АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Шаманская болезнь

Просто так шаманом не становятся. Надо иметь родословную шамана, получить "дар" от родственника-шамана. Надо заболеть "шаманской болезнью", во время которой пройти обучения с помощью духов, вылечить себя, пройти инициацию, получить признание общины, а вместе с этим и атрибуты шамана — шаманский костюм и бубен.

Исследователи этого социально-психологического раритета подчеркивают, что призвание к шаманской деятельности ВСЕГДА выражается в длительном специфическом заболевании, которое нельзя было прервать, если она сама не прерывалась у "неистинного шамана". Болезнь начиналась не у одного, а у нескольких кандидатов на "трон" сразу после смерти старого шамана. "Званых" обычно бывает много, а вот "избранных" — единицы, вернее всего один. Его "избирают духи", поэтому тут нет никаких выборов, назначений,..конкурентов, испытательных сроков и проверок. Все происходит не по чьей-то прихоти, а по установленному традицией сценарию.

От вступления в шаманы стараются отказаться почти все "званые". Объясняется это просто: шаман себе не принадлежит, он должен стараться для общества, и по первому призыву идти исполнять свою работу — лечить людей, предсказывать будущее, помнить родословную общины и всех людей и т. д. Трудная, хлопотливая жизнь, которая не вознаграждается специально — шаманы никогда не были богаче других, наоборот, из-за своих общественных обязанностей они меньше успевали добыть ценностей для себя и своей семьи.

Но самая главная причина попыток отказа — это перспектива знакомства и борьбы с духами, которые населяют все вокруг: и верхний мир неба, и нижний мир — подземелье, и средний мир — окружающие предметы, животные, люди. Шаманы болеют по многу лет, иногда до 20 лет. В "шаманской болезни" преобладают психические расстройства: галлюцинации всех видов — зрительные, слуховые, ольфакторные, вкусовые, кинестетичес-

ки

кие, соматические; расстройства поведения и сознания — обычно обладатели такого "чуда" уходили в лес, скитались месяцами в одиночестве и... учились жить абсолютно самостоятельно и независимо ни от кого, кроме своего внутреннего мира.

В наше время будущие шаманы не убегают в лес, как об этом мечтал А. С. Пушкин:

Не дай мне Бог сойти с ума. Нет, легче посох и сума; Нет, легче труд и глад. Не то, чтоб разумом моим Я дорожил; не то, чтоб с ним Расстаться был не рад. Когда б оставили меня На воле, как бы резво я Пустился в темный лес! Я пел бы в пламенном бреду, Я забывался бы в чаду Нестройных чудных грез...

и т. д.

Многие шаманы в наше время "забываются в чаду нестройных", но совсем не чудных грез не в темных лесах на воле, а в обычных психиатрических больницах, санаториях (см. А.В. Смоляк, 1991). "Сопротивление" духам обычно кончается эпилептическим (или схожим) припадком. После выписки "шаман" едет домой, где его и посвящают в шаманы заждавшиеся его родичи.

Есть много интерпретаций "шаманской болезни" — от оценок этого явления как истерии, до культурного феномена самообучения. Для целей нашей работы можно выдвинуть вполне современную версию: "шаманская болезнь" — это такая болезнь, преимущественно "душевная" с психосома-тизацией, которую человек одолевает с помощью своей национальной идеологии и системы верований. Для общества, в котором будущий шаман родился и представителем которого является, очень важно увидеть (у-дивиться), как их

мыслесистема и традиционная система миросозерцания способна "работать" в экстремальном режиме — в сознании одного человека. Это, я бы так назвал, проверка, тест на действенность национальной идео-системы. Если эта система безотказно срабатывает — значит, общество духовно защищено ("духи помогают" и пр.), значит, можно дальше размножаться, жить, заселять другие территории, ассимилировать членов других общин. Если система дает сбой, то община входит в полосу несчастий и трагедий, значит, оно духовно умерло.

Хотя шаман борется в одиночку с терзающими его духами, все взрослые члены общины прекрасно знают, что у претендента "внутри". Это картины встреч в потустороннем мире с духами, предстающие в различных зримых и незримых обликах. Такие переживания называют "шаманскими путешествиями". Отдаленно на эти переживания похожи переживания людей, перенесших клиническую смерть: путешествия по трубе, тоннелям и пр. Чтобы излечиться от "шаманской болезни", необходимо было познать имена и функцию всех тех духов, которые буквально разрывали тело и душу шамана. Излечивало, следовательно, Знание того, что происходит, знание мифологическое, а не дискурсивное, формально-логическое. Шаман не рассуждал: "У меня начинается приступ депрессии, вот появляются симптомы слабости, витальной тоски и т. д.". Он вообще не рассуждал. Он "видел", как духи "знакомятся" с ним, "учат" его, "убивают", чтобы оживить в новом качестве. Он переживал мифическую личностную историю вживую, в самом что ни есть натуральном выполнении — с реальной болью, опасностью, восторгом, видениями и т. д.

Конечно, после такого опыта, никак не заглушённого лекарствами, помощью других, не облегченного переложением ответственности на других людей, опыта в высшей степени ценного для дальнейшей работы с людьми, шаман действительно приобретал Силу. Чем дольше болел, тем больше Сила была у шамана — больше обучался, больше узнавал истинных имен духов, глубже постигал устройство мира внешнего и внутреннего.

Раненый целитель

Психоаналитик Мейстер в 60-х годах ввел в обиход практики аналитической (и иной другой) терапии образ "раненого целителя". Исцеление связывалось со способностью целителя сострадать. А это можно сделать, если сам знаешь, что такое болезнь, что такое душевное страдание. В древних храмах Асклепия исцеление происходило в особых отгороженных помещениях — теменосах, где пациенты отдыхали под музыку, что-то вроде нашего "гипноза-отдыха" — и могли, если повезет, конечно, если произойдет чудо, увидеть исцеляющие сны, а в этих сновидениях понять природу своего расстройства. Обучал искусству исцеления кентавр Хирон, который сам страдал от неизлечимых ран. По преданию, Хирон родился от Филиры, дочери Океана, и имел двойную природу — уродство. Филира, увидев такого младенца, попросила Юпитера, чтобы он ее изменил — сменил внешность. Она была превращена в Липу. А ее сын, невиданное доселе существо (это и есть прототип Великого Комбинатора?), изобрел искусство врачевания.

Поскольку кентавр Хирон — символ, то он имеет неограниченное количество интерпретаций (символ, по А. Ф. Лосеву, есть синтез познанного и непознаваемого, логического и алогического). Вполне допустимо толковать его врачующую силу таким образом: "неизлечимые раны Хи-рона" — суть то уродство, которое ему досталось в наследство. Хотя все существа имеют двойную природу (50% — от матери, 50% — от отца), но только у Хирона это было наглядно видно. И только сам Хирон познал свою двойную природу и научился примирять в одном существе разные, конфликтующие, готовые убить друг друга начала. Поскольку все болезни — это конфликт, борьба сил, то искусство примирения или Синтеза есть "первейшее из искусств" врачевания болезней, чем Хирон и прославился в свое мифическое время.

Современные психотерапевты (особенно аналитики) считают, что в процессе терапии (идеальной) встречаются два главных процесса: со стороны клиента — проекция спо-

собностей к самоисцелению на целителя и наделение его Силой; со стороны врача — Эмпатия, то есть проникновение в переживания клиента, умение увидеть в нем свои "вылеченные раны" или "понятое уродство". При успешной терапии пациент возвращает себе отданные ранее врачу собственные способности познавать себя и излечиваться. Врач перестал "интернировать" свой опыт переживаний в клиента, доверяет Силе пациента настолько, что "отпускает с миром" последнего.

Идея "раненого целителя" имеет и другие смысловые аспекты, но все их можно обобщить в популярную сейчас во всем мире тенденцию обучения скорее личностным тренингом, чем академическим образованием. Знания важны, спору нет. Но они бессмысленны или даже вредны, если целитель будет личностью незрелой, болезненной, конфликтной, без самосознания и опыта успешного разрешения сложных ситуаций. Если он будет обладать лишь "врачебным опытом", то есть большой коллекцией несчастий, собранных им с "полей сражений", то он будет не исцелять, а распространять опыт болезней от одного к другому.

Знаменитый терапевт XIX века М.Я. Мудров выработал целую систему ритуалов назначения лекарств. Он лечил "специальными" порошками с названиями "золотой", "серебряный", "простой". Названиям соответствовал цвет бумаги, в которую были завернуты порошки. Эти порошки (плацебо-имитаторы формы) оказывали чудодейственные эффекты, излечивая многие болезни. После смерти врача выяснилось, что в состав порошков входил всего-навсего хорошо перемолотый мел. Восхищение и радость, с какой принимали его пациенты "лекарства", бывали полезнее самих лекарств. Искусство врача, как писал в свое время М.Я. Мудров, заключается в создании "душевного" лекарства, которое бы утешало сердитого, успокаивало нетерпеливого, останавливало бешеного, пугало дерзкого, делало смелым робкого, откровенным — скрытого, благонадежным отчаянного".

Что это за универсальное "душевное" лекарство, которое создает врач? Другого ответа нет, кроме одного: это лекар-

ство — сам доктор, его личность, универсально реагирующая на различные ситуации. А если говорить более профессиональным языком, то речь идет об умении врача создавать такие межличностные отношения со своим клиентом, которые и будут тем "душевным лекарством", о котором намекал М. Я. Мудров. Не суть важно, какими средствами пользуется для создания терапевтической атмосферы доктор: как Мудров "мудрит" с порошками или заботливо усаживает пиявки — главное, чтобы эти средства были законными, не вредили ничем и способствовали бы скорейшему возвращению веры в себя. Важно, чтобы больной не привыкал лечиться в дружеской и теплой обстановке, а умел создавать ее самостоятельно, без доктора.

Совсем необязательно, чтобы личность врача была сильнее личности его клиента, хотя социальная роль врача и предписывает ему быть (казаться, делать вид) сильнее. На самом деле ожидаемой "силы" нет, поэтому врач действительно исполняет роль плацебо, "пустышки". Это может эмоционально задеть — как это быть "пустышкой"? Но этого не надо бояться. Быть "пустым" в данном случае означает быть без предрассудков, без заранее приготовленных мнений, слов утешения и прочих банальностей. Быть "пустым" — это давать возможность пациенту овладеть собственной силой исцеления, а не тратить время на поиски силы со стороны.

Ятрогении

Есть масса случаев неэтичного поведения врачей, которое влечет за собой последствия — фобии, утрату доверия к медицине, разочарование в научно-обоснованных методах лечения и уход к колдунам и "народникам". На мой взгляд, этих случаев гораздо больше, чем об этом принято говорить. Пациенты не любят выдавать своих врачей, даже если те вредят им. Процессы против врачей еще не в моде, но уже идет "пристрелка" и появляются юристы и психологи, готовые взяться за трудное дело доказывать в судах идею о том, что психотерапией можно навредить, что методы психотера-

пии настолько усовершенствованы, что могут быть использованы для зомбирования людей, управления ими как автоматами и пр., и пр.

Но все же влияние психотерапевтов явно преувеличивают, как раньше преувеличивали силу гипноза, силу влияния убеждением и пр. Налицо все признаки ноцебо-эффекта психотерапии, то есть отрицательных неспецифических эффектов от применения тех или иных методов врачебного вмешательства словом, процедурой, манипуляцией или особыми создавшимися социальными условиями лечения. Например, дефицит времени, в котором врач государственной практики вынужден работать, может стать постоянно действующим фактором ноцебо-эффектов.

Как известно, цейтнот, недостаток времени для обдумывания проблемы и принятия решения, является основным источником ошибок, стрессового состояния, недопонимания. Чаще всего в учебниках по психотерапии и общей медицинской практике приводятся примеры ятрогенных заболеваний, основанных на превратном понимании пациентами своих докторов. Можно сказать, у докторов не хватило времени, чтобы привести в соответствие средства коммуникации свои и пациента: врач не договорил, а пациент недопонял, врач не успел "перевести" с профессионального языка высказывание, а пациент не успел переспросить еще раз. Врач не успевает привести все свои сомнения в отношении здоровья пациента в единую систему "Его Жизнь", "Его Личность" и пр. Это очень сложная задача интеграции (психоаналитики тратят на это годы работы), а пациент уже испугался, принял размышления и методологическое сомнение врача за окончательный диагноз.

На мой взгляд, это основная причина ятрогении — недоработка врача, поспешность, с какой проходит лечение и контакт врача с пациентом, а также пренебрежение к консультативному аспекту всякой врачебной деятельности. Все остальные причины ятрогении можно причислить к особенностям межличностного взаимодействия "врач — пациент" или как это называется в психоанализе — трансфер. При личностном взаимовлиянии обязательно происходит обмен

(транс-акция) идеями, образами, состояниями, отчего и тот, и другой может "психологически отравиться". У каждого человека есть свои "мозоли", идиосинкразия, то есть особая чувствительность на определенные темы. Поэтому неожиданные реакции могут появляться на совершенно нейтральные слова, действия, жесты. Единственным разумным способом профилактики ятрогений является "домысливание до конца", под чем понимается непрекращающаяся работа познания. Почти все случаи ятрогений, с которыми мне пришлось иметь дело, это "неоконченные пьесы": недоговоренные до конца мысли и предположения, незаконченные выводы, результаты промежуточных анализов, недосказанная информация. Как известно из работы Б. В. Зейгарник, все, что не получило в человеческой психике завершения — остающиеся незавершенные задания, незаконченные высказывания, — запоминается и хранится в памяти для того, чтобы "возвратиться и закончить".

В каком-то смысле ятрогений похожи на посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР), только в уменьшенном виде: фиксация на переживании, которое внесло сумятицу, панику в душу, возвращение к этому переживанию, повторная его переработка и связанные с этим симптомы страха, немотивированной подозрительности и пр. Сам термин "ятрогения" не совсем правильно передает смысл происходящих изменений в пациенте — болезнь, вызванная врачом. На самом деле пациент участвует в создании этой болезни в гораздо большей степени. Собственно говоря, в ятрогений повинен сам пациент. Если врач в чем-то и виновен, то только в том, что не доглядел за клиентом и позволил ему "убежать в болезнь", зацепиться за что-нибудь в облике и высказываниях врача, чтобы не выздороветь.

У пациента всегда есть право отказаться от лечения, на любом этапе, от любого врача. И это является лучшей гарантией безопасности. Одна моя пациентка при терминации психотерапии, вспоминая "этапы большого пути" в невроз, рассказала, что сначала обратилась к одному психотерапевту, который перед сеансами "общался с Космосом". Со вто-

рой встречи она ушла от врача, которого посчитала "невменяемым". Никакой ятрогении в этом случае не было. Человек принимает решение сам. Это его право и его ответственность. При свободе выбора врача вероятность получения ятрогении резко уменьшается. Принудительный выбор доктора резко повышает вероятность "отравления врачом" — ятрогению, врачебное ноцебо.

Дата добавления: 2015-11-26 | Просмотры: 1101 | Нарушение авторских прав