АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Сказки,

Стихи,

Аранжировки методики,

Психотерапевтические письма

Предлагаемые ниже материалы наших пациентов показывают не только творческую активность на различных этапах лечебного перевоспитания, но и отражают качественные изменения личности в результате творческого освоения методики.

Сказки

Сказки, как уже было показано, появляются на пропедевтическом этапе работы и служат для наших пациентов первым опытом самореализации в описании и осмыслении своего страдания и выхода из него, в описании и переоценке некоторых черт своего характера, препятствующих процессу излечения, в демонстрации собственной оригинальности и способности к образному выражению мысли и т.д.

Медвежонок (Я. Е.)

Эту сказку я написала давно,

но не сразу решилась отослать.

В чаще леса, на Цветочной улице, в доме №5 жила семья медведей: отец Демьян Потапович, мать Марья Антоновна и сыновья – Кирилл и Тимошка. Младшего Тимошку родители жалели, и хоть он был не таким уж маленьким, называли Малышом. И он рос, как ему вздумается: капризничал, объедался сладостями, таскал у соседей мед и в старую сороку прицеливался из рогатки.

– Почему ваш Тимка бездельничает? – спрашивали одни.

– Большой уже. Пора учиться законам леса, – советовали другие.

– Пусть подрастет, – отвечали родители, – наработаться еще успеет.

Ходил Тимошка в школу, но из ученья получались только проказы и шалости, а учителя разводили лапами и качали головами.

Как-то теплым летним днем Кирилл подошел к Малышу.

– Тимофей! – строго сказал старший брат (относительно воспитания у него имелась собственная точка зрения). – Бери лукошко, пойдем малину собирать.

– Зачем? – просопел баловник, лежа под кустом цветущей смородины. – Зачем я куда-то буду идти, если рядом вон сколько ягод будет.

– Но ведь смородина еще цветет! – Кирилл недоуменно посмотрел на брата.

– А я подожду, пока поспеет. – И Тимошка попытался поймать пчелу, севшую на соцветие.

– Если будешь лениться, никогда не станешь настоящим медведем, – резонно заметил Кирилл.

– Я и не ленюсь. Может, у меня спинка болит, – схитрил Тимка.

Услышав, что у сыночка разболелась спинка, прибежала мать-медведица, заохала, схватила и унесла в дом.

Перевязанный большим платком, лежа под толстым одеялом, медвежонок вдруг вспомнил, что в лесном кинотеатре скоро будут показывать мультфильмы. Те, которые он столько ждал. Те, которые любят все зверята. Тимошка выкарабкался из постели и направился было к двери, но Марья Антоновна преградила путь, сгребла в охапку и снова поместила под тяжелое одеяло. О мультфильмах она и слушать не хотела. Медвежонку стало обидно до слез, но не скажешь ведь маме, что обманул и ее, и Кирилла. Он долго вздыхал и, немного успокоившись, выглянул в окошко. По тропинке с удочками шли зайчата и барсучок.

– Может, на рыбалку пойти? – чуть не спросил он, но вовремя спохватился. Настроение упало совсем. Уже надоело притворяться и лежать с колючим платком на спине. Хотелось кувыркаться, купаться в реке, забраться на верхушку сосны. А под одеялом было жарко и неудобно.

Медвежонок вдруг услышал как звонко подпрыгивает мяч, – это друзья играли в футбол. Малыш хмуро посмотрел в потолок и с головой спрятался под одеяло. Спина и вправду стала побаливать, да еще и слабость навалилась такая, что и лапой не пошевелить.

– Тим! Идем играть! – с порога весело крикнул рысенок.

– У меня спинка болит, – с трудом проговорил медвежонок, и даже самому стало противно.

Друг сочувствующе посмотрел и скрылся за дверью.

А Тимоша чувствовал, как спина заболела всерьез, боль усиливалась с каждой минутой. Он закачался на кровати и захныкал.

– Мама! Спинка болит! – ревел медвежонок, и крупные слезы катились из его глаз.

Марья Антоновна встревожилась не на шутку, приложила сыну грелку, напоила его чаем, накормила любимым вареньем. Но боль не проходила.

Соседка-зайчиха советовала приложить компресс, филин – напоить травами. Скоро было перепробовано все, но ничего не помогало. Всю ночь Марья Антоновна убаюкивала медвежонка, пела песни, а Демьян Потапович покачивал его на больших лапах, нежно поглаживал по спинке.

За окном уже брезжил рассвет, а Тимка не унимался.

– Хотите, я его вылечу? – неожиданно спросил Кирилл.

– Как? – жалобно посмотрел на него Малыш.

– Как? – спросили родители.

– Собирайся. Пойдем за ягодами. – И Кирилл протянул брату лукошко. Тимошка понял, в чем дело. Он выбрался из-под одеяла и проковылял мимо удивленных родителей.

За порогом его ждало чудо: из-за кромки леса, из-за верхушек деревьев выглядывало солнце. Оно было такое большое и румяное, что облака даже порозовели. Легкий туман окутал сосны и елочки, а роса сверкающими бусинками рассыпалась по листам и лепесткам.

– Ой, как красиво! – задумчиво протянул Малыш. – И так бывает каждое утро? Почему я раньше не видел рассвета?

Братья шагали по прохладной траве. Вокруг щебетали птицы, но медвежонку казалось, что это звенят капели, пересыпаются разноцветные камешки, переливается на все лады колокольчик. Неожиданно медвежата вышли на полянку.

– Прямо как в сказке, – восхищенно прошептал Тимошка, заколдованный лесной красотой.

Он с минуту стоял, будто завороженный, потом приветливо помахал бабочке, подпрыгнул, заплясал вокруг пушистой елочки и нырнул в высокие ромашки.

– Погляди, сколько ягод,– его морда появилась из цветков, – давай соберем много-много, чтобы варенья хватило на всю зиму.

И Тимошка принялся срывать душистые ягоды, сыпать их в лукошко, а некоторые клал себе в рот. Вдруг он что-то вспомнил и загадочно посмотрел на брата.

– Знаешь, у меня ничего не болит. Ничего-ничего. Ну, совсем не болит!

Кирилл улыбнулся и хитро подмигнул Малышу.

Три дочери (Р. Р.)

В одном древнем восточном городе жил Хан. У него было три дочери. Дочери были красивые. Старшую звали Сабина, среднюю – Рена, а младшую звали Эльмира.

Когда дочери подросли, к ним стали приезжать сваты из других городов – богатые и красивые принцы. Их было очень много, и тогда Хан поставил условие: кто принесет для его дочерей много золота и драгоценных камней, за того он их и выдаст.

Принцы были очень богаты, один богаче другого. И Хан не знал, на ком остановить свой выбор. Тогда он сказал дочерям: «Выбирайте сами».

Старшая дочь, Сабина, решила: «Кто убьет из лука орла, за того и выйду замуж». Среди принцев нашелся меткий стрелок, который смог с первого выстрела убить орла.

Вторая дочь, Рена, пожелала: «Кто мне построит замок на море, за того я выйду замуж». Нашелся и такой принц, который смог построить замок.

А третья дочь, самая младшая, сказала: «Кто сможет оживить убитого орла, за того я и выйду замуж». Принцы стали пытаться оживить птицу, но никому это не удавалось. И вдруг появился всадник на белом коне: «Разрешите мне попробовать». Он подошел к орлу, взял его в руки, прижал к своему сердцу и своей теплотой и добротой оживил его.

Орел стал махать крыльями, взлетая все выше и выше. А младшая дочь Хана и прекрасный всадник нашли свое счастье.

Правда и ложь (П. О.)

Давным-давно, даже очень давно, так давно, что сейчас никто и не знает, когда, жила-была Правда. Жила свободно, привольно, в золотых степях, на берегу голубого-голубого теплого моря.

Открыто, не прячась, гуляла под ярким солнцем. Все знали, что это Правда, и любили ее. Смотрела она прямо в глаза встречным людям, наделяя их силой, уверенностью, самоуважением, свободомыслием. И так хорошо было от этого людям, так привольно, что процветали на земле ремесла и искусства. Жили люди в мире и согласии, не зная войн, влюбляясь, рожая детей, радуясь жизни. Жили без зависти, без обмана, наделенные благами соразмерно своим талантам и умению. Жили они на этой земле как часть этой земли.

А где-то там, в стороне от голубого и теплого моря, в чаще загнивающего леса, в теплом и смрадном болоте пряталась от людей Ложь. Коварная, злая, тщеславная, она изнывала от зависти и жажды власти. Она, разумеется, считала себя лучше Правды и никак не могла понять, почему люди ее не ценят и не любят: «Ведь я ничуть не хуже, а даже лучше – и завистлива, и хитра, и коварна, – ну, какие достоинства еще нужны?» – так рассуждала Ложь.

И решила она подобраться ближе к людям, раз уж они не идут к ней. Темными ночами все ближе пробиралась она к золотым степям. В одну ночь вышла она на край степи, и надо же такому случиться – именно на то место, где в стоге сена, сняв свои белые одежды, безмятежно спала Правда. Быстро скинула Ложь свои черные одежды, натянула белые и скрылась в степи.

Утром Правде ничего не оставалось, как облачиться в черное, ведь не могла же она ходить обнаженной. В то же утро люди начали встречаться с Ложью, но в белых одеждах. Хотя веяло от нее чем-то другим, и глаза все время ускользали, но белые одежды сбивали с толку, а отеческий тон предупреждения о том, что в степи объявилась черная Ложь, окончательно запутал людей.

Смрадное дыхание Лжи отравляло воздух, которым дышали люди. Они стали подозрительными, реже улыбались, становились замкнутыми. А Ложь все процветала, радуясь тому, что у нее целая группа верноподданных, похожих на нее – таких же тщеславных, таких же завистливых, желающих иметь блага и почет не по заслугам.

Находились, конечно, самые зоркие, самые умные из людей, которые восклицали: «Посмотрите, это же Ложь в белых одеждах!» Но их забрасывали камнями – еще бы! они посмели оскорбить «Правду».

А Правда тем временем мыкалась по степям, всеми гонимая и презираемая. Призывы к бдительности не прошли даром. Намаявшись, она приняла мудрое решение – ушла в горы далеко от моря. Она будет ждать, когда люди сами поймут, кто есть кто.

Мне кажется, мы уже начинаем догадываться, где Правда, а где Ложь.

Сказка для детей любого возраста (Г. А.)

Жил-поживал на белом свете мастер по имени Семен. Руки у Семена были золотые: за какое дело Семен ни возьмись – любое спорилось, каждое доводилось мастером до конца. Все знали, что если прохудится крыша, – Семен залатает, если случайно потечет чайник, – Семен запаяет, если, не дай Бог, колодец иссякнет, – Семен раскопает.

И была у Семена страсть несусветная к дереву природному. Резал он из живого дерева фигуры диковинные и замысловатые. А были они у мастера не простые, а душой наполненные, и виделись в них жизненная сила богатая и неиссякаемая.

Случилось, что подметил Семен странность любопытную фигурок своих. Поставил он как-то свои игрушки рядом вместе и показались-приглянулись они Семену разными-различными: красотою и богатством природным была насыщена фигурка одна, тусклостью и бледностью неприглядной была наполнена фигурка другая, нежностью и изяществом небесным веяло от фигурки третьей, грубостью и черствостью была поражена фигурка четвертая.

И одолела Семена-мастера дума тяжелая о секрете секретном игрушек своих. Не два, не три дня ходил Семен сам не свой, а на четвертый – озарила его мысль светлая. Уразумел Семен, что вырезал он те фигурки из разного дерева.

И понял мастер истину великую, что форму дереву придавая и часть души вкладывая в загадочные фигуры, выявлял он лишь черты, искусно заложенные в древесине природой.

«Яблоня» (Н. У.)

Вечером воздух был горяч и неподвижен, а ночью разразилась буря. В городе она срывала крыши с домов и выла в печных трубах, а в лесу повалила огромный старый дуб – красу и гордость всего леса. Падая, лесной великан задел ветвями молодую яблоньку. Всего лишь задел, но долго ли повредить такое маленькое деревце – бедняжка оказалась с переломленным стволом. Утром буря утихла, и яблонька услышала людские голоса и стук топоров. Это были дровосеки – они дорубили и увезли дуб. Никто не догадался перевязать рану молодому деревцу. Лесное общество было возмущено самоуправством бури и горько оплакивало смерть исполина. Но о яблоньке никто не вспомнил. Уж больно она была мала и незаметна и яблок еще не давала.

Дни шли за днями. Рана на дереве затянулась, но одно было плохо – деревце срослось почти под прямым углом, а так как оно продолжало всеми ветвями тянуться к солнцу, то ствол ее образовал причудливый и не очень-то красивый изгиб. Кривая яблоня заметно подросла, и со всех сторон на нее посыпались насмешки высоких стройных деревьев – они были горды этим и считали это своей заслугой, хотя дуб мог упасть и на них. Надменные красавицы ели и березы указывали на яблоньку кудрявыми ветвями и от души смеялись:

– Посмотрите-ка на эту кривульку! Да у нее ствол, как верблюжий горб, а крона смотрит в сторону! Куда же ей до нас! – себя они считали достойными особого поклонения и не могли отказать себе в маленьком удовольствии.

– Надо отбить у девчонки охоту кривляться! – говорили липы. И они действительно хлестали яблоню ветвями, по их словам, для ее же пользы. Конечно, яблонька от этого не становилась стройнее, и тогда липы ворчали: – Какой трудный подросток! Совершенно не поддается воспитательному воздействию!

Маленькая робкая осинка жалела подружку и старалась занять ее разговорами. Не найдя ничего лучшего, она выспрашивала у яблоньки историю ее «окривления». Что и говорить, такие беседы для деревца были не из приятных.

– Однако она здесь совсем не к месту! – изрекал дородный и породистый бук. – Теперь я вспоминаю, что ее семечко залетело к нам случайно. Так зачем же мы терпим ее здесь? Ведь она портит нам общий вид и тон здорового коллектива. К тому же засоряет породу! – тут он посмотрел на сородичей яблоньки – стройные дикие яблони, стоявшие молча, опустив верхушки. В душе они были бы не прочь пожалеть сестрицу, но очень уж их смущал ее необычный вид.

Августейшая сосна милостиво выслушала мнение каждого, а поскольку большинство было против деревца, сосна присоединила свой голос к большинству и порешила: изгнать яблоньку из леса, то есть лишить всех благ природы – солнца, влаги, воздуха. Деревья ревностно исполняли решение повелительницы: могучими густыми кронами они затеняли яблоньку, не пропуская к ней ни одного солнечного луча; толстыми мощными корнями давили и теснили корни деревца, отбирая всю влагу. А когда шел град, деревья расступались, и тяжелые градины били прямо по корявому стволику яблоньки. Конечно, деревьям было легко проделывать все это – ведь в сравнении с ними яблонька была совсем крохой. Дикий вьюн опутал ее своими стеблями, норовя отнять у нее последний глоток воздуха. Даже низкорослая крапива старалась ужалить деревце побольнее, а уж ежевика просто впивалась в кору яблоньки и раздирала ее. Только старушка ель любила и жалела маленькое деревце, когда она укрыла яблоневый росток от палящих лучей солнца.

– Бедное дитя! Не лучше ли всем вместе помочь яблоньке выпрямиться? – говорила она. Но ее никто не слушал.

Жизнь яблоньки стала совсем невыносимой. Все наперебой твердили о ее уродстве, наконец, и сама яблонька стала думать только об этом. Она все ниже гнулась от стыда и все больше кривела. Это очень огорчало ее. Часто она лила горькие слезы и жалела, что дуб не раздавил ее совсем. Но слезами делу не поможешь. Яблонька просто не знала, куда бежать от такого количества недоброжелателей. Да и бежать она не могла – ведь корни ее были в земле!

Как-то раз в лес пришел главный городской садовник: он искал кусты дикой малины. Случайно старик заметил кривую яблоньку. Он услышал обидные слова, которыми награждали ее деревья, и отлично понял их. Все садовники понимают язык растений, так же, как пастухи – язык животных. По неуловимым признакам, замеченным лишь его опытным глазом, садовник понял, что наша яблонька может давать прекрасные плоды. Добрый старик очень хотел, чтобы горожане получали из его сада самое лучшее, к тому же ему стало жалко деревце, и он решил пересадить его в городской сад.

– Но уж больно ты крива! Люди погонят меня, когда увидят такую кривулю в городском саду. Ну, эта беда поправима. Завтра принесу крепкий колышек и хорошенько привяжу тебя к нему. Ты еще молода, авось и выпрямишься!

Сказано – сделано. Садовник действительно принес крепкий кедровый колышек, вбил его в землю, крепко привязал его к яблоньке толстой веревкой и объяснил, как надо тянуться вверх, чтобы поскорее стать ровной и стройной и попасть в городской сад.

Да, нелегко пришлось деревцу на первых порах! Все растения жестоко завидовали яблоне, вредили ей еще больше, а ежевика чуть не вырвала у нее кедровый колышек. Яблоньке было очень трудно все время напрягаться, стараясь подтянуть уродливую часть ствола к колышку, трудно стараться держаться прямее – ведь она привыкла гнуться. К тому же грубые веревки сильно врезались в кору. Бывали минуты, когда яблоньке хотелось бросить все и жить по-старому. Но тут она вспомнила все обиды и унижения, которые вынесла из-за своего уродства. Даже тень этих воспоминаний повергла ее в такой ужас, что она собирала все силы и продолжала тянуться вверх. Когда же она уставала настолько, что не могла вспомнить, колышек рассказывал яблоньке про городской сад – он раньше был колом в садовой ограде, – и деревцу так хотелось туда попасть, что оно забывало усталость.

Каждый месяц дикую яблоньку навещал садовник. Он туже завязывал веревки, хвалил яблоньку, похлопывал по стволу и говорил, что оно заметно выпрямилось. После этого у яблоньки появились новые силы.

Прошло два года. Была яблонька маленьким скрюченным деревцем, а стала крепкой стройной яблоней с пышной кроной. Теперь она не боялась насмешек, но осталась такой же доброй, какой была всегда. Только очень наметанный взгляд мог заметить на ее ладном стволе следы бывших искривлений. Садовник перевез ее в городской сад. Там она вскоре стала давать такие прекрасные плоды, что их послали в подарок людям в другие города, а сади его садовник прославились еще больше. Каждую весну ребятишки украшали ветви яблони и других деревьев разноцветными ленточками. Яблоня очень подружилась с другими садовыми деревьями. Это была веселая, дружная компания, к тому же объединенная одной целью – приносить пользу людям.

А лесные деревья заскучали с тех пор, как яблоня переехала в город. Раньше они, набрасываясь всем скопищем, прощали друг другу собственные недостатки. Теперь, не имея «козла отпущения», они ругались, ссорились, дрались между собой, пока не изломали друг другу веток.

Яблоня же каждую осень дарила людям вкусные плоды. Может быть, поэтому она и жила долго.

Стихи

Эксперимент пропедевтического этапа, который, как уже отмечалось, является одновременно диагностическим и терапевтическим, показал, что сам факт правильного понимания и выполнения заданий является показателем возможности включения пациента в логопсихотерапевтическую группу. Ведя работу, в основном, со взрослыми заикающимися, методика предусматривает обязательное включение в группу трех-четырех подростков, которые успешно справляются с заданиями пропедевтического этапа. Мы получили удивительные ответы на задания, которые сложны и для взрослых, от 13-летнего С.А. Заинтересованная включенность в задания пропедевтического этапа дала возможность раскрыться творческим способностям ребенка – почти все задания он неожиданно для нас выполнил в стихах. Приводим некоторые из них.

О сказке «Яблоня» (С.А.)

Сказка Наташи Уманской «Яблоня» – ее собственная история. Я думаю, ей было очень тяжело написать эту сказку. Ведь она прочувствовала все, о чем написала в «Яблоне». Все ее герои – деревья и садовник, и, конечно, яблоня, поврежденная бурей, – герои, под которыми подразумеваются люди, а яблоня – она сама. Мне кажется, Наташа изобразила себя в виде яблони потому, что дереву нужна вода, а она поливала себя, поливала свою речь, поливала росток уверенности, бодрости, добра. Этот росток все больше поднимался и креп, и, наконец, вырос большой и плодородный, как яблоня в ее сказке.

Дата добавления: 2014-11-24 | Просмотры: 759 | Нарушение авторских прав