АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава 4. Двум ребяткам, сумей они перехватить Шарпа на пути к Мэгги Джойс, могло фантастически повезти

Двум ребяткам, сумей они перехватить Шарпа на пути к Мэгги Джойс, могло фантастически повезти.

В задней комнате лавки Мэгги Шарп развязал кожаную сумку и высыпал на стол королевские бриллианты, добытые под Витторией. Ирландка тронула драгоценности пальцами, протёрла глаза, будто убеждая себя, что не спит:

— Господи Боже, Дик! Они настоящие?

— Настоящее некуда.

— Пресвятая Дева Мария! — она подняла ажурное золотое ожерелье с жемчугом и бриллиантами, опасливо уточнив, — Не краденые?

— Ни Боже мой. — заверил её Шарп и, в общем, не соврал.

Бриллианты являлись частью сокровищ, брошенных французами при отступлении от Виттории. Многие разбогатели в тот день, но никто не переплюнул Шарпа с Харпером, первыми подоспевших на то поле золота и самоцветов, шёлка и серебра. Мэгги зачарованно копалась в груде драгоценностей:

— Ты — богатей, Дик! Тебе это известно?

Шарп довольно скалился. Такова судьба солдата: сегодня — грудь в крестах, завтра — голова в кустах.

— Можешь продать это для меня, Мэгги?

— Могу. — камень колечка, поднесённого ею к свече, брызгал искорками света, — Помнишь Косого Моисея?

— В зелёном плаще и всегда с дрыном?

— Он. Сынишка его — тот, кто тебе нужен. Обращусь к нему. Он даст хорошую цену, но придётся запастись терпением. — ирландка сгребла драгоценности обратно в сумку.

— Мне не горит.

Жменю бриллиантов Шарп продал Хопкинсонам, но сомневался, что получил за побрякушки хотя бы половину их истинной стоимости. Ещё менее он доверял надутым лондонским ювелирам. Мэгги Джойс, королева преступной окраины, была честнее всех их, вместе взятых. Она возьмёт свои комиссионные, конечно, но пусть уж лучше она, чем жирные торгаши, видящие в Шарпе всего лишь ещё одну готовую к стрижке овцу.

Ирландка открыла буфет, набитый хламом и спрятала с драгоценностями в тряпьё.

— Деньги тебе нужны, Дик?

— Нет.

Золотом друзья тоже подразжились. Под Витторией оно россыпью валялось в грязи. Сумму размером с годовое жалование Шарп положил к армейским посредникам, всё тем же Хопкинсонам. На капиталец во время его пребывания в Испании будет набегать небольшой процент. Стрелок черкнул адрес конторы Хопкинсонов для Мэгги:

— Вырученные деньги, Мэгги, положишь сюда на моё имя.

Она засмеялась:

— Всегда ты был везунчиком, Дик Шарп! Первый раз увидела тебя, гадала, что милосерднее: накормить заморыша или утопить, как котёнка? Господь подсказал мне приютить тебя, и, как всегда, Он оказался прав! Ну что, теперь-то ты выпьешь со мной?

Всё отошло на второй план: лживый Феннер, пропавший полк. Шарп пил джин с Мэгги Джойс, вспоминая давно забытое прошлое, пропахшее нечистотами и кровью; прошлое, которое в устах Мэгги, с её ирландским воображением и красноречием, превращалось в волшебную сказку о благородных юных ворах, на стороне добра сражающихся со злом.

Ушёл он поздно. Колокола в городе пробили без четверти три. Разум туманил джин. После задымленной комнатушки стоявшая на улочках вонь ощущалась слабо.

— Береги себя! — кричала ему вслед Мэгги, — И поскорей возвращайся назад!

Переулки были темны, как душа откупщика. Вышла луна, однако её сияние сюда не проникало. Слишком высоки были дома, слишком тесно натыканы.

Шарп надрался и понимал это. Он будто наведался в минувшее, размяк и оттаял. Пересёкши дворик, стрелок прошёл под арку. В сентиментальном умиротворении, навеянном джином и воспоминаниями, трущобы представлялись Шарпу уютным, душевным уголком, населённым добрыми, дружелюбными людьми. Шарп громко расхохотался. Сатана задери всех лордов, особенно брехливых, как псы, политиканов! Никого сейчас стрелок не ненавидел так сильно, как гнилых до самого нутра политиканов.

Двое мужчин неотступно следовали за ним, соблюдая дистанцию, но и не теряя из вида. Визит намеченной жертвы в Сен-Жиль стал приятной неожиданностью для головорезов, ведь дурашка сам вёл их туда, куда даже боу-стрит-раннеры [5]не дерзали совать нос, и где смерть постороннего человечка была делом обыденным и не вызывавшим расспросов.

Душегубы знали, на кого охотятся, но боевые навыки жертвы их ничуть не пугали. Они не боялись воина, они не боялись прославленного воина, и уж определённо они не боялись пьяного вдрызг прославленного воина. Как бы ни был ты быстр и умел, нападение исподтишка застанет тебя врасплох. Шарп испустит дух, прежде чем поймёт, откуда исходит опасность.

Стрелок и не подозревал, что за ним следят. Прошлое владело им. Плакали дети. В Сен-Жиле всегда плакали дети, но только маленькие. Годам к четырём жизнь заставляла их усвоить накрепко: плач бесполезен. Мысли Шарпа перескочили на оставшуюся в Испании дочь, и стрелок пьяно прослезился, привалившись к стене.

Народу вокруг хватало. Потаскушки выстроились вдоль домов. Другие возвращали домой с промысла на Друри-Лейн. Их сутенёры, жестокие хозяева, отбиравшие выручку и вознаграждавшие побоями, кучковались под редкими факелами, что высвечивали островки грязи и кирпичи.

Шарп глубоко вздохнул. Последний раз он так налакался под Бургосом, в ночь перед взрывом. Отсюда, с лондонского дна, Испания казалась сном и сном чужим. Будто не Шарп рвал французов за Орла под Талаверой, будто кто-то другой бежал под картечью в брешь Бадахоса… Шарп оттолкнулся от склизкой стенки и поковылял дальше.

Шаги за спиной привлекли его внимание. Он неловко развернулся, предпочитая встречать лицом опасность, какой бы она ни была. Из-под ближайшей арки вынырнула девушка, огляделась и поспешила к нему. На ней была шаль, глазищи сверкали нездоровым чахоточным блеском. Чахотка лучше сифилиса, отстранённо решил Шарп. Она, по крайней мере, одаривает горемык потусторонней неземной красотой до того, как они выкашляют лёгкие.

Девушка подняла юбки, перепрыгивая канаву, и вильнула бёдрами, подходя к Шарпу. На её губах играла несколько нервная улыбка:

— Скучаешь, красавчик?

— Нет. — разочаровал её Шарп.

Она, по-видимому, надумала подзаработать на похоти проходящего мимо подвыпившего офицерика, да только просчиталась. К его изумлению, она обвила худыми руками его шею и, прильнув щекой к его щеке, прошептала:

— Я от Мэгги. У тебя на хвосте парочка живодёров.

Он обнял её. Справа виднелась подворотня. Насколько он помнил, она вела в тупичок, куда выходили чёрные ходы двух домов. В дальнем конце имелась деревянная лестница в мансарду, где когда-то жил еврей. Он носил пейсы и ходил всюду, уткнувшись в книжонку. Обитатели Сент-Жиля не трогали старика, полагая безвредным чудаком, с которого и взять-то нечего, а после смерти в его каморке под крышей нашли тысячу золотых гиней. По слухам. Такими слухами полнились трущобы.

— Идём.

Шарп схватил девушку за руку и потащил в подворотню, пьяно гогоча, хотя предупреждение протрезвило его со скоростью двадцатифунтового ядра. В тени лестницы он остановился. Девушка с готовностью начала задирать юбки.

— Э, милая, мне это не нужно. — ухмыльнулся он.

— Поверь мне, нужно. — талию её охватывал кожаный пояс с крючком, старое воровское приспособление для того, чтоб прятать краденные вещи. У девушки же на крючке висел пистолет телохранителя Мэгги. Ствол оружия оканчивался раструбом, как у мушкетона. Так же, как мушкетон, пистолет заряжался рублеными гвоздями, которые вылетали широким веером, шпигуя металлом всё на своём пути. Лучшее оружие ближнего боя, что в подобной ситуации только можно пожелать. Дуло было заткнуто тряпками, чтоб удержать заряд на месте. Шарп вытянул лохмотья и несколько раз сильно стукнул рукоятью о землю, утрамбовывая металлические кусочки в дуле, и взвёл курок. Тот шёл туго.

— Кто они?

— Одного звать Джем Липетт, он местный. Второй — чужак. Джемми — наёмный убийца. — говорила она буднично, словно не видела в профессии платного ухореза ничего необычного. Впрочем, в трущобах так оно и было.

Шарп вынул из ножен палаш:

— Давай мне за спину.

Она скользнула за него. Сколько ей, пятнадцать? Четырнадцать? Средства к пропитанию добывает, торгуя собой. Вырваться из Сент-Жиля девушкам было невозможно, разве что совсем уж ослепительные красавицы перемещались западнее, где за такой товар платили дороже.

— Откуда знаешь Мэгги? — он не понижал голос. Те, что охотились на него, ожидают услышать разговор девицы с клиентом.

— Работаю на неё.

— Когда-то она была красива.

— Да? — без интереса спросила девица, — Она сказала, ты вырос здесь?

— Точно.

— Родился тоже?

— Нет. — входя сюда, он притворил ворота, и теперь не сводил с них глаз, — Родился я на Кэт-Лейн, а сюда попал, когда сбежал из приюта.

— Мэгги сказала, ты тут кого-то кокнул?

— Было. Тебя как зовут-то?

— Белль.

Он умолк. Кокнул он ублюдка, отнимавшего у ирландки её невеликие доходы. Перерезал ему глотку, так что кровь залила Мэгги с ног до головы. Мэгги же вместо благодарности наградила Шарпа подзатыльником. Не по злобе, из страха за него. Она отослала тогда Шарпа из Сен-Жиля. Убитый был одним из некоронованных владык трущоб, и друзья его взалкали бы мести. Мэгги спасла Шарпу жизнь в те дни, и теперь делала то же самое. Кто-то другой на её месте, возможно, дал бы мерзавцам сделать своё дело, присвоил бы бриллианты и зажил припеваючи. Кто-то, но не Мэгги.

Убийц, казалось, и след простыл. Поблизости гавкал пёс. Лай сменился скулежом. Хозяин, видимо, пинком велел собаке заткнуться. Нестройное пение и хохот, доносившиеся от винного магазина, смешивались с детским хныканьем и перебранками взрослых, вынужденных делить каждую комнатушку с другой семьёй, а то и двумя.

Девушка сзади Шарпа зашлась в кашле, рваном, надрывном, что убьёт её ещё до следующего лета. Кашель, наверняка, донёсся до переулка, где головорезы, по всей видимости, не могли понять, куда делся Шарп.

Ворота скрипнули, приоткрылись и замерли вновь. Девушка вцепилась в стрелка. Шарп затаился, держа дуло пистолета повыше, чтоб заряд не высыпался раньше срока. Створки открылись ещё на десяток сантиметров.

Другого хода во двор не было. Ворота не двигались, и Шарп начал опасаться, что убийцы решили подстеречь его снаружи вместо того, чтобы наобум ломиться во дворик. Их надо было заманить сюда, дав понять, что он растерял последнюю осторожность и его можно брать тёпленьким. Боевой задор охватил Шарпа, тот задор, что всегда охватывал его перед дракой с лягушатниками, тем более, что задача сейчас стояла перед Шарпом аналогичная: вынудить врага принять бой на условиях стрелка. Шарп оскалил зубы. Если они пришли убить его, им придётся очень постараться.

— Белль? — прошипел он.

— Что?

— А ну-ка, пошуми!

Она поняла, что он имеет в виду. Долгий стон сорвался с её губ, девушка громко задышала, приговаривая томно:

— Да-а! Да, милый, да!

Убийцы купились. Двигались они, надо отдать должное, стремительно, и Шарп прозевал миг, когда они ворвались в тупик. Он среагировал лишь на тусклый блеск стали у самой лестницы, подался назад и дёрнул спуск. До последней секунды он боялся, что ветхая бандура не сработает, но запал вспыхнул, и Шарп зажмурился. Грохнуло. Пистолет взбрыкнул в ладонях.

Грязное это было всё же оружие. Словно маленькая пушка, заряженная картечью. Облако смертоносного металла вылетело из конусного дула, смело двух убийц и защёлкало рикошетами по стенам. Шарп ринулся к врагам, рыча. Тот, что носил пальто, был мёртв. Он всё ещё сжимал пистолет, однако то, из чего мгновеньем раньше состояла его башка, теперь медленно стекало по кирпичной кладке. Второй, весь в крови, сыпля проклятиями вперемежку со стонами, пытался встать. У него был нож. Лезвие палаша выбило из его ладони тесак и упёрлось в кадык:

— Ты что за птица?

Вместо ответа раненый грязно выругался.

Шарп чуть надавил на палаш, и убийца, получивший из пистолета Мэгги порцию железа в живот, плечо и бедро, захрипел.

— Ты кто? — повторил Шарп, ослабив нажим.

— Джемми Липетт!

— Кто тебя послал?

— Никто меня не посылал! Я с ним пришёл!

Дым от выстрела не спешил рассеиваться. Девушка подобралась ближе. Шарп снова подал клинок вперёд:

— А он кто?

— Не знаю!

— Кто хотел моей смерти?

— Не знаю я.

Лезвие палаша пронзило кожу:

— Кто?

— Не знаю, Богом клянусь! Солдат какой-то! Честно! Его мой папаша знает!

Шарп кивнул на мёртвого:

— Он солдат?

— Солдат. — глаза Липетта (белки даже в темноте выделялись чётко) стрельнули вбок. Он увидел Белль, выглядывающую из-за плеча Шарпа, узнал её и тем подписал себе смертный приговор. Выживи Липетт, он может отыграться на Белль и её хозяйке, чего Шарп допустить не мог. Перехватив палаш, стрелок распорол убийце горло. Кровь брызнула Шарпу на лицо, но он продолжал давить, пока лезвие не упёрлось в позвонки. Теперь ублюдок не опасен для Мэгги.

Когда-то стрелок уяснил простую истину: коль кто-то ищет твоей смерти, не стоит его разочаровывать. Не так давно Шарп обвёл вокруг пальца французов, инсценировав своё повешение, и ныне собирался проделать тот же трюк с нанимателем этих двоих, кем бы он ни был. К утру его несостоявшихся убийц разденут догола, а трупы навсегда упокоятся на дне одной из канав. Убийцы исчезнут, а с ними исчезнет и Шарп.

Возвращаться в Испанию ему ни к чему и не с чем. Доберись он до таверны без приключений, проспись и встань, мучимый похмельем, возможно, наутро он пришёл бы к выводу, что благоразумие — лучшая из добродетелей. Но теперь кто-то хотел гибели Шарпа, кто-то навязывал ему бой, а стрелок от боя бегать не привык.

— Иисусе! — Белль обыскивала первого покойника в поисках монет, — Смотри!

Она распахнула на трупе пальто, под которым обнаружилась военная форма, красная форма с жёлтой отделкой, с пуговицами, на которых было выштамповано изображение орла в цепях. На рукаве виднелись шевроны. Шарп убил сержанта Южно-Эссекского полка.

— Э, да он чёртов вояка! — сказала Белль.

Подобрав тряпки, которыми был заткнут ствол пистолета Мэгги, Шарп вытер ими лицо, затем палаш. Клинок лязгнул, входя в ножны. Пистолет с раструбом стрелок отдал девушке. Она повесила оружие обратно на пояс, наклонилась обшарить карманы Липетта и нашла несколько монет.

Шарп огляделся. Пальба не привлекла ничьего внимания. Трущобы безмолвствовали, как всегда в таких случаях. Шарп сунул за пояс пистолет безвестного однополчанина и, порывшись в кармане, протянул девушке два золотых:

— Держи.

— Боже! — золото вызвало у неё больше эмоций, чем убийство.

— Эти передашь Мэгги, а эти для тебя. — он достал ещё пару монет, — Ты ничего не видела, ничего не слышала.

Белль убежала в ночь, придерживая через ткань юбок пистолет. Дождавшись, пока шлёпанье её босых ступней затихнет вдали, Шарп развернулся и направился на Друри-Лейн.

— Если вы там не были, значит, вы зря прожили жизнь! — даже в полчетвёртого утра Харпер не выказывал ни малейших признаков сонливости, — Больше народу, чем Господь побил в Содоме с Гоморрой! Вся равнина покрыта ими, как чёртовой саранчой, а в самой серёдке шагают барабанщики! — ирландец начал отбивать ладонями ритм по столешнице, — Огромная, грозная орава лягушатников. Земля трясётся от их топота, а идут они на вас!

Он тарабанил по столу, заставляя подпрыгивать дюжину пустых и полупустых бутылок. Слушатели затаили дыхание.

— А ещё пушки! Чёртовы пушки! Столько, что весь порох в свете можно было бы забить в их стволы. Когда они бабахали, казалось, настал Судный День! И против всех этих французов с их пушками и барабанами только вы и пара товарищей! И всё! Вы стоите, и от ваших штанов начинает пованивать, потому что самый тупой маменькин сынок среди вас понимает: эта кровожадная банда идёт по ваши души!

Шарп остановился в дверях. Чтобы скрыть мундир, он накинул пальто убитого сержанта. Патрик токовал, как глухарь. Шарп ухмыльнулся и свистнул, но вошедшему в раж ирландцу было не до него. Воздев руки, старшина вещал:

— Они накатываются на вас, как волны библейского потопа, а небо затянуто дымом, а уши забиты громом пушек с барабанами и криками. Вы проклинаете себя за то, что чёрт вас дёрнул сбежать из милого сердцу Донегола, потому что матушку вновь увидеть вам едва ли суждено. — он театрально поник головой.

Шарп высвистел полевой сигнал стрелков: «Все — ко мне!» Повторил.

Рассказ ирландца захватил его слушателей не на шутку. Глядя на их воодушевлённые ошалелые физиономии, Шарп с сожалением подумал, повернись иначе, он с Харпером ушёл бы с постоялого двора в сопровождении дюжины готовых к вербовке рекрутов.

Старшина отодвинул свой табурет от стола и ухмыльнулся собравшимся:

— Простите, ребята, надо отлить. Минутку!

Приблизившись к командиру, он сходу оценил перемазанное кровью пальто с чужого плеча и сделался по-деловому краток:

— Сэр?

— Бери Изабеллу, манатки свои и мои. Уходим. Через десять минут у заднего выхода.

— Ясно, сэр.

Шарп вышел, не узнанный ни трактирщиком, ни слугами, ни посетителями. Никто не мог бы сказать, что видел сегодня майора Шарпа живым. Препроводив Изабеллу в Саутворк, можно было воплотить в жизнь идею, подсказанную Шарпу спектаклем. Идею, что поможет разыскать второй батальон Южно-Эссекского полка.

В Саутворк добрались ещё до восхода солнца. Изабеллу, привычную к превратностям солдатского бытия, спешное бегство из трактира не удивило, но даже у неё глаза на лоб полезли, когда Шарп с Харпером содрали с себя форму и вместе с оружием вручили двоюродной сестре ирландца.

— Припрячь до поры. — попросил Харпер.

Миссис Рейли принесла им взамен старую, рваную одежду, а удобные французские ботфорты Шарп сменил на дырявые башмаки. На всякий случай друзья сунули в лохмотья несколько монет.

— Как я выгляжу? — смеясь, поинтересовался Патрик.

— Не поймёшь: то ли висельник, то ли ирландец. — ухмыльнулся Шарп.

Уходя с постоялого двора, Харпер прихватил присланный вечером пакет от Феннера. Содержащиеся там бумаги предписывали Шарпу отправляться в Четам, чтобы сесть на первое же судно до Испании. Если за покушением на стрелка стоял Феннер, то распоряжения были простой предосторожностью. Удайся нападение — они служили бы доказательством, что министр ни при чём, а выживи Шарп, надёжно убирали стрелка к чёрту на кулички.

Кузина Харпера снабдила Шарпа пером, чернилами и листом пожелтевшей бумаги. Стрелок набросал записку к д’Алембору, в которой приказывал ему и лейтенанту Прайсу съехать из Челмсфорда, затаиться в Лондоне. «…Ожидать весточки на ваше имя в «Розе». Форму не носить, в Главный Штаб не докладывать».

Прайс и д’Алембор будут заинтригованы, но повинуются. В опасной игре, затеянной Шарпом, помощь обоих офицеров могла оказаться единственным шансом на спасение, и Шарп постарался сделать всё возможное, чтобы воспрепятствовать Феннеру отослать их за Пиренеи. Записку майор отправил почтой, не поскупившись доплатить за срочность. Работников почты очень озадачил оборвыш, не моргнув глазом, выложивший кругленькую сумму за быструю доставку.

Где-то в Англии был спрятан целый батальон, и Шарп не ведал, где его искать. Зато стрелок знал, что батальон продолжает нанимать рекрутов. Где бы ни находился батальон, именно туда приводят новобранцев сержанты-вербовщики.

Шарп не мог найти второй батальон, но второй батальон мог найти Шарпа. Накануне майора Ричарда Шарпа и полкового старшину Патрика Харпера увенчали лаврами Богини Победы. Теперешнее платье друзей свидетельствовало о крайней черте бедности и отчаяния, ибо только бедность и отчаяние могли побудить человека сделать то, что собирались сделать друзья.

Вступить в армию.

Дата добавления: 2015-09-18 | Просмотры: 445 | Нарушение авторских прав