различать разные уровни мысли в зависимости от того, насколько высок уровень ее обобщений, насколько глубоко Вместе с тем она переходит от явления к сущности, от одного определения сущности ко все более глубокому ее определению. Такими разными уровнями мышления являются наглядное мышление в его элементарных формах и мышление отвлеченное, теоретическое.

Теоретическое мышление, раскрывающее закономерности своего предмета, является высоким уровнем мышления. Но было бы совер­шенно неправильно сводить мышление в целом исключительно к теоретическому мышлению в абстрактных понятиях. Мы совершаем мыслительные операции, не только решая теоретические проблемы, но и тогда, когда, прибегая к абстрактным теоретическим построе­ниям, мы с более или менее глубоким учетом объективных условий осмысленно решаем любую задачу, оставаясь в рамках наглядной ситуации. Существует не только отвлеченное, но и наглядное мышле­ние, поскольку в некоторых случаях мы разрешаем стоящие перед нами задачи, оперируя в основном наглядными данными.

Наглядное мышление и мышление отвлеченно-теоретическое мно­гообразными способами переходят друг в друга. Различие между ни­ми относительно; оно не означает внешней полярности, но оно сущест­венно.

Всякое мышление совершается в более или менее обобщенных, абстрактных понятиях, и во всякое мышление включаются более или менее наглядные чувственные образы; понятие и образ-представление даны в нем в неразрывном единстве. Человек не может мыслить толь­ко в понятиях без представлений, в отрыве от чувственной нагляднос­ти; он не может также мыслить одними лишь чувственно-нагляд­ными образами, без понятий. Поэтому нельзя говорить о наглядном и о понятийном мышлении как о внешних противоположностях; но, тем не менее, поскольку представление и понятие не только связаны друг с другом, но и отличны друг от друга, внутри единого мышления можно различать, с одной стороны, наглядное, с другой — абстракт­но-теоретическое мышление. Для первого характерно то, что единство представления и понятия, единичного и общего осуществляется в нем по преимуществу в форме наглядного образа-представления; для второго так же характерно то, что единство наглядного образа-представления и понятия осуществляется в нем по преимуществу в форме общего понятия.

Будучи различными уровнями или ступенями познания, образное и абстрактно-теоретическое мышление является Вместе с тем в извест­ном смысле разными сторонами единого процесса и равно адекват­ными способами познания различных сторон объективной действи­тельности. Понятие отвлеченного мышления отражает общее; но об­щее никогда не исчерпывает особенного и единичного; это послед-

нее отражается в образе. Поэтому мысль, особенно последовательно проведенная в системе Гегеля, будто образ является только низшим уровнем познания, который на высшем должен и может быть безостаточно заменен понятием, является заблуждением рационалиста, ошибочно воображающего, что можно исчерпать действительность понятием. Мы поэтому различаем наглядно-образное мышление и абстрактно-теоретическое не только как два уровня, но и как два вида или два аспекта единого мышления; не только понятие, но и образ выступает на всяком, даже самом высшем, уровне мышления.

В том, что образ обогащает мысль, можно убедиться па примере любой метафоры. Всякая метафора выражает общую мысль; понима­ние метафоры требует поэтому раскрытия в образной форме ее обще­го смыслового содержания, так же как при употреблении мета­форического выражения требуется подыскать образы, которые бы адекватно выразили общую мысль. Но метафорические выраже­ния были бы совершенно никчемным украшением и собственно излишним балластом, если бы образ ничего не прибавлял к общей мысли. Весь смысл метафоры — в тех новых выразительных оттен­ках, которые привносит метафорический образ; вся ее ценность в том, что она прибавляет к общей мысли, выражая ее. Метафорические образы выражения общей мысли имеют смысл, только поскольку они содержат больше того, что дает формулировка мысли в общем поло­жении.

Так, если кто-либо скажет: «Моя звезда закатилась», он этим образно передает мысль, допускающую отвлеченную формулировку: он больше не пользуется успехом. Но образное выражение пере­дает еще много дополнительных оттенков ему лишь свойственной выразительности. Оно передает не только голый факт, но и отноше­ние к нему. Сравнение с небесным светилом говорит о том, что с точки зрения говорящего речь идет не о банальной неудаче, а о судьбе человека, в которой было что-то значительное, возвышен­ное, величавое. Оно оттеняет также момент стихийности, незави­симость происшедшего от воли человека и этим устраняет момент личной вины. Оно говорит Вместе с тем об эпическом отношении говорящего к своей судьбе и постигшим его неудачам⁸. (...) Образное метафорическое выражение и вполне адекватно выражает общую мысль и выходит за ее пределы, вводя дополнительные оттенки и моменты, не заключенные в общем положении. Метафо­рическое выражение может поэтому служить ярким доказательством как единства общей мысли, понятия и образа, так и качественного своеобразия образа, его отличия от понятия. Специфическим для поэтического образа является при этом не наглядность, а вырази-

тельность его⁹. Это положение существенно для понимания художест­венного мышления.

В художественном мышлении сам образ, отображая единичное, конкретное, Вместе с тем выполняет и обобщающую функцию; будучи не бескровной абстрактной схемой, а изображением живого конкрет­ного индивида, полноценный художественный образ Вместе с тем воз­вышается до типичного, т. е. общего. В корне ошибочно было бы видеть в образе только единичное. Образ так же в той или иной мере заключает в себе единство единичного и общего; они необхо­димо в той или иной мере взаимосвязаны в нем, потому что они взаимосвязаны в объективной действительности, которая в нем отоб­ражается.

В силу того, что образ в художественном мышлении выполняет и обобщающую функцию, образное содержание художественного произведения может быть носителем его идейного содержания. Если бы наглядный образ не мог включать в себя идейное содержание, то художественное произведение, которое всегда оперирует нагляд­ным образным материалом, было бы либо безыдейным, либо тенден­циозным, потому что тенденциозно и нехудожественно было бы такое произведение, которое давало бы идейное содержание вне и помимо образов, в общих формулах, и безыдейным такое, которое не давало бы его вовсе.

По существу всякое художественное произведение не только может, но и неизбежно должно иметь то или иное идейное значе­ние, так как каждое художественное произведение выражает в какой-то мере определенную идеологию. Весь вопрос в том, насколь­ко совершенно оно это делает. В подлинно художественном произ­ведении, одновременно идейном и художественном, само его образное содержание и только оно является носителем его идейного содержа­ния, но оно выражает его иначе, чем это можно сделать в отвлечен­ных формулах и общих положениях. Образное мышление является, таким образом, специфическим видом мышления.

Наряду с вопросом о наглядно-образном и теоретическом мышле­нии в современной психологии встает и вопрос о теоретическом и практическом мышлении. Традиционная психология исходила из внешнего противопоставления мышления и практической деятельнос-

⁹ Немногочисленные психологические исследования понима­ния метафор детьми (Ж. Пиаже, Л. С. Выготский) строи­лись до сих пор на рационалистических основаниях, и весь вопрос в них сводился к тому, в состоянии ли ребенок вы­явить ту общую мысль, которая заключена в метафоре. Идея, что подлинное понимание метафоры включает пони­мание не только общей мысли, но и специфических выра­зительных оттенков, выходящих за ее пределы, легла в осно­ву работы: Семенова А. П. Психологический анализ пони­мания аллегорий, метафор и сравнения (образ и понятие)// Ученые записки кафедры психологии Гос. пед. ин-та им. А. И. Герцена. Л., 1941. Т. XXXV. С. 138—200.

ти, при исследовании мышления имелись в виду исключительно отвлеченные задачи научного мышления и теоретическая деятель­ность, направленная на их разрешение. Вопрос о соотношении мышления и деятельности — практической, поскольку он ставился, разрешался большей частью просто: теоретические интеллектуальные операции принимались как нечто первичное; эти операции совер­шаются во внутреннем плане сознания; затем деятельность строится на их основе. Разумная деятельность с этой точки зрения лишь переносит во внешний план действия результаты теоретического мышления. Вопреки глубокому слову гетевского Фауста — «вна­чале было дело», для традиционной психологии вначале было мышле­ние, а затем действие. Отношение мышления к действию всегда мыс­лилось как односторонняя зависимость деятельности от абстракт­ного мышления; притом эта зависимость представлялась неизменной на всех ступенях исторического развития. Всякое действие, которое не было реализацией теоретического мышления, могло быть лишь навыком, инстинктивной реакцией,— словом, не интеллектуальной операцией; поэтому создавалась альтернатива: либо действие не имеет интеллектуального характера, либо оно — отражение теорети­ческого мышления. Исследования В. Келера человекоподобных обезьян дали толчок для иной, тоже в конечном счете неправиль­ной, постановки вопроса; в связи с этими исследованиями возникло понятие так называемого практического интеллекта. Опыты с шим­панзе, построенные по типу экспериментов Келера, были затем — сначала Келером, а потом К. Бюлером — повторены с детьми; за ними последовал целый ряд экспериментов, проводившихся с нор­мальными и умственно отсталыми детьми и взрослыми.

Самый термин «практическое мышление», или «практический ин­теллект», чрезвычайно знаменателен. Он, с одной стороны, как будто выражает преодоление той точки зрения, которая усматривала интеллект лишь в теоретических операциях абстрактного словесного мышления в понятиях: практика и интеллект, практика и мышление объединяются в единстве понятия. Однако в противопоставлении практического интеллекта теоретическому нередко сказывался про­никший в само понимание интеллекта и потому в известном смысле еще углубившийся старый дуализм теоретического мышления и практики.

С практикой связано в конечном счете всякое мышление; лишь характер этой связи может быть в различных случаях раз­личным. Теоретическое мышление, опираясь на практику в целом, не зависимо от отдельного частного случая практики; наглядно-действенное мышление непосредственно связано с той частной практической ситуацией, в которой совершается действие.

У человека существует единый интеллект. Не может быть и речи о двух различных интеллектах как различных биологических механиз­мах. Но внутри единства, в зависимости от различных условий, в которых совершается мыслительный процесс, дифференцируются

различные виды мыслительных операций и характер их протека­ния.

В этом плане можно отличать «практическое мышление» от теоретического, если под практическим мышлением понимать мышле­ние, совершающееся в ходе практической деятельности и непосредст­венно направленное на решение практических задач,— в отличие от мышления, выделенного из практической деятельности в качестве особой теоретической деятельности, направленной на разрешение отвлеченных теоретических задач, лишь опосредованно связанных с практикой. Перед теоретическим и «практическим» мышлением в вышеуказанном смысле стоят прежде всего разные задачи. При этом в отношении в частности практического мышления возмож­ны еще разные случаи: в одних случаях практическое мышление, т. е. мышление, включенное в практическую деятельность, должно по характеру тех задач, которые ему приходится разрешать, исполь­зовать и результаты отвлеченной теоретической деятельности. Это сложная форма практического мышления, в которое теоретическое мышление входит в качестве компонента. Такова мыслительная деятельность изобретателя при решении сложных задач, когда требуются более или менее сложные теоретические соображения.

Но возможен и другой случай, при котором для решения встаю­щей в ходе практической деятельности задачи отвлеченное теорети­ческое мышление и не требуется: встречаются такие элементарные задачи, для разрешения которых нужно только сориентироваться в данной наглядной ситуации. В таких случаях практическое мышле­ние, т. е. мышление, включенное в практическую деятельность и направленное непосредственно на решение частичных практических задач, принимает форму наглядно-действенного мышления. Нагляд­но-действенное мышление — это элементарная форма практического мышления, направленного на разрешение элементарных практичес­ких задач.

В доказательство существования особого практического интеллек­та часто ссылаются на то, что некоторые люди прекрасно справляются с очень сложными теоретическими задачами, обнаружи­вая при их решении высокий уровень мышления, но оказываются иногда беспомощными, если им нужно найти выход из сколько-нибудь затруднительной практической ситуации, и обратно—люди, которые прекрасно ориентируются в очень сложных практических ситуациях, оказываются иногда беспомощными, если перед ними встает даже довольно элементарная теоретическая проблема. Для объяснения этого факта нужно вскрыть различия между мыслитель­ными операциями, которые требуются в одном и другом случае. Прежде всего нужно учесть объективное различие самих задач, подлежащих разрешению. Некоторые задачи по существу своему требуют выхода за пределы единичной проблемной ситуации, оперирования обобщенными положениями и косвенного, опосредо­ванного разрешения,— они требуют теоретического мышления; дру-

гие же практические задачи могут быть решены на основании тех данных, которые представлены в наглядном содержании самой проблемной ситуации. Для мышления, направленного на разрешение именно таких задач, характерно, что оно совершается в ситуации действия, в непосредственном действенном контакте с объективной действительностью,— так что «поле зрения» мышления совпадает с полем действия; у мышления и действия одна и та же область оперирования; ход мыслительной операции непосредственно включен в действенную ситуацию, в ход практического действия; в нем практическое действие реализует каждый этап решения задачи и подвергается постоянной непосредственной проверке практикой.

Протекание мыслительного процесса в действенной ситуации, непосредственная связь ее с практическим действием накладывают на нее специфический отпечаток. В тех случаях, когда действие не входит в течение самой мыслительной операции, все решение задачи должно быть целиком продумано субъектом, все звенья его от начала и до конца должны быть проведены и учтены мыслен­но. Между тем в непосредственно-действенной ситуации можно сначала уяснить себе лишь начальный этап решения, только то, что, как бы ни пошло решение дальше, сначала необходимо во всяком случае сделать то-то. Если сейчас же и реализовать первый этап решения в практическом действии, то это действие, реально изменяя проблемную ситуацию, помимо намеченного и заранее предусмотренного изменения ее, сплошь и рядом повлечет за собой и выявит ряд попутных изменений, которые до совершения практического действия могли быть не предусмотрены и которые по­сле его совершения непосредственно видны. Действие, вклиниваю­щееся в течение мыслительной операции, реализуя ближайший намеченный этап решения, освобождает от необходимости заранее предусмотреть, представить, вообразить себе и учесть все много­образие тех изменений в проблеме ситуации, которые оно вносит и которые нужно было бы заранее, предусмотреть и мысленно учесть при решении задачи, протекающей не непосредственно в самом ходе действия. Практическое действие, таким образом, частич­но заменяет мыслительную операцию по предвидению и предвари­тельному учету некоторых последствий, вытекающих из пред­шествующих этапов решения задачи, и является постольку как бы непосредственным компонентом процесса решения задачи. В этом смысле можно было бы, пожалуй,— очень условно, конечно,— ска­зать, что здесь имеет мес.то мышление действиями. В этой функции, выполняемой практическим действием, заключается специфическое преимущество мыслительной операции, непосредственно включенной в ход практического действенного решения задачи.

Но такая мыслительная операция предъявляет, с одной стороны, и свои специфические требования, отличные от требований, предъяв­ляемых задачей при обобщенном теоретическом решении. Она сплошь и рядом требует более изощренной наблюдательности и вни-

мания к отдельным, частным деталям, предполагая умение использо­вать для решения задачи в данном частном случае то особенное и единичное в данной проблемной ситуации, что не входит полностью и без остатка в теоретическое обобщение; она требует также умения быстро переходить от размышления к действию и обратно. Для од­них такие смены являются облегчением, передышкой; для других — медлительных и систематических умов — они воспринимаются как перебои, создающие существенные затруднения, иногда даже вно­сящие дезорганизацию в мыслительный процесс.

Специфична также в одном и другом случае мотивация мысли­тельного процесса; одно дело, если стимулом для мыслительного процесса служит практическая, действенная ситуация, непосредст­венная необходимость для субъекта немедленно выйти из затруд­нения, в котором он оказался; совсем другое дело, когда речь идет о разрешении теоретической проблемы, прямо не связанной с практи­ческой ситуацией, в которой в данный момент находится человек. Совершенно очевидно, что каждый из этих случаев создает различ­ную психологическую ситуацию для мыслительного процесса: у разных людей, в зависимости от их интересов, от всего склада ума и личности в целом, она естественно должна дать различные резуль­таты.

В конечном счете специфические особенности различных видов мышления обусловлены у разных людей прежде всего специфич­ностью задач, которые им приходится разрешать; они связаны также с индивидуальными особенностями, которые у них склады­ваются в зависимости от характера их деятельности.

Дата добавления: 2015-01-18 | Просмотры: 536 | Нарушение авторских прав