АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Три месяца спустя...

Смерть — это многомерная штука и множество граней ее решения влияют на каждого человека по-разному. В это утро, как и каждое утро после того несчастного случая, я просыпаюсь с сильнейшей болью в моем сердце. Сколько необходимо времени, чтобы боль прошла? Я, конечно, не знаю, но мне бы очень хотелось от нее избавиться, потому что это больно, и эта боль глубоко. Я здесь, в настоящем, пытаюсь перестать жить прошлым. Я вспоминаю наши дни, и те немногие моменты с Кингсли снова и снова всплывают в моей голове. Мне так страшно, что я его забуду. Я боюсь забыть, как он пахнет, как чувствуются его объятия, или насколько яркой была его улыбка. Я заставляю себя цепляться за мгновения в памяти, перебирая каждую деталь, потому что не хочу забыть. Я бы сделала все, чтобы он вошел в дверь прямо сейчас и сказал что-то совершенно глупое просто так, чтобы я могла с ним поспорить. Он был бы так зол на меня за то, что я сделала после того, как выписалась из больницы. Я была бы мертва, если бы Мерседес не пришла меня проведать. После моей попытки самоубийства, я была отправлена в это стационарное психиатрическое учреждение. Мой терапевт, Дженис, говорит, что я могу уехать на следующей неделе, и хотя я должна радоваться, я вне себя от ужаса. Я проделала длинный путь за последние три месяца, и знаю, что это было лучшее место для меня. Безнадежность и изнурительная печаль покалечили меня, когда я узнала, что Кингсли погиб. Это было похоже на фильм ужасов, разворачивающийся передо мной. Когда я вспоминаю, воспоминания движутся в медленном, мучительном темпе.

— Мисс Александр, нам очень жаль сообщить вам, что человек, который врезался вас в ДТП, был вашей матерью.

Эти слова навсегда запечатлелись в моем сознании. Моя мать. Она была пьяной за рулем, прямо как я была много раз, и она убила человека, которого я любила. Я не очень хорошо справлялась с тем, чтобы проглотить эту реальность и столкнуться с горькой правдой. Терапия была тяжелой, очень тяжелой. Дженис не шутила, когда сказала, что я буду ее ненавидеть несколько дней. Я ненавидела ее много дней. Удивительно, Мерседес посещала меня каждую неделю в обязательном порядке. У меня никогда не было близкой подругой, и это приятно. Она веселая и заставляет меня смеяться, хотя я делаю это не очень часто. Она приносит мне книги, и хотя я никогда не была любителем чтения, сейчас я полностью зависима от книг. В первое свое посещение она принесла мне книгу, и в течение двух недель она лежала на тумбочке рядом с кроватью. Однажды, я, наконец-то, подняла ее со скуки и не положила ее вниз, пока не закончила. В следующий раз, когда она приезжала, я сказала ей, что она должна привезти вторую книгу из этой серии. Она просто посмеялась надо мной и вытащила ее из сумки. Вторую книгу я проглотила также быстро. Когда я закончила, то почувствовала себя другим человеком. История была выдумкой, но смысл в ней не был таковым. Те часы, что я проводила за чтением, уводили меня от боли в реальности. Я ощутила надежду и уверена, что никогда не буду смотреть на книги как прежде. Девушка в книге была обучена мальчиком, я же, в свою очередь, была полностью обучена автором этих книг. Они вдохновили меня жить с акцентом на жизнь. Стук в мою дверь выводит меня из глубины моих мыслей.

— Да, войдите, — говорю я громко.

— Сейчас время для телефонных звонков. Вы хотите, сегодня позвонить кому-нибудь, мисс Джессика? — спрашивает меня медсестра Гейл, милая пожилая женщина, которую я по-настоящему ценю. Я качаю головой:

— Нет.

— Все в порядке, мисс Джессика, я просто хотела спросить.

Я никогда не звоню. Мне некому звонить. Джейс писал мне много раз, но я никогда не отвечаю. Я не знаю, что ему сказать. Я занимаюсь только ненавистью и борьбой с бесконечными голосами в своей голове, поэтому действительно не хочу ни с кем разговаривать. Я была слишком занята, стоящими передо мной демонами. Джейс вызывает так много воспоминаний о моем прошлом, что я не знаю, как продолжать с ним какие-либо отношения. Я до сих пор его очень люблю и знаю, что никакое время никогда не сотрет то, кем мы являемся друг другу. Но у него своя жизнь, он двигается дальше, и я должна уважать это. Я не могу продолжать держаться за то, что я потеряла давным-давно.

 

***

 

Сегодня я решила рассказать о своем расстройстве группе, и я нервничаю, очень нервничаю. Я встаю и пробираюсь к трибуне в передней части полукруга. У меня влажные ладошки, а во рту настоящая Сахара, я не смогу вымолвить ни одного слова. Дженис дарит мне ободряющую улыбку, и я делаю глубокий, успокаивающий вдох.

— Привет, я Джессика, и у меня пограничное расстройство личности. Я здесь из-за попытки самоубийства. Я режу себя. Три месяца назад я потеряла того, кто любил меня, несмотря на все это. Он любил меня ради меня, и впервые в моей жизни, я любила кого-то в ответ по простой причине. Мне не нужно было искать выгоду, и я не пыталась им манипулировать. Его звали Кингсли, — я сглатываю комок в горле, прежде чем продолжить. — Он был саркастичным придурком большую часть времени, но мне это в нем нравилось. Он никогда не позволял мне нести чушь и никогда не позволял жалеть себя. — Я делаю паузу. Сохраняя все свое хладнокровие, я продолжаю: — Он вдохновил меня, дал мне силы и поддержал меня, всегда напоминая мне о возможности делать выбор каждый день. Он был прекрасным человеком, и, несмотря на то, что скучать по нему чертовски больно, я так рада, что его знала. Всю свою жизнь я кружилась в ненормальном круговороте с мужчинами. Честно говоря, я не знала, что такое здоровые отношения, пока не появился Кингсли. Секс и драма, это все, что я действительно знала. Мои эмоции всегда заводили меня в темные места, и каждые отношения заканчивались из-за моих неправильных решений. Постоянная вера, что мне нужен мужчина в моей жизни, чтобы закончить меня, преследовала меня, сколько я себя помню. Это то, с чем я борюсь каждый день. Необходимость иметь кого-то, кто любит тебя, всегда доводила меня до грани безумия. — Я пожимаю плечами и перемещаю свой вес с одной ноги на другую, я борюсь с волнением, чтобы продолжить остальную часть моих слов.

— Последние три месяца открыли мне глаза на очень многое. Я знаю, что впереди у меня очень далекое и трудное путешествие с моей терапией, но сейчас я гораздо ближе к исцелению, чем когда-либо была прежде. Сегодня утром я стояла перед зеркалом. В отражении была еще больная девушка, но сейчас я знаю ее гораздо лучше. Я узнала многое о себе после того, как была сама себе незнакомой. Я всегда видела, как на меня смотрят незнакомцы, но сегодня этого не было. — Я встречаюсь глазами с Дженис и вижу, как она гордо улыбается.

— Как и многие из вас, я всегда винила весь мир за всю мою боль, но я научилась в ПРЛ, что могу многое контролировать, делать свой выбор. Мне страшно брать на себя ответственность за свои действия, после того как всегда я действовала, прежде чем думала, но я решила следовать навыкам, которые получила здесь. — Все взгляды обращены на меня, и комната погружена в тишину. Я продолжаю говорить и чувствую себя чертовски хорошо.

— Я очень устала быть в плену своего собственного разума. Когда я посмотрела в зеркало сегодня, я увидела женщину, которая прошла через ад и вернулась обратно, но также увидела женщину, которая пережила свое прошлое. Я знаю, что могу сделать это, и я не позволю ничему остановить меня. Жизнь может толкать меня, тянуть и сбивать меня вниз, но это не сломает меня. Я уже давно была сломана, была привязана, и я выжила. Я спрятала под болью всю свою жизнь, но не более. И я должна сказать, я та девушка, которую увидела сегодня. Она сильнее, она боец, и она не нуждается в мужской любви, чтобы поверить в себя. Ей не нужно, чтобы люди любили ее, чтобы показать ей, что она имеет значение, потому что она и так имеет. Она может любить себя. И пока она может проживать каждый день, зная это, с чистой верой в себя, наличие парня в ее жизни — не приоритет. — Несколько людей вытирают слезы со своих глаз, и я знаю, что моя история задела за живое.

— Сегодня я увидела себя, и сегодня я себя не ненавидела. Пришло время и мне познакомиться с девушкой, которая смотрит на меня из зеркала. Пора бы уже полюбить себя, пришло время жить для себя. Я больше не могу разрешать своим ошибкам диктовать мое будущее. Дженис сказала мне однажды, что жизнь начинается с границы твоей зоны комфорта, и я готова жить своей жизнью, независимо от того, как неуютно там может быть. — С каждым словом я говорю другим голосом. Это была тюрьма, и я долго ждала, чтобы сбежать из нее.

— Я не помню, кто это сказал, но моя подруга, недавно поделился со мной одной из ее любимых цитат. В ней говорится о том, что лежит позади нас, перед нами и внутри нас. Она действительно заставила меня подумать о том, что я узнала за последние несколько месяцев. Я узнала, что имеет значение только то, что лежит передо мной. Что осталось позади — это ничто, по сравнению с силой, которая таится внутри меня. Часть меня умерла в тот день с Кингсли, но я думаю, что иногда для перерождения в нас должно что-то полностью умереть. Я готова. Сегодня, Джессика Александр начинает жить, учиться любить себя и начинает сбрасывать призраки прошлого.

 

 


Глава

«Жизнь не может быть разделена на главы... только на минуты».

— Колин Гувер

 

Джейс

Один год спустя...

 

Очень странно сидеть здесь перед психотерапевтом впервые в своей взрослой жизни, но я понимаю, это необходимо. Объяснив все, что произошло за последние полтора года доктору Бреннер, я на самом деле почувствовал облегчение. Я знаю, что работаю в сфере охраны психического здоровья, но до недавнего времени, я действительно не думал, что мне нужно с кем-то поговорить. Терапия была чем-то таким, в чем нуждаются «те люди», а не я. Я был выше всего этого. Это был огромный груз, полный дерьма. Это разрушило все вокруг меня, прежде чем я понял, что мне нужна помощь. Сегодня я получу развод, и мне понадобится некоторое время, чтобы привыкнуть к новой реальности.

— Ух ты, это много, — говорит доктор Бреннер.

Он высокий, долговязый, жилистый мужчина с небольшой залысиной и очками. Когда он делает записи, он сгибается и наклоняется вперед над своим столом. И хотя он строчит в почти безумном темпе, его манера поведения и голос довольно спокойный. Я слышал, что он лучший.

— Я вижу, что вы были перегружены, и вам нужно с кем-то поговорить. Как вы себя чувствуете по поводу того, с чем вам придется сегодня столкнуться?

— Ну, я хочу развода, поэтому рад, что это произойдет сегодня. Хотя я с нетерпением хочу стать отцом, это своего рода облегчение, что Виктория солгала о беременности. Я не прикасался к ней долгое время, и я не могу представить себя, воспитывающего ребенка с ней, не чувствуя при этом эмоциональную связь. — Я перевожу дыхание и продолжаю: — Но самое сложное в этой ситуации — это узнать, что наши отношения были настоящей подделкой с самого начала.

Я наклоняюсь вперед и складываю руки вместе, слегка опустив голову, пока вздыхаю.

— Я любил свою мать, несмотря на все мстительные поступки, которые она сделала. Но сейчас? Я просто не могу перестать злиться на нее. Узнав, что она подослала Викторию в мою жизнь после того, как избавилась от Джесс, это... это больше, чем я могу понять. Я просто все время оглядываюсь назад сквозь свои студенческие годы, думая о том, каким дураком я был.

— Вы не дурак, Джейс. Вы были молодым мужчиной и красивая, волевая, умная женщина вошла в вашу жизнь — подослали ее или нет — именно в то время, когда вы были чрезвычайно уязвимы. Не было ничего плохого. Любить кого-то не глупо. Я знаю, что это испортит воспоминания об отношениях, но это не делает вашу часть ложью.

Я чувствую себя глупо. Я чувствую себя полным лохом. Доктор Бреннер продолжает говорить, и хотя я хочу верить, что его логика верна, сейчас это трудно.

— Вы уже сказали, что знаете, что никогда не были действительно влюблены в Викторию. Почему вы начали такие серьезные отношения, если знали, что не влюблены в нее? Думали ли вы об этом вообще? — спрашивает он, и я задаюсь вопросом: смущение на моем лице так же очевидно, как любопытство на его.

Да, я думал об этом. Я также думал о том, каким трусом я был, если позволил Джессике так легко оставить мою жизнь. Она постоянно в глубине моего сознания. Но я не хочу тратить ни одной минуты, думая о чем-то, имеющем отношение к Виктории. Я устал винить себя за все ошибки, которые сделал, все шансы, которые упустил.

— У меня есть ответ: просто так получилось. Она была удобной, и наши отношения были простыми. Нам было весело вместе. В конце концов, мы проводили много времени друг с другом, и это стало рутиной. Следующим естественным шагом была помолвка; просто казалось, что это нормально.

Я откидываюсь на спинку кресла, запустив руку в свои волосы. Мне непросто говорить все это. Обычно я держу все в себе или, что еще хуже, полностью игнорирую свои чувства. Всю свою жизнь я сдерживал себя и был хорошим парнем, который никогда не разваливался. Я тот, кто зрит в корень. Это был я, кто поддерживал маму, когда Женевьев погибла. Я считал, что это была моя вина, что она умерла, поэтому я должен был исправить все, что принесла ее смерть. Мне нужно было доказать, что я знаю способ, как сделать все лучше. Я сделал то же самое, когда умер мой отец. С Джесс я пришел слишком поздно, чтобы спасти ее от избиения Элизабет и ее друзей. Я прибыл слишком поздно, чтобы спасти ее, но я все еще мог помочь ей, быть ее другом и предотвратить повторение. Я просто хотел помочь исправить то, что было сломано внутри ее. Но в процессе я влюбился в нее. Теперь я понимаю, что так и не научился находить баланс между помощью и настоящей любовью. Ей нужен кто-то стоящий рядом с ней, а не удерживающий ее.

— Как только боль от потери Джесс начала угасать, все постепенно стало легче и легче с Викторией. Она всегда была сфокусирована на том, чтобы делать меня счастливым и отвлекать от каких-либо стрессов. Она была одной из самых отзывчивых людей в колледже. Клянусь, я не уверен, что сдал бы некоторые экзамены, если бы она не занималась со мной ночами.

Доктор Бреннер скользит очками вверх по переносице и продолжает делать заметки. Он периодически поглядывает на меня, чтобы убедиться, что я знаю, что он обращает внимание.

— Так, у вас были хорошие времена с ней, — подтверждает он легким тоном. — Вы не можете охарактеризовать ваши отношения как провал. Вы не должны рассматривать себя как идиота только потому, что ваша мать тайно спланировала ваши встречи. Я думаю, что вы должны дать себе поблажку, если эта ситуация беспокоит тебя. Что с другой женщиной? Джессикой? Где она сейчас?

Под моей кожей, внутри моего сердца и постоянно у меня на уме.

Я глубоко вздыхаю, и в голову приходит картинка, когда в последний раз я видел Джесс.

— Нигде, — говорю я и стараюсь, чтобы в голосе не было слышно разочарования. — Как я сказал вам, я ничего не слышал о ней уже год. Я пытался связаться с ней, но она так и не ответила. Она пользуется социальными сетями; и я стараюсь не отставать от нее. Но она не общается со мной напрямую. Я уверен, что она никогда не будет.

— Она была в стационарном отделении с психическими расстройствами, правильно? — спрашивает доктор Бреннер, он возвращается обратно к своим записям.

— Да, была. Я писал ей, но, как я уже сказал, никакого ответа. Она была там три месяца. Я до сих пор надеюсь, что однажды мы снова начнем общаться.

Доктор Бреннер поглядывает на часы, затем снова на меня.

— Я думаю, сегодня мы прошли хороший путь. Прошло чуть больше часа, и в следующий раз мы можем продолжить с того момента, где остановились. — Он улыбается и кладет свою ручку вниз. — Обсудите расписание сеанса на следующую неделю с Грейс, прежде чем уехать. И Джейс, — начинает он, — сегодня все пройдет хорошо, — уверяет он меня. — Мы будем говорить об этом в течение следующей недели. Если вам что-нибудь понадобится раньше, не стесняйтесь, звоните.

Мы оба встаем, и он обходит вокруг стола, чтобы пожать мне руку.

— Спасибо, доктор Бреннер, я действительно ценю это. Увидимся на следующем сеансе.

 

***

 

Виктория смотрит на меня через стол, пока ее адвокат протягивает мне документы.

— Ты потеряешь все. Я надеюсь, ты понимаешь это. Ты ничего не получишь от имения своей матери, — иронизирует она, и я не удивлюсь, если она помнит, что мы уже говорили об этом миллион раз. Я ставлю свою подпись на пунктирной линии и оглядываюсь на нее.

— Да, Виктория, я в курсе. Деньги не стоят того, чтобы жить в браке с тем, кто помогал моей матери манипулировать мной. — Я чувствую, как мышцы на шее напряжены, но я делаю все что могу, чтобы держаться спокойно. — Когда я спросил тебя о беременности, ты даже не вздрогнула. Ты просто с радостью приняла мамину уловку, как делала это с самого первого дня. Единственное, что я не смог выяснить, что, черт возьми, это было для тебя, Вик? Деньги? У тебя есть свои деньги и деньги твоей семьи. Я? Ты слишком влюблена в себя, чтобы волноваться о том, кто рядом с тобой, так что это не так. — Я ждал, что она будет оправдываться. Не тут-то было. — Твоя ложь догнала тебя, Вик. Пошла ты со своими деньгами. Не стоит жить во лжи.

Ее взгляд начинает пылать, и выражение лица становится злым. Я смотрю на наших адвокатов, которые, на удивление, выглядят неуютно в данной ситуации. Можно подумать, что после всех разводов, на которых они работали, они не видели чего-то такого.

— Будь по-твоему! Я была верна тебе. Я отдала тебе годы своей жизни, и ты просто отбросил все это прочь. — Ее глаза сужаются, а голос падает до опасного уровня. — Если бы та бродяжка не зашла в мой кабинет и не вернулась обратно в твою жизнь, мы бы поженились и жили счастливо сейчас, и ты никогда бы не заметил этого.

Я кладу ручку обратно на стол и выпрямляю плечи. Она пытается меня спровоцировать, но я отказываюсь сражаться с ней. Настойчивость ее аргументов и ее мелочная ревность... все это выматывает, она выматывает, я просто хочу двигаться дальше. Пришло время признать свои проблемы и начать жить для себя. Я провел свои дни, помогая другим, и в процессе я полностью потерял ощущение собственной личности. Оглядываясь на свою жизнь, мне стыдно, я стыжусь своей постоянной необходимости успокоить людей и смягчить ситуацию. Для внешнего мира я казался уверенным в себе, готовым помочь парнем, и я позволял близким манипулировать собой. Я знаю, что мне придется столкнуться с тем фактом, что я позволил своей матери убедить себя в том, что я не мог принадлежать самому себе. По пути я потерял любовь, и сейчас почти уверен, что мне никогда не найти ее снова. Я должен был упорнее бороться за Джессику. Я понимаю это сейчас. Только это слишком мало, слишком поздно.

Я передаю документы обратно адвокату Виктории и чувствую себя лучше, даже прежде чем высыхают чернила. Мои глаза встречаются с ее, и я вижу чистое отвращение, написанное на ее лице. Я знаю, что это последние слова, которые я скажу Виктории. Может, это сделает ее лучше.

— Джессика не имеет ничего общего с этим. Ты та, кто ты есть. Просто потому, что я никогда не видел этого раньше, не изменит того, что сейчас я вижу это. Ты эгоистичная и самовлюбленная, и я тебя никогда не любил. Я не мог любить тебя, потому что ты никогда по-настоящему не любила меня. Любовь не эгоистична. Любовь дает, любовь прощает, любовь сопереживает, у любви нет условий, и она всегда остается постоянной, через взлеты и падения. Мы друг друга никогда не любили. Я был влюблен один раз в жизни, и, пока я не найду такую любовь еще раз, я не собираюсь заменять это дешевой подделкой. Просто прими это так, как есть. Двигайся дальше. Если ты сможешь, найди настоящую любовь с человеком, который будет любить тебя в ответ. Однажды ты поблагодаришь меня за это.

Она резко встает со своего места, бросает сумку Шанель через плечо и топает в сторону двери.

— Да пошел ты, Джейс Коллинз. Я надеюсь, что ты останешься несчастным всю оставшуюся жизнь, — кричит она. — Однажды ты будешь умолять меня вернуться к тебе.

Дверь захлопывается за ней, и дело сделано. Наконец-то. Я официально разведен и готов начать все сначала. Весь последний месяц я провел, пытаясь прояснить свою жизнь, я также перевел свою практику обратно в Дженсон, она откроется на следующей неделе. Мой новый дом находится на берегу озера, он небольшой и милый, и это меня вполне устраивает.

Мой адвокат прерывает мои внутренние размышления.

— Это может показаться неправильным сейчас, но ты избежал опасности с ее стороны, сынок, — говорит он, продолжая складывать бумаги в свой портфель. На другой стороне стола, адвокат Виктории встречается со мной глазами. И хотя он не может комментировать, просто кивает быстро в знак согласия и спешно, схватив пальто и портфель, выходит из комнаты.

— Удачи, — говорит он, и я улыбаюсь в первый раз за весь день. Впереди новые начинания.

 

***

 

Я открываю свой ноутбук и проверяю сообщения на Фейсбук. Ничего. Ничего удивительного. Я проверял страничку Джессики, но она не была в сети в течение последних месяцев, я отправлял сообщения, сохраняя надежду, что она ответит, но она никогда этого не делала. Я не знаю почему, но продолжаю пробовать. Я скучаю по ней, думаю о ней. Я хочу быть в ее жизни любым образом, и я не буду подталкивать ее, но отказываюсь сдаваться. Маленький значок на ее имени становится зеленым.

Она онлайн.

Я делаю глубокий вдох и шанс...

 

Джейс Коллинз: Привет, незнакомка.

 

Я жду.

И жду.

И жду.

Десять минут проходят, и маленький огонек оптимизма, что я почувствовал, начинает тускнеть.

Джессика Александр: Привет.

 

Она ответила! Я говорю немое «спасибо», и огромная улыбка растягивается на моем лице.

 

Джейс Коллинз: Я так рад ответу от тебя. Прошло много времени.

Джессика Александр: Да, это так. Как ты?

Джейс Коллинз: Я в порядке. Много перемен произошло в последнее время, но это хорошие изменения. Я взял отпуск на неделю, и моя практика открывается на следующей неделе. Я взволнован этим.

Джессика Александр: Это замечательно! Я сожалею о разводе с Викторией. Я видела несколько статей об этом.

Джейс Коллинз: Нет, все нормально. Я более чем рад этому. Как у тебя дела? Я вижу ты в колледже. Я горжусь тобой.

Джессика Александр: Ну, главное, что ты счастлив. Я рада, что ты в порядке. Да, колледж. Хмм... это был огромный шаг. Некоторые дни лучше, чем другие. Школа — это не то, что я когда-либо действительно любила, но колледж отличается. Есть некоторые вещи, которые я полюбила. Меня просто пугает, когда я думаю о том, как долго мне еще идти, прежде чем я смогу встать перед классом и начать учить. Но я была сосредоточена на том, как важен этот день для меня, независимо от того, сколько времени это займет.

Джейс Коллинз: Ты будешь замечательным учителем. Как твоя мама? Я видел ваши совместные фото. Это такой огромный шаг для вас. Она выглядит действительно хорошо.

Джессика Александр: Она в порядке. Она была в наркологической клинике Джонса около месяца. Мы посещаем совместные консультации, чтобы работать над нашими проблемами из прошлого. Это не так просто.

Джейс Коллинз: Джесс...

Джессика Александр: Да?

Джейс Коллинз: Я скучаю по тебе. Это приятно. Спасибо за ответ.

Джессика Александр: Я тоже по тебе скучаю. Некоторые вещи просто сложны для меня сейчас. Извини, что не отвечала раньше. Я надеюсь, ты понимаешь. Я все еще пытаюсь справиться со своим прошлым и не хочу оказаться там снова.

Джейс Коллинз: Я знаю, и я понимаю. Это может быть слишком много, слишком скоро, но когда ты приедешь в город в следующий раз, чтобы увидеть свою маму, мы могли бы пообедать или что-то в этом роде? Просто поговорить. Друзья? Я не прошу ничего больше, чем обед. Никакого давления. Просто два друга, узнающих друг друга снова.

 

На этот раз она отвечает не сразу. Может быть, мне не стоило спрашивать. Я идиот. Почему я не могу просто наслаждаться моментом, и будь что будет? Но в глубине души я знаю почему. Я хочу ее в своей жизни, и я готов бороться за нее на этот раз.

Появляется новое сообщение.

Джессика Александр: Конечно, я думаю, мы могли бы это сделать. Я буду там в эту субботу весь день. В какое время и где?

 

Я читаю сообщение во второй раз и ощущаю себя так, будто я снова пошел в школу. Мое сердце тяжело бьется в груди. Мои пальцы летают по клавиатуре, пока я печатаю простое сообщение.

 

Джейс Коллинз: Около полудня в кафе на пристани?

Джессика Александр: Хорошо. Увидимся. Убедись, что ты заказал мне ванильную колуJ

 

Мне нравится, что она беззаботна и шутит.

 

Джейс Коллинз: Договорились. Увидимся Джесс, и спасибо.

Джессика Александр: J

 

Я выхожу из сети и выдыхаю. Я обедаю с Джесс. Это просто обед с подругой, но я чертовски рад, что едва сдерживаюсь. Улыбка сияет на моем лице и не сойдет теперь никогда.

 

***

 

Я сижу в зоне на открытом воздухе с видом на воду. Погода отличная — не слишком жарко, не слишком холодно, — но я так нервничаю, что чувствую, как на лбу появляется пот. Официантка приносит ванильную колу, которую я заказал для Джесс, и пиво для меня. Мне нужно остыть, и пиво поможет мне немного расслабиться. Я смотрю на часы в сотый раз перед тем, как вижу ее краем глаза. Я смотрю вверх и улыбаюсь, глядя на нее в первый раз за последний год.

Так. Красива.

Джесс. Она здесь, со мной. Реальность странная, но, глядя на нее, некое чувство ударяет меня прямо в лицо. Я люблю эту женщину. Никакое количество времени, душевной боли или чуши не изменит это. Я люблю ее и, каким бы то ни было образом, я получу ее обратно. Мне плевать, что я должен сделать, чтобы она снова стала моей. Она выглядит счастливой и сильной, мне нравится эта Джессика, я всегда знал, что она скрывается под всей этой болью и страданиями. Она сияет как звезда. Моя гордость за нее раздувается; она победила в тяжелейшем сражении — это сражение разума. Хотя это ежедневная борьба, я четко вижу, что она делает это сама, для себя, и ей не нужно, чтобы ее кто-то исправлял. Она сама сделала замечательную работу.

— Привет, — говорит она. Ее робкая улыбка согревает меня изнутри, и мысль приходит мне на ум, что внутри я чувствовал холод в течение длительного времени.

Этот момент какой-то некомфортный для нас обоих. Я чувствую, что должен сказать что-то милое или остроумное, но не могу.

К черту.

Сейчас время проявить некоторую смелость и рискнуть. Мне нечего терять и, если я не попытаюсь сейчас, я буду жалеть всю жизнь. Больше я не упущу важные моменты в жизни; небольшие моменты, как этот, которыми я не смог воспользоваться в прошлом.

Я делаю несколько шагов к ней навстречу и протягиваю руки, чтобы обнять ее. Она задыхается и начинает хихикать, когда обнимает меня в ответ; я смеюсь вместе с ней. Это кажется таким невероятным. Правда.

Это моя Джесс. Всегда была, всегда будет.

— Привет, — шепчу я, вдыхаю фруктовый аромат ее волос.

— Еще раз привет.

Я медленно выпускаю ее из своих медвежьих объятий, и она улыбается, действительно улыбается. Больше нет неуверенной, нервной улыбки. Это самая идеальная улыбка девушки, которая когда-либо могла быть.

— Прости, я просто действовал интуитивно. Я не сдержался, — говорю я ей, стараясь сдерживать волнение, взрывающееся внутри моего сердца.

— Это хорошо, но только потому, что меня ждет моя ванильная кола, — говорит она, указывая на стол.

Мы оба смеемся, и я достаю для нее стул, прежде чем сесть самому.

— Ты хорошо выглядишь, Джесс, действительно хорошо.

Она немного краснеет и пытается сохранить серьезное выражение лица.

— Дженис говорит, что я должна говорить «спасибо». Я все еще работаю над тем, как принимать комплименты. Так что, спасибо, Джейс. Ты тоже хорошо выглядишь.

Капельки конденсата стекают с бутылки, пока она делает глоток. Каждый жест, каждое движение привлекает все мое внимание. Изгиб ее шеи, изгиб ее локтя и волны волос, лежащие на плечах... я запоминаю все это. После того как я не видел ее так долго, просто не могу отвести взгляд. Я не хочу отводить взгляд.

— Итак, ты уже решила, какой предмет хочешь преподавать? — спрашиваю я ее, желая поддержать разговор.

— Я подумываю о том, чтобы вести «Английский язык» или «Язык искусства». Также я бы очень хотела стать тренером по плаванию. Хотя я не знаю. У меня еще много времени, чтобы определиться. — Она смотрит на воду и кладет подбородок на руку. Вокруг нее ощущается только спокойствие, этого я никогда не видел прежде, и я молча и с благоговением наблюдаю за девушкой передо мной. — Мне здесь нравится. Здесь действительно красиво, — вздыхает она.

— Да, правда, — говорю я, но не отвожу взгляда от нее.

Она поглядывает на меня, и румянец появляется снова, еще краснее, чем в прошлый раз.

— Перестань, Джейс. Не смущай меня, — говорит она робко.

— Что? Я просто согласился с тобой.

— Угу. — Она улыбается и крутит трубочку в своем напитке, прежде чем сделать глоток.

— Я купил маленький домик на этом озере, ты знаешь?

Ее брови поднимаются.

— Правда?

— Да, я переехал пару дней назад. У меня все еще ящики везде. Я ненавижу распаковывать вещи.

Она улыбается от уха до уха.

— Фантастика! Ну, ты не должен быть здесь со мной. Ты должен распаковывать вещи. Твоя практика открывается на следующей неделе. У тебя масса работы. Я не хочу отнимать твое время.

Я качаю головой на нее.

— Джесс, все в порядке. Я поработаю над этим сегодня днем. Поверь мне, я могу отложить распаковку на долгое время.

Она смотрит на меня, а я на нее, и вижу тот момент, когда она решается.

— Я могу помочь тебе. Я здесь весь день. И уже провела утро с мамой. Держу пари, мы могли бы разобрать все это сегодня. Тогда тебе не придется беспокоиться об этом на следующей неделе.

Джесс... в моем доме. Мы... вместе весь день. Да и да.

— Ты уверена? Конечно, я не откажусь от такого предложения.

Она хлопает в ладоши, как будто только что выиграла спор.

— Это хорошая идея. Давай поедим и доберемся до коробок, мистер Коллинз. Я просто буду ехать за тобой на своей машине, — говорит она.

— Я надеюсь, что ты настроена на работу, потому что у меня там огромная куча коробок.

— Если ты распаковываешь так же, как плаваешь, то нам предстоит большая работа, — язвительно замечает она со злой ухмылкой, — но я готова к этому.

Черт, я люблю эту девушку.

 

***

 

Мы все доели и ушли. Сейчас Джесс подъезжает к моему новому дому. Я до сих пор не могу поверить, что она здесь. Я хочу ущипнуть себя, но воздержусь. Я выхожу, и она встречает меня у двери.

— Джейс, тут у тебя так красиво. Красиво и спокойно.

— Да, мне тоже нравится. Это небольшой дом, но со своей изюминкой, — отвечаю я, открываю дверь и жестом велю следовать за мной. — Заходи. Добро пожаловать в мой маленький домик, состоящий из коробок, — шучу я.

Она заходит внутрь и сканирует пространство.

— Вау, на маленьком пространстве, эти высокие потолки действительно открывают его. Я люблю мансардные окна.

Она в моем доме. Опять же, я пытаюсь убедить себя, что это происходит на самом деле.

— Спасибо, мне тоже здесь нравится.

Она оставляет свою сумочку у двери.

— Так с чего ты хочешь начать?

Бесцельно я смотрю на все ящики и показываю руками вверх.

— Я думаю, это действительно не имеет значения. Давай просто возьмем коробки и начнем разбирать.

— Ладно, — соглашается она.

Мы оба встаем на колени и выбираем разные коробки. Я провожу канцелярским ножом по ним, и мы открываем их.

— Джейс, эти коробки даже не подписаны, — ругается она с улыбкой.

— Хм, да я знаю. Я совсем не силен в этом. Прости.

Она качает головой на меня и начинает ковыряться в своей коробке.

— Ну, это все одежда. Где твоя спальня? Или ты предпочел бы сам разложить одежду?

— Нет, нет, все нормально. Моя комната последняя слева. — Я указываю в сторону прихожей.

— Ладно, — говорит она, вставая, чтобы унести коробку обратно в мою комнату. Пытаюсь устоять перед желанием последовать за ней и бросить ее на свою незаправленную кровать, это физически и морально трудно, но остаюсь на месте и сосредотачиваюсь на коробке передо мной.

Соберись, Джейс. Ты не можешь все испортить, пока она не вернулась в твою жизнь.

Несколько минут спустя она возвращается в гостиную, пока я копаюсь в старых фоторамках и фотоальбомах. Я не смотрю до тех пор, пока не слышу ее голос. Я перевожу глаза в ее сторону и вот она, держит в руках мою старую футболку с надписью «Музыка делает меня похотливым». Она стерлась от многих лет использования, и я не удивлюсь, если она помнит, что, когда дала мне ее, она назвала ее «Голубой Джейса».

— Она осталась у тебя после всех этих лет?

Я встаю и подхожу к ней, протягивая руку за футболкой.

— Конечно. Почему ты выглядишь такой удивленной?

— Эм, я не знаю. Я просто не думала, что у тебя осталось что-то с того времени.

Если бы она только знала...

— Джесс, есть много вещей из прошлого, которые у меня все еще остаются. Эта футболка — только один из них, — говорю я серьезно.

Я не уверен, что она почувствует подтекст, но думаю, она понимает, потому что ее взгляд теплеет. Я могу сказать, что она чувствует тоску по прошлому, точно так же как и я. Только это больше, чем тоска по прошлому. Это постоянные воспоминания, состоящие из мыслей, слов, чувств и мгновений, которые никогда не исчезали, ведь не все мосты были сожжены.

Прежде чем я успеваю сказать еще что-то, она быстро отмахивается от воспоминаний и проходит мимо меня.

— Хорошо, какая коробка следующая? Давай покончим с этим, Коллинз.

Я смотрю на лежащую внизу футболку и улыбаюсь.

— Да, мэм. Я думаю, ты можешь помочь мне повесить рамки и прочее.

Она присоединяется ко мне, и мы начинаем сортировать фотографии. Она вынимает одну с моего выпускного в Бэйлоре. Это я и Трент в наших шляпах и мантиях.

— Как прошел тот день? И как ты себя чувствовал?

— Хорошо, — уверяю я ее. Она выглядит задумчивой, но я не могу сказать, о чем она думает. — Ты узнаешь это чувство достаточно скоро.

Она кладет эту рамку в сторону и протягивает руку, чтобы перевернуть другую. Как только переворачивает ее, она замолкает и берет паузу, прежде чем медленно поднять ее. Она притягивает рамку к себе, чтобы посмотреть поближе, выражение ее лица меняется. Ее брови образуют складку, и она смотрит на меня в замешательстве.

— Где ты взял это, Джейс?

— В смысле, где я взял это? Это все мое. А что? Что не так? Ты странно выглядишь, Джесс.

Она встает, вцепившись в фотографию, по-прежнему пристально на нее смотря.

— Кто тебе это дал? Откуда ты знаешь мою бывшую соседку?

Ее бывшая соседка? Она наверняка ошибается.

— Джесс, это не твоя соседка. Это Женевьев, моя маленькая сестренка.

В одну секунду цвет полностью сходит с ее лица, и она смотрит на меня с замешательством и тревогой. Она качает торопливо головой взад и вперед.

— Нет, нет, это не так. Этого не может быть. Это Виви. Она жила по соседству со мной в средней школе.

Она переворачивает изображение лицом к себе и указывает на лицо Женевьев.

— Это она. Я знаю, что это она. Она даже одета в такую же фиолетовую куртку, и она выглядела также, когда дала мне снежинку. Она не может быть твоей сестрой, Джейс.

Снежинка. Фиолетовая Снежинка... была на Джесс на маминых похоронах. Я даже не знаю, что сказать. Она, должна быть, смущена. Это безумие.

— Джесс, это моя сестра. Посмотри, вот мои фотоальбомы; ты можешь убедиться в этом сама. И у Женевьев было прозвище Виви.

Я кладу ей в руку фотоальбом, и она принимает его, опустившись на диван. Она отчаянно листает страницу за страницей наших семейных фотографий. Слезы наворачиваются у нее на глаза и медленно скатываются по ее лицу. Ее руки дрожат, она действительно начинает пугать меня.

— Джесс, что происходит? Как ты узнала ее прозвище, и почему ты думаешь, что она твоя соседка? Ее нет уже долгое время. Я не понимаю. Объясни мне.

Она смотрит на меня непонимающим взглядом. Ее губы начинают двигаться, как будто она собирается что-то сказать, но она останавливается и сжимает губы в жесткую линию. Ее голова наклоняется в сторону альбома еще раз, прежде чем она встает. Она быстро идет к сумочке, приносит ее на диван и с тревогой начинает копаться в ней. Спустя несколько мгновений, она вытаскивает свою руку из кошелька и показывает брошку Женевьев в раскрытой ладони.

Фиолетовая снежинка.

Она снова указывает на брошку Женевьев и говорит:

— Она подарила мне ее. Я держала ее с собой всегда. Она спасла меня однажды. Она причина, по которой я не убила себя после того, как сделала аборт. И когда я лежала в больнице после смерти Кингсли, и после моей попытки самоубийства, я почти умерла, но она была там снова.

Слезы в ее глазах. Она смотрит на меня, как будто я могу решить эту сумасшедшую загадку, но я в таком же замешательстве, как и она.

— Это был сон или что-то еще. Кингсли был в моем сне, и он был счастлив. Он был воссоединен со своей женой и сыном. Я не знаю... это все так странно. — Ее брови соединяются вместе, хмурясь, и я понятия не имею, что сказать. — Но я помню, что Виви была в моем сне тоже. Этот сон преследует меня, потому что она выглядела так же. Она была в одной и той же одежде и была еще маленькой девочкой, хотя прошло шесть лет с тех пор, как я встретила ее в моем дворе. Во сне она говорила со мной. Она сказала, что это было не мое время, чтобы умереть и, что я должна была бороться. Она сказала мне, что у меня еще осталось много дел. Она сказала мне, что я изменю чьи-то жизни, что любовь найдет меня снова, и мне пришлось открыть глаза и жить так, чтобы я смогла сделать все эти вещи.

Она снова берет фото и внимательно его изучает.

— Она сказала, что обучение будет целью моей жизни, моим подарком, и, как она сказала мне раньше, это невежливо не принимать подарки, которые тебе подарили. Затем она улыбнулась и ушла. Потом я помню только как очнулась в больнице. Когда я поправилась и уехала домой в первый раз, я пошла к соседям, чтобы найти ее. Я хотела поблагодарить ее и узнать, как у нее дела после всех этих лет, но там никого не было. Моя мама сказала, что дом был пуст в течение многих лет.

Слезы текут по ее лицу, и ее руки дрожат, пока она смотрит на фото. Я фокусируюсь на этом, потому что осознание того, что она только что сказала мне, начинает впитываться в мою голову, и я не могу постичь это сразу.

Это чересчур.

— Зачем она дала тебе брошку, Джесс? — все во мне взывает к рассуждению.

Она смотрит на меня сквозь слезы и говорит:

— Она сказала, что это ее защитное поле. Она сказала, что ее брат дал ей это, потому что она была особенной, и это было специальной брошкой с особыми полномочиями. Она сказала, что это меня защитит. Я пыталась сказать ей, что не могу взять ее, но она настояла.

Я сказал все эти слова. Я дал Женевьев эту булавку. Это мои слова. Я не могу разобраться в этом. Мои ладони потеют, и у меня в голове крутится миллион мыслей в минуту.

Мне надо перестать пытаться анализировать все это. На данный момент мне нужно руководствоваться своим сердцем, потому что объяснить необъяснимое невозможно. Я наклоняюсь вниз и беру брошку из ее ладони, прижав ее к ее рубашке чуть выше сердца.

Наши глаза смотрят друг на друга, и я стою на краю, но кажется, что расстояние становится меньше подо мной. Но сейчас, я перестал бояться падения.

И я прыгаю.

Я беру ее подбородок и нежно смотрю в ее красивые, недоумевающие глаза.

— Она права, Джесс, во всем. Это для кого-то особенного, того, кого я люблю больше, чем себя. Ты должна сделать великие дела в этой жизни, — шепчу я, аккуратно целуя ее в лоб.

Я крепче обнимаю ее и кладу подбородок на ее голову, она обнимает меня и плачет на моей груди. Впервые с тех пор как Женевьев умерла, я чувствую, как груз свалился, и ясно вижу, что есть надежда для меня, для Джесс, для нас. И у меня есть маленькая сестра, которую я могу поблагодарить. Потому что Женевьев здесь, она тоже здесь, с нами. Я не знаю, что было там, в прошлом, но здесь и сейчас никогда не было столь многообещающим...

 

КОНЕЦ

 

Эпилог

 

«Красота есть во всем. Даже в уродстве. Потому что без уродливого, не было бы никакой красоты. Потому что без красоты, мы бы не выжили в нашей боли, нашем горе и наших страданиях».

— Мэдлин Шихан

 

Джессика


Дата добавления: 2016-03-26 | Просмотры: 387 | Нарушение авторских прав



1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 |



При использовании материала ссылка на сайт medlec.org обязательна! (0.046 сек.)