АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Эмоции и деятельность

Если все происходящее, поскольку оно имеет то или иное отношение к человеку и поэтому вызывает то или иное отношение с его стороны, может вызвать у него те или иные эмоции, то особенно тесной является действенная связь между эмоциями человека и его собствен­ной деятельностью. Эмоция с внутренней необходимостью зарождает­ся из соотношения — положительного или отрицательного — резуль­татов действия к потребности, являющейся его мотивом, исходным побуждением.

Это связь взаимная: с одной стороны, ход и исход человеческой деятельности вызывают обычно у человека те или иные чувства, с дру­гой,— чувства человека, его эмоциональные состояния влияют на его деятельность. Эмоции не только обусловливают деятельность, но и сами обусловливаются ею. Характер эмоций, их основные свойства и строение эмоциональных процессов зависят от нее.

Так как объективный результат человеческих действий зависит не только от побуждений, из которых они исходят, но и от объективных условий, в которых они совершаются; так как у человека много самых различных потребностей, из которых то одна, то другая приобретает особую актуальность, результат действия может оказаться либо в соответствии, либо в несоответствии с наиболее актуальной для личности в данной ситуации на данный момент потребностью. В зави­симости от этого ход собственной деятельности породит у субъекта положительную или отрицательную эмоцию, чувство, связанное с удовольствием или неудовольствием. Появление одного из этих двух полярных качеств всякого эмоционального процесса будет, таким образом, зависеть от складывающегося в ходе деятельности и в ходе деятельности изменяющегося соотношения между действием и его исходными побуждениями. Возможны и объективно нейтральные участки в действии, когда выполняются те или иные операции, не имеющие самостоятельного значения; они оставляют личность эмо­ционально нейтральной. Поскольку человек как сознательное су­щество в соответствии со своими потребностями, своей направлен­ностью ставит себе определенные цели, можно сказать также, что положительное или отрицательное качество эмоции определяется со­отношением между целью и результатом действия.

В зависимости от отношений, складывающихся по ходу деятель­ности, определяются и другие свойства эмоциональных процессов. В ходе деятельности есть обычно критические точки, в которых опре­деляется благоприятный для субъекта или неблагоприятный для него результат, оборот или исход его деятельности. Человек как созна­тельное существо более или менее адекватно предвидит приближение таких критических точек. При приближении к ним в чувстве чело-

века — положительном или отрицательном — нарастает напряже­ние. После того как критическая точка пройдена, в чувстве челове­ка — положительном или отрицательном — наступает разрядка.

Наконец, любое событие, любой результат собственной деятель­ности человека в соотношении с различными его мотивами или целями может приобрести амбивалентное — одновременно и поло­жительное и отрицательное — значение. Чем более внутренне проти­воречивый, конфликтный характер принимает протекание действия и вызванный им ход событий, тем более сумбурный характер прини­мает эмоциональное состояние субъекта. Такой же эффект, как не­разрешимый конфликт, может произвести и резкий переход от поло­жительного — особенно напряженного — эмоционального состояния к отрицательному и наоборот. С другой стороны, чем более гармо­нично, бесконфликтно протекает процесс, тем более покойный харак­тер носит чувство, тем меньше в нем остроты и возбуждения.

Мы пришли, таким образом, к выделению трех качеств, или измерений, чувства. Стоит сопоставить их трактовку с той, которая дана в трехмерной теории чувств В. Вундта. Вундт выделял именно эти измерения (удовольствия и неудовольствия, напряжения и разрядки/разрешения, возбуждения и успокоения). Каждую из пар он попытался соотнести с соответствующим состоянием пульса и дыхания, с физиоло­гическими висцеральными процессами. Мы связываем их с различным отношением к событиям, в которые включается человек, с различным ходом его деятельности. Для нас эта связь фундаментальна. Значение висцеральных физиологических процессов, конечно, не отрицается, но им отводится иная — подчиненная — роль; чувства удо­вольствия или неудовольствия, напряжения и разрядки и т. п. связаны, конечно, с ор­ганическими висцеральными изменениями, но сами изменения имеют у человека по большей части производный характер; они лишь «механизмы», посредством которых осуществляется определяющее влияние взаимоотношений, которые в ходе деятель­ности складываются у человека с миром. (...)

Многообразие чувств зависит от многообразия реальных жизнен­ных отношений человека, которые в них выражаются, и видов деятельности, посредством которых они осуществляются.

Характер эмоционального процесса зависит далее и от структуры деятельности. Эмоции прежде всего существенно перестраиваются при переходе от биологической жизнедеятельности, органического функционирования к общественной трудовой деятельности. С разви­тием деятельности трудового типа эмоциональный характер приоб­ретает не только процесс потребления, использования тех или иных благ, но также и прежде всего их производство, даже в том случае, когда — как это неизбежно бывает при разделении труда — данные блага непосредственно не предназначены служить для удовлетворе­ния собственных потребностей. У человека эмоции, связанные с деятельностью, занимают особое место, поскольку именно она дает положительный или отрицательный результат. Отличное от элемен­тарного физического удовольствия или неудовольствия, чувство удо­влетворения или неудовлетворения со всеми его разновидностями и оттенками (чувства успеха, удачи, торжества, ликования и неуспеха, неудачи, краха и т. д.) связано прежде всего с ходом и исходом деятельности.

При этом в одних случаях чувство удовлетворении связано преимущественно с результатом деятельности, с ее достижениями, в других — с ходом ее. Однако и тогда, когда это чувство связано в первую очередь с результатом деятельности, результат переживается эмоционально, поскольку осознается как достижение по отношению к деятельности, которая к ним привела. Когда данное достижение уже закреплено и превратилось в обычное состояние, во вновь установи­вшийся уровень, не требующий напряжения, труда, борьбы за его сохранение, чувство удовлетворения относительно быстро начинает притупляться. Эмоционально переживается не остановка на каком-нибудь уровне, а переход, движение к более высокому уровню. Это можно наблюдать на деятельности любого рабочего, добившегося резкого повышения производительности труда, на деятельности уче­ного, совершившего то или иное открытие. Чувство достигнутого успе­ха, торжества сравнительно быстро затухает, и каждый раз снова разгорается стремление к новым достижениям, ради которых нужно биться и работать.

Точно так же, когда эмоциональные переживания вызывает сам процесс деятельности, то радость и увлечение процессом труда, преодоление трудностей, борьба не являются чувствами, связанными лишь с процессом функционирования. Наслаждение, которое достав­ляет нам процесс труда,— это в основном наслаждение, связанное с преодолением трудностей, т. е., с достижением частичных резуль­татов, с приближением к результату, который является конечной целью деятельности, с движением по направлению к нему. Таким образом, чувства, связанные по преимуществу с ходом деятельности, хотя и отличны, но неотрывны от чувств, связанных с ее исходом... Последние в трудовой деятельности обычно преобладают. Осознание того или иного результата как цели действия выделяет его, придает ему ведущее значение, в силу которого эмоциональное пережива­ние ориентируется главным образом по нему.

Это отношение несколько смещается в игровой деятельности. Вопреки очень распространенному мнению эмоциональные пережи­вания и в игровом процессе никак не сводятся к чисто функциональ­ному удовольствию (за исключением разве первых, самых ранних, функциональных игр ребенка, в которых совершается первоначаль­ное овладение им своим телом). Игровая деятельность ребенка не сводится к функционированию, а тоже состоит из действий. Так как игровая деятельность человека является производной от трудовой и развивается на ее основе, то и в игровых эмоциях выступают черты, общие с теми, которые вытекают из строения трудовой деятельности. Однако, наряду с чертами общими, есть в игровой деятельности, а потому и в игровых эмоциях и черты специфические. И в игровом действии, исходя из тех или иных побуждений, ставятся те или иные цели, но только воображаемые. В соответствии с воображаемым характером целей в игре значительно увеличивается удельный вес эмоций, связанных с ходом действия, с процессом игры, хотя и в

игре результат, победа в состязании, удачное разрешение задачи и т. п. далеко не безразличны. Это перемещение центра тяжести эмоциональных переживаний в игре связано и с иным, специфическим для нее соотношением мотивов и целей деятельности.

Своеобразное смещение эмоционального переживания происхо­дит в тех сложных видах деятельности, в которых расчленяется разработка замысла, плана действия и его дальнейшее осуществле­ние, и первая выделяется в относительно самостоятельную теорети­ческую деятельность, а не совершается в ходе практической деятель­ности. В таких случаях особенно сильный эмоциональный настрой может прийтись на эту начальную стадию. В деятельности писателя, ученого, художника разработка замысла произведения может пере­живаться особенно эмоционально — острее, чем его последующее кропотливое осуществление.

К. Бюлер выдвинул закон, согласно которому по ходу действия положительные эмоции перемещаются от конца к началу. Закон, так сформулированный, не вскрывает подлинных причин явлений, которые обобщает. Подлинные причины перемещения положитель­ных эмоций от конца действия к его началу лежат в изменении харак­тера и строения деятельности. По существу, эмоции, как поло­жительные, так и отрицательные, могут быть связаны со всем ходом действия и с его исходом. Если для ученого или художника с особенно интенсивной радостью может быть сопряжен начальный этап замыс­ла своего произведения, то это объясняется тем, что разработка замысла или плана превращается в предваряющую относительно самостоятельную и притом очень напряженную, интенсивную деятельность, ход и исход которой поэтому доставляют свои очень яркие радости и — иногда — муки.

Смещение эмоционального переживания к началу действия свя­зано также с ростом сознания. Маленький ребенок, не способный предвидеть результат своих действий, не может и заранее, с самого начала испытать эмоциональный эффект от последующего резуль­тата. Но у того, кто в состоянии предвидеть результаты и дальнейшие последствия своих поступков, переживание, соотнесение предстоя­щих результатов действия к побуждениям, определяющее его эмоци­ональный характер, сможет определиться уже с самого начала.

Таким образом, раскрывается многообразная и многосторонняя зависимость эмоций человека от его деятельности.

В свою очередь эмоции существенно влияют на ход деятельности. Как форма проявления потребностей личности эмоции выступают в качестве внутренних побуждений к деятельности. Эти внутренние побуждения, выражающиеся в чувствах, обусловлены реальными отношениями индивида к окружающему его миру.

Для того чтобы уточнить роль эмоций в деятельности, необхо­димо различать эмоции, или чувства, и эмоциональность, или эффек­тивность как таковую.

Ни одна реальная эмоция не сводима к изолированно взятой, чистой, т. е. абстрактной, эмоциональности или аффективности. Вся­кая реальная эмоция обычно представляет собой единство аффектив­ного и интеллектуального, переживания и познания, поскольку она включает в себя в той или иной мере и волевые моменты, влечения, стремления, поскольку вообще в ней в той или иной мере выражается весь человек. Взятые в конкретной целостности, эмоции служат побуждениями, мотивами деятельности. Они обусловливают ход дея­тельности индивида, будучи сами обусловлены им. В психологии часто говорят о единстве эмоций, аффекта и интеллекта, полагая, что этим преодолевают абстрактную точку зрения, расчленяющую психологию на отдельные элементы, или функции. Между тем подоб­ными формулировками исследователь лишь подчеркивает свою зави­симость от идей, которые стремится преодолеть. В действительности нужно говорить не просто о единстве эмоций и интеллекта в жизни личности, но о единстве эмоционального, или аффективного, и интел­лектуального внутри самих эмоций, так же как и внутри самого интеллекта.

Если теперь в эмоции выделить эмоциональность, или аффективность как таковую, то можно будет сказать, что она вообще не детер­минирует, а лишь регулирует детерминируемую иными моментами деятельность человека; она делает индивида более или менее чувствительным к тем или иным побуждениям, создает как бы систему шлюзов, которые в эмоциональных состояниях устанавли­ваются на ту или иную высоту; приспособляя, адаптируя и рецепторные, вообще познавательные, и моторные, вообще действенные, волевые функции, она обусловливает тонус, темпы деятельности, ее настроенность на тот или иной уровень. Иными словами, эмоциональ­ность как таковая, т. е. эмоциональность как момент или сторона эмо­ций, обусловливает по преимуществу динамическую сторону или аспект деятельности.

Неправильно было бы (как это делает, например, К. Левин) переносить это положение на эмоции, на чувства в целом. Роль чувст­ва и эмоций не сводима к динамике, потому что и сами они не сводимы к одному лишь изолированно взятому эмоциональному моменту. Динамический момент и момент направленности теснейшим образом взаимосвязаны. Повышение восприимчивости и интенсивности дейст­вия носит обычно более или менее избирательный характер: в опреде­ленном эмоциональном состоянии, охваченный определенным чувст­вом, человек становится более восприимчивым к одним побуждениям и менее — к другим. Таким образом, динамические изменения в эмо­циональных процессах обычно носят направленный характер. В ко­нечном счете эмоциональный процесс включает и задает динамичес­кое состояние и направленность, поскольку выражает то или иное динамическое состояние в определенной направленности или опреде­ленным образом направленные динамические соотношения. При этом динамическая характеристика эмоций неотрывна от их содер-

жания, и в содержательных отношениях индивида к тому объекту, на который направлена его деятельность, нужно искать причину того или иного распределения динамических соотношений, а не наоборот.

Только в тех случаях, когда, как при аффектах, очень сильное эмоциональное возбуждение тормозит сознательную интеллектуаль­ную деятельность, динамические моменты начинают преобладать над смысловым содержанием и избирательной направленностью дейст­вия: сильное эмоциональное возбуждение создает напряжение, при котором любой повод может вызвать разрядку. Такой разрядкой и является импульсивное действие. Оно обусловлено по преимущест­ву динамическими отношениями, создавшимся в индивиде напряже­нием. Действие разрядки при этом сплошь и рядом направляется вовсе не на то и не на того, кем или чем было порождено обус­ловившее его напряжение. Такое действие поэтому представ­ляется мало мотивированным; «реакция» не адекватна «стиму­лу»: ничтожный повод может в таких условиях вызвать непо­мерно большую вспышку. У разных людей подверженность таким эмоциональным вспышкам или взрывам, аффективным разрядкам различна: она зависит от особенностей их темперамента. У одного и того же человека она различна в разных ситуациях: аффективные взрывы порождают, собственно, лишь конфликтные ситуации, в которых индивид подвергается действию сильных побуждений, направленных в противоположные стороны, т. е. не­совместимых между собой.

Таким образом, конкретно взаимоотношения между динамически­ми и содержательными, смысловыми компонентами эмоциональных процессов могут при различных условиях складываться по-разному. В основе своей они взаимосвязаны. Но в некоторых случаях они могут выступать и различно: динамическое напряжение, возникшее из одного источника, и энергия, им порожденная или мобилизован­ная, могут быть переключены на другое, отличное от первоначаль­ного, русло. Такое переключение мобилизованной в эмоциональном состоянии энергии на новые, более важные и ценные пути, при некоторых условиях возможное, может иметь большое практическое значение. Не следует, однако, представлять его себе так упрощенно и, главное, механистично, как это иногда делают, говоря о переклю­чении и сублимации. Для того чтобы произошло переключение энергии и сосредоточение ее в новом фокусе, отличном от очага, в котором она первоначально скопилась, необходимо, чтобы этот новый очаг сам тоже обладал притягательной эмоциональной силой; только тогда он сможет «переключить»— собрать и сосредо­точить на себе порожденную в другом очаге динамическую силу. Неправильно было бы, например, предположить (как это делает 3. Фрейд), что подлинные импульсы к деятельности исхо­дят только из сексуальных источников, и при этом говорить о перек­лючении сексуальной энергии на другие пути, о ее сублимиро-

вании. Вызванный специальным эмоциональным процессом динами­ческий эффект может иррадиировать и дать общее разлитое возбуждение; но для того чтобы заключенные в нем силы сконцентрировались на новом очаге, нужно, чтобы к этому послед­нему их привлекли самостоятельно здесь действующие стимулы.

Динамическое значение эмоционального процесса может быть во­обще двояким: эмоциональный процесс может повышать тонус, энер­гию психической деятельности и может снижать, тормозить ее. Одни — особенно У. Кеннон, который специально исследовал эмо­циональное возбуждение при ярости и страхе,— подчеркивают по преимуществу их мобилизующую функцию (emergency function по Кеннону), для других (Э. Клапаред, Кантор и др.), наоборот, эмоции неразрывно связаны с дезорганизацией поведения; они возни­кают при дезорганизации и порождают срыв.

Каждая из двух противоположных точек зрения опирается на реальные факты, но обе они исходят из ложной метафизической альтернативы «либо — либо» и потому, отправляясь от одной кате­гории фактов, вынуждены закрывать глаза на другую. На самом деле не подлежит сомнению, что и здесь действительность противоречива: эмоциональные процессы могут и повысить эффективность деятель­ности, и дезорганизовать ее. Иногда это может зависеть от интен­сивности процесса: положительный эффект, который дает эмоцио­нальный процесс при некоторой оптимальной интенсивности, может перейти в свою противоположность и дать отрицательный, дезорга­низующий эффект при чрезмерном усилении эмоционального возбуж­дения. Иногда один из двух противоположных эффектов прямо обусловлен другим: повышая активность в одном направлении, эмоция тем самым нарушает или дезорганизует ее в другом; остро подымающееся в человеке чувство гнева, способное мобилизовать его силы на борьбу с врагом и в этом направлении оказать благоприятный эффект, может в то же время дезорганизовать умственную деятельность, направленную на разрешение каких-либо теоретических задач. Это не значит, что динамический эффект каж­дой эмоции всегда специфичен или всегда обладает противополож­ным знаком для различно направленных видов деятельности. Иногда эмоциональный процесс может дать генерализованный динамичес­кий эффект, распространяющийся с того очага, в котором он возник, на все проявления личности.

Сильная эмоция может в результате «шока» дезорганизовать деятельность человека и оставить его на некоторое время в таком подавленном состоянии, в котором он не может сделать что-либо, требующее какого-то напряжения и сосредоточения. И вместе с тем иногда необычное чувство, охватившее человека, может вызвать такой подъем всех его сил и сделать его способ­ным на такие достижения, до которых он никогда бы не поднялся без этого чувства. Радость, порожденная каким-нибудь значительным для личности переживанием, может вызвать прилив сил, при котором любая работа будет делаться легко. Реальные взаимоотношения

чрезвычайно многообразны и противоречивы. Сплошь и рядом высту­пающая противоречивость — то положительного, адаптивного и сти­мулирующего, то отрицательного, дезорганизующего — динамичес­кого эффекта эмоций связана, в частности, с многообразием эмо­ций и стереотипностью периферического физиологического механиз­ма эмоциональности.

Б. Спиноза правильно определял эмоции как состояния, которые «увеличивают или уменьшают способность самого тела к действию, благоприятствуют ей или ограничивают ее» («Этика», часть третья; определение 3). Радостное чувство, порожденное успе­хом, обычно повышает энергию для дальнейшей успешной деятель­ности, а печаль, уныние, наступающие при неладящейся работе, в свою очередь могут снизить энергию для дальнейшей деятельности. Однако эту противоположность положительного и отрицательного динамического эффекта эмоционального процесса не следует превращать в чисто внешнее их противопоставление. Деление чувств на стенические, повышающие, и астенические, понижающие жизнедея­тельность (И. Кант), имеет лишь относительное значение, посколь­ку одно и то же чувство в зависимости от различных условий — преж­де всего силы его — может быть и «стеническим», и «астени­ческим». (...)

Роль периферических реакций в эмоциональном процессе особен­но интересовала У- Джемса и К. Ланге, построивших в резуль­тате свою психологическую теорию эмоций.

Джеме следующим образом резюмирует свою теорию: «Телесное возбуждение следует непосредственно за восприятием вызвавшего его факта: осознание нами этого возбуждения и есть эмоция. Обыкновенно принято выражаться следующим образом: мы потеряли состояние, огорчены и плачем, мы повстречались с медведем, испуга­ны и обращаемся в бегство, мы оскорблены врагом, приведены в ярость и наносим ему удар. Согласно защищаемой мной гипотезе порядок этих событий должен быть несколько иным: именно, первое душевное состояние не сменяется немедленно вторым; между ними должны находиться телесные проявления, и потому наиболее рацио­нально выражаться следующим образом: мы опечалены, потому что плачем, приведены в ярость, потому что бьем другого, боимся, пото­му что дрожим, а не говорить: мы плачем, бьем, дрожим, потому что опечалены, приведены в ярость, испуганы. Если бы телесные проявле­ния не следовали немедленно за восприятием, то последнее было бы по форме своей чисто познавательным актом, бледным, лишен­ным колорита и эмоциональной «теплоты». Мы в таком случае могли бы видеть медведя и решить, что всего лучше обратиться в бегство, могли бы нанести оскорбление и найти справедливым отразить удар, но мы не ощущали бы при этом страха или негодования».

Основной смысл этих парадоксально звучащих утверждений за­ключается в том, что эмоции обусловлены исключительно перифе­рическими изменениями: внешние впечатления чисто рефлекторно,

минуя высшие центры, с которыми связаны процессы сознания, вызывают ряд изменений в организме; эти изменения обычно рассматриваются как следствие или выражение эмоций, между тем как по Джемсу лишь последующее осознание этих органи­ческих изменений, обусловленное их проекцией на кору, и составляет эмоцию. Эмоция, таким образом, отожествляется с осознанием орга­нических изменений.

Аналогичную точку зрения развел К. Ланге в своей «сосудодвигательной теории» эмоций. Эмоции-аффекты, по Ланге. опреде­ляются состоянием иннервации и шириной сосудов, которые задей­ствованы при этих эмоциях.

Анализируя, например, грусть, Ланге говорит: «Устраните уста­лость и вялость мускулов, пусть кровь прильет к коже и мозгу, по­явится легкость в членах, и от грусти ничего не останется». Для Ланге, таким образом, эмоция — это осознание происходящих в ор­ганизме сосудодвигательных (вазомоторных) изменений и их послед­ствий. Теория Ланге, таким образом, принципиально однородна с тео­рией Джемса. Поэтому обычно их объединяют и говорят о теории эмоций Джемса — Ланге. Но Джемс, не сужая так, как Ланге. фи­зиологические основы эмоций, вместе с тем значительно более четко поставил основной вопрос о периферической или центральной обусловленности эмоций. Вокруг этой проблемы сосредоточилась в дальнейшем экспериментальная работа.

Теория Джемса — Ланге правильно отмечала существенную роль. которую играют в эмоциях органические изменения перифе­рического характера. Действительно, без вегетативных, висцераль­ных реакций нет эмоций. Они являются не только внешним выражением эмоций, но и существенным их компонентом. Если вык­лючить все периферические органические изменения, которые обычно имеют место при страхе, то останется скорее мысль об опасности, чем чувство страха; в этом Джеме прав. Но теория Джемса — Ланге совершенно ошибочно свела эмоции исключительно к перифе­рическим реакциям и в связи с этим превратила сознательные процессы центрального характера лишь во вторичный, следующий за эмоцией, но не включенный в нее и ее не определяющий акт. Современная физиология показала, что эмоции не сводимы к одним лишь периферическим реакциям. В эмоциональных процессах участвуют в теснейшем взаимодействии как периферические, так и центральные факторы. Психология не может этого не учитывать.

Дата добавления: 2015-01-18 | Просмотры: 959 | Нарушение авторских прав