АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

MmiiiiujiijjiiiiMiiiiiiiHimHiiniHhJWMiiliifciiliMUiiM


 


Психоаналитикам также понятно, почему миролюбивые венцы смог­ли вдруг превратиться в сумасшедших зверей. Если бы полиция не оказала сопротивления, толпа бы вскоре рассеялась и не причинила вреда. Но стоило полиции пролить кровь, толпа начала неистовствовать, отвечая на первобытный страх кастрации со стороны отца, который бессознательно присутствует в нас в яйце карающей власти Следовательно, страх вырос вместе с насилием, каждое его усиление ведет к новому насилию и боль­шему страху, подобно тому, как умиротворение может последовать только за полным взрывом, и как только обыватели были разогнаны по домам, прошло три дня, прежде чем исчезли остатки ненависти

Следующий пункт можно объяснить только с помощью психоанали­за Социал-демократические лидеры - по сути своей революционеры, но они не хотят это демонстрировать Они осознали, что революция в малень­кой Австрии была бы самоубийством и поэтому призывали в данный мо­мент республиканскую гвардию вмешаться на основе законов и предотвра­тить насилие. Гвардия прибыла слишком поздно

Почему руководители не прислали гвардию в шесть утра, когда, как
было известно, начнется демонстрация? Они говорят, что «забыли» Это
вопиющий пример бессознательной забывчивости. Социалисты забыли
сделать всего один шаг, который мог предотвратить нечто, что они созна­
тельно отвергали, но бессознательно желали ^
Венские волнения были в полном смысле семейным скандалом»
Эдер размышляет о бессознательных факторах в хорошо из­
вестной тенденции определенных политических альтернатив,
сменяющих друг друга на манер жесткого маятника.

«Я думаю, что это мистер Зангвиль однажды сказал, что принципом Британской конституции является то, что Король не может совершить ошиб­ку, а его мишстры сделать что-либо правильно. Эта изначально применяемая к отцу амбивалентность ныне разбита, чувство предательства и т д перено­сится на королевских министров, или на некоторых из них, или на оппози­цию.. Современное общество открыло избирательный принцип, и голосова­ние дает выход враждебным чувствам к правителям Психоаналитически вы­боры могут расцениваться как сублимация цареубийства (первичное отце­убийство) с целью посадить кого-либо на трон, голосование подобно повторяющейся десятичной дроби, отца убивают, но он никогда не умирает


Министры - наша замена самих себя Отсюда политический принцип раска­чивания маятника»

Александер и Стауб предприняли попытку объяснить бес­сознательную основу кризиса, который происходит в сообществе, когда преступникам позволяют уйти безнаказанными или отде­латься легким наказанием. Изучение генезиса личности показы­вает, что сублимация примитивных импульсов возможна на ос­нове разновидности примитивного «социального контакта» Че­ловек воздерживается от прямых потаканий, ведущих к вовлече­нию его в конфликт с властями, и использует вместо этого более сложные образцы поведения, подразумевающие, что таким обра­зом гарантированы любовь и безопасность. Когда другой человек разрушает и непосредственно удовлетворяет свои недозволенные импульсы на примитивном уровне, равновесие любого человека подвергается опасности. Сознательная часть понимает, что мож­но «выйти сухим из воды», и это угрожает всей структуре субли­мации. Супер-эго старается поддержать порядок с помощью на­правления энергии против эго, может быть, подчиняя его «угры­зениям совести», вплоть до сохранения возможности недозволен­ного удовлетворения, и ищет способ направить эго на деятельность, ограничивающую соблазн. Это может включать изменение окружения путем устранения в нем «неидеальных» элементов; примером могут служить панические требования уничтожения преступника-аутсайдера для сохранения оков у члена общества, который является преступником Любой пре­ступник является угрозой для общественного порядка, так как вызывает в большей или меньшей степени острый конфликт в жизни всех членов общества Успех супер-эго зависит от навязы­вания себе определенных путей понимания реальности. Когда ре­альность категорически отказывается подчиняться «идеалу», энергия Я разделяется, и наступает острый кризис. Супер-эго стремится навязать свою сторону тенденциям противоположного эго путем наказания эго и переноса проекции этой ситуации на внешний мир Определенные аспекты внешнего мира становятся «плохими», потому что они связаны в частном опыте с угрызе­ниями совести, навязанными внутренним надзирателем - созна­нием. Сильное сознание может навязать личности это «искаже-


 


1 Chicago Daily News 1927 July 20.





LullLul will

Mi mil w


F^t" IP


Ibid


 


ние» реальности до такой степени, что Я действует на основе со­вершенно фантастических представлений о реальности Они наи­более четко выражаются в таких явлениях, как смятенное состоя­ние галлюцинации и иллюзии, все они - формы искажения ре­альности Когда реальность становится «угрожающей», отчаян­ные попытки измениться могут оказаться бесполезными, и безопасность будет найдена в физическом полете или в психиче­ской пассивности и в поглощенности собой Так как наши пред­ставления о реальности основываются на небольшом опыте об окружающем мире из «первых рук», у супер-эго обычно доста-

точно для этого времени

Политические движения черпают свою жизнеспособность за счет смещения частных аффектов на общественные цели, и поли­тические кризисы сопровождаются сопутствующей реактивацией специфических исходных мотивов Как же частные и исходные стимулы находят дорогу к политическим символам1? Каковы об­стоятельства, способствующие выбору политических целей сме­щения''

Политическая жизнь тесно взаимосвязана с символами це­лого Политика должна иметь дело с коллективными процессами и общественными актами, и эти процессы так запутаны, что и с лучшими намерениями чрезвычайно трудно установить четкие отношения между символами целого и процессами, которые предполагается обозначать Для общего движения человечества ориентиры политических символов далеки от повседневного опыта, хотя они и становятся привычными из-за постоянного по­вторения Эту двусмысленность обращения, совмещенную с уни­версальностью использования, придают слова обозначающие партии, классы, нации, институты, политику и формы политиче­ского участия, доступные для перемещения частных аффектов Очевидные, рациональные различия в мнениях осложняются иг­рой частных мотивов до тех пор, пока символ не станет всего лишь фокусом накопления несоответствующего Так как диалек­тика политики осуществляется в условиях целого, частные моти­вы без труда рационализируются в рамках коллективнои^ыгоды Более того политика является конфликтной сферой и пока­зывает всю тщетность и злобу, нарциссизм и агрессивность со-


перничающих партий Становится широко распространенным мнение, что политика является ареной иррационального Но бо­лее тщательное описание покажет, что политика - это процесс, с помощью которого выявляется иррациональная основа общества Пока с самопроизвольной плавностью действует нравственный порядок, не возникает вопрос об оправдании доминирующих ценностей Но когда нравственный порядок обесценивается и вы­зывает вопрос, нужны искренние и общие усилия, чтобы найти интеллектуально оправданное решение возникающего конфлик­та Политика кажется иррациональной, так как она - лишь этап коллективной жизни, когда общество стремится быть рациональ­ным Само ее существование показывает, что нравственный по­рядок со всеми своими рациональными и нерациональными ут­верждениями не воспринимается более без вызова Политическое различие - это результат нравственного кризиса, и он завершает­ся в новом нравственном согласии Политика - это переход от одного не вызывающего возражений согласия к другому Он на­чинается с конфликта и завершается решением Но это решение является не «рационально лучшим», а эмоционально удовлетво­рительным решением Рациональный и диалектический этапы политики являются второстепенными по отношению к процессу переоценки эмоционального согласия

Хотя динамику политики надо искать на уровне напряжен­ных отношений между людьми в обществе, следует считать дока­занным, что вся индивидуальная напряженность не снимается с помощью политической символизации и стараний Когда У. на­носит удар в челюсть начальнику, который, как ему представля­ется, оскорбил его, Y. снижает тем самым свою напряженность Но если это действие рассматривается им как личные счеты с на­чальником, этот акт не является политическим Политические ак­ты - это совместные акты, они зависят от эмоциональных связей

Действующие сейчас совместно люди эмоционально связа­ны Этот процесс эмоциональной связи не зависит от сознатель­ного процесса Фрейд говорил, что хорошо изучил эмоциональ­ный фактор в человеческих отношениях путем наблюдения за те­ми, кто, работая вместе, расширял свои контакты во время совме­стных обедов и отдыха Те, с кем мы работаем, наделяются


 




ынч|Ы


■■■■- llll • Hhiiillii Illllillllll illM iiHIi 'МИНИН ilUHnlH ИИШмШШИИМИИЫШМНИИШН


 


широким спектром значений на основе накопленного нами опыта существования. Так как все наши мотивы имеют значение внутри личности, наше либидо в большей или меньшей степени концен­трируется на тех, с кем мы имеем дело. Это усиливает восприятие подобий и поддерживает динамику для идентификации процесса. Даже негативная идентификация вносит вклад в те пределы, в ко­торых мобилизуются в человеческих контактах аффективные ис­точники личности.

Эмоционально связанные между собой люди еще не вовле­чены в политический процесс. Политика начинается тогда, когда они достигают символического определения самих себя в отно­шении требований к миру. Дополитическая фаза рабочего движе­ния, как описано у Нексо в его работе «Пелл-завоеватель», может служить характеристикой возможных фактов. У рабочих было множество поводов для недовольства своими нанимателями, но люди выражали их в виде спорадических актов насилия и посто­янного пьянства. И только когда возник новый «образ» мыслей, вместе с появлением социалистических символов и с их воспри­ятием, напряжение получило выход в политической форме. Когда J. наносит начальнику удар в челюсть, потому что тот его отру­гал, J. действует не ради трудящихся, но когда J. станет социали­стом, его действия будут символически важными для развития его новой личности. Действия перестают быть просто частными действиями, они связаны с отдаленными социальными целями. Представление о самом себе обретает новые точки отношений и взаимоотношений, которые связаны с соответствующими отно­шениями других людей.

Для политической науки крайне важно изучить в деталях не только факторы, способствующие подъему и падению уровня на­пряженности, но и процессы символизации. По первому аспекту проблемы данные можно получить у специалистов различного рода, но что касается другой проблемы, ученый может обратить­ся непосредственно к необработанному материалу. Главное в де­ле реалистичной политики - это анализ истории «групп давле­ния», простирающихся от таких объединений, как Фабианское общество, политические партии и конспиративные организации. Каковы условия, в которых возникает идея как таковая, каковы


условия ее пропаганды? Другими словами, каковы законы симво­лизации в политической деятельности?

Я хочу привлечь внимание к некоторым возможностям. Можно найти несколько общественных движений, которые пред­ставляют желание узкого круга увековечить свои отношения це­ной всего общества. Стоит вспомнить, что Лойола и другие мо­лодые люди, основавшие орден иезуитов, долгое время были в дружеских отношениях, прежде чем осуществили двои знамени­тый проект. И не только, они хотели сохранить определенные личные отношения на всю жизнь и изобрели множество приемов, прежде чем пришли к окончательному варианту. То, что мы здесь имеем, - это группа друзей, желавших сохранить свои личные взаимоотношения до того, как они узнали, как это можно осуще­ствить. Не совсем точно можно сказать, что институты являются скорее продолжением тени великого человека, чем последствием дружбы нескольких людей.

Можно обнаружить, что другие общественные движения переняли свои планы у одинокого мыслителя, с которым не было непосредственного контакта Здесь процесс заключается в том, что один член группы, с которым идентифицируют себя осталь­ные, находится под впечатлением схемы, толкует и защищает ее перед другими. Этого человека слушают по причине его эмоцио­нального воздействия на других, и он может построить сомне­вающихся и колеблющихся «в струнку» путем лести или угроза­ми отвернуться от них.

Формирование пульсирующего центра для развития идеи особенно свойственно молодежи и тем, кто лучше действует в однополых группах. Трашер описал банды, что и составило зада­чу его книги «Банда», да и в литературе по изучению молодежи немало примеров пар, троек и четверок, которые поклялись в вечной верности друг другу и программе социальной реформы. Если идея реализуется потом в жизни, то это нередко случается с теми, кто демонстрировал определенную ясность в эмоциональ­ном приспособлении к окружающей обстановке. Общественная и политическая жизнь является в значительной степени признаком запоздалой юности ее участников, что, естественно, не требует критики ее сути.


 




Только еще предстоит создать психологию личностного, ораторского убеждения и воздействия с помощью печатных средств, посредством которых осуществляется поддержка опре­деленных символов Уильям И Томас довольно давно проком­ментировал квазисексуальный призыв возрожденцев к публике Одни ораторы относятся к людям сердечного, сочувствующего и просительного склада и воспроизводят попытки некоторых муж­чин победить женскую застенчивость Другим присущи боязнь и почитание отца, часть дурачится, находя удовольствие в обнародовании значительных запрещенных материалов, есть и такие, кто обращается к социально управляемой и дисциплинированной части личности Так, отношения между оратором и слушателями имеют свои мощные эмоциональные черты, которые пока должным образом не исследованы Есть люди, которые особенно сильны при общении лицом к лицу, но на трибуне производят слабое впечатление

Процессы символизации можно сравнительно легко изучать, когда в жизни многих членов общества происходят глубокие, тревожные изменения Голод, эпидемии, безработица, высокий прожиточный минимум и другие напасти могут одновременно создать для многих людей проблему их решения Одно из первых следствий - освобождение аффектов от своих предыдущих объ­ектов и создание условий для восприимчивости к новым предло­жениям Существуют или легко возникнут все виды символов для новой фиксации изменчивых эмоций Возможны любые альтер­нативные варианты «Помяни это в молитве Богу», «Право голоса социалистам», «Долой евреев», «Взбодри дух пепсином», «Испы­тай свое счастье на кону» Рецепты зависят от диагноза, а диаг­ноз, в свою очередь, требует предписаний «Мир греха», «Уолл­стрит», «крах иностранного рынка» - распространены все виды диагноза, постоянно оценивая и переоценивая ситуацию для на­ходящихся под ее влиянием людей Политические символы долж­ны бороться с символами любой сферы жизни, и следовало бы провести интересное исследование относительной поляризации политической власти и других форм социального символизма Конечно, в современном мире скорее выстрелят в уполномо-


ченного по вопросам здоровья, чем сожгут ведьму, когда разра­зится чума

Соревнование между символами, в ходе которого концен­трируются возбужденные эмоции сообщества, ведет к выжива­нию небольшого числа основных символов Мобилизация сооб­щества на действия требует экономии в терминах, в которых обо­значены цели Агитация за контроль над продажей спиртных на­питков прошла в Америке через множество этапов, пока, в конце концов, официальный запрет стал главной разделяющей линией Запрещать или не запрещать - это переросло в непреодолимую дихотомию общественного мышления

Таким образом, символизации необходима дихотомия Про­грамма социального действия должна быть выражена в форме «да» и «нет», если решение возможно Для того, кто будет управ­лять силой эмоций вокруг определенного символа, проблема за­ключается в увеличении его соревновательной силы путем введе­ния в обществе, по возможности, наибольшего числа элементов с целью прочтения их частных значений Такое усиление и оказа­ние помощи символу включает использование для пропаганды авторитетных людей, расширение поддержки со стороны специ­альных экономических и других групп и разработку призывов к бессознательным стимулам Пропаганда в интересах символа может стать мощным фактором социального развития в силу гиб­кости смещения эмоций с одного набора символов на другой Это всегда важный источник беспокойства и недовольства в общест­ве, и нет ничего абсолютно неизменного и предопределенного относительно определенного символа, который будет обладать привлекательной силой

Анализ мотивов, которые не осознаются большинством лю­дей, хотя и широко распространены, дает пропагандисту ключ к определенным, почти универсальным формам обращения Кино­фильмы, созданные коммунистическим правительством России, часто являются замечательными примерами использования сим­волов, которые имеют не только сознательное эмоциональное измерение, но и мобилизуют глубинные подсознательные им­пульсы Например, в одном фильме мать, страдающая под гнетом царизма, раздувает пламя восстания Анализ раскрыл общее,



 


 


 


предположительно универсальное значение привязанности к зем­ле Детские устремления мальчика к единению с матерью ради получения всеобъемлющей заботы и защиты отчасти переносят сублимацию на общественную жизнь Эдер отмечает, что это на­ходит выражение в преданности своей земле, родной стране, до­му Hetmwek1 у швейцарцев, благочестивое желание евреев быть похороненными в Палестине и масса подобных проявлений - это примеры эмоциональной связи, значимость которой для государ­ства велика

На первый взгляд, может показаться сомнительным, что по­литическая наука может даже извлечь выгоду от раскрытия мо­тивов, которые, предположительно, управляют бессознательным любого человеческого существа Если эти мотивы в равной сте­пени действенны, как они могут пролить какой-либо свет на раз­личия в политическом поведении? И не можем ли мы определить условия более специфической и определенной сущности, которая надлежащим образом объяснит, почему Республиканская партия проигрывает, когда фермер теряет свой урожай? Или почему ре­волюция произошлав 1918 г, ане в 1925?

Сам факт, что мотивы в большей или меньшей степени уни­версальны, не означает, что они всегда действуют одинаково ин­тенсивно Они могут блокировать друг друга, пока некоторые волнующие события не нарушат равновесие и не задействуют ис­точники энергии В самом деле, исследование бессознательной мотивации легло в основу понимания известной диспропорции между откликом и прямым стимулом, диспропорции, ставшей предметом запутанных и сатирических комментариев Фермеры голосуют против республиканцев, когда урожай погиб из-за по­годных условий, хотя размышления в малой степени позволят предположить, что победившая партия будет обладать достаточ­ной властью, чтобы управлять погодой Оплошности в межлич­ностных отношениях, кажущиеся весьма незначительными, на самом деле ведут к серьезным эмоциональным реакциям Ключ к значению этой пресловутой диспропорции найден в глубинных (ранних) психических структурах личности Путем интенсивного


анализа типичных представителей можно получить ключ к пони­манию природы этих «невидимых сил» и продумать пути и сред­ства работы с ними для выполнения социальных задач

Современному демократическому обществу присуще урегу­лирование разногласий путем дискуссий и выборов Это особая форма политики, поскольку разногласия могут также регулиро­ваться с помощью минимума обсуждений и максимального при­менения насилия В ее современном выражении демократия и представительное правление приводят к власти «правление путем обсуждения», что означает «правление на основе общественного мнения» Не так давно ректор Лоуэлл отметил, что обществен­ное мнение могло бы существовать только там, где есть догово­ренность по конституционным принципам Различия должны рассматриваться как существующие в рамках согласия Демокра­тические и представительные институты предполагают сущест­вование общественности, которая включает всех тех, кто при­держивается состояния дел и стремится определять политику пу­тем обсуждения и ограниченного применения насилия У обще­ственности есть общий фокус внимания, согласие по конституционным принципам и зона терпимости к конфликтным требованиям относительно общественной политики

Когда допустим спор, некоторые правовые нормы молчали­во рассматриваются как неопределенные Арена споров не опре­делена и не постоянна, а гибка и изменчива Возникают вопросы, идет спор, и вскоре конечное решение больше не является пред­метом обсуждения Оно освящается всеми чувствами, служащи­ми опорой нравственного порядка, и на любой вызов отвечают единогласным стихийным порывом защищающего решение со­общества В случае вызова общеегвенность может раствориться в толпе, ею можно считать группу, члены которой эмоционально возбуждены и нетерпимы к разногласиям

Какой свет проливает изучение генезиса личности на факто­ры, определяющие, какие символы являются спорными? Каков механизм процесса, в ходе которого нравственные нормы разру-


 



1 Heimweh (нем) -тоска по родине -Прим пер


Эббот Лоренс Лоуэлл (1856-1943) - известный американский поли­толог, в 1909—1923 гт - ректор Г арвардского университета -Прим пер


i i


■M


УУ11


jSSS в том что м «лидером и с помощью ^ие Подобного отногяе- люди взаимодействуют ели когда находятся в оди- ослабление нарциссическо- но ^ тольк0 тогда, когда либидо на- го удовольствия, кот°Р°17теория Фрейда ограниченно применима толь- правлено вовне на объекты. Теория Фр ™ ^ может также воз- ко в случае изучения введения т«ши Состоян идентификацИи никнуть, когда имеют место^вз^—ш ^^^ прежда> ^Г^и Роль, и конкурирующие яиде-
по.

лее сильным P ный труд мог быть написан ии». Хорошо ™^ ные затруднения в ствия индивидуальной важность любопытства в с

=

Формирующиеся "ВД»»^ „нтроекции включают в себя „ер^го растущего ™колХ

теории,

на "первый план путем процесса частичной «/ия с лидером Он даг с другом, они ночестве. Потеря го удовольствия, вовне

ры «выбираются» толпой. 194


а против Нравственно- испытывают достоян­ власти из-за дей- ерт Э.Парк отмечал £j£ орошений. В немалой Хбопытство, касающееся поло-

Раз это часть су- ^о Там,

во

имеем дело с явле-


Даже этот краткий очерк политической символизации дал
достаточно оснований для вывода, что политические требования,
вероятно имеют незначительное отношение к социальным по­
требностям Политический символ оказывается обременен остат­
ками последовательных позитивных и негативных идентифика­
ций а также эмоциональным грузом смещенных частных моти­
вов' Это накопление несоответствий обычно означает, что на­
пряжение присуще жизни многих людей и может иметь
диагностическую ценность для объективного исследователя. Че­
ловек тяжело переживающий свой внутренний разлад, может ис­
кать умиротворения, ополчаясь против внешнего врага. Это хо­
рошо известное «миролюбие на войне». Но постоянное смещение
напряженности личности может зависеть от преобразования точ­
ки зрения личности на мир, а не от агрессивных порывов изме­
нить его. -

Демократическое государство зависит от методов обсужде­ния с целью ослабления напряженности и приспособления к из­меняющемуся миру. Если анализ индивидуума покажет возмож­ное несоответствие между тем, что он требует, и тем, что ему не­обходимо (то есть тем, что даст постоянное освобождение от на­пряженности), возникает серьезное сомнение относительно эффективности обсуждения как средства решения социальных

проблем.

Предпосылка демократии заключается в том, что каждый человек является лучшим судьей своих собственных интересов, и должны быть учтены все, чьи интересы затрагиваются при опре­делении политики. Так, способ существования демократического общества заключается в выяснении пути выдвижения различных требований заинтересованными партиями, оставляя свооодную дорогу для сделок и компромиссов или для творческих изобрете­ний и интеграции.

Открытия, сделанные в исследованиях личности, показали, что человек - очень плохой судья своих собственных интересов. Человек избравший политическую линию как символ своих же­ланий обычно старается облегчить свои неудачи не совсем уме­стными полумерами. Исследование общего состояния человека нередко может показать, что его теория собственных интересов


I I

U i


весьма далека от хода дел, которые обеспечат счастливую и спо­койную жизнь Поведение человека относительно далеких соци­альных целей, знакомство с которыми вне его личного опыта не­велико, вероятно, особенно симптоматично по сравнению с фи­зической и рефлексивной приспособленностью

В известном смысле политика осуществляется созданием вымышленных ценностей Человек, которого просят сказать о его собственных интересах, озадачивается поставленной перед ним проблемой, как довериться самому себе Термины, в которых он формулирует собственный интерес, изменяются в зависимости от множества факторов, но каким бы ни было влияние условий, ко­нечная теория его интереса будет облечена в его собственный нарциссизм Политический символ является, вероятно, времен­ным инструментальным средством достижения других ценностей личности, но очень быстро перестает быть инструментальной, а становится конечной ценностью, больше уже не слуга, а ровня или на самом деле хозяин Таким образом, человек отличается от животного своей неограниченной способностью делать цель из своих средств

Не стоит опрометчиво предполагать, что поскольку опреде­ленный ряд дебатов исчезает из общественной памяти, то это оз­начает, что некоторые проблемы в каком-то фундаментальном смысле разрешены Довольно часто решение становится волшеб­ным решением, никак не меняющим условия воздействия на уро­вень напряженности в сообществе, решение, которое просто по­зволяет сообществу переключить свое внимание на другой блок столь же иррелевантньгх символов Количество законодательных актов, проходящих через легислатуру, или количество приказов, официально спускаемых исполнительными органами и ничего не изменяющих в постоянной деятельности общества, является гру­бым показателем роли магического в политике

Конечно, недовольство в некоторой степени снижается в самом процессе агитации, обсуждения и законотворчества по по­воду социальных изменений, которые, в итоге, не испытывают существенного воздействия Политическая символизация облада­ет функцией катарсиса и поглощает энергию, высвобождающую­ся при невозможности адаптации людей друг к другу


Однако обсуждение часто приводит к изменениям в общест­венной практике, которые осложняют социальные проблемы Нее, что можно сказать о различных карательных мерах, к кото­рым прибегает сообщество, - это то, что они сейчас разрушаются и перестают причинять вред обществу

Широко обобщая, политические методы включают в себя манипуляцию символами, благами и насилием путем пропаган­ды, взяточничества и убийства Принято действовать на основе предположения, что они могут применяться в урегулировании конфликтных требований и не применимы в устранении кон­фликта Насколько они основываются на философии, они иден­тифицируют политическую проблему с проблемой повторения с различиями, которые отчетливо видны

Идентификация политического поля с полем битвы, будет ли театр фронтиром или форумом, создала злополучное предубе­ждение в умах тех, кто управляет делами или просто думает об этом Вклад политики рассматривался в плане разработки ею ме­тодов решения конфликтов Это привело к значительному пере­ключению энергии на изучение профессиональной этики правле­ния Каким-то странным образом задача политики заключается в достижении хорошей жизни, но это одновременно предполагает зависимость от изменений методов правления Теоретики демо­кратии, в частности, опрометчиво предположили, что социальная гармония зависит от обсуждения, а обсуждение - от формального консультирования со всеми, на кого воздействует социальная по­литика

Пришло время отказаться от предположения, что проблема политики - проблема организации дискуссии между всеми, чьи интересы затронуты в данной проблеме Дискуссия часто ослож­няется социальными трудностями, поскольку обсуждение далеко идущих интересов создает психологию конфликтов, которая по­рождает мешающие, надуманные и относительные ценности За­дача политики в меньшей степени заключается в разрешении конфликтов, чем в их предотвращении, она в меньшей степени служит спасительным клапаном для социального протеста, чем использует общественную энергию с целью ликвидации постоян­ных источников напряжения в обществе


 




Эта переоценка задачи политики может быть названа идеей превентивной политики. Политика предотвращения привлекает внимание непосредственно к центральной проблеме снижения уровня напряженности и улучшения адаптации в обществе. В не­которой степени это можно сделать путем содействия обсужде­нию среди всех тех, на кого воздействует социальная политика, но это не железное правило. В некоторой степени этому будет способствовать усовершенствование организации диспутов, под­чиненное обширной программе и не рассматриваемое далее как наиболее желаемый способ управления ситуацией.

Понимание того, что люди - неважные судьи своим собст­венным интересам, предполагает вывод, что диктатор необхо­дим. Но ни один ученый, занимающийся индивидуальной психо­логией, не может не согласиться с убеждением Кемпфа, что «об­щество небезопасно... когда оно вынуждено подчиняться прика­зам одного человека, одного автономного органа власти, независимо от того, насколько хорошо и альтруистично это мо­жет быть определено». Наше мышление слишком долго вводи­лось в заблуждение избитой терминологией демократии против диктатуры или демократии против аристократии. Наша проблема состоит в том, чтобы руководствоваться знанием об условиях гармоничных человеческих отношений и добиваться истины как цели специализированных исследований; это не является моно­полией народа как народа или правителя как правителя. Когда наши методы четкого уяснения будут разработаны и распростра­нены, они будут разъясняться и применяться многими людьми в рамках общественного порядка. Накопление такого рода знания идет медленно и требует усилий.

Превентивная политика не зависит от серии изменений в ор­ганизации управления. Она зависит от переориентации в созна­нии тех, кто размышляет об основных проблемах общества Ка­ковы принципиальные факторы, которые изменяют уровень на­пряженности в обществе? Что из себя представляет особая реле­вантность предложенной линии действии по отношению к временным и постоянным изменениям в уровне напряженности?

Превентивная политика будет настаивать на тщательной проверке человеческих последствий преобладающей политиче-


ской практики. Как политика воздействует на политиков? Один из путей исследования человеческой ценности общественного действия заключается в анализе того, какая его форма действует на участников. Когда судья занимает свое место более тридцати лет, человеком какого типа он становится? Когда агитатор агити­рует на протяжении тридцати лет, что с ним происходит? Как сравнивать различные типы политических администраторов с врачами, музыкантами и учеными? Подобный блок вопросов оз­начал бы, что мы способны установить черты, обладая которыми, разные люди начинают исполнять свои роли в обществе. Будь мы способны показать, какие определенные направления человече­ских усилий относятся к тому же самому реактивному типу, мы сможем создать основу для глубокого изменения в почитании обществом различных занятий.

Любая проверка значимости политики окажет воздействие далеко за пределами узкого круга профессиональных политиков. Такие кризисы, как войны, революции и выборы, выводят жизни людей на далеко ведущие пути. Воздействие кризисов на психи­ческие реакции является важной и неисследованной областью. Так, известно, что во время восстания в Шотландии в 1745-1746 гг. был случай малой истерии (в методологическом патологиче­ском смысле). То же самое характерно для Французской револю­ции и Ирландского бунта. Раш пишет в своей книге «О влиянии Американской революции на человечество», что ко множеству истерических женщин «вернулось прекрасное здоровье под влия­нием событий того времени». Хэйвлок Эллис, приведший эти примеры, отмечал, что «в подобных случаях появляется возмож­ность взрыва эмоционального напряжения по новым и нелично­стным каналам, и тем самым разрушается цепь болезненных эмо­ций».

Физические последствия политической символики могут стать темой исследования со следующей точки зрения:

«Когда эмоции не могут достичь желаемого, ощущается неприятная напряженность или беспокойство (страх), и использование символа или фетиша, ослабляющее это беспокойство, обладает явной физиологической


 



1 Studies in the Psychology of Sex. I P. 231.



НН'ШГЧН" МП "IN i.!l


I ■!


■ I M M Ч|

III ,11 III

.. hi |

ll'll > II I

Ili-il jnh lull


I i»il ■■■■■■!! MM ■III Mil Ml III 'll ■I' ll ill I" ■II ■!' M м i| И l| >l ■II1 ИГ 4|| ЧЩ||МЧ|| V"i| I II 'III |н||Ы HI ИЩ |l'|ll"| HIH!   ценностью, заключающейся в том, что предотвращает чрезмерные компен­сирующие усилия надпочечников, щитовидной железы, печени и легких»1 Политические программы будут постоянно нуждаться в пе­ресмотре в свете выявленных современным исследованием фак­торов, которые связаны с уровнем напряженности Франц Алек-сандер недавно привлек внимание к напряженности, возникшей в современной цивилизации из-за роста сферы намеренных дейст­вий Он суммировал факты в процессе цивилизованного развития следующим образом «Человеческие проявления инстинкта под­чинены непрерывной тенденции рационализации, и, таким обра­зом, все они уходят в своем развитии дальше от шутливых, плохо скоординированных, приносящих удовольствие усилий к наме­ренным действиям» «Дискомфорт цивилизации», о котором Фрейд писал недавно в «Unbehagen der Kultur»2 является харак­теристикой рационализированных культур, с которыми мы зна­комы Жизнь бедна обычными чувственными удовольствиями, от которых крестьянин, находящийся в непосредственном сопри­косновении с обыденными вещами, может получать удовольст­вие Современная жизнь обеспечивает иррациональные выходы путем создания кинофильмов и сенсационных криминальных но­востей Но могут быть изобретены другие средства снятия на­пряженности в современной жизни, которые будут обладать меньшими недостатками Превентивная политика будет, кроме того, заниматься поис­ком четких оценок культурных образцов с точки зрения их зна­чимости для человечества Кое-что из того, что влияет на челове­чество, будет расценено как «патологическое», тогда как другие как «нормальные» Один усложняющий фактор заключается в том, что ценный вклад в культуру часто делается людьми, кото­рые считаются другими ненормальными Множество патологиче­ских личностей вынуждено смещать, с большим или меньшим 1 KempfE Psychopathology P 704 2 «Unbehagen der Kultur» (нем) - «Недовольство культурой» - Прим пер AlexanderFram Mental Hygiene and Criminology //First Internationa! Congress on Mental Hygiene успехом, собственные трудности на далекие проблемы и вносить ценный вклад в познание и социальную политику1 Конечно по­нятие «патологическое» само по себе весьма неоднозначно' Че­ловек, подверженный эпилептическим припадкам, может в ка­кой-то культуре считаться не полунормальным и больным а са­мым нормальным В самом деле, можно сказать, что общество зависит от определенного уровня патологии в том смысле, что оно не поощряет свободную критику общественной жизни а ус­танавливает табу на рефлексивные размышления о своих'допу­щениях Если человек патологичен в том смысле, что не способен хладнокровно воспринимать любые факты и вырабатывать им­пульсы в процессе мышления, очевидно, что общество делает достаточно, чтобы способствовать этой болезни Это ведет к яв­ному парадоксу, что успешное общественное равновесие заклю­чается в сокращении нынешних болезней Если «здоровье» -просто средство статистической отчетности об «усредненном» исследование человека не имеет должного значения для измене­ния социальных образцов Но если «здоровье» обозначает нечто большее, чем «усредненность», интенсивное исследование людей даст нам удобную позицию для переоценки влияния культурных образцов на человечество и для их критики2 Если превентивная политика распространится в обществе появится необходимость в другом типе образования для тех кто управляет государством или думает об этом Это образование бу­дет начинаться с утверждения, что больше времени потребуется для подготовки хорошего обществоведа, чем естественно­научного специалиста Социальный администратор и общество­вед должен войти в прямой контакт со своими материалами в их Для оценки роли патологической личности в обществе см Lange-Eichbaum Wilhelm Geme-Irrsmn und Ruhm, Birnbaum Karl Gnmdzuge der Kulturpsy chop athologie Нечто подобное, несомненно, является идеей весьма туманной кни­ги Burrow Tngant The Social Basis of Consciousness Эта точка зрения была изложена Бердслеем Румлом в его выступ­лении на открытии здания социальных наук в Чикагском университете См The New Social Science / Ed by Leonard D White P 99-111 .1 -I Hi.: самых разных проявлениях Он должен общаться с богатым и бедным с малокультурным и цивилизованным, с больным и здо­ровым со старым и молодым Его контакты должны быть непо­средственными, а ни в коем случае не опосредованными Он должен иметь возможность длительного самоизучения с помо­щью наиболее разработанных методов исследования личности и настойчиво добиваться возможности объективно рассматривать самого себя, а также всех других членов общества Этот усложненный опыт необходим, поскольку наша шкала ценностей в меньшей степени является результатом диалектиче­ского чем какого-то другого опыта нашей жизни Ценности из­меняется в большей мере путем бессознательной переоценки значений чем с помощью рационального анализа Каждый кон­такт и каждая процедура, открывающие новые факты, оказывают влияние на форму выраженного словами опыта, который являет­ся почвой для распространения сознательных идеи Одна из особенностей задачи, стоящей перед ученым-обществоведом, заключается в том, что он должен установить личный контакт со своими материалами для изучения Ученый, занимающийся естественными науками и работающий в лабора­тории больше времени проводит, налаживая свое оборудование, чем делает непосредственные наблюдения, а обществовед, раоо-тающий в своей сфере деятельности, должен проводить оолыпе времени устанавливая контакты, чем фиксируя и докладывая о своих наблюдениях То, что значит для естествоиспытателя инст­рументальная методика, то же значит и для большинства общест­воведов культивирование предпочтительных для человека пози­ций Это значит, что изучающий общество, так же, как управ­ляющий социальными отношениями, должен на высоком уровне овладеть техникой социального общения, иначе он будет испы­тывать затруднения от серьезных препятствий, и подготовка его сознания должна быть направлена именно на это Опыт администратора-исследователя должен включать оп­ределенное знакомство со всеми элементами, которые имеют не­посредственное отношение к свойствам и интересам человека Это означает что у него должны быть наиболее подходящие при­влекшие его внимание материалы из области психологии, психо- патологии, физиологии, медицины и социальной науки Так как наши заведения в системе высшего образования в настоящее время плохо организованы, для осуществления этой программы необходима глубокая реорганизация Можно подвести краткий итог всего, что было сказано в этой главе Политические движения определяют свою жизнеспо­собность путем смещения частных аффектов на общественные цели Политические кризисы осложняются сопутствующей реак­тивацией специфических примитивных мотивов, которые образо­вались в раннем опыте рассматриваемых людей Политические символы в особенности приспособлены служить мишенями для смещенной эмоции в силу их неоднозначного понимания с пози­ций личного опыта и по причине их общего круговорота Не­смотря на то что движущей силой политики является уровень на­пряженности людей, не всякая напряженность порождает поли­тические действия И даже не все эмоциональные связи ведут к политическому действию Политические действия зависят от символизации недовольства человека в условиях более включен­ного Я, защищающего набор требований к социальному дейст­вию Политические требования обладают ограниченным соответ­ствием тем изменениям, которые могут вызвать постоянное сни­жение уровня напряженности в обществе Политические методы насилия, увещевания и обсуждения предполагают, что роль по­литики заключается в разрешении конфликтов по мере их воз­никновения Идеал превентивной политики заключается в устра­нении конфликта путем определенного снижения уровня напря­женности в обществе эффективными методами, одним из кото­рых будет обсуждение Превентивная точка зрения настаивает на постоянной проверке последствий для людей социальных дейст­вий, особенно политических Достижение идеала превентивной политики в меньшей степени зависит от изменений в социальной 1 Я уже предлагал включить тех, кто пишет биографии людей, в чис­ло нуждающихся в этой всесторонней подготовке См The Scientific Study of Human Biography // Scientific Monthly 1930 January организации, чем от совершенствования методов и подготовки социальных администраторов и ученых-обществоведов Превентивная политика будущего будет тесно связана с об­щей медициной, психоанализом, психопатологией, физиологиче­ской психологией и смежными дисциплинами Практикующие ее специалисты постепенно завоюют в обществе уважение у запу­тавшихся в жизни людей, тех, кто осознает свои обязанности и ценит объективные достижения Исчерпывающая функциональ­ная концепция политической жизни четко определит проблемы исследования и войдет в восприимчивые умы тех, кто постоянно подвергает достигнутое сомнению Глава XI ГЛУБИННОЕ ИНТЕРВЬЮ И ЕГО ИСПОЛЬЗОВАНИЕ1 Эмпирические материалы, собранные в этой книге, появи­лись в ходе глубинных интервью с людьми, находившимися в не­обычных личных условиях Этот метод глубинного интервью сейчас имеет тридцатилетнюю историю в том виде, в котором разработан Фрейдом, однако до сих пор было очень мало попы­ток использовать полученные результаты Отто Ранк написал се­рию работ по «обстановке интервью», являющихся до сего вре­мени наиболее значительной попыткой дать характеристику от­личительных особенностей этого метода Но эмпирический мате­риал, о котором говорилось до сих пор, не основывался на дословных записях имевших место событий, за исключением не­скольких примеров крайне патологических случаев и сделанных совсем недавно попыток зафиксировать некоторые принципиаль­ные физиологические изменения в организме человека Следует помнить о том, что Фрейд учился предсказывать будущий ход воспоминаний, наблюдая за оговорками, случайны­ми движениями и множеством других действий, которые прежде упускались как случайные эпизоды Он также обнаружил, что можно сократить трудоемкие усилия пациента, чтобы, предлагая различные толкования, вызвать воспоминание о травматическом (начальном) эпизоде Именно на данном этапе предусмотритель­ные терапевт и психолог серьезно разошлись с психоаналитиче­скими открытиями Они утверждали, что пациент дает такой ма­териал, который и нужен аналитику, и что весь процесс - это все равно что спрятать кролика в шляпу, чтобы затем с триумфом из­влечь его оттуда Они ухвагились за раскол в психоаналитиче­ском лагере и заявили, что временами вам снятся бессознатель­ные женские образы, если вас анализируют по Юнгу, что вы пе­реживаете родовые травмы, если вас анализируют по Ранку, и вы барахтаетесь в море анальных, оральных и мочеполовых симво- 1 Переработано и дополнено из The Psychoanalytic Interview as a Method of Research on Personalities // The Child's Emotions P 136-59 лов, если вас анализируют по Фрейду. Вы говорите о чувстве превосходства, работая с Адлером, и о страхе кастрации, если ра­ботаете с Фрейдом. Можно предположить, что после тридцати лет работы дол­жен существовать свод документов, с которым могли бы сверять мнение группы компетентных специалистов, стремящихся ула­дить свои разногласия и сомнения относительно того, что факти­чески происходит в аналитическом интервью1. В настоящее вре­мя обстановка интервью скудно описана в замечаниях, прини­маемых аналитиком по окончании каждого периода (в том слу­чае, если и когда он их принимает). Никто не знает, какие процессы искажают отчетную деятельность различных слушате­лей, и никто не осознает ценность опубликованных фрагментов. Так как одна из общеизвестных целей терапевтического анализа заключается в том, чтобы поставить человека на ноги и положить конец его опоре на других или потворству симптомам, межлич­ностные отношения по окончании интервью прекращаются. Это явно затрудняет возможность завершить последующую историю личности и привести к стабильности предполагаемых терапевти­ческих результатов. У материалов истории болезни, доступных в хороших учреждениях, есть преимущество, ибо в них представ­лен обобщенный результат усилий многих людей, которые об­щаются с пациентом и, возможно, проверяют друг друга. Однако эти документы обычно кратки и свидетельствуют о психопатоло­гическом уклоне ответственных за них. Эти документы также обычно неполны в описании целостной личности по причине ин­тереса врача к более ограниченному кругу имеющихся симпто­мов болезни. Когда Джон Браун рассказывает о том, что ему сказали, будто у него отвалится нос, если он не прекратит себя трогать, как можно узнать, какую значимость придать таким сомнитель­ным воспоминаниям? Должны ли мы принимать это как истори­ческое утверждение? Должны ли мы истолковывать это как вы- 1 См.' Lass-well Harold D. The Problem of Adequate Personality Records A Proposal//American Journal of Psychiatry. 1929. May, а также1 Appendix В. The Proceedings of the First Colloquium on Personality Investigation мысел, который, однако, свидетельствует, что он хотел, чтобы это действительно случилось, или, возможно, могло случиться, если он не подчинится приказам? Должны ли мы понимать это как признак его страха перед интервью, выраженный на языке прошлого, в силу воспитанной в нем привычки упражняться в воображении? Должны ли мы толковать это как признак его не­нависти к интервьюеру, согласно теории, по которой фантазии самонаказания являются защитой сознания против разрушитель­ных импульсов неуправляемой части личности? Должны ли мы рассматривать это как попытку получить одобрение у интер­вьюера, рассказывая о такого рода вещах, которые, как он себе предполагает, тот хочет услышать, - предположение, основанное на личном изучении психоаналитической литературы? Должны ли мы воспринимать это как «первоначальную травму» и ожи­дать немедленного или возможного снижения невротического беспокойства, которым страдает пациент? Должны ли мы рас­сматривать это как скрытое напоминание о настоящем травмати­ческом эпизоде, в котором звучала угроза не его носу, а половому органу? Или это укрытие для запрещенного желания, которое од­нажды уже было активизировано и воспользовалось старым эпи­зодом, придав ему вид угрозы? Все это - малая часть специфических вопросов, которые мо­гут быть поставлены в связи с поднятыми материалами, и науч­ная задача заключается в том, чтобы привести более веские дока­зательства доступных теорий или более убедительные опровер­жения, чем те, что у нас имеются. Что из себя представляют не­которые критерии «травматического эпизода»? Если воспоминание сопровождается сильными эмоциями (возбужде­нием), это основание для предположения о его подлинности. А как измеряются эмоции? В настоящее время мы зависим от мне­ния наблюдателя об изменениях в голосе, переменах позы, о су­дорогах и вздрагиваниях тела. Это может усугубляться экспери­ментальными условиями - ведением продолжительного контроля за кровяным давлением, частотой вдохов и выдохов, кожно-гальванической реакцией и т. д. - за всем, что является каким- либо показателем возбуждения. Таким образом, мы в состоянии совершенствовать свои оценки возможного значения рассказов, рассуждений и общих фантазий пациента. Но может быть и так, что нам удастся по ходу провести на физической основе различие между «подавлением» и «сдерживанием» и с помощью этого проследить через изменения ход интервью от начала до конца. Наше суждение о «травматическом эпизоде» также нахо­дится под влиянием уверенности пациента. Если интервьюируе­мый говорит так, как будто он уверен в том, что вспоминает, то это повышает вероятность гипотезы. Это особенно верно, если пациент сопротивлялся идее, однако она самопроизвольно про­должает появляться и беспокоить его ассоциации Однако кос­венное чувство уверенности весьма не прочно и сохраняется до я тех пор, пока существует эта уверенность. Мы знаем, что люди стараются избегать беспокоящих их ощущений, пускаясь в море объяснений, и они скорее готовы добровольно принять все виды толкований их поведения, чем продолжать терпеть беспокойства. Это лежит в основе доверчивости невротических больных и объ­ясняет, почему все - от «гормональной неуравновешенности» до «астральных пертурбаций» - воспринимается время от времени как вполне адекватные объяснения личных проблем. Так, косвен­ная уверенность человека должна пройти испытание даже через унизительные намеки и углубленное самоисследование и стать свободной от эмоций, если к этому подойти слишком буквально. Другим критерием является согласованность рассказанного эпизода с остальными фактами, имеющими отношение к делу. Должны быть некоторые неточности в рассказе К., в частности, о том, что его жестоко наказывал отец, прозвучавшем в то время, когда прошло уже несколько лет со дня смерти отца2. 1 Сейчас мы участвуем в подобного рода исследованиях, проводимых Лабораторией личности в Исследовательском центре по общественным нау­кам Чикагского университета Гарри Стэк Салливэн возглавляет исследова­тельский проект по выявлению изменений, имеющих непосредственное от­ношение к шизофрении и представляющих огромную важность Проблема надежных критериев будет рассмотрена в сообщениях по ходу экспериментов Нельзя свести к минимуму препятствия, лежащие на пути программы исследования, которое требует максимальной объек­тивности записей о том, что становится известным при проведе­нии интервью. Объем записи ежедневных часовых бесед, прово­димых в течение нескольких месяцев, почти подавляет. Однако историки привыкли «перепахивать» целые библиотеки о Наполе­оне и Бисмарке, и с точки зрения исчерпывающей теории разви­тия личности одна личность почти так же хороша, как и любая другая, хотя высокая степень проработанности и выдающиеся достижения являются преимуществами. Есть несколько соображений в пользу применения этой ме­тодики для изучения нормальных людей, по крайней мере, в том смысле, что нормальными считают себя как они сами, так их вос­принимают и другие люди. Есть нечто, что может быть извлечено из ранних ошибок Фрейда, когда он приписывал решающее зна­чение определенным детским опытам, которые позднее были признаны в исследовании слишком общими Клиническая карти­на неоценима для качественного лечения, в ходе которого выяв­ляются определенные тенденции нормы. В самом деле, «нор­мальность» поддается определению труднее, чем болезнь, так как, с одной точки зрения она включает сложную интеграцию множества тенденций, гибкую способность переключаться с од­ного настроения, занятия и открытой деятельности на другие так, как того требуют изменяющиеся потребности реальности Норма означает сложность и интеграцию, и к ней следует подходить на­столько непосредственно, насколько возможно, как и при кон­троле в патологическом случае. Главное преимущество, которое нормальный человек наде­ется извлечь из аналитического интервью, - это суждение о его важности по сравнению с другими психологическими методами Что касается записей интервьюируемых в том виде, в каком они существуют сейчас, то лишь тот, кто прошел через мельничные жернова, может с большей уверенностью свидетельствовать о случившемся, и если он обладает критическим складом ума, то потом не слишком в них уверен Аналитическое интервью озна­чает строгость в самоизучении Человек учится использовать но­вые методы применения разума, старается их развить и согласо- вать с логическими методами, к которым частично приучен в по­вседневной взрослой жизни Новая методика использования ра­зума - это метод свободных ассоциаций, главная функция кото­рого - подготовка нового материала для логического мышления. Интервью влечет за собою реактивацию внутренней борьбы человека с его асоциальными импульсами. Это происходит неза­висимо от того, болен он или здоров, так как каждый человек об­ладает в большей или меньшей степени активными и мощными асоциальными побуждениями. Любой человек демонстрирует в остаточной форме некоторую патологию Эдиповой фазы взрос­ления. Социально управляемая часть личности начинает битву с несублимированными побуждениями, и в этом процессе возника­ет значительное невротическое беспокойство. Проблема заклю­чается в том, чтобы заставить человека честно взглянуть в лицо этим неподконтрольным остаткам, сделать их в полной мере фо­кусом пробуждающегося сознания и лишить заключенной в них энергии Это происходит окольным путем восстановления на­чальных эпизодов, когда было придумано невротическое объяс­нение. Работа по воспоминанию предшествует освобождению и пониманию. Интервью предоставляет человеку возможность дать своим личным побуждениям выход в речевой форме вместо выхода в виде действий. Кто-то учится возвращаться к переломным точкам в своей прожитой жизни, выискивая в настоящем ключи к исчер­пывающему пониманию нынешней ситуации, что включает ана­лиз воспоминаний. Воспоминание всегда соответствует настоя­щей ситуации и выполняет двойную роль, объясняя настоящее и рассказывая о прошлом. Навыки интервью приходят не сразу и с трудом, человек очень медленно учится работать с самим собой как с объектом в мире объектов, все больше и больше высвобож­дая свои суждения от искажающих воздействий первичных пси­хологических структур Аналитическая ситуация подготовлена настолько, насколько она способствует процессу самоизучения. Побуждения действо­вать, а не думать ограничены путем снижения восприимчивости присутствующего Человек лежит в расслабленной позе, что по­зволяет лучше наблюдать за оцепенением тела, за теми измене- ниями в частоте дыхания, за колебаниями внутреннего напряже­ния, за теми импульсами царапнуть и шевелить пальцами, кото­рые ускользают от обычного внимания, но показательны для зна­чений, заложенных в данной ситуации Чувствительное окруже­ние остается в основном неизменным, и интервьюер превращает процесс в более рутинный. Пациент, словно захлопывая на время створки раковины, прячется от требований профессионала и обычных заданий, однако интервьюер готов защитить человека от утечки энергии в мечты, которые быстро забываются. Интер­вьюер - это стрекало для свободных фантазий и шпоры для кри­тического рассмотрения материалов, полученных в результате свободно парящей фантазии. Необходимость вербализации в большей степени, чем обычно, переключает внимание на элемен­ты фантазии, что является необходимым подготовительным эта­пом продолжительных логических размышлений. После того как интервьюер позволит человеку пренебречь принятым в обществе вежливым обхождением и разрешит его воображению путешест­вовать в поисках пристанища, возможно появление регрессивных реакций. Таким образом, от человека не требуется контролиро­вать привычный мир взрослой реальности, ему разрешается вновь воспользоваться ранними способами общения с ней В ре­альном мире взрослых сложные тенденции человека приобретают через определенные каналы традиционно приемлемые формы, и большая часть неадаптированных импульсов может проявиться в некоторых отклонениях от нормы. Когда привычная реальность больше не существует, и человеку предлагается скорее следить за своими частично сформированными откликами, чем координиро­вать, сгущать, пренебрегать или подавлять их, эти тенденции простираются далее в разных направлениях в воображении и воспоминаниях. Когда этот процесс продвинется достаточно да­леко, человек достигает высокого уровня осмысления истинного развития своих нынешних занятий и черт характера. Так как аналитический процесс - напряженный для пациен­та период, можно поинтересоваться, почему он его переносит. К счастью для исследователя, есть множество преимуществ для участника, который поддерживает и укрепляет свою сознатель­ную цель - упорно продолжать до тех пор, пока существенно не углубится понимание Аналитик с вежливым интересом рассмат­ривает каждое проявление личности, не обращая внимания на то, насколько оно банально. Это подсознательно преувеличивается человеком, сильно переоценивающим личное влияние, которое оказывает на него интервьюер Часть энергии личности всегда открыта для новой привязанности, и эта энергия концентрируется на интервьюере. Пациенту позволено обстоятельно рассказывать о самом себе, и когда интервьюер слушает внимательно и терпе­ливо, человек идентифицирует себя со слушателем на основе об­щего заинтересованного отношения к близкому сердцу объекту Доминирующее влияние интервьюера в методологическом зна­нии (его авторитет) имеет сходство с властью взрослых, которые когда-то, как предполагалось, обладали неограниченным знани­ем Ежедневная озабоченность стремится восстановить эмоции ранних семейных ситуаций, когда ребенок мог играть под бди­тельным, ответственным присмотром взрослых. Человек ослаб­ляет усилие удержать свой разум от потока непристойных, за­претных и низменных мыслей. Их правдивое выражение в обыч­ной социальной жизни навлечет на его голову наказание или по­ставит на нем знак жертвы душевного расстройства. Человеку предоставляется возможность барахтаться в антиобщественных грезах и бреде, и процесс развития этих симптомов в присутствии другого человека становится смягчающей частью его ежедневно­го, еженедельного и ежемесячного существования. У пациента усиливается горячий эмоциональный интерес к тому, кто осво­бождает его от сдерживающих моральных законов общества Это знак огромной власти аналитика, а также особого интереса ана­литика к пациенту. Процедура свободных фантазий даже осво­бождает человека от следования общепринятым формам логики и грамматики. Он способен также испытать удовольствие, произ­водя на кого-либо еще впечатление блеском своей речи. Время от времени новое осознание входит в старые привычки и тревоги, и вкус к интеллектуальному постижению добавляется к другим удовольствиям. На первый взгляд, обучение или исследование интервью может показаться жертвоприношением наиболее сильному моти­ву, от которого зависит процедура интервьюирования, а именно, обеспечению облегчения от беспокоящих симптомов. Индивиду­ум, страдающий от грубых патологических нарушений, таких, как функциональное желудочно-кишечное расстройство, психо­логическая импотенция, навязчивые идеи и применение силы, приходит к интервьюеру как больной человек, ищущий помощи у более сильного. Если он будет бегать от одного терапевта к дру­гому, встречая, возможно, насмешливые взгляды и пренебрежи­тельные нравоучения, объективный интерес, с которым психоте­рапевт относится к его симптомам, даст острое сознательное и бессознательное удовлетворение. Даже симптомы болезни явля­ются любимой частью личности, и как гадкие утята, они време­нами наделяются особой любовью (Ференци) Надежда излечить­ся от раздражающих симптомов, которая сознательно представ­лена во многих патологических случаях, поддерживается на бес­сознательном уровне старой младенческой установкой, которая предполагает, что интервьюер совершит чудо Даже некоторые асоциальные импульсы личности могут приветствоваться в тера­певтической ситуации. Самим этим асоциальным тенденциям не в полной мере потворствуют в симптомах, поэтому сущность симптома - это компромисс между этими асоциальными тенден­циями и социализирующими импульсами личности. Нюнберг от­мечал, что асоциальные аспекты личности могут поддерживать напрасные надежды, результатом лечения будет беспредельное и неограниченное удовлетворение их требований. Здесь также на­лицо принуждение сознаваться (Рейк) в асоциальных тенденциях, которые отвергаются социализированной частью личности и, та­ким образом, удовлетворяют бессознательную потребность в на­казании. Теперь ощущение болезненности и желание выздороветь отчасти присущи любому нормальному человеку. Никто полно­стью не свободен от последствий своих проблем приспособления, и никто не доволен собой в полной мере В начале интервью этот мотив может появиться в сознании, что нет более существенного, чем безобидное убеждение, что любое усиление самопознания даст возможность любому гораздо лучше разобраться с личными проблемами по мере их возникновения. Среди других мотивов, которые действуют в аналитической ситуации и дают возможность пациенту пройти через нее, можно назвать очень мало примитивных. В жизни множество импульсов блокируется с помощью власти, силу которой нельзя успешно преодолеть в трудную минуту. В этих условиях с некоторой на­деждой на успех может проявляться только ненависть, когда она стремится преодолеть превосходящую силу, принимая на себя власть чьей-то личности путем ее копирования. Это значит, что человек стремится идентифицировать себя с тем, кто обладает превосходящими знаниями в аналитической ситуации, и стано­вясь подобным ему, сохранить независимость, уничтожая его, та­ким образом, как устрашающий и препятствующий внешний объект. Это может быть желание человека овладеть орудием, по­средством которого можно лишить других людей их превосход­ства над ним. На сознательном уровне эти мотивы частично вид­ны в непомерном стремлении к самоконтролю и умению владеть собой. Этот захват и усмирение власти аналитика коренятся так­же в некоторых ранних образцах реакций, которые младенец де­монстрирует по отношению к внешним объектам. Истинное удо­вольствие доставляют также проговаривание, выдача и утаивание информации. Как только пациент уводит внимание от истинных симпто­мов и мотивов, концентрируется на игре, относящейся к прошло­му, и позволяет себе запретные удовольствия, аналитическая си­туация превращается в оргию непозволительных удовольствий. Чувства высвобождаются из прежнего русла и находят новые объекты кристаллизации, особенно в личности аналитика. Интер­вьюер, допускающий этот «перенос», отныне вправе оказывать пациенту помощь в борьбе с глубинными антиобщественными импульсами личности Поведение человека дало к этому времени множество ключей к пониманию истории его эмоционального взросления. Аналитик продолжает нацеливать человека на изуче­ние его ассоциаций, на честное выражение капризных желаний, возникающих в его сознании или остающихся почти не заметны­ми для внимания в укромных уголках. Шаг за шагом, мало-помалу восстанавливается субъективная история жизни. Говоря метафорически, вновь открываются старые р


Дата добавления: 2015-10-11 | Просмотры: 440 | Нарушение авторских прав







При использовании материала ссылка на сайт medlec.org обязательна! (0.023 сек.)