АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Отношение фрейдовской теории влечений к биофилии и некрофилии

В заключение моих рассуждений о некрофилии и ее противоположности — биофилии[274] будет уместно сравнить, как соотносится эта концепция с теорией Фрейда о влечении к смерти (танатос) и о влечении к жизни (эрос). Инстинкт жизни направлен на накопление органической материи и ее соединение, в то время как инстинкт смерти стремится к дезинтеграции живых структур[275], их разъятию и разъединению. Отношение между инстинктом смерти и некрофилией вряд ли нуждается в дополнительных комментариях, а в связи с понятиями "любовь к жизни" (эрос) и "биофилия" я хочу кое-что пояснить.

Биофилия — это страстная любовь к жизни и ко всему живому; это желание способствовать развитию, росту и расцвету любых форм жизни, будь то растение, животное или идея, социальная группа или отдельный человек. Человек с установкой на биофилию лучше сделает что-то новое, чем будет поддерживать или реставрировать старое. Он больше ориентирован на бытие, чем на обладание. Он в полной мере наделен способностью удивляться, и потому, быть может, он стремится лучше увидеть что-то новое, нежели подтверждать и доказывать то, что давно известно. Приключение для него важнее безопасности. С точки зрения восприятия окружающего ему важнее видеть целое, чем отдельные его части, его больше интересует совокупность, чем ее составляющие. Он стремится творить, формировать, конструировать и проявлять себя в жизни своим примером, умом и любовью (а отнюдь не силой, разрушительностью или бюрократизмом, который предполагает такое отношение к людям, словно это бесчувственные куклы или просто вещи). Он не "ловится" на приманку рекламы и не покупает "новинок" в пестрых упаковках, он любит саму жизнь во всех ее проявлениях, отличных от потребительства.

Этика биофила имеет свои собственные критерии добра и зла. Добро — это все то, что служит жизни; зло — все то, что служит смерти. Поклонение жизни — это хорошо[276], ибо это уважение ко всему тому, что способствует росту и развитию. Зло — это то, что душит жизнь, сужает, зажимает (и в конце концов раздирает в клочья).

Различие между нашей концепцией и теорией Фрейда проходит не по сущностному критерию, не по критерию наличия или отсутствия тенденций к жизни и смерти, а по иному признаку: дело в том, что, с точки зрения Фрейда, обе тенденции, так сказать, "равнозначны", ибо обе даны человеку от природы. Однако нельзя не видеть, что биофилия представляет собой биологически нормальное явление, в то время как некрофилию следует рассматривать как феномен психической патологии. Она является неизбежным следствием задержки развития, душевной "инвалидности". Она наступает как результат непрожитой жизни, неспособности достигнуть некоторой ступеньки по ту сторону индифферентности и нарциссизма.

Деструктивность — это не параллель по отношению к биофилии, а альтернатива ей. Фундаментальная же альтернатива, перед которой оказывается любое живое существо, состоит в дихотомии: любовь к жизни или любовь к смерти. Некрофилия вырастает там и настолько, где и насколько задерживается развитие биофилии. Человек от природы наделен способностью к биофилии, таков его биологический статус; но с точки зрения психологии, у него есть и альтернативная возможность, т. е. он может при определенных обстоятельствах сделать выбор, в результате которого он станет некрофилом.

Развитие некрофилии происходит как следствие психической болезни (инвалидности), но корни этой болезни произрастают из глубинных пластов человеческого бытия (из экзистенциальной ситуации). Если человек не может творить и не способен "пробудить" кого-нибудь к жизни, если он не может вырваться из оков своего нарциссизма и постоянно ощущает свою изолированность и никчемность, единственный способ заглушить это невыносимое чувство ничтожества и какой-то "витальной импотенции" — самоутвердиться любой ценой, хотя бы ценой варварского разрушения жизни. Для совершения акта вандализма не требуется ни особого старания, ни ума, ни терпения; все, что нужно разрушителю, — это крепкие мускулы, нож или револьвер...[277]

Симптоматика "некрофилии"

Обсуждение этой сложной проблемы я хочу завершить некоторыми общими методологическими замечаниями о клинической диагностике некрофилии.

1. Для установления диагноза "некрофильская личность" недостаточно обнаружения одной или двух черт характера. Может случиться, что определенное поведение, которое напоминает симптоматику некрофилии, обусловлено не личностными чертами, а традициями или обычаями конкретной культурной среды.

2. С другой стороны, для установления диагноза не обязательно иметь налицо все характерологические признаки некрофилии. Ибо она обусловлена очень большим количеством факторов как личностного, так и культурологического свойства. Кроме того, люди умеют очень тщательно скрывать свои пороки, и потому некоторые некрофильские черты почти невозможно обнаружить.

3. Очень важно понять, что полностью некрофильские характеры все же встречаются сравнительно редко. И таких людей следует рассматривать как тяжелобольных и искать генетические корни этой патологии. Ибо, исходя из биологических оснований, следовало бы ожидать, что подавляющее большинство людей должно хоть в какой-то мере иметь биофильские наклонности. Однако среди них может быть какой-то процент людей с некрофильской доминантой, к ним мы имеем право применить выражение "некрофильская личность". Возможно, что у большинства людей мы можем обнаружить смесь из биофильских наклонностей и некрофильских тенденций, причем последние достаточно сильны, чтобы вызвать внутренний конфликт личности. Насколько результат этого конфликта определяет всю мотивационную сферу человека, зависит от очень многих переменных. Во-первых, от интенсивности самой некрофильской тенденции; во-вторых, от наличия социальных условий (обстоятельств), стимулирующих ту или иную ориентацию; в-третьих, от судьбы конкретного субъекта, тех жизненных событий, которые могут его направить в то или иное русло. Встречаются такие люди, которые имеют настолько сильную биофильскую установку, что любые некрофильские импульсы гаснут в зародыше (или вытесняются) или усиливают особую чувствительность, умение распознать некрофильские тенденции и бороться с ними (у себя и у других людей). Наконец, есть еще одна группа людей (их опять же сравнительно немного), у которых напрочь отсутствуют какие-либо некрофильские приметы. Это абсолютные биофилы, движимые сильной и чистой любовью ко всему живому и живущему. Иллюстрацией этого меньшинства в новое время являются хорошо известные люди типа Альберта Швейцера, Альберта Эйнштейна или папы Иоанна ХХIII.

Отсюда следует, что нет жесткой границы между некрофильской и биофильской направленностью: каждый индивид представляет собой сложную совокупность, комбинацию признаков, находящихся в конкретном сочетании; количество таких сочетаний фактически совпадает с числом индивидов. Однако на практике все же вполне возможно провести грань между преимущественно био-фильским и преимущественно некрофильским типом личности.

4. Поскольку я уже называл большинство методов установления некрофильского характера, для закрепления только перечислю их: а) тщательное и незаметное для субъекта наблюдение за его поведением, включая выражение лица, лексику, а также общее мировоззрение и стиль принятия жизненно важных решений; б) изучение сновидений, фантазий и юмора; в) оценка личностных симпатий и антипатий субъекта, его манеры и стиля общения с другими людьми и способности оказывать на них влияние; г) использование проективной тестовой методики типа теста Роршаха[278].

5. Вряд ли нужно особо напоминать, что патологически некрофильские личности представляют серьезную опасность для окружающих. Это человеконенавистники, расисты, поджигатели войны, убийцы, потрошители и т. д. И они опасны, не только занимая посты политических лидеров, но и как потенциальная когорта будущих диктаторов. Из их рядов выходят палачи и убийцы, террористы и заплечных дел мастера. Без них не могла бы возникнуть ни одна террористическая система. Однако и менее ярко выраженные некрофилы также играют свою роль в политике, возможно, они не относятся к главным адептам террористического режима, но они обязательно выступают за его сохранение, даже когда они не в большинстве (обычно они и не составляют большинства, все же они достаточно сильны, чтобы прийти к власти и ее удерживать).

6. В свете изложенных фактов разве не интересно обществу иметь представление о наличии среди населения потенциальных некрофилов. По-моему, знание состава населения, с точки зрения потенциальных носителей некрофильской или биофильской тенденции, — дело большой социально-политической значимости. А если удалось бы установить не только сравнительную частоту появления представителей той и другой группы, но и другие их индикаторы: профессию, географическое распределение, возраст, пол, образование, классовую и профессиональную принадлежность, социальный статус и т. д.? Мы изучаем социологическими методами общественное мнение, политические взгляды и ценностные ориентации разных групп; с помощью специальных статистических методов обработки информации мы извлекаем из этих опросов общественного мнения удовлетворительные результаты и сделанные выводы распространяем на все американское население. Но ведь из этих опросов мы узнаем не более чем мнения людей, мы не получаем никакой информации об их характерах, т. е., иными словами, мы ничего не узнаем об убеждениях, которые ими движут, т. е. о том, что мотивирует их поступки. Если бы мы на таких же статистических выборках опробовали методики опросов, которые позволяют обследовать бессознательное, то мы смогли бы узнать тайные и косвенные мотивы, скрывающиеся за явным поведением и прямыми высказываниями, и тогда мы имели бы гораздо больше информации о населении Соединенных Штатов — о потенциальных возможностях, силе и направленности человеческой энергии. И таким образом мы могли бы даже в какой-то мере застраховать себя от неожиданностей, которые мы обычно постфактум квалифицируем как "необъяснимые явления". Или, может быть, мы по-прежнему интересуемся только той энергией, в которой нуждается материальное производство? При этом мы просто не знаем и не хотим знать, что существуют и формы человеческой энергии, которые являются решающим фактором в социальном процессе.

XIII. ЗЛОКАЧЕСТВЕННАЯ АГРЕССИЯ:

Дата добавления: 2015-11-02 | Просмотры: 528 | Нарушение авторских прав