АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Шесть лет спустя... 12 страница

— У тебя есть мой номер. Когда перестанешь зализывать свои раны, позвони мне. Ты можешь кое-чему научиться от женщины постарше. И кто знает? Может, ты даже насладишься обучением, — говорит она насмешливо. Затем, не оглядываясь, она идет по парковке. Я провожу рукой по лицу, затем прислоняюсь к грузовику и смотрю на небо.

Черт!

Глава

«Единственное невозможное путешествие то, которое ты не начал».

Тони Роббинс

Джессика

После немного оскорбительного комментария Виктории, я ответила ей тем же. Я больше не в школе, и какой-то высокообразованной, задиристой докторше не позволено меня унижать. Спустя шесть лет я готова сразиться с этой буйной сукой, и мне не стыдно за это. Шесть лет выстраивания обороны, эмоциональных стен, которые штурмом не возьмет даже эта докторша. Внутри я чувствовала себя отвратительно, когда стояла в ее кабинете, украшенном ее престижными достижениями, но она никогда не узнает мои чувства. Никогда! Мои слова были эмоциональны и импульсивны, но так я поставила ее на место. Не самый тактичный способ, но, опять же, тактичность не была моим коньком. Мой последний начальник сказал, что мне нужен фильтр на рот, и я тактично попросила его отвалить. Это был мой последний день на той работе. Мой гневный механизм защиты всегда проявлял себя. Каждый раз, когда кто-то пытается наброситься на меня или причинить боль, я отвечаю соответственно — слишком бурно реагирую.

Белое и черное — никаких полутонов серого между ними.

В одно мгновение я могла закипеть. Мужчина, с которым я встречалась, и который не был моим парнем, говорит, что я эмоционально нестабильна. Я не могу не согласиться с Донни. Сдерживать свои эмоции на групповой терапии будет настоящим испытанием.

***

Я захожу в зал для групповой терапии и думаю лишь о том, как плохо все закончится, если кто-нибудь скажет мне что-то не то. Я могу уйти отсюда прежде, чем что-нибудь будет сделано или сказано. Весь этот процесс пугает и устрашает. В центре комнаты полукругом расположены стулья, а один стул стоит напротив остальных. С краю стоит стол с водой, кофе и миской с фруктами. В комнате уже сидят несколько человек, и, очевидно, они друг друга знают, так как о чем-то болтают. Входят еще несколько человек, а я иду взять бутылку воды. Во рту, словно в пустыне, и я чувствую нервозность, пытающуюся поселиться в моем теле.

— Привет. Ты, должно быть, новенькая, — говорит чей-то голос. Я поворачиваюсь и вижу миниатюрную девушку со светлыми волосами длиной до плеч, кончики которых окрашены в черный цвет. Она одета в крошечную мини-юбку и белый топ. На ней больше браслетов и ожерелий, чем в моей коробке с украшениями. В ее веснушчатом носу сверкает алмазный пирсинг, а в ухе небольшой черный тоннель.

Зашибись. Я в панковой готичной группе.

— Да, сегодня мой первый день, — отвечаю я без энтузиазма.

— Ну, а я Мерседес. И я здесь не первый день. Вообще-то двести шестьдесят седьмой, но кто их считает?

Я таращусь на нее, пытаясь понять, какого хрена она здесь делает так долго и почему.

— Вау. Эм... достаточно долго. Паршивенько.

Она беззастенчиво улыбается и говорит:

— Нет, не совсем. То есть, да, поначалу я ненавидела это, сопротивлялась на каждом шагу, но затем встретила людей, которые приняли меня и поняли, откуда я пришла. Никто из группы не ведется на ту чушь, которую я могу впихнуть окружающим в своей жизни. Мисс Робин и другие в этой группе никогда не отворачивались от меня, не бросали или отказывали, как остальные. Поэтому я продолжаю ходить. — Она пожимает плечами, затем поворачивается, чтобы налить кофе в большой стакан. — К тому же здесь бесплатный кофе.

Я удивлена ее открытостью, и это немного расслабляет мои нервы. Может, я не буду казаться здесь таким уродом.

— Меня зовут Джессика. И буду честна, я здесь не по собственной воле, и совсем не рада по этому поводу. Но, тем не менее, я здесь, — вздыхаю я.

— Клево. У всех всегда такие ощущения. Так что у тебя? Переедание, очищаешь желудок, трахаешься, голодаешь, режешь, тратишь деньги или все вместе? — боже, она говорит об этом, словно выбирает между кофе с кофеином или без. Она так просто спрашивает настолько интимные вопросы, словно в этом нет ничего страшного. Должна признать, я очень удивлена. Я поднимаю обе брови, но отвожу глаза, бесцельно покручивая крышку бутылки. — Оу, да ладно! Это группа, наносящих повреждения самим себе. Если ты здесь, то мы все знаем почему. Здесь это не секрет, как для остальных в наших жизнях. Так что говори. — Черт, эта девчонка не промах. Беспощадная.

— Порезы, — тихо произношу я.

— Видишь, и совсем не сложно, да? Теперь, пошли, я представлю тебя остальным психам, — шутит она. Я хмурюсь от ее не-такого-уж-и-смешного замечания, и она хватает меня за руку. — Не будь такой недотрогой. Мы все немного чокнутые! Если все, так называемые, нормальные люди пришли бы сюда и выложили все свои скелеты из шкафов, я тебя уверяю, ты бы поняла, что они тоже немного сумасшедшие! Во всяком случае, мы можем шутить и откровенно говорить об этом.

Я не отвечаю, но должна признать, что в своей дерзкой причудливой манере, она была офигенно права. Большинство людей способно весьма успешно скрывать уродство в своей жизни. Я столько времени пыталась спрятать свои, но с треском провалилась. Словно я писала белым карандашом по белой бумаге всю свою жизнь. Никаких результатов, ничего, чем я могла бы доказать свои усилия. Мы подходим к своим местам, и она представляет меня некоторым членам группы.

— Джессика, это Эйми и Крис. Дамы, это Джессика. Сегодня у нее первый день, и она немного в панике, так что простите ее. — Обе девушки смотрят на меня и искренне улыбаются.

Девушка с темно-рыжими волосами вынимает наушники и протягивает мне руку.

— Приятно познакомиться, Джессика! Я Крис. Первый день всегда самый тяжелый, но потом будет легче. Обещаю. — Она опять вставляет наушник в одно ухо и расслабляется на ближайшем стуле.

— Я Эйми, — говорит миниатюрная девушка, заправляя прядь огненно красных волос за ухо. — На самом деле все не так плохо. Просто попытайся. — Она снова улыбается, и я чувствую от ее слов тепло и утешение.

— Давай, ты можешь посидеть с нами. Робин скоро придет, — говорит Мерседес и указывает на стулья.

Я сажусь между Крис, которая погружена в свою читалку, пока слушает музыку, и Мерседес, которая достает исписанный блокнот из сумки.

— Мисс Робин всегда дает домашнее задание, к тому же она подбирает цитату к каждому сеансу или что-то типа того. Я цитатоголик и все их записываю.

Я ничего не взяла с собой, кроме сумочки, и в ней я обычно не ношу блокнот. Думаю, что сегодня буду лишь слушать. Еще несколько человек садятся в полукруг, и хоть я и не знаю, но чувствую, что они все смотрят на меня. Невысокая, женщина средних лет входит в комнату, держа в руках мольберт, несколько папок и блокнот. За ее левым ухом торчит ручка, а на носу очки в красной оправе. От нее веет спокойствием, которое заполняет комнату. Она располагает свои вещи на полу рядом со стулом по центру, устанавливает мольберт и ставит на него белую доску. Достает маркер из кармана и пишет на белой доске: «Ошибка не считается ошибкой, пока ты не отказываешься исправлять ее!» Мои глаза скользят по словам еще раз, и я пытаюсь понять, какое отношение они имеют к моей жизни.

— Добрый день, всем. Надеюсь у вас все хорошо. Мы начнем через несколько минут, пожалуйста, присаживайтесь.

Краем глаза я замечаю высокого парня и немного поворачиваю голову на бок, чтобы лучше рассмотреть его. Выцветшие джинсы с низкой посадкой, болтающиеся у него не бедрах, и серая растянутая рубашка на широкой груди. На нем черные ботинки ДокМартинсы и черная шапочка на голове. Несколько каштановых прядей торчат из-под нее, ниспадая на его густые брови. Светлые веснушки рассыпаны по носу и его невероятно сильной челюсти, которая сжата так сильно, будто он напряжен.

Внезапно, его темно-голубые глаза поворачиваются ко мне. Очень недовольное выражение появляется на его идеальном загорелом лице, и я быстро отвожу взгляд, останавливая его на коленях. Я нервно заправляю выбившуюся прядь за ухо и думаю, какого черта он так посмотрел на меня. Словно в прошлой жизни я его взбесила. Он мне совсем не знаком, но смотрел так, будто знал меня, и это знакомство не было радостным. Это был взгляд презрения.

Я пытаюсь сосредоточиться на чем-нибудь другом. Слышу скрежет ножек стула, и он садится слева от меня. Я чувствую, как он прожигает меня взглядом, и использую всю свою выдержку и силу, чтобы не повернуться к нему. Держа голову опущенной, я перевожу взгляд в сторону, чтобы убедиться, что я не параноик. Нет, не параноик. Он смотрит прямо на меня, вытянув свои длинные ноги и скрестив их в лодыжках, повторяя скрещенные руки на его груди. Его выражение жестокое, и губы сжаты в твердую линию.

— Это Кингсли Аррингтон. Он почти новичок, — говорит Мерседес, по-видимому, чтобы разбить странное напряжение в воздухе. — Он пришел где-то месяц назад, но до сих пор не участвовал ни в одной из наших дискуссий. Он не произнес ни одного слова. Только сидит вон там, весь такой загадочно задумчивый и хмурый, затем встает и уходит.

— Оу, я даже и не заметила его, — вру я.

— Конечно, нет. Подруга, может, я и предпочитаю девушек, но не слепая, когда вижу привлекательного мужчину. И, очевидно, ты тоже. — Я смотрю на нее, удивляясь ее комментарию, и она смеется. — Пожалуйста, не говори мне, что я твоя первая знакомая лесбиянка. Ты посмотрела на меня так, будто у меня рога выросли на голове.

— О боже, нет! То есть, ну, да, первая, но я не хотела так смотреть на тебя. У меня никогда не было друзей-женщин — никогда, ни лесбиянок, ни натуралок. И ты не похожа на лесбиянку, — она смеется немного громче.

— И как по-твоему выглядят геи? — спрашивает она, откидываясь на спинку и поднимая бровь.

— Эм, не знаю. Думаю, я представляла, что лесбиянки более мужественны. Как-то так, а на тебе больше косметики и украшений сегодня, чем у меня вообще есть.

— Клише.

— Прости, я...

— Нет, правда, все круто. К слову, ты не в моем вкусе, так что не переживай, что я буду тебя клеить. Расслабься. Я просто девушка, как и ты — только у меня девушка вместо парня, — говорит она, не беспокоясь о моей реакции.

Слава Богу. Я ничего не имею против нее, или того, что у нее есть девушка. Я только удивлена, и все. Она очень милая и относится ко мне, как к нормальной. Она смешная и совершенно без предрассудков — ничего из того, что я видела в других людях на своем жизненном пути.

Кроме Джейса.

Я вытряхиваю его имя из своих мыслей и сосредотачиваюсь на помещении. Я все еще ощущаю взгляд Кингсли на мне и хочу повернуться к нему и закричать: «Что?», но не могу этого сделать. Я понятия не имею, что именно со мной не так, и это начинает раздражать.

— Ладно, народ, давайте начнем. У нас сегодня несколько новеньких, которых я хотела бы представить, а остальных хочу поблагодарить за то, что продолжаете ходить. Мы сегодня поговорим об импульсивности — что ее вызывает и как она приводит к ошибкам в суждениях.

Я делаю глубокий вдох и немного потираю кончик носа. Это будет совсем не просто для меня. Разговоры перед незнакомцами меня совсем не привлекают. Я терзаю бутылку с водой и разрываю этикетку на тонкие полоски.

Мерседес наклоняется и шепчет:

— Не нервничай. Ты не обязана говорить, если не хочешь. Только ты решаешь, поделиться или нет. — Я расслабляюсь в кресле и думаю, что ее слова самые милые за сегодняшний день.

Слава Богу!

— Крис, я была бы признательна, если бы ты убрала свои наушники, — говорит мисс Робин, обаятельно улыбаясь. Крис быстро их вытаскивает и запихивает вместе с читалкой в сумку.

— Извините, мисс Робин.

— Ладно, кто мне может сказать, что для него значит слово импульсивность? — спрашивает мисс Робинсон, выжидающе оглядывая комнату. Я делаю все, что могу, чтобы избежать с ней зрительного контакта. Я не хочу отвечать на вопрос.

Мерседес двигается рядом со мной и кричит:

— Я могу, мисс Робин. — Я опускаюсь ниже на своем стуле, когда все глаза устремляются в нашем направлении.

— Хорошо. Спасибо, Мерседес. Продолжай, дорогая.

— Для меня импульсивность — это магнит, который тянет нас в направлении, в которое мы бы сами никогда не отправились. Понимаете, как для меня, я вижу ведерко мороженого в морозилке и знаю, что не должна брать его и есть целиком только потому, что у меня был плохой день или Лейла взбесила меня, но какая-то сила толкает меня сделать это. После этого я злюсь и бегу в ванную, засовываю пальцы в рот, чтобы вызвать рвоту. Я думаю, что это чувствуется рефлекторно.

— Великолепно, спасибо тебе большое, Мерседес. Кто-нибудь еще хочет поделиться? Как насчет тебя, Кингсли? Ты бы хотел поделиться на этой неделе? — мои глаза мгновенно следуют в его направлении, и я проклинаю их за то, что они такие предатели.

— Нет, — говорит он бесстрастно, пока не наклоняет голову в сторону и смотрит на меня. Презрение возвращается, и я уже начинаю комплексовать. Я выгляжу сегодня ужасно или что-то подобное? У меня огромный прыщ на лице, о котором я не знаю? Что? Я понятия не имею, почему этот придурок так смотрит на меня.

— Ладно, Кингсли. Простой знай, что ты можешь безопасно говорить здесь в любое время. — Он кивает и возвращается к своим раздумьям.

***

На удивление час пролетает очень быстро, и мисс Робин уже собирает вещи.

— Ладно. Я бы хотела поблагодарить всех вас за участие в нашем сегодняшнем обсуждении. Ваше домашнее задание — описать время, когда в течение следующей недели вы будете чувствовать себя импульсивными. Написать, почему вы себя так чувствуете и затем попытаться использовать некоторые навыки преодоления стресса, которые мы изучили сегодня. Помните, метод саморелаксации, отвлечения, извлечения выгоды и думайте о плюсах и минусах выбора, с которым вы столкнулись. Запишите, считаете ли вы успешным или нет использование этих методов. Мы обсудим возможные проблемы на следующем занятии. — Я вытаскиваю свой телефон, открываю заметки и записываю домашнее задание. Если я буду записывать каждый раз, когда буду чувствовать себя импульсивной, то мне понадобится большая тетрадь.

— Видишь, не так плохо, а? — говорит Мерседес.

Я киваю.

— Нет, не так плохо, я полагаю.

— Ладно, тогда увидимся на следующей группе?

— Да, я буду здесь как штык, — саркастично замечаю я. Она смеется и сует мне листок бумаги.

— Вот мой номер. Звони в любое время. Нам всем нужна система поддержки, иногда друг — это все что нужно, чтобы преодолеть трудный участок пути. — Улыбается она.

Друг.

Единственный друг, который у меня был — Джейс и это все обернулось полнейшей катастрофой. Мне нравится Мерседес, но иметь друга — это непривычно для меня.

— Конечно, — киваю я. — И спасибо, Мерседес, спасибо за то, что ты такая классная. — Она улыбается и выходит из комнаты, немного подпрыгивая. Я беру свою сумочку. Боковым зрением вижу, что кто-то заходит через дверь, и инстинктивно поднимаю голову.

Джейс.

Конечно, это Джейс. Он в черных брюках и светло-голубой рубашке, которая идеально подчеркивает его голубые глаза. Мое горло сжимается, как будто меня кто-то душит, и я стискиваю челюсть. Его глаза прикованы ко мне, а я вожусь со своей пустой бутылкой воды и обрываю этикетку с нее, мысленно проклиная себя, что мусорю, потому что теперь мне понадобится время, чтобы все убрать, вместо того, чтобы бежать отсюда. Схватив пригоршню маленьких обрывков, я встаю, и наши взгляды встречаются.

Боже, он все еще такой красивый.

Он засовывает руки в карманы, когда приближается ко мне. Затем, прежде чем он что-нибудь говорит, мимо нас проходит Кингсли, повернув голову и смотря в моем направлении. Я моргаю и кусаю нижнюю губу, чувствуя себя так, будто я попала в стрессовую ситуацию, наполненную горячими парнями и тревогой. Небольшой обмен взглядами не скрылся от Джейса. Он поднимает бровь и поворачивается в направлении Кингсли.

— Ты знаешь его? — спрашивает он.

Это что, ревность у него на лице?

У него есть гребаная невеста, и он задает мне такие вопросы. Что за мудак! Сексуальный мудак, но все же мудак. Он бесит меня своей самодовольной позой и тоном, этой небольшой усмешкой, приподнятым краешком губы и этой любимой зубочисткой — этот образ возвращается, чтобы преследовать меня. Как хорош. Боже.

— Знаю я его или нет — это совершенно не твое дело, не так ли? — сарказм срывается с моего языка, но он просто улыбается в ответ.

— Нет, я так полагаю, — он поднимает руку, почесывая голову. Кажется, что он не знает, что сказать, но стоит здесь, загораживая мне дорогу.

— Чего ты хочешь, Джейс? Разве ты не должен выбирать салфетки для свадьбы или что-то подобное со своим хорошим доктором?

Сука.

Я такая сука. Он вздрагивает от моих слов и вздыхает.

— Почему ты вернулась сюда? Я сказал тебе найти новую клинику. Я также знаю, что ты ходила к Виктории. Ты вызвала настоящий переполох, Джессика.

Я? Я вызвала настоящий переполох? Он серьезно? Он тот, кто украл мой файл!

Я наклоняюсь ближе, так что мой голос не может быть услышан никем, кроме него, и смотрю ему в глаза. Аромат его одеколона захватывает мое внимание, заставляя меня замереть на мгновение, прежде чем я начинаю говорить:

— Послушай меня, — я говорю, используя свой самый низкий, наиболее опасный голос.— Ты взял мой файл из ее кабинета. Ты тот, кто вызвал переполох, не я. Я могу обеспечить вам обоим серьезные проблемы, если захочу, но я не собираюсь причинять тебе боль, Джейс. — Я делаю глубокий вдох и выпрямляюсь. — Джейс, оставь меня в покое. Женись на своей докторше и, черт побери, оставь меня в покое. Я не могу бросить эти групповые занятия, иначе у меня будут проблемы с судом. Я поищу новую клинику сегодня. Просто оставь меня в покое, ладно? — каждое слово, словно лезвие, режет мое сердце, и боль от этих слов заставляет мое горло гореть.

— Ты не имеешь это в виду, и ты знаешь это, — шепчет он яростно, и его интенсивность слишком давит. — Я не куплюсь на твое шоу, Джесс. Я. Вижу. Тебя. Всегда видел и буду это делать. Не имеет значения, как сильно ты пытаешься прятаться внутри себя, я всегда буду видеть тебя. У тебя могут быть возведены стены, но я вижу сквозь них, — заканчивает он. Затем разворачивается и уходит.

Моя грудь поднимается и опускается в быстром темпе, когда я пытаюсь успокоить свое дыхание. Перекидываю сумку через плечо и прохожу через дверь на выход, затаив дыхание. Я не должна позволять Джейсу Коллинзу так сильно влиять на меня. Он как наркотик, каждый раз, когда я рядом с ним, я будто непроизвольно пьянею. Я такая жалкая.

Я подхожу к парковке и вижу большой Харли Дэвидсон, стоящий в стороне от всех других, с Кингсли оседлавшим его.

Великолепно.

Он ждал, что я приду? Он собирается похитить меня и начать резать на мелкие кусочки? Какого черта? Я поворачиваюсь в противоположном направлении, в сторону моей автобусной остановки. Затем внезапно слышу шаги по гравию позади себя. Я ускоряю темп, и мое сердце стучит быстрее. Затем я резко останавливаюсь. Я не позволю ему пугать меня. Мысль об издевательствах в старшей школе заполняет мой разум, и гнев струится по моим венам. Я разворачиваюсь и встаю лицом к нему.

— Что с тобой? Какого черта ты преследуешь меня и что, черт побери, я вообще сделала тебе? Почему ты провел последний час, смотря на меня, как будто я грязь на подошве твоего ботинка? — в спешке выпаливаю я, практически задыхаюсь к тому времени как заканчиваю свою тираду. Он хмурится и снимает свою шапочку. Он проводит рукой по своим растрепанным волосам, когда его глаза мечутся между землей и мной.

— Извини. — У него самый сексуальный и хриплый голос, который я когда-либо слышала у парня. Он ходячий секс.

— Лаааадно. Спасибо за извинение, и прости, что сказала это, но ты испугал меня там и испугал здесь, — говорю я, когда оборонительно скрещиваю руки на груди.

— Ты просто напоминаешь мне кое-кого вот и все. Это своего рода приводит меня в замешательство, понимаешь? Я не хотел взбесить тебя, — говорит он недружелюбно. Хотя его голос и грубоват, но его поза говорит, что он извиняется, и его глаза тоже, хотя он не встречается со мной взглядом, но эти глаза отражают истину. — Просто... — начинает он, и я признаю это, я заинтригована его словами, мне любопытно, что он собирается сказать. — Знаешь что? Неважно. Я просто хотел извиниться и на этом все. — Он снова смотрит на меня, и я вижу что-то другое, вместо презрения в его глазах. Я вижу печаль, боль, что так знакома мне.

— Все в порядке. Уже забыла, — говорю я. Чего я не говорю так это то, что, несмотря на то, что я понятия не имею, что мучает его — я знаю. Я понимаю. Чувствую.

Он просто кивает и натягивает шапочку на голову. Я смотрю, как он идет к своему байку, надевает шлем, садится на него, затем смотрит в моем направлении еще раз, прежде чем заводит его и уезжает. Я чувствую, что в этом парне есть намного больше, чем кажется на первый взгляд.

Кто такой Кингсли Аррингтон?

И кого я напоминаю ему?

Глава

«Единственный верный способ любить — это понимать, что можешь это потерять».

— Гилберт Честертон

Джейс

Я сижу за столом и бесцельно пролистываю бумаги. Я потерялся в мыслях, думая о Джесс. Знаю, что в любую минуту может войти Виктория с вопросами, на которые я должен дать ответы.

Я никогда не рассказывал ее о Джесс все в деталях. Всегда держал все в себе. Виктория знает, что я пережил тяжелое расставание, но когда она начинала расспрашивать, я менял тему разговора.

Однажды, год назад, когда она осталась у меня ночевать, она взяла футболку из комода. Это была синяя футболка с надписью «Музыка делает меня похотливым», которую дала мне Джесс.

— Ты не можешь ее носить, — сказал я ей.

Она посмотрела на футболку и рассмеялась.

— Эмм, почему? Она забавная, и теперь, когда я знаю немного ценной информации о тебе, каждый раз находясь рядом с тобой, я удостоверюсь, что играет музыка.

— Сними футболку, Вик, — сказал я, чеканя слова.

— Хорошо, успокойся. Все равно это ребячество, — сказала она, очевидно раздраженная, и сняла ее.

Позже она спросила у меня, в чем моя проблема, и я сказал, что совершенно не хочу это обсуждать. Я все еще не хочу разговаривать об этом, но теперь это неизбежно.

Поэтому я сижу здесь и просто жду.

Дверная ручка начинает поворачиваться, и я подбадриваю себя. Виктория входит в кабинет, и я замечаю ярость на ее лице.

— Нам нужно поговорить. Я отменила все свои встречи на сегодня, — она садится в кресло напротив моего стола и закидывает ногу на ногу. — Кто такая Джессика Александр? И откуда она знает, что у нас свадьба через четыре недели? — я откидываюсь на спинку кресла, сцепляю руки на затылке и смотрю в потолок.

— Ну, выкладывай, Джейс, — рявкает она. — Объясни, пожалуйста, почему мой пациент утром пришел в мой кабинет с личным делом в руках — и по ее словам я должна спросить об этом тебя. Она также утверждает, что вчера ты был у нее в квартире. Поэтому ты не пришел? Ты соврал о том, где ты был, когда я тебе звонила? — ее голос повышается, и, хотя Виктория никогда не впадает в истерики, сейчас она как никогда близка к ней. — Пожалуйста, скажи мне, что эта ненормальная шлюха, не та девушка из твоего прошлого, по которой ты так страдал. — Ее голос звучит снисходительно и покровительственно.

Я кладу руки на стол и наклоняюсь вперед, разозленный. За последние пару дней я совершил много неправильных поступков — взял файл, соврал Виктории, поцеловал Джесс прошлой ночью, несмотря на то, что помолвлен — и во всем виноват я. Будь я проклят, если продолжу молча сидеть и позволю ей говорить так о Джессике. Я смотрю на нее, сидящую передо мной, и ничего не могу поделать с собой, но в ее позе вижу Элизабет, слышу Элизабет в ее осуждающих словах, которые пропитаны превосходством. Как она может говорить нечто подобное и работать по этой специальности? Я знаю, что этот случай особенный, но я никогда не слышал, чтобы она говорила о своих пациентах с таким отвращением в голосе.

— Не нужно, Вик, — предупреждаю я.

— Не нужно, что? Не спрашивать своего жениха, где он был прошлой ночью? Не спрашивать, почему какая-то психически неуравновешенная шлюха утверждает, что ты не хочешь жениться на мне? Не нужно что, Джейс? — говорит она, и ее голос снова поднимается.

— Она так сказала? — спрашиваю я, сосредотачиваясь на том, что еще могла ей сказать Джесс. Я прав. Джесс не все равно. Вик смотрит на меня, и я замечаю, что она кипит. Я вздыхаю и решаю, что настало время выложить все карты на стол. В любом случае я ужасный врун, и в довершении ко всему, она заслуживает знать правду.

— Да, она та самая девушка. Но, несмотря на твое мнение, сложившееся после того как ты провела с ней несколько часов, она не так, кем ты ее считаешь, — говорю я, перебивая ее прежде, чем она успевает возразить. — И тебе должно быть стыдно за то, что ты так говоришь о своем пациенте. Ты ведешь себя так, словно ты лучше ее, сильнее ее, но Вик, сильные люди не унижают окружающих. Они им помогают. — Я холоден, все еще в ярости за то, что она оскорбила Джесс.

Она фыркает и откидывается на спинку кресла.

— Ну, спасибо за твое медицинское заключение, доктор Коллинз. Я вынесу его на консилиум. Оу, точно, ты же не доктор, — снисходительно говорит она. — Ты мне говоришь, чтобы я постыдилась, но это ты прошлой ночью был в квартире у другой женщины! Думаю, это тебе нужно постыдиться. Или ты хочешь мне сказать, что не был у нее?

— Нет, я этого не скажу, потому что это будет ложью, я там был, — признаюсь я. Я чувствую себя ужасно за то, что признался, но должен быть с нею честен. — Когда ты попросила меня взять твои ключи, я увидел ее имя на папке и взял ее. Я придумал причину не оставаться у тебя и поехал к ней. Я оступился, взяв папку, и был не прав, когда солгал тебе, но у меня не было выбора. Я должен был увидеть ее. Ты просто не понимаешь, Вик, да и не поймешь.

— Ты спал с ней? Ты мне изменил? — спрашивает она, прищурившись и немного выпрямившись в кресле.

— И нет, и да. — Ее глаза горят, пока она смотрит на меня, а рот открыт от изумления, но я продолжаю: — Нет, я не спал с ней, но это почти произошло. Это бы случилось, если бы она меня не остановила. — Может, и не стоило добавлять последнюю часть, я заметил, как она расстроилась, но и не мог сейчас отрицать мои чувства к Джесс, после того как она вернулась в мою жизнь.

Она резко встает, ее взгляд холоден и жесток.

— Я больше не могу сидеть и все это выслушивать. К твоему сведению, я не потеряю лицензию или свой бизнес только потому, что ты взял этот файл, и у тебя сорвало крышу. Тебе нужно собраться сейчас же, Джейс Коллинз. Ты взрослый мужчина. Ты больше не в школе, и она не твоя возлюбленная.

Она направляется к двери, затем разворачивается, посылая взглядом в меня крошечные кинжалы.

— Она ушла от тебя, двигайся дальше, уйди и покончи со всем этим. Покончи с ней. Я не для того проводила бесчисленные часы за свадебными приготовлениями и рассылала приглашения, чтобы какая-то раздражительная, психически нездоровая девушка из твоего прошлого все испортила. Ты больше не влюблен в нее. Ты любишь меня! Ты со мной, и что бы это ни было, ты должен устранить это. Мое будущее не испортит какая-то твоя старая школьная любовь.

Я сморю в ярости на нее и рычу:

— Не говори о ней так.

— Прочему, Джейс? Так тяжело слышать правду? Она ушла от тебя. Девушка психически больна. И она та еще сука. Даже не понимаю, что ты в ней нашел. Она даже не симпатичная. Разберись с этим, Джейс, и верни голову на плечи, потому что эта свадьба состоится, — говорит она. Затем вылетает из кабинета.

***

Я запираю свой кабинет и направляюсь к машине. Виктория так и не пришла ко мне. У меня три пропущенных звонка от мамы, но я ей не перезваниваю. Она очень близка с Викторией, поэтому уверен, что они уже поговорили, но я ее знаю и сейчас просто не готов к третьему раунду. Ей никогда не нравилась Джесс, и я уверен, что она не будет рада этому повороту событий.

Я сажусь в машину, обдумывая, что же делать. Самое ужасное, что я не чувствую себя виноватым за то, что признался Виктории. Мне совестно за то, что я не чувствую вины. Увидев Джесс прошлой ночью, во мне щелкнул некий старый переключатель, и я не уверен, смогу ли его выключить. Не уверен, хочу ли я его выключать.

Я достаю свой телефон и набираю номер. С каждым гудком сердце начинает биться немного быстрее, и я практически решаю повесить трубку.

Она отвечает.

— Почему ты мне звонишь, Джейс?

Я вздыхаю.

— Могу я тебя увидеть? — спрашиваю я. Не знаю, на что я надеюсь, или чего хочу вообще. Лишь знаю, что снова хочу ее увидеть.

— Почему? Нам больше не о чем разговаривать. Ты...

Я прерываю ее, не желая выслушивать это снова.

— Хватит о том, что я собираюсь жениться. Я помолвлен, но это случилось до того, как я снова тебя нашел, и я еще не женат. Ну, так могу я тебя увидеть или нет?

— Ты поговорил со своим хорошим доктором? Она не против того, что ты встречаешься со мной? — дразнит она.

Дата добавления: 2016-03-26 | Просмотры: 334 | Нарушение авторских прав