АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Шесть лет спустя... 17 страница

Я останавливаюсь и делаю глубокий вдох, прежде чем поворачиваюсь к нему.

— Кингсли, ты не должен мне ничего объяснять. Это не мое дело. Я не расстраиваюсь, ладно? Я просто думаю, что мне пора уйти.

Он продолжает подходить ко мне до тех пор, пока не останавливается прямо у моих ног. Он такой красавчик, но даже его привлекательная внешность не может отвлечь меня от неудобного поворота этой ночи.

— Нет, я хочу объяснить. Я хочу рассказать тебе о ней, — он делает паузу, — о Лили.

Святой ад, это какое-то безумное, тяжелое дерьмо.

Я действительно готова к этому?

Вино ударяет в голову, вызывая головокружение, и мои эмоции врезаются друг в друга на бешеной скорости, а я пытаюсь выяснить, в какую сторону идти.

— Я не знаю. Я понятия не имела, что ты был женат, или что у тебя была семья в этом доме. Я просто чувствую себя неправильно или странно. Я не знаю, — снова говорю я, нервно теребя свою сумку.

— Ты не должна чувствовать себя так. Я никогда никому не говорил о ней или о том, что случилось. Я, наконец, столкнулся с этим сегодня утром, прежде чем ты пришла, и, честно говоря, ты причина этого.

Удивленно я смотрю на него снизу вверх.

— Я причина того, что ты с этим столкнулся? Что значит причина во мне?

— Послушай, это чертовски сложная и долгая история, но то, что я проводил время с тобой на протяжении последних нескольких недель, заставило меня снова почувствовать себя живым. Я не смеялся, не чувствовал ничего, после смерти Лили. Как будто я жил жизнью, но смотрел на нее со стороны. Словно она проходила мимо меня. Потом я встретил тебя, и мы прекрасно провели время. По некоторым причинам меня тянет к тебе. Я чувствую, что у нас есть много общего. Я вижу твою боль и то, как ты возвела все эти оборонительные стены вокруг себя — это именно то, что я делаю, — его руки опущены вдоль тела, и он пожимает плечами, рассеянно покусывая нижнюю губу, прежде чем спокойно продолжить: — Сегодня я зашел в комнату Лили впервые с тех пор, как она умерла. Я оплакивал ее сегодня в первый раз, впервые оплакивал нашего будущего ребенка. Я, наконец, опустил все свои стены и позволил себе прочувствовать то, что произошло, — говорит он и смотрит на меня с печалью в своих голубых глазах.

Мои глаза наполняются слезами и все, что я хочу сделать, это обнять его. Именно это я и делаю. Я просто протягиваю руку и обнимаю его.

***

Мы возвращаемся внутрь и сидим на диване. Он только что рассказал мне все о Лили. О ее самоубийстве, о записке, что нашел сегодня, и как он искал ответы в группе. Мое сердце разбито от его потери. Он целый час рассказывал мне все о ней и их совместной жизни. Они дружили со школы. Он рассказал мне про письмо, и сказал, как винит себя в ее смерти, и как зол на то, что она сама приняла такое серьезное решение для него и их ребенка. Всегда, когда я думала о самоубийстве, я не брала никого в расчет, только себя. Когда я вижу, как сломан и расстроен Кингсли, и как растерянно он чувствует себя... ну, мне очень трудно осознать, как сильно ваше решение прервать собственную жизнь влияет на жизнь других людей.

— Я думаю, что мы сами даем нашему разуму власть, чтобы поработить нас. Мы должны научиться контролировать его, чтобы не давать ему возможность бросить нас в пучину горя и сожаления. Лили позволила своему разуму взять верх, а он в свою очередь забрал ее жизнь. Я просто хотел бы иметь возможность предотвратить все это, — вздыхает он.

Он так глубоко мыслит. Все, что он только что сказал, правда. Я думаю, картина в целом заключается в том, что ты просто не можешь недооценивать всю боль в человеке, потому что, честно говоря, каждый борется с чем-то. Некоторые люди просто лучше это скрывают, чем другие. Но так тяжело отказаться от соблазна погрузиться в темноту, когда ты потерялся в своей депрессии и психических заболеваниях. Вот чего он не понимает. Пока ты не испытал депрессию, ты никогда не можешь действительно знать, как сильно она контролирует тебя.

— Я знаю, ты злишься на нее и злишься на себя, но ты должен позволить этому гневу уйти. Он будет отравлять тебя. Я могу сказать тебе не понаслышке, что Лили чувствовала, будто у нее нет другого выбора. Я много раз была на ее месте. Там темно, глубоко, и там ты не чувствуешь никакой симпатии к кому-либо. Это как с одеялом, наброшенным на тебя, оно обволакивает тебя мраком и отчаянием. Это черная дыра из боли и беспомощности, — я не уверена, что мои слова принесут ему комфорт, но он должен услышать их, чтобы понять, что с ней происходило.

— Эту тяжелую, мучительную боль трудно даже передать словами. Вот почему я режу себя. Это мой единственный выход. Я знаю, ты не можешь действительно понять это, но уверяю тебя, Лили чувствовала, что у нее нет другого выбора.

Я протягиваю руку и кладу ее на его, глядя на него с состраданием.

— Ее боль была настолько велика, что единственное, что она могла делать, это искать хотя бы одну зацепку в этом мире, но она знала, что ее больше не существует. Это не твой собственный выбор. Она была больна, и ее болезнь убила ее. Как онкобольной погибает от рака, Лили была убита психическим заболеванием.

Он вздыхает, как будто пытается проглотить тяжесть моих слов.

— Боже, это так утешительно слышать твое объяснение всему этому. Я всегда хотел иметь возможность забраться к ней в голову и выяснить, что могло заставить ее сделать что-то настолько ужасное. Все это время я чувствовал себя ответственным за ее смерть, — говорит он, роняя голову на руки.

— Я знаю. Тебе нужно отпустить ее. Пусть чувство вины уйдет, потому что это не твоя вина. Она любила тебя больше всего, и хотя это трудно понять, она чувствовала, что, совершая это, помогает тебе. Ты не в ответе за ее смерть, Кингсли, — он не сможет поверить сегодня, но думаю, что это время вскоре наступит. Боже, надеюсь, что так и будет.

Он смотрит на меня, и его глаза блестят от слез.

— Спасибо. Спасибо, что слушаешь меня, слышишь меня и помогаешь мне понять, почему она сделала это. Я предполагаю, что просто не мог понять это, потому что моя голова никогда не работала таким образом. Даже имея дело с ее смертью и всей болью, что пришла с ней, я никогда не доходил до точки, где чувствовал, что хочу умереть.

— Я понимаю. Я сделаю все, чтобы моя голова начала работать так, как твоя, — говорю я ему, чуть улыбаясь.

— Ну, у тебя есть ответ, Джессика. Вот почему ты должна пройти бихевиоральную терапию и остаться в терапии. Ты смелая и твой разум намного сильнее, чем ты думаешь. Ты прекрасна внутри и снаружи. Просто позволь себе сверкать и посмотри, куда это приведет тебя. Ты должна сделать это, Джессика. Просто обязана, — говорит он, и я чувствую, что его слова звучат как заявление и призыв.

Он притягивает меня к себе, и я кладу голову ему на плечо. Я ничего не говорю, потому что знаю, что он прав. Я знаю, что надо делать, но знать и делать — две очень разные вещи. Делать — самое трудное.

Глава

«В каждом из нас есть семена саморазрушения, которые принесут только несчастье, если позволишь им прорасти».

Дороти Бранде

Джессика

Листая свою почту этим утром, я нахожу письмо из клиники. Я открываю его и читаю письмо о том, что мне назначили нового психиатра, доктора Дженис. Похоже, у меня будет моя первая встреча с новой докторшей на следующей неделе. Следующий конверт — большой и тяжелый и сделан из красивой бумаги. Обратного адреса нет, просто большие серебряные инициалы «Д» и «В» наклеены на закрывающем клапане конверта. Мгновенно моя голова кружится. Это свадебное приглашение, я знаю это. Я быстро открываю конверт, доставая замысловатое, но элегантное приглашение. Серебряные буквы на пергаменте, напечатанные на фоне лавандового цвета. Потрясающие и классические

Это совсем не в моем стиле.

Виктория Лорен Уорд и Джейс Шон Коллинз вместе с их родителями сердечно приглашают Вас разделить с ними день их супружества.

Я не могу продолжать читать это. Мои глаза наполняются слезами, и мой желудок скручивает тошнотой. Боль и сожаление заполняет каждый дюйм моего сердца. Я хочу прекратить это, остановить.

Я направляюсь прямо в свою комнату и, дернув, открываю прикроватную тумбочку. Мои руки нервно шарят по коробке с моей свободой. Свет от фонаря проходит через окно и отражается от лезвия, пока мой пульс бьется. Мне нужно это облегчение, облегчение, которое существует только тогда, когда я режу себя. Блестящий, холодный металл, зажатый между кончиками пальцев, чувствуется как анестетик, облегчающий боль, которая скрывается внутри меня. Когда лезвие разрывает тонкую кожу, я чувствую укус жжения.

Вдох.

Выдох.

Вдох.

Выдох.

Чем глубже я ввожу, тем тяжелее мое дыхание. Кровь сочится алой струей, и наконец, мое тело парит. Это мое, все мое, и я контролирую ситуацию. Я контролирую длину разреза, глубину и уровень боли. Я оставляю неизгладимый след доказательств моих страданий на свою кожу, пытаясь уничтожить агонию, что гноится внутри.

***

Я нажимаю на страницу Джейса в Фейсбук и прокручиваю вниз. Нажимаю на каждую их фотографию, мучая себя. Каждая фотография выглядит настолько надуманной, как подделка. Это не он, не тот Джейс, которого я знаю. Он обманывает сам себя. Я нажимаю на имя Виктории и прокручиваю ее страницу. Она воплощение всего, что я презираю, она такая чопорная. Глядя на ее жизнь, меня сразу тянет блевать. Ее раздел «обо мне» показывает «кто есть кто». Мне попадается ее фотография, где рядом с ней Джейс в шапочке и мантии, это его выпускной в Бэйлоре. Я смотрю на нее долгое время. Вот зачем я ушла от него, чтобы у него был этот день. Это был день, когда я отдала его ей. Я резко закрываю ноутбук и опрокидываю стакан виски в себя. Всего лишь полдень, а во мне уже три рюмки Джим Бима.

Хрен с ним, мне плевать.

Мне просто наплевать. Моя жизнь такая, какая есть. Нет смысла пытаться остановить неизбежное. Мне не нужно работать сегодня, так что я ухожу. Мне нужно выпустить и перестать упиваться ревностью и горечью.

К черту Джейса Коллинза.

Я не нужна ему. Я не нужна никому.

***

Я захожу в спорт-бар «Rookies», надев свое узкое, соблазнительное платье. Каждый раз головы поворачиваются на мое облегающее красное платье, которое акцентирует внимание на моих густых черных волосах. Темно-красная помада подчеркивает мои полные губы, и сегодня вечером я готова найти им хорошее применение, чтобы держать свои мысли подальше от Джейса. Я пила с перерывами, но с самого утра. Это не займет много времени, чтобы сегодня вечером я чувствовала себя отлично.

Кингсли весь день писал мне сообщения, но я не отвечала. Я не могу. Он слишком хорош для меня. Плюс ко всему, парень даже не хочет заниматься со мной сексом. Как он может быть заинтересован во мне и не хотеть большего? Я просто не могу купиться на дерьмо: нет-секса-так-как-я-забочусь-о-тебе. Мужчины так не действуют. Они просто не могут. Я нахожу место в баре и скольжу на табурет.

— Эй, Джессика, что будешь сегодня вечером? — спрашивает бармен Кевин. Я когда-то здесь работала, но сегодня я отрываюсь. «Rookies» — это то место, где я была в ночь моего пьяного ДТП.

— Хм, «151», думаю, Кев. Порази меня жестким напитком и держись подальше.

Он выгибает брови и дарит мне «О, черт» взгляд.

— Ты не выучила свой недавний урок, женщина? Ты найдешь себе гораздо больше неприятностей, если не будешь осторожна, — я смотрю, как он наливает напиток и размышляю над его словами, но недолго.

— Я не за рулем. Я буду хорошей девочкой. Я взяла такси, — он пододвигает мне рюмку, и я быстро опрокидываю ее в себя. Я люблю горечь, пока алкоголь течет вниз по моему горлу, и тепло, которое распространяется по всем моим внутренностям. Это еще один вид кайфа, другая форма замораживания моего дерьма.

— Ладно, кукла, просто будь уверена, что возьмешь такси для возвращения домой.

— Будет сделано, Кев. Теперь удиви меня снова.

***

Я выпила слишком много стопок и съела слишком мало еды вечером. Я выдохлась и не чувствую ни черта. Это блаженство.

— Джессика? — я слышу знакомый голос. Поворачиваю голову в довольно медленном пьяном движении и вижу лицо Джейса. Я поворачиваю свое тело на стуле и начинаю громко смеяться. Я понятия не имею почему, но это просто вырывается прямо из моего рта. Он смотрит на меня, блуждает взглядом вверх и вниз по моему телу с явно недовольным выражением лица.

— Ну, хорошо, не это ли бывшая звезда футбола, защитник из старшей школы Дженсона, выпускник Бэйлора, и скоро-будет-женат Джейс Коллинз! Как повезло, что мы здесь в баре, ты украшаешь его своим присутствием, — мой голос становится громче и громче с каждым словом, — Привет всем, — кричу я, — это Джейс, он мой бывший парень. Я просто трахалась с ним недавно, прямо перед тем, как его прекрасная невеста-врач объявилась в то время, пока его сперма все еще была внутри меня. Давайте все налетайте на Джейса. Он чертовски богат, он может себе это позволить! — я поднимаю свой бокал и смеюсь, пока он пышит гневом. Я вижу, как его кулаки сжимаются по бокам, и мне действительно насрать на его безумный вид.

— Какого черта ты делаешь, Джесс? Ты пьяна. Я отвезу тебя домой.

Я не могу удержаться от смеха. Слезы наворачиваются в уголках моих глаз, вот как сильно я хохочу.

— Конечно, Джейс. Конечно, я пойду с тобой домой! Как ты вообще узнал, что я здесь? Ты знаешь, что я получила сегодня? Не бери в голову, не пытайся думать об этом, я скажу тебе. Я получила твое приглашение на великолеееепную свадьбу, — я опрокидываю свою рюмку и проливаю часть жидкости на пол прежде, чем делаю глоток и продолжаю: — Как мило с твоей стороны пригласить твой маленький грязный секрет на этот особенный день.

— Черт! — он запускает обе руки в свои волосы, качая головой взад и вперед. — Черт, прости. Я не знаю, почему она это сделала. Просто позволь мне отвезти тебя домой. Ты пьяна и одета как проститутка, тебе небезопасно здесь находиться.

— Ха! Небезопасно? Проститутка? — я снова смеюсь. — Ты не ответил на мой вопрос, Джейс. Как ты узнал, что я здесь? Может быть, мне небезопасно быть с тобой, — издеваюсь я, делая это специально, чтобы позлить его. Вот в таком настроении я сегодня.

Он фыркает, прежде чем ответить:

— Я пошел к тебе, но тебя не было дома, поэтому решил попробовать прийти на твою работу. Я рад, что пришел сюда, Джесс. Тебе действительно нужно идти домой.

— Она никуда с тобой не поедет. Она едет со мной, так что иди к черту, — я наклоняюсь в сторону и вижу очень большого Кингсли в своей фирменной шапочке с большей щетиной, чем обычно. Он протягивает мне руку. — Джессика, давай. Давай вытащим тебя отсюда. Мой мотоцикл у входа.

Боже, у меня что GPS на заднице, и эти двое подключены к ней?

Джейс смотрит на меня, затем на Кингсли, а затем снова на меня.

— Это тот, с кем ты сейчас? Ты издеваешься надо мной, Джесс?

Какого черта это должно значить?

— Да, собственно говоря, я с ним. В чем проблема? Он недостаточно опрятный, недостаточно чисто выбрит или недостаточно, черт побери, крутой для тебя? Посмотри на него. Посмотри внимательным взглядом, потому что вот так должен выглядеть мужчина! Плюс у тебя нет права расспрашивать, с кем я сплю или не сплю. Ты скоро женишься. Иди домой, Джейс, иди трахай свою суку-невесту, — я бросаю деньги на стойку. — Я ухожу отсюда, Кев. Увидимся в следующий раз, — я спрыгиваю вниз со стула, пытаясь сохранить равновесие на своих черных, высоких каблуках. Это нелегко после нескольких стопок «151».

— Вот, возьми мою руку. Тебе нужно добраться домой и уснуть, — Кингсли берет мою руку и крепко прижимает меня к своему телу, оборачивая свою руку вокруг моей талии и бережно помогая мне идти. Я смотрю на Джейса и показываю ему самую противную ехидную улыбку, которую могу изобразить.

— Нет, Кингсли, детка, я не буду спать, когда мы туда доберемся, не буду спать вообще, не с такой секси-задницей как твоя. Мы поиграем, — мои слова звучат как оскорбление, и хотя я сама себе неприятна, меня это просто не волнует. Глаза Джейса сказали все, что не сказали губы. Я вижу, как мои слова жалят и причиняют ему боль. Мне должно быть стыдно, но нет.

Я уничтожаю все хорошее в своей жизни, одним импульсивным выбором.

Кингсли поворачивается к Джейсу в последний раз и говорит:

— Оставь ее в покое. Ты не можешь больше так с ней играть. Я не позволю тебе. Ты сделал свой выбор, мужик. Иди домой к своей женщине. Джессика больше не твоя, она моя.

Я?

Джейс смотрит на Кингсли, изучая его внимательно, и я вижу гнев и боль в его глазах, вся его поза излучает это. Я должна чувствовать себя плохо из-за него, но прямо сейчас все, что я чувствую — это злость. Он движется в сторону Кингсли, и я вдруг чувствую страх, так как пространство между ними наполнено тестостероном.

— Нет, тут ты не прав, мужик. Она не твоя. Она, бл*дь, не имущество. Но я скажу тебе, что я ее люблю, всегда любил. Ты можешь претендовать на нее, если хочешь, но ты ничего не сможешь сделать, чтобы стереть тот факт, что она любит меня.

Он переводит свой взгляд на меня и до моего разума доходит смысл его слов. Словно весь алкоголь бежит по моим венам.

— Я пришел сюда, чтобы сказать тебе, что я выбираю тебя. Я люблю тебя, Джесс, и хочу быть с тобой. Я пришел сюда, чтобы сказать тебе, что я разрываю помолвку с Викторией, и сказать лично, что я даже на минуту не переставал желать, чтобы ты была моей женщиной.

Мой рот непроизвольно раскрывается.

— Пойдем, Джессика. Он просто над тобой издевается, и ты это знаешь. Давай просто уйдем.

Я смотрю на Кингсли, и я в замешательстве, так как все еще перевариваю то, что только что сказал Джейс.

— Я ухожу, Джесс. Ты можешь пойти со мной или с ним, если ты действительно этого хочешь, но когда ты проснешься завтра и вспомнишь этот вечер, просто знай, я действительно имел в виду то, что сказал. Все, что тебе нужно сделать, это сказать слово, и я буду тут. Мы можем разобраться во всем и попробовать исправить то, что сломали, — говорит Джейс. Я хочу верить ему. Он хочет верить себе в это время.

Кингсли берет меня за руку.

— Давай, пошли.

Я просто киваю и иду рядом с Кингсли, пока он направляет меня. Я оглядываюсь на Джейса, но ничего не говорю. Мне нечего сказать прямо сейчас. Я не верю его обещаниям.

***

В голове стучит, когда я открываю глаза, и свет, мерцающий сквозь окна, почти ослепляет меня. Я стону, сжимая закрытые глаза, и переворачиваюсь в позу эмбриона. Во рту такое ощущение, будто я жевала ватные шарики, а в моем горле как в пустыне сахара.

— Ой, смотрите, кто проснулся. Проснись и пой, пьянчужка, — говорит он слишком громко, и я просто хочу вернуться в сон.

— Уходи, Кингсли. Мне нужно еще поспать.

— Ни за что, поднимай свою задницу. Уже почти полдень, а мы должны кое-где быть через час, — он раздвигает шторы, что делает эту чертову комнату еще светлее. — Иди прими холодный душ, а я приготовлю тебе что-нибудь поесть. Никаких отговорок, особенно после той гадости, что я занимался с тобой прошлой ночью. Ты, похоже, худшая пьяная женщина, которую я когда-либо встречал, настоящая заноза в заднице.

У меня кружится голова, когда я пытаюсь вспомнить все, что произошло прошлой ночью. Я помню бар, Джейса, Кингсли и меня, выставляющую себя полной дурой. После этого я помню только то, как я изо всех сил держалась за Кингсли, пока он мчался по темным улицам города ко мне домой.

Дерьмо! Я не помню, что случилось, когда мы попали сюда.

— Что я сделала? Боже, я почти боюсь услышать ответ. Мы занимались сексом? Было ли это ужасно? Я блевала? Что? — спрашиваю я отчаянно.

Смех наполняет комнату, гремя в моей больной голове, и я смотрю на него в упор. Он стоит у подножия моей кровати в той же одежде что и вчера вечером, только без шапочки. Его волосы в беспорядке, и если он не побреется в ближайшее время, у него появится борода. Из-за щетины едва можно увидеть его большие ямочки.

— Что смешного? Прекрати смеяться надо мной, — дуюсь я.

— Ты действительно не помнишь?

Я осторожно качаю головой из стороны в сторону и подтягиваю колени ближе к груди, обнимая их.

— Ты заблевала все вокруг себя, весь подол передней части этого распутного красного платья. Ну и скатертью дорожка. Я просто выбросил его.

— Что ты сделал? Боже мой, Кингсли! Мне нравится это платье.

Вдруг, до меня доходит, что я нахожусь в одной из моих футболок и паре трусов. Я смотрю вниз и вижу надпись «Еr Мher Gherd», украшающую мою старую футболку. Я осматриваю пол и вижу рядом свои каблуки и черные кружевные стринги, в которых я вчера была...

— Ты меня раздевал? Ты снял мои трусики? Что за черт, Кингсли! Как неловко! — я чувствую, как краска стыда окрашивает мое лицо.

Что еще, черт побери, случилось прошлой ночью?

Он скрещивает руки на своей широкой груди и говорит с ухмылкой Чеширского кота:

— Собственно говоря, ты сама сняла их с себя. Чтобы быть более конкретным, ты попыталась станцевать небольшой стриптиз для меня, хотя едва ли могла стоять в этих нелепых туфлях, — он выгибает бровь, и я затихаю. — Ты сняла туфли, нагнулась спиной ко мне прямо в этом платье, все время двигая попкой, и сняла стринги. Ты крутила их на кончике пальца, а затем продолжила блевать перед собой.

О, боже.

Если мне было плохо до этого, то теперь мне в сто раз хуже. Если бы сейчас была возможность провалиться сквозь землю, я бы с радостью прыгнула прямо туда. Я в ужасе натягиваю одеяло на лицо.

— Ох, черт, нет, ты не спрячешься от этого. Я убирал за тобой, раздел тебя и уложил в кроватку. Что есть, то есть. Смирись с этим. Я спал на диване. Так что, отвечая на твой вопрос, нет, секса у нас не было, и если бы он у нас был, то могу обещать тебе, это не было бы ужасно. Теперь вставай, иди в душ и оденься, женщина.

Я слышу, как закрывается дверь моей спальни, и переворачиваюсь и начинаю бить ногами, как ребенок, впавший в истерику.

Этот мужчина невозможен.

Я закрываю глаза и выдыхаю. Лицо Джейса мелькает перед моим мысленным взором. Я медленно сажусь и добираюсь до своего телефона. Четыре сообщения от него. Я боюсь их читать, но все равно провожу пальцем по экрану.

Джейс: Ты всегда так делаешь. Ты не даешь никакого шанса для искупления. Почему? Почему ты всегда так поступаешь? Это ничем не отличается от средней школы.

Джейс: Я полагаю, ты не собираешься отвечать, так как ты с той обезьяной. Я не могу принять этого, Джесс. Моя решительность трещит по швам. Почему ты просто не пошла со мной прошлой ночью? Мы могли бы быть вместе прямо сейчас...

Джейс: Я люблю тебя, Джесс. Я всегда был и всегда буду рядом. Дело в том, что ты отказываешься принимать любовь от кого-либо. Я знаю, что облажался той ночью в твоей квартире, и я знаю, что я должен был порвать с Вик с самого начала, но у меня не хватило смелости. Я допустил ошибку. Вот почему я пришел к тебе прошлой ночью, чтобы извиниться, сказать, что я порвал с ней. Но после твоей сцены и, увидев то разрушение, которое происходит внутри тебя, я понимаю, что мы никогда не сможем быть вместе. Ты отказываешься от любви. Ты ее уничтожаешь. Пока ты не получишь помощь для своего расстройства, никогда не сможешь измениться. Так же как алкоголик никогда не сможет остановиться, пока не получит помощь, ты никогда не сможешь прекратить вредить себе физически и эмоционально, и ты будешь делать больно тем, кто вокруг тебя. Я отказываюсь ходить на цыпочках вокруг тебя. Ты бомба замедленного действия. Прими помощь, Джесс. Сделайте это для себя — не для него или меня, для себя. Я не буду больше появляться в твоей жизни.

Джейс: Прощай, Джесс.

Правда причиняет боль.

Я читаю последние слова и бросаю телефон через комнату. Он ударяется о стену и разлетается на пол. Моя дверь распахивается, и Кингсли врывается в комнату.

— Что, черт возьми, это было? — он смотрит вниз и видит, что осталось от моего телефона. — Почему ты просто его не выключила? — спрашивает он осторожно.

— Я не хочу говорить об этом, — мое лицо как камень. Я отказываюсь проливать хоть одну слезинку над Джейсом Коллинзом когда-либо снова. Эмоции сжигают мои глаза, но я борюсь с ними.

— Ты в порядке? — он толкает меня. — Ты выглядишь странно. Что происходит, дорогая?

— Я сказала, что не хочу говорить об этом. Я встаю, ладно? Встаю и иду в душ, как ты и просил. Пожалуйста, не подталкивай меня к этому. Это просто телефон. Кого это волнует? — и с этими словами, я встаю и иду в свою ванную, закрывая дверь от Джейса и его самодовольных текстовых сообщений.

***

Как бы я ни хотела, мне пришлось встать и собраться. Я взяла купальник, по просьбе Кингсли, но понятия не имею, куда мы направляемся. Надеюсь, мы не собираемся слишком далеко, езда на этом проклятом байке с похмелья не очень приятный опыт.

— Мне надо переодеться, так что мы ненадолго остановимся у моего дома, — кричит он через плечо.

Еще несколько километров, и мы у него дома. Я выбираю посидеть на крыльце и ждать, пока он переоденется. Я просто не чувствую себя там комфортно, зная, что это дом, в котором он жил с женой. Дверь открывается, выводя меня из моих мечтаний.

— Ладно, поехали, — он одет в тренировочный костюм, и я мгновенно начинаю возражать. Я не буду тренироваться с похмелья.

— Куда мы идем, Кингсли? Пожалуйста, не говори мне, что ты ждешь, что я пойду в тренажерный зал, я ведь чувствую себя хреново.

— Нет, мы не собираемся в тренажерный зал. Пойдем. Кончай ныть.

— Живот сильно болит. Я просто хочу спать, Кингсли. Зачем ты тянешь меня, когда я чувствую себя так ужасно? Это моя расплата?

— Боже мой, женщина, перестать ныть. Ты сама впустую потратила вчера свой вечер, теперь прими последствия. Мне не жаль тебя. Я вчера написал несколько раз, пытаясь договориться на сегодняшний день, но вместо этого ты решила пойти и уничтожить свою печень. Я хочу, чтобы сегодня ты позанималась волонтерской деятельностью.

— Какой волонтерской деятельностью? — спрашиваю я озадаченно.

— В «YMCA» [10]с детьми. Они действительно хорошие. Я хожу сюда пару раз в месяц. Лили учила их рисовать. После того, как она умерла, я стал волонтером по спортивным программам. Я люблю их и хочу взять тебя с собой. Я думаю, тебе тоже понравится. Дети просто удивительные.

Кингсли постоянно удивляет меня. У меня нет никакого опыта с детьми, так что я понятия не имею, как я могу чем-то помочь.

— Я ничего не знаю о детях, Кингсли.

— Тебе и не надо. Ты просто следуй их примеру. Взрослые могут научиться от детей большему, чем дети научатся от нас. Я думаю, это будет хорошо для тебя. Дети всегда хорошие и невинные. Они действительно могут помочь в развитии человека. Каждый раз, когда я оттуда выхожу, я чувствую себя лучшим человеком с более ярким взглядом на жизнь.

Он протягивает руку и смотрит на меня в ожидании. Я протягиваю ему руку и беру его. Мне тепло и комфортно, как и ему. Я смотрю на него, и он улыбается, притягивая меня ближе к своему телу. Он обхватывает меня своими сильными руками и сжимает. Мы вместе делаем глубокий вдох и одновременно выдыхаем, пока его голова покоится на верхушке моей головы. Я чувствую себя расслабленно, поскольку все мысли покинули мой разум. Все, кроме одной: я так благодарна этому человеку.

— Просто доверься мне, ладно? — шепчет он. Я киваю ему в грудь и удивляюсь, как мне так повезло. Я не заслуживаю его. Джейс прав, я уничтожу и его тоже, я испорчу отношения с Кингсли так же, как я делаю это со всеми, кого встречаю.

— Я знаю, метание телефона было как-то связано с ним. Я не буду вмешиваться, но ты должна двигаться дальше, Джесс. Эта ситуация держит тебя в заложниках. Ты не можешь всегда оставаться на этой карусели. Прошло уже шесть лет, это слишком долго.

Он прав, и я знаю это. Я не могу удержать свою школьную любовь навсегда.

— Я попытаюсь, — это все, что я говорю. И снова я благодарна ему, потому что он больше ничего не говорит.

Глава

«Поплачь. Прости. Выучи урок. Двигайся дальше».

Стив Мараболи

Кингсли

— Правда, мне не нужно, чтобы ты отвозил меня на встречу. Очень мило с твоей стороны предложить мне, но мне нужно сделать это самой. Давай просто надеяться, что этот новый терапевт не превратится в катастрофу, как получилось с первым.

Я разочарован, но при этом счастлив, что она старается и чувствует себя сильной настолько, чтобы идти в одиночку. Наблюдать за ней с детьми в «YMCA» было восхитительно. Я мог видеть, что внутри нее что-то изменилось в течение этих нескольких часов. Я знал, что внутри нее есть эта женщина. В воде она была естественной, и дети мгновенно ее полюбили. Она была с ними очень терпелива и все время улыбалась.

— На что ты там ухмыляешься? — спрашивает она, надевая обувь.

— На тебя, — отвечаю я.

— Меня, почему? — она дарит мне кривоватую улыбку, и я ничего не могу поделать, но хочу взять ее лицо в руки и поцеловать ее прямо здесь и сейчас. Моя потребность в ней не ослабевает. И с каждым мгновением, которое мы проводим вместе, она только растет. Я должен сдерживать себя. Она не готова. Она по-прежнему любит его, и я вполне уверен, что если бы прямо сейчас он прибежал обратно к ней, она бы позволила ему. Я не хочу половину ее сердца. Я хочу все полностью.

Дата добавления: 2016-03-26 | Просмотры: 355 | Нарушение авторских прав