АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава 13. Большинство лондонцев считали, что лучшие времена сада Воксхолл давно в прошлом, что он обветшал и устарел

Большинство лондонцев считали, что лучшие времена сада Воксхолл давно в прошлом, что он обветшал и устарел. А Шарпу Воксхолл нравился. Ребёнком он пробирался сюда обчищать карманы гуляющих горожан на затенённых дорожках, у беседок, статуй, павильонов и гротов. В саду горели лампы, оформленные под звёзды и подвешенные на разной высоте, так что со стороны посетители казались гигантами, прогуливающимися по Млечному пути.

Нынче вечером Шарпа привела сюда записка, от которой пахло духами, воскресившими в его памяти зеленоглазую женщину. Послание доставили в «Розу», где встретившегося с д’Алембором, Прайсом и Харпером Шарпа дожидалось ещё одно письмо. Картонный прямоугольник во исполнение воли Его Царственного Высочества принца-регента безапелляционно предписывал майору Ричарду Шарпу прибыть в десять утра в субботу 21 августа в Гайд-парк. Сомнительное удовольствие лицезреть разыгрываемое не нюхавшими пороха тыловиками сражение, где ни один из них не был. Шарп кисло спрятал картонку в сумку. Надушенная записка навевала иные мысли: таинственное свидание, назначенное в саду музыки и веселья.

Воксхолл бурлил. Население Лондона было представлено всеми его слоями: от высших до низших. Аристократы прогуливались бок-о-бок с мастеровыми. Вход стоил несколько пенсов — плата умеренная даже для черни. Большая часть женщин и часть мужчин носили чёрные маски, кто-то — желая сохранить инкогнито, кто-то — в тщеславной надежде сойти за знаменитость-инкогнито. Воображение правило здесь бал, расцвечивая убогую повседневность мишурой фантазий.

В записке не указывалось ни время, ни точное место свидания, и Шарп медленно брёл среди соотечественников, вглядываясь в каждую встречную женщину. Два рядовых отдали ему честь. Другие солдаты, завидя издалека офицера, сворачивали на боковые тропки, дабы не пасть в глазах подружек, подобострастно козыряя старшему по званию. Шарп миновал высоченный центральный павильон, под сенью которого играл оркестр. Танцевали пары. На помосте женщина пела что-то пошловато-сентиментальное. Работал ресторанчик.

Отсыпанные гравием дорожки уводили в лабиринт живых изгородей, в закоулках которого находили приют влюблённые и играли в прятки детишки.

Шарп приблизился к фонтану. На дне круглого фонтана валялся разного рода мусор, но струи мутной воды в свете разноцветных фонарей посверкивали колдовским золотом. Статуя обнажённой богини загадочно улыбалась у входа в охотничий домик рядом с фонтаном. Изнутри доносилось треньканье виолончели. Ставни одного из кабинетов были распахнуты настежь. Там три юные дамы пили вино, кокетливо поглядывая на гуляющих возле фонтана.

К вечеру в Воксхолл слетались голуби. Взрослые их охотно кормили, а дети пытались ловить, без особого, впрочем, успеха. Шарп развернулся и пошагал обратно к центральному павильону. Ночь была тёплой. Тепло ли там, на перевалах через Пиренеи, где прорвались французы? Газета сообщала, что атака отбита, однако Шарп хотел точных сведений. Что бы подумали его бойцы, прислушивающиеся к отдалённой канонаде под Сан-Себастьяном, узрей они своего майора мирно прохаживающимся по Воксхоллу?

Кышнув навязывающуюся шлюху, Шарп покачал головой в ответ на предложение торговца купить сладости. Стрелок выделялся в беззаботной толпе шрамом, царапинами на щеках, угрюмостью. Как и в Карлтон-Хаусе, он был чужой здесь. Кто они, эти смеющиеся, разгорячённые алкоголем люди? Письмоводители, купцы, белошвейки? Что их волнует? Французы прорвались на юг, британцы сцепились с ними. Да полноте, знают ли лондонцы о солдатах, чья кровь орошает сейчас испанские скалы? Вряд ли. Лондон, как и вся Англия, бурно праздновал победы, но ничего не желал знать о войне. Это заметила даже Изабелла, жена Харпера. Всем было плевать на войну. Изабелла плакала и просилась обратно на родину, лишь бы не оставаться здесь, в сытой стране, где никого не интересует, жив её муж-солдат, или давно сгнил в братской могиле.

Шарп купил себе пиво и присел на край фонтана. Благородные господа с модными тростями, в перчатках, сдержанно переговариваясь, вышагивали среди простолюдинов. Благородные господа никогда не примут Шарпа в свой круг. Рылом не вышел. Он вышел рылом для Испании, в Испании Шарп выигрывал стычки и отбивал города. В Лондоне же он рылом не вышел. Его пригласили в Карлтон-Хаус, но не как равного, а как забавного уродца, вроде бородатой женщины или сиамских близнецов.

— Есть пенни, полковник?

Сорванец лет шести с замурзанной мордахой, в рваных штанишках, выжидательно смотрел на Шарпа. Мальчонка, как и Шарп когда-то, перелез через забор, рискуя напороться на битое стекло наверху. Поверил бы пострелёнок, скажи ему кто, что «полковник» три десятка лет назад тоже пробирался в Воксхолл, охотясь на кошельки ротозеев?

— Что купишь на пенни?

— Пожрать, что ж ещё?

— Дам. Опять подойдёшь, башку отверну, а дружков подошлёшь к «щедрому дяде», не только отверну, но и с другой стороны вставлю. Ясно?

Мальчишка ухмыльнулся:

— Тогда два пенса.

Шарп выдал ему одно пенни:

— Сгинь!

— Девочку, полковник?

— Сгинь, кому сказано!

Оголец умчался. «Пожрать»? Как бы не так. В трущобах деньги тратятся на джин.

Шарп думал о Джейн Гиббонс. Думал со стыдом, ибо пришёл сюда для встречи с другой женщиной. Понимал всю смехотворность своих притязаний на племянницу Симмерсона, и всё равно стыдился. Он и говорил-то с ней три раза, ничего не знал о ней. Она была прекрасна. Она помогла ему в трудную минуту. Что он может ей предложить? Умение вести людей на смерть? Навык убивать французов?

На что Шарп годится? Он может грамотно расположить цепь стрелков; он соображает, в какой точке вражеских порядков сосредоточить огонь. Он может убивать. Год за годом девятнадцать лет подряд Шарп убивал. Он научился различать, когда убийство необходимо, а когда излишне. Шарп смотрел на проходящих мимо него людей, трезвых и не очень, смеющихся и перешёптывающихся, и знал, кто они. Они — те, за кого он дерётся. Крепко нализавшийся юнец выделывал неуклюжие коленца перед хохочущей спутницей, а Шарп вдруг понял одну важную вещь. Он понял, что, родись во Франции, он носил бы красные эполеты вольтижёра [9], с не меньшей гордостью, чем зелёную куртку стрелка, и брал бы на мушку английских офицеров с не меньшим усердием, нежели сейчас — французских.

Шарп допил эль. Оркестр заиграл вальс. Как сложился бы его брак с Джейн Гиббонс? Как он сложился бы с любой другой женщиной? Куда Шарп денется, если война закончится? Без атак, без вылазок, без разведок, как он будет тратить двадцать четыре часа суток, пусть даже денег после продажи бриллиантов у него будет полно? Пахать? Коров разводить? Или останется в армии? Для чистки формы — слуга, для смотров — лошадь, и куча юных офицеров — для того, чтобы изводить их бесконечными нудными воспоминаниями. Выбор велик, да вот беда: не привык английский солдат к выбору. Английский солдат сражался не по зову сердца, а от безысходности. Французам, пруссакам, австрийцам было куда вернутся. Их ждали дома. Английского солдата никто не ждал. Армия была его домом, полк — семьёй, а такие, как Феннер, угрожали и тому, и другому.

— Вы — глупец. — прозвучало сзади.

Шарп вскочил и повернулся. Она. Зеленоглазая. На ней была чёрная маска, но рыжую гриву прикрывала лишь жемчужная сетка. Ночи в августе ласковы, и тело её облегало второй кожей платье сиреневого шёлка. На плечи была небрежно наброшена тёмная кружевная шаль. Он неловко поклонился:

— Мадам?

— Видок у вас мрачный. Неужели осознали, какого сваляли дурака? — она переложила веер из руки в руку и подставила Шарпу локоть, — Прогуляйтесь со мной.

Они шли по дорожке, огибавшей хитросплетение живых изгородей, и Шарп ловил взгляды мужчин: жадные — на своей спутнице, завистливые — на себе. Два сторожа Воксхолла волокли невнятно ругающегося пьяного. Один из сторожей, видимо, отставной солдат, подмигнул Шарпу и отсалютовал.

Зеленоглазая весело сказала:

— Они считают меня вашей пассией, майор.

Он не нашёлся с ответом, и она засмеялась:

— Жёны таких платьев не носят.

— Почему?

— Такие платья надевают, чтоб приманить подходящего жениха, майор. Когда же цель достигнута, жених превратился в супруга, он сам начнёт упрашивать, чтоб его благоверная не надевала ничего подобного. — веером зеленоглазая надменно отодвинула с пути зазевавшегося ребёнка, — Так же и простофиля, имевший неосторожность жениться на актрисе, предъявляет ей после свадьбы ультиматум: или я, или театр, хотя, если бы не театр, он предмет своей любви никогда бы не встретил. Кстати, о простофилях. Поздравляю, вы тоже относитесь к их числу.

— Неужели?

— Только простофиля, получив приказ отправляться в Испанию, прётся в Главный Штаб и сидит там с таинственным видом. В Главном же Штабе дураков не держат. К вам подсылают Лоуфорда, бывшего командира, и вы, по простоте душевной, выкладываете ему всё, как есть. Присядем здесь, не возражаете? Они подают приличное контрабандное шампанское, достаточно дорогое, чтобы отпугнуть отсюда чернь.

Они завернули к небольшому ресторану с выставленными снаружи крашеными белилами железными столиками, над которыми на ветвях дубов были развешаны фонари. Повинуясь знаку зеленоглазой, официант в фартуке проворно отодвинул от облюбованного ею столика остальные. Она явно не желала, чтобы их разговор подслушали.

Зеленоглазая села спиной к ресторану и гуляющим. Избавившись от маски, уронила Шарпу:

— Снимите кивер, а то вас примут за моего грума. [10]

Шарп положил головной убор на столик. Официант принёс шампанское, хлеб и мясо, покрытое слоем прозрачного дрожащего жира, совсем как то, что принесла Джейн Гиббонс. Принесла всего две ночи назад, а как будто два месяца.

— Что это?

Она свысока улыбнулась:

— Заливное. И вы не спросите, откуда у меня такие подробные сведения о вас?

— Спрошу, мадам. — стрелок выпил шампанского. Захотелось сигару.

Если она ожидала ахов-охов, возбуждённых вопросов, то ошиблась. Стрелок молчал. Заполняя повисшую паузу, она отрезала себе заливного:

— В отличие от вас, сэра Уильяма глупцом не назовёшь. Здраво оценив ситуацию, он от вас направился прямиком к лорду Феннеру. Отведайте заливное, майор. Не армейская солонина, — ехидная улыбка искривила её полные губы, — хотя вполне съедобно.

— Лорд Феннер?! Он пошёл к лорду Феннеру?!

У Шарпа в голове не укладывалось, что человек, которого он считал другом, вот так, походя, предал его врагу.

— Они заключили сделку. — вытянувшееся лицо Шарпа забавляло её, — Лорд Феннер — завидный покровитель. Он может дать сэру Уильяму маленький «пурбуар». Не будьте ребёнком. На том стоит мир.

— «Пурбуар»? — он попробовал незнакомое слово на вкус.

— Маленькая награда, мой забияка-кот. — она сделала глоток, гипнотизируя его зелёными глазами, — Вы похожи на дворового забияку-кота. Симпатичного, надо сказать, кота.

Отщипнув хлеба, она продолжила:

— Цель сэра Уильяма — избежать шумихи. Он не даст вам ваш батальон, а ведь вы хотите именно этого?

Шарп кивнул, сжав челюсти.

— Он не желает вам зла, он просто защищает правительство от нежелательного ажиотажа. Вы слышите меня, майор? Сэр Уильям не желает вам зла.

Стрелок никак не мог свыкнуться с поступком Лоуфорда:

— Зачем он пошёл к Феннеру? Зачем?

Она повела плечами:

— Лоуфорд любит жену, а его жена не прочь превратиться однажды в супругу пэра. Как не воспользоваться удачей, когда она сама идёт тебе в руки? Он доносит Феннеру, переезжает в кабинет повыше, а Феннер тем временем прячет концы в воду. И все довольны, кроме вас, разумеется.

Она погрозила ему столовым ножом:

— А вы — заноза, майор. Второй раз покушаться на вашу жизнь они не будут. Скорее, зашлют на край земли, в Канаду или Австралию. Хотите охранять каторжников в Австралии? Вы с ними найдёте общий язык.

Она засмеялась. О том, что условием сделки Лоуфорда с Феннером является батальон стрелков для Шарпа, леди Камойнс решила не упоминать. Чего доброго, он сочтёт полк стрелков подходящей ценой его молчания, и она останется без союзника.

Шарп скривился:

— Лоуфорд же обещал…

— Майор, Лоуфорд — политик. Он пообещает вам звёзды с неба, но делать будет лишь то, что выгодно лично ему.

— Как вы узнали о сделке?

Она возбуждала в нём жгучее любопытство, напоминая Элен, маркизу де Касарес. Хрупкая женщина, навсегда заворожённая властью.

Леди Камойнс поёрзала на неудобном железном стуле. В ресторане пиликал струнный квартет. А он привлекателен, этот стрелок. Для простолюдина даже красив.

— Просто узнала.

— Как?

Она не отвечала, хотя её так и подмывало рассказать ему. Её тянуло к нему, но правда была слишком мерзка. Достаточно мерзка, чтобы питать пламя её ненависти, а именно ненависть привела её сюда.

Ей хотелось припасть к груди стрелка и поведать ему о чудовищном долге, многопудовой гирей повисшем на ней после смерти мужа. Долг, проценты по которому она выплачивала попранной гордостью на ложе Феннера. Ничуть не стыдясь, она подслушивала разговор в библиотеке, ибо давно усвоила: информация — это власть. Разделаться с Феннером — вот была цель её жизни, навязчивая идея, овладевшая всем её существом. Канет в Лету Феннер, с ним канет вексель, и маленький сын Анны, унаследовав отцовскую вотчину, не унаследует его долг.

Хотелось признаться. Ах, как хотелось, но осторожность взяла верх. А ещё она страшилась его жалости.

— Мне многое известно, майор. О Фаулнисе, о Симмерсоне, о Гирдблуде, или как он там зовётся. Я встречала его однажды у Феннера. Червяк. Симмерсон хочет женить его на своей племяннице. Подходящая партия. Она бедна, как церковная мышь, хотя коротышка, вероятно, надеется унаследовать капиталец её дяди. — она осеклась, — Я что-то не так сказала?

— Нет, мадам. — произнёс Шарп нарочито небрежно, пытаясь отогнать неотвязное видение: Джейн в объятиях Гирдвуда.

Зеленоглазая изогнула бровь, но продолжила:

— Я здесь, майор, потому что хочу сокрушить лорда Феннера, разорвать его в клочья, и вы, забияка-кот, мне в этом поможете.

— Как?

Повинуясь её жесту, он долил шампанского в её бокал. Свой едва тронул.

— Вы хотите получить пополнения для своего полка?

— Да.

— И только?

— Покончить с аукционами и воздать по заслугам Гирдвуду.

— Я могу посодействовать в этом. Но лишь в том случае, если вы, майор, отыщете кое-что для меня, и отыщете быстро.

Глаза её сузились, она подалась вперёд:

— Записи, кому сколько причитается, документы с датами и суммами. Любые бумаги, которые можно пустить в ход. Достаньте их, и мы получим то, чего добиваемся.

Легко сказать: бумаги, думал Шарп. Где их искать, эти проклятые бумаги? Лоуфорд тоже требовал доказательств, а в результате Феннер предупреждён и, как пить дать, позаботился припрятать обличающие его документы поглубже.

Гуляющим Шарп и зеленоглазая, наверно, казались парочкой любовников: статный офицер и его красивая дама.

— Бумаги, майор, отыщите бумаги!

— Я даже не знаю, кто вы.

— Леди Камойнс, вдовствующая графиня Камойнс. — на одном дыхании выпалила она. Так, очертя голову, бросаются в омут, — Письменные свидетельства, и вы можете требовать от Главного Штаба всё, что заблагорассудится! Хотите командовать батальоном стрелков?

— Допустим, бумаги будут у меня. Как мне передать их вам?

— Мой слуга каждый день будет приходить в «Розу». Оставьте их там.

Пожалуй, надо ехать в Фаулнис, решил Шарп. Если уличающие махинаторов бумаги существуют, то они там. С другой стороны…

— Послушайте, вы осведомлены об афере, я. Неужели наших свидетельств недостаточно?

Она прикрыла на миг веки, будто смиряя раздражение:

— Вы, мой забияка-кот, — никто. Я ещё хуже, — женщина. Кому поверят, нам или господам в высоких чинах?

— Доказательства могли уже уничтожить.

— Едва ли. Лорд Феннер ничего не предпримет до новой встречи с вашим приятелем. У вас одни сутки. Уже послезавтра Феннер начнёт заметать следы. Фаулнис исчезнет, словно его и не было. А если вы будете настаивать, что был, над вами посмеются и вышвырнут в отставку.

Шарп мрачно цедил шампанское. Как просто всё представлялось изначально: он отыскивает спрятанный батальон; армия, осыпая его цветами и благодарностями, преподносит ему пополнения на блюдечке с голубой каёмочкой и, прежде чем отправиться в Испанию, он (грудь колесом) наносит визит Джейн Гиббонс. Враги повержены. Трубят фанфары. Вместо этого он всё глубже увязал в трясине интриг.

Леди Камойнс осушила бокал и, надев маску, поднялась. Шарп рассчитался с подскочившим официантом и поспешил за своей прекрасной союзницей.

Гравий шуршал под ногами.

— Необходимо действовать быстро, майор.

— Я понимаю, Ваша Милость.

— Когда думаете приступать? Сейчас?

— Сейчас ночь. Утром.

Фаулнис — вот ключ к победе.

Леди Камойнс остановилась у входа в путаницу тёмных тропок, петляющих между живых изгородей.

— Прекрасно. — она накрыла его ладонь своей, — Значит, у нас есть время. Говорят, укромные уголки здесь очаровательны.

Шелестела листва. Когда Шарп хлюпал по болотам Эссекса, он искренне полагал, что на том его эпопея и закончится. Однако женщина, так сладко стонущая сейчас в его объятиях, доказала в два счёта, что это лишь начало, и поутру в Фаулнис нагрянет майор армии Его Британского Величества Ричард Шарп.

Дата добавления: 2015-09-18 | Просмотры: 507 | Нарушение авторских прав