АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Логика чудесного

Опровергнуть чудо нельзя, потому что чудо принадлежит логике чудесного, а не логике обыденной, логике "жизненных фактов" и событий. Поэтому во все времена, начиная с египетских фараонов и до наших дней, разоблачали, разоблачают и будут разоблачать "чудеса". Петр I, как известно, любил разоблачать суеверия и чародейства, считая, например, что искра суеверия способна раздуть пожар, если своевременное не будет затушена.

В рассказах о деяниях Петра I приводится такая история. В одной церкви на Петербургской стороне большой образ Богоматери стал "проливать слезы". Народ стал в великом множестве там собираться. Распространялись слухи о том,

' Сокращенное название работ А. Ф. Лосева: ДМ — "Диалектика мифа" по изданию 1993.

что Мать Божия недовольна сею стороною Петербурга и возвещает слезами несчастье. Петр I действовал очень решительно. Он тотчас явился в церковь, где, подойдя к прославившейся иконе, обнаружил крохотные, совсем неприметные дырочки в глазах изображенной Богоматери. Оборотив доску и сорвав оклад, Петр обнаружил технологию "плача": в доске против глаз у образа сделаны ямки, в которые положено было немного густого масла и которые закрывались задним перекладом. Тепло горевшей лампады и свеч перед образом растапливало масло, и это масло каплями сочилось из глаз Богоматери. Государь, разгневанный таким обманом и злобными толкованиями поддельных слез, приказал разыскать и строго наказать виновных, а настоятелю церкви написал: "Приказываю, чтобы отныне Богородицы не плакали. А если они еще раз заплачут маслом, то поповские зады заплачут кровью" (Цит. по Григо-ренко А. Ю., 1987, с. 66). До самой смерти Петра I иконы не плакали. А потом снова стали появляться и слезы, и "чудеса". Доказывает ли разоблачение Петра I что-либо, например, что чудес не бывает или что "все попы — обманщики"? Нет, конечно. Иконы действительно "плакали". У разгромленной им иконы был сконструирован умельцами "слезный мешок". Такой "орган плача" есть у каждого человека. А ведь икона — это и Лик Божий, и Лик Человека. Изображение Человеческого лица на доске. Это тоже обман? Живописная икона — это "орган лика", мы этот лик видим и реагируем (или нет) на него. Почему бы не создать еще и "орган плача"? Или орган Фаворского Света? Чудо — не то, что масло вытопилось и полилось через дырочки, или каким-то другим способом образуются "капли" на иконе. Чудо — то, что верующие люди, да и не только верующие (атеисты), увидевшие капли у глаз иконы, увидят СЛЕЗЫ, а не что иное.

Категория "слезы" относится к сфере воображения людей, а не к мастерам устройств тайных "слезных мешочков". Икона плачет в душе верующего, в его чаяниях, в его системе ценностей. Царь Петр I разрушил образ плачущей Богоматери и тем доказал, что его власть распространяется на

все, даже на область воображения — интимный мир человека. А это и есть тоталитаризм, всеохватность власти.

Э.Я. Голосовкер высказал в свое время мысль, что для воображения, которое он считал вершиной познавательной деятельности человека, существует иная система действительности, чем для здравого смысла мира. Поэтому категории, лежащие в основе логики воображения, будут не такими, как категории в формальной логике здравого смысла. Это логика чудесного. В ней есть особые категории, например:

— мир вне времени (но во времени);

— мир вне пространства (но в пространстве);

— мир вне естественной причинности и т. д.;

— "закон" желания или творческой воли.

В мифическом (особом) времени, в мифическом пространстве, где сняты все законы природы, существует Сила Желания, абсолютная творческая воля. Логика желания такова, что для желания нет предела (1), для желания нет невозможного (2). В логике чудесного все осуществимо, поскольку представимо. Воскрешение умерших или убитых, разрубленных на куски силой мертвой и живой воды представимо и понятно. Куски тела воина механически соединяются, срастаются, и он приобретает свой прежний облик (образ!), и воскрешение его тогда — допустимое чудо, пишет Голосовкер (с. 23). Но воскрешение зажаренного, сваренного, измельченного на куски героя сражений — непредставимо и непонятно, это мнимая ложная иллюзия. Она тоже допускается логикой чудесного, хотя она "неправдоподобна" (!). Первое оживление правдоподобно, а второе — нет. Логика чудесного — это свободная игра ума понятиями, это абсолютная свобода ума и познания, это и есть "живая жизнь ума".

Чудесное действие или свойство

Закон причинности в логике чудесного может быть сведен к свойству волшебного предмета. В мифе или в волшебной сказке это свойство может быть единственным условием

(а не условием многих, бесчисленных факторов, коими оперирует здравый смысл). Например, рог изобилия, неиссякаемый источник еды, или сестра его — скатерть-самобранка. Для того чтобы еда появлялась каждый раз, когда герой-обладатель захочет это иметь, достаточно только одной причины — желания вкусить пищу. Никаких особых обстоятельств и условий (производителей, переработчиков и пр.) не требуется. Логика чудесного требует исполнения желания насытиться. Интерпретация этого образа требует определить "Рог" и "Скатерть", или символ неиссякаемого плодородия земли, вечного плодоприношения, первостепенной основы жизни.

Каким образом Христос накормил тысячи людей "тремя хлебами". Логика чудесного подсказывает, что для этого требовалось только одно желание поверивших Иисусу — насытиться. И они все насытились, да еще и собрали "остатков много корзин".

Другой пример. Шлем-невидимка Аида. На ком этот шлем, тот становится невидимым. Объяснений того, каким образом обладатель шлема исчезает из видимости, миф не дает. Т.е. достаточно желания исчезнуть. Символическая трактовка Аида — смерть. Смерть подползает невидимой. В логике чудесного все достижимо. Сюжет мифа требует, чтобы герой стал незримым, и он им становится, надев шлем-невидимку. Захочет герой, чтобы его кто-то "в упор не замечал", пожалуйста. Происходит, как пишет Голосовкер (с. 27), "снятие свойств и качеств чувственно воспринимаемого материального мира без аннулирования материальности это мира".

Посмотрим теперь, как логика чудесного срабатывает в мифологической судьбе лекарств, как возможны, с логической (алогической) точки зрения плацебо-эффекты. В таблице № 2 собраны наиболее популярные свойства-элементы плацебогенных эффектов лекарств. "Впечатляющие" атрибуты — это те, которые при соответствующем желании дают различные эффекты, которые и причисляются к плацебо. "Невпечатляющие" — те атрибуты, которые сами по себе не вызывают ни удивления, ни готовности как-то реагировать и пр.

Впечатляющие атрибуты

Яркий цвет

Сильный запах

Отчетливый: горький вкус изысканный вкус необычный вкус

Большой размер пилюль

Очень маленький размер пилюль

Строгая схема приема (условия и запреты)

Возрастание дозы

Двойная доза

Импортное

Основанное на естественных продуктах

Обработанное биополем, магнитом и пр.

Невпечатляющие атрибуты

Бесцветные Без запаха Безвкусное

Обычный размер пилюль Обычный размер пилюль

Свободная схема приема

Стабильность дозы Одинарная доза Отечественное Химические соединение

Необработанное

Табл. 2. Мистицизм плацебогенных элементов

Цвет. На первом месте стоит в таблице цвет, и это не случайно. Мифопоэтические представления и символика цвета — обширнейшая область человеческой духовности и психологии. Цвет как самостоятельный элемент чего-то может действовать успокаивающе или шокировать; усмирять или тонизировать и пр. Цвет может быть единственным свойством "чудесного предмета", вызывающим волшебные метаморфозы.

Что произойдет с человеком, если ему будут давать либо красные таблетки "для тонуса", либо черные. Скорее всего, окрашенные в красный цвет будут опознаны как "действительно" вызывающие всплеск энергии, "разогре-

вания крови". А вот черные таблетки больше будут ассоциироваться с уничтожением чего-то: "угольные" таблетки уничтожают загрязнение; в бездонном черном цвете, как в темной пропасти, что-то может затеряться, раствориться, исчезнуть.

Запах. О запахе нужно говорить отдельно и много. Запах — это материальное выражение Духа: "Здесь русский Дух, здесь Русью пахнет". Дух в наиболее приземленном (не как принцип Абсолютного Познания) понимании является неким "невидимым существом", которое обнаруживает себя либо запахом, либо дуновением ветра. Поэтому запах лекарств имеет высокую способность вызывать образы. Ольфакторная коммуникация (метка территории мочой и др. пахучими выделениями) в биологии играет огромную роль и имеет прямое отношение к таким аспектам жизни животных, как выживание, сила-соперничество, продление рода. У человека обоняние имеет отношение к самым древним участкам мозга. Запах, а это ощущение, возникающее при попадании на рецепторы буквально единичных молекул вещества, может вызывать очень интенсивные процессы образного ассоциирования и воспоминаний. Знакомый запах может моментально воссоздать сцену из прошлой жизни с четкими деталями (симмультанный образ). Моряки, часто путешествующие по разным странам, говорят, что каждая страна пахнет по-своему, особо, ни с чем не сравнимо.

Полное отсутствие запаха — запах чистого снега, ассоциируется со Святым Духом и Эфиром. Это может еще больше впечатлять, чем знакомый запах, или такой, который можно познать методом аналогии: "похож на...". Поэтому отсутствие всякого запаха, если оно будет специально распознаваться, скорее всего, создаст сильное, а не ослабленное впечатление о действенности лекарственной формы. Но в целом запах, если он, конечно, не ассоциируется с гнилью, смертью, несчастьем, болью, кровью, опасностью и другими негативными источниками, способствует формированию сильного впечатления о лекарстве.

Аромотерапия — очень молодая отрасль терапии, о которой трудно что-то сказать точно. Вычленить в воздействии запахом, ароматом какие-либо вещества, специфические' эффекты и плацебо, то есть те, которые организуются в соответствии с обсуждаемой логикой чудесного, практически невозможно.

В самом деле, аромат, запах, благовония, дух, пар, дым — все это разные аспекты процесса испарения, обжигания, высушивания плоти. Все, что находится под горячим солнцем, к чему прикасается огонь, что обогревается внутренним теплом или внешним, пахнет, испускает из себя "эфирные тела", духовных (в смысле запаха) "двойников". Подобрать состав аромата так, чтобы вызвать у пациента устойчивые комплексы ассоциаций, довольно трудно, поскольку распознавание ольфакторного образа идет не по логическим путям, а совершенно особым, часто уникальным для данного человека способом.

Вкус. Вкусить — это от-кусить, вобрать в себя тот состав природы, из которого образовано лекарство. Это наиболее интимное познание вещества. Оно уже внутри. Если зрение дает дистантное, отдаленное познание, запах — нечто среднее между дистантным и непосредственным, то вкус — это распознание с самой близкой дистанции. Горький вкус устойчиво ассоциируется с "правильным", "сильно действующим" лекарством. Правда почти всегда бывает "горькой". А вот сладкое, "подслащенное" лекарство — это обман, "сладкая ложь", или успокоение для ребенка, ослабленного, незрелого, раздавленного человека ("Сахарная вода для импотентов", — говорил персонаж из романа "Хождение по мукам").

Разные варианты горечи создали славу такого напитка, как пиво. Негорьким пиво быть вообще не может. В горечи — вся сила. Горечь и Горе-горькое близки по смыслу. "Горе-горькое по свету шастает". Основной мистический закон алогической логики чудесного — подобное лечится подобным. Следовательно, горькое лечит горе, несчастье. А поскольку в России почти все горькое — любовь, свадьба ("Горько!"),

слезы горькие, писатель Горький, люди-горемыки, горькая судьба, горький вкус победы, то "горькая" (водка, пиво) — самое универсальное, душевное лекарство "от всего".

Размер. Остановлюсь только на "очень малом" размере лекарственной формы. В мифологии самый маленький зверь, трикстер, оказывается, в конце концов, самым хитрым, сильным умом, изворотливостью, способностью проникать в самые потаенные места, пробираться на вражескую территорию и в осажденную крепость. Очень маленькие "горошинки" воспринимаются как сильнодействующее вещество. Сравните, ложка сахара и крупинка. Что придет на ум при растворении, особенно "тщательном", такой крупинки вещества в стакане воды? В старинных рецептах, дозировка "на кончике пера" вызывала сама по себе такие эффекты, которые, наверное, не могло вызвать даже сильнодействующее вещество.

Схема приема. Чем лучше продумана схема приема ("начиная с 1 капли, доводя ежедневно до 40, а затем обратно — до 1" — это о приеме чесночной настойки для омоложения), тем больше она соответствует Гармонии, Божественному Порядку, Космическому Порядку. Свободная схема — "принимайте, когда захотите" или вообще без указания на желание — это, конечно, Хаос, распад всего и вся. Еще хуже предписание, освобождающее Силы Зла, болезни: "принимайте, когда плохо будет". Вот вам и подначка для "чертика", открытие доступа болезни к силам лекарства: теперь болезнь, ее приступы, ее капризы будут управлять целебными силами! Значит, лекарство никак не связано со здоровьем, поскольку его нельзя принимать, если нет болезни. Парадокс: лекарство любит болезнь, оно "тропно" к определенной болезни, то есть должно подходить, как невеста к жениху, вернее — как жених для невесты. Здоровому лекарство не нужно, даже вредно — оно. лекарство, вызывает болезнь. Только одно лекарство принимают "На здоровье!" и "За здоровье!". Догадайтесь, какое.

Дорогое. Самым дорогим лекарством в мифологии является, конечно, амброзия, пища богов (фирменные названия:

"Философский камень", "Элексир бессмертия", "Акулий хрящ", "Ребро Адама" и т. д.). Амброзия давала силу, юность, красоту, это пища вечного возрождения плоти. Однако она предназначена богам, и ее действенность управляется богами, а не только ею самой!

Как показывает опыт социальной мифологии наших дней, очень дорогое лекарство помогает благодаря своей дороговизне не всем, а тем, кому положено по статусу лечиться только престижными методами и дорогими лекарствами (так угодно "богам", только не олимпийским, а "пореформенным"). Дорогое лекарство, разоряющее семью, принятое "не по статусу", способно дать очень сильный ноцебо-эффект. У одной моей пациентки случился длительный невроз страха с содержанием "любовного приворота и преследования", после лечения очень дорогим лекарством (1 ампула стоила в 1997 году 2 млн рублей). После трех инъекций (лечение воспаления фаллопиевых труб) ей стало совсем плохо, и она слегла в психиатрическую больницу. Там она рассказывала о двух "врачах своих", которые ее "допекли": 1) любовник, преследующий ее и домогающийся ее любви незаконными методами (шантаж, запугивание "порчей" и колдовством); 2) врач-гинеколог, предписавший "амброзию" в ампулах, от которой у бедной женщины "расшатались нервы" и появился сильный страх. После того, как ее рассказы о любовнике-колдуне послушало десятка полтора целителей (врачи-психиатры, психологи, психотерапевты, преподаватели кафедры психиатрии и пр.), она стала все чаще и чаще говорить о безденежьи, о том, что ее "неправильно лечили", то есть все свелось к разорительному лечению.

Природа чуда в размышлениях А. Ф. Лосева

В своей знаменитой работе "Диалектика мифа" * А.Ф. Лосев выводит основную формулу мифа: миф есть чудо. К этому его подвел анализ феномена "миф".

* Цит. по: А.Ф. Лосев. Миф. Число. Сущность. М., Мысль, 1994. — 919 с. (сокр. ДМ).

1) Миф не есть фикция, выдумка, но необходимая категория сознания и бытия;

2) миф не есть бытие идеальное, но жизненно ощущаемая и творимая вещественная реальность;

3) миф не есть наука, но жизнь, таящая в себе свою собственную мифическую истинность и смысловую структуру;

4) миф не есть метафизическое построение, но чисто вещественная действительность, являющаяся в то же время отрешенной от обычного хода явления;

5) миф не есть ни схема, ни аллегория, но символ;

6) миф не есть поэтическое произведение, миф есть поэтическая отрешенность, данная как вещь;

7) миф не есть специальное религиозное создание; миф — энергийное, феноменальное самоутверждение личности, хотя мифология невозможна без религии;

8) миф не есть догмат, но история.

И окончательная формулировка: миф есть в словах данная чудесная личностная история. Личность понимается (в самом широком, диалектическом смысле) как осуществленная интеллигенция, Ум, осуществленная (или воплощенная в тело, факт) как миф, то есть как смысл, как клик самой личности. Миф — не есть сама личность, но смысл и лик личности. Как и икона, о которой говорилось ранее, не есть самобожество, но лик божественной личности, мифический символ. Совпадение случайно протекающей эмпирической истории личности с ее идеальным заданием и есть чудо, по А.Ф. Лосеву.

Вернемся к "плачущей иконе" (они "глакали" во многих храмах осенью 1998 г. и в Новосибирске). То, что на иконе появились капли, — это случайно протекающий процесс, неважно, подстроенный нетерпеливым служителем или возникший как-то по-другому. Идеальное задание у иконы — осуществлять связь человека с Бо~ом. Распознание капли как "слезы" и есть совпадение эмпирической истории личности и ее идеального задания. А это — чудо!

Подойдем по-другому — с точки зрения реальной личности верующего человека. Случайно протекающая эмпи-

рическая история его, проявляющаяся в сфере восприятия, — это то, что он в какой-то момент заметил, как "заблестели" глаза на иконе Богоматери. В его восприятии взгляд божественной личности ожил, в его уме и сердце это было расценено как сочувствие иконы к его страданиям. Идеальное задание человека — соединиться с Богом — совпадает со случайным восприятием "блеска мокрых глаз", и это — чудо!

У меня совсем нет охоты, да и никогда особенно не было, разоблачать с помощью научных подходов случаи "чудесного исцеления", чудесных изменений в жизни человека, чудодейственного влияния лекарства или процедуры. Раскрывать феноменологию чуда — это одно, а разоблачать или, наоборот, мистифицировать — это другое. Главное, что можно взять из сложного анализа чуда А. Ф. Лосева, — это то, что влияние одной личности на другую не есть чудо! Влияние, воздействие одного человека на другого — это все, что угодно, но чудом никогда не является. Может быть обман, инсценировка, театрализация, совместная игра, властный контроль, запугивание, шантаж, соблазнение, покупка; но чуда в межличностных отношениях никакого нет. Человек здоров и прекрасно развивается как личность в хорошей человеческой среде, в теплых, нормальных отношениях, когда его любят, и он любит. Но это — не чудо!

Если забыть о том, что речь здесь идет именно о личности и ее истории, как пишет А. Ф. Лосев (ДМ, с. 172), то можно все это учение о чуде свести к абсурду. Личность при этом понимается всегда как цельность, как категория, а не ее отдельные проявления. В науке всегда существовал излюбленный метод сводить сложный смысл к простому (редукция): "Чудо, конечно, не есть, скажут, физический акт, но оно есть этот акт плюс выдумка. Однако это сведение на субъективизм — типично беспомощная позиция либеральной метафизики". "...При таком сведении мы уже перестаем говорить о чуде как таковом, и начинаем говорить о своем отношении к нему, то есть о самих себе" (ДМ, с. 175). А. Ф. Лосев считает, что относиться "по-научному" к чуду как к вы-

мыслу можно только благодаря двум одновременным логическим ошибкам."

1) учетверение терминов, при котором мыслится такой примерно силлогизм:

Данное исцеление — чудо.

Чудо есть вымысел.

Следовательно: данное исцеление есть вымысел.

Это такой же силлогизм, как и силлогизм типа:

Все псы лают.

Это созвездие — Пес.

Следовательно: это созвездие лает.

2) Неправильное обращение, при котором не проводят специального определения термина, например, в суждении "всякое чудо есть вымысел" не проясняется, какой именно вымысел имеется в виду, поэтому вытекает и то, что "всякий вымысел есть чудо".

Чудо — это совпадение двух планов личности, совершенно различных по своей сущности, смыслу, в едином неделимом образе. А. Ф. Лосев выделяет пять моментов личности, которые можно различать только абстрактно, так как они слиты в каждом моменте.

1) Отвлеченная Идея личности ("россиянин", "христианин", "воин" и др.). Это личность сама по себе, как идея, как сам принцип, смысл и правило становления конкретной личности, это личность вне своей и всеобщей истории.

2) Сама история этой личности, личность, погруженная в поток жизни, в иррациональное, алогическое время. Все в этой истории слитно и нераздельно — каждый акт и проявление, малейшее изменение — все непрерывно, текуче неразличимо.

3) Первообраз личности как синтез первого плана (Единое) с алогическим становлением второго плана (множество): это идеальное состояние, когда максимально выражается отвлеченная Идея личности в реально-вещественном образе ставшего. Первообраз,... предел полноты воплощения.

4) Идея в свете своего идеального состояния, или первый момент в третьем, в перечислении всего, что есть в идеале, что воплотилось, что выразилось.

5) Реально-жизненный лик личности, или второй момент в третьем, — прибавление к пустой алогичной длительности.

Чудо — это диалектический синтез двух планов личности: Реально-жизненного лика (5-й момент) со своим Первообразом, идеальным состоянием (3-й момент), а с помощью четвертого момента (значение, выражение идеала) личность перечисляет и пересматривает те удивительные факты и идеи, в которых выразились моменты личности. Чудо — это миг, когда личность в своем историческом развитии вдруг выражает свой первообраз целиком, достигая предела совпадения обоих планов, и сразу оказывается, как пишет А.Ф. Лосев (ДМ, с. 167) "и веществом, и идеальным первообразом". Это как бы второе воплощение личности. Первое — в изначальном, идеальном архетипе и парадигме (образе); другое — воплощение личности в реально-историческом событии. То, что называют "чудом", это полное совпадение идеального "экземпляра" с реально-историческим воплощением, которое специально выявлено и продемонстрировано.

Таким образом, чудо происходит только с живой личностью, а не с ее процессами — химическими, физическими, умственными, смысловыми, энерго-информацион-ными и пр.

ГЛАВА 3 ПЛАЦЕБОГЕНЕЗ

3.1. ВРАЧ КАК ЛЕКАРСТВО И ОТРАВА

"Исцеляющая личность"

Личность врача или того, кто помогает в трудную минуту борьбы за здоровье, всегда решающим образом отражается на результатах медикаментозного или немедикаментозного, "психического" или "комплексного" лечения. Плацебоген-ные изменения в поведении и самочувствии от одного и того же агента влияния, будь то лекарство, процедура, методика или иное воздействие, различны у разных врачей, но повторяются с определенным постоянством у одного и того же лекаря. Про известных врачей говорят примерно одно и то же: чтобы ни делал знаменитый X, у него всегда неизменный результат — помогает; какие бы нейтральные капли не давал особо известный врач, они действуют. Конечно, действуют не эти "нейтральные" средства; на сцене, где разворачивается борьба болезни с целителем, действует личность врача, она исцеляет.

Совершенно курьезные случаи исцеления от "нейтральных средств" приводит в своей книге "26 московских пророков, юродивых, дур и дураков" Иван Прыжов. (Прыжов И., 1996):

Юродивый Иван Яковлевич, которому в 1860-х годах было около 80 лет, безумный старец, о котором ходили по Москве легенды, исцелял записочками-иносказаниями, в которых верившим в святость юродивого, мерещились ответы на главные жизненные вопросы:

— Выйду лия замуж?

— Это хитрая штука в своей силе, что в рот сносили, — ответ "святого".

— Скоро ли X. разбогатеет?

— Не скоро, а животу здорово!

— Что мое дело?

— Воды льются всюду, но не равны все сосуды.

У Ивана Яковлевича были постоянные клиентки — богатые дамы, которые каждый шаг в своей жизни обсуждали с юродивым, с помощью подобных загадочных записочек. Они же лечили различные болезни с помощью средств "от Ивана Яковлевича", например, табака. Сыпали нюхательный табак на воспаленный палец, и — о чудо! — палец тотчас переставал болеть и скоро заживал. Привели к нему однажды княгиню В., которая еле ходила и уже "умирала" от неизвестной болезни. В это время у старца в руках были два больших яблока. Ничего не говоря, он ударил княгиню этими яблоками по животу, с ней сделалось дурно, и она упала. Лакеи отвезли ее, еле дышащую домой, и — чудо! — на другой день она была здорова.

Из других способов, которыми передавалась врачующая сила Ивана Яковлевича, Прыжов описывает и такие:

"Девушек он сажает к себе на колени и вертит их; пожилых женщин он обливает и обмазывает разными мерзостями, заворачивает им платье, дерется и ругается, без сомнения, придавая тому и другому символическое значение" (с. 35).

Когда "святой" был уже при смерти и лежал недвижим, из-под него текло. Служителям велено было посыпать пол песком. Этот-то песок, намоченный испражнениями Ивана Яковлевича, поклонницы его собирали и уносили домой, и песочек от Ивана Яковлевича стал оказывать врачебную силу. Когда юродивый умер, то многие приходили издалека и покупали песочек у сторожей. Запасы песочка вскоре истощились, а цена ему возросла. Тогда сообразительные сторожа носили со двора песок, "мочили его уже из-под себя и продавали, но, несмотря на все это, сила в песочке оставалась та же самая" (с. 41). Песочком лечили детей, и дети выздоравливали. Собирали также и "влагу, которая текла из гроба" старца, и эти капли производили лечебный эффект.

И. Прыжов, как один из первых русских социологов-реалистов, описывал наблюдаемые события так, что в этих описаниях не остается места для спекуляций относительно "передачи энерго-информационного поля" от целителя че-

рез предмет к получателю целебного воздействия. Песочек, например, окропленный сторожами, явно не содержал в себе никакой информационной структуры "святого", но оказывал такое же лечебное действие, что и нефальсифицированный оригинал. Это означает, что действующим агентом был, конечно, не песочек ("влага", табачок, яблоко, шустрые руки "святого", записочки и пр.), а образ целителя, оживающий в головах (в сердце, душе, в репрезентативных системах) исцеляющихся.

Если воображение людей способно: 1) создать понятный образ себя самого, собственной личности (знание себя, "Я"-, образ); 2) способно согласиться с тем, что есть непознаваемое, неизвестное им знание о болезнях и судьбе (тайна, благоговение перед непознаваемым); 3) может предчувствовать, предощущать противоречие между тем, как они познают мир, и тем, что есть мир (проблема, непонятная понятность); 4) рисовать фантастические картины того, чего хотелось бы иметь, — алогическая логика, фантазии, защищающие от страха неизвестного (фантастические фигуры всемогущих Спасителей, всезнающих мудрецов и пр.), и все это объединить, синтезировать в определенное состояние ожидания готовности к мистическому переживанию (см. табл. 1), то чудо исцеления состоится! Однако социальная среда, идеология, образцы поведения и ритуалы и пр., как и показывают работы И. Прыжова, запрещают это "чудо" атрибутировать лично себе. "Кто я такой, чтобы самому себя вылечить?", "Если я могу такое — значит, я особая личность — божественная!"

Как тут не вспомнить барона Мюнхгаузена, который мог вытащить себя за волосы из болота. Но это — "мнимая иллюзия" по терминологии Голосовкера. Такое невероятно даже в мифе. Поэтому над бароном смеются, поскольку нелепо. Но ведь исцелить себя, особенно во времена Прыжова, наверное, было равнозначно "вытаскиванию себя за волосы": либо ты шут гороховый, и над тобой смеются и не поверят, либо — изволь становиться "святым", "целителем", духовным лидером, образцом для подражания, шаманом.

Дата добавления: 2015-11-26 | Просмотры: 525 | Нарушение авторских прав