АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава четырнадцатая 14 страница

В этот момент Флинкса меньше всего заботило будущее. Он с блаженством погрузился в фантастический, невероятный мир, который ему вдруг открылся. Нетерпеливым товарищам придется подождать, пока ему не наскучит изучение всех этих чудес.

Флинкс на распутье

▼▼▼

Глава тринадцатая

Сумакреа сумели выработать гораздо более сложный эмоциональный язык, чем могли себе представить челанксийцы, и не имели ничего против того, чтобы обучить ему Флинкса. Они были в восторге, встретив разумных существ, которые забрели сюда из верхних ярусов мира. И очень хотели поближе познакомиться с Флинксом, узнать, откуда он пришел. Совелману и Клэрити были вынуждены ждать. Лишь изредка они разговаривали друг с другом, в то время как Флинкс сидел, не шевелясь, с закрытыми глазами и вел беседу с аборигенами на уровне, недостижимом для его спутников.

Время от времени он говорил вслух, пытаясь объяснить, какие чувства испытывает и что нового узнал. Слова были невыразительным суррогатом новых, удивительных эмоций.

Одновременно Флинкс пытался лучше разобраться в чувствах, которые испытывала к нему Клэрити. Его признание в сравнении с тем, что он рассказывал ей о себе раньше, вполне могло пробудить в ней враждебность и страх. Но Флинкс не заметил ничего подобного. Отношение девушки к нему оставалось теплым, даже несколько восторженным, однако теперь добавилась растерянность, которую Клэрити изо всех сил старалась не выдать голосом.

Впрочем, Флинкса это мало волновало. Да и могло ли волновать с той минуты, как он попал в водоворот разнообразнейших эмоций, исходивших от сумакреа!

Флинкс не переставал удивляться: как много всего, оказывается, можно передать посредством одних только чувств. Если, конечно, ты способен достаточно четко выражать свое и воспринимать чужое. Голод и жажда, страх перед фанатиками, захватившими верхние ярусы, восхищение перед сумакреа, перед их удивительной способностью жить в мире вечного мрака — все это Флинкс выразил без труда и сумел понять ответы. Сумакреа оказались великолепными наставниками, с их помощью его способности стремительно набирали силу, его Дар оттачивался. Сумакреа поняли, что Пип — такой же друг им, как и ее хозяин. Поскребыш — тоже, но эмоциональная слепота дракончика и его матери огорчала и озадачивала их. Флинкс объяснил, что сам-то он прекрасно понимает сумакреа, а вот его спутники лишены таких способностей, как у него. И здорово напугал сумакреа, сообщив, что лишь он — единственный представитель челанксийской культуры, наделенный даром успешно контактировать посредством чувств и эмоций.

Флинкс сделал для себя вывод, что эмоциональная слепота — понятие относительное и что отсутствие физического зрения — лишь следствие эволюции. Если для зрения используются глаза, то их зоркость можно усиливать. Можно даже сделать слепого зрячим — с помощью трансплантации органов, вживления линз, присоединения к зрительному нерву миниатюрной видеокамеры. Все это осуществимо, если денег куры не клюют.

Но при всей мощи медицинских технологий Флинкс не мог припомнить случая восстановления эмоциональной восприимчивости у человека или транкса. И в арсенале врачей не было ничего такого, что помогло бы пациенту услышать диалог, подобный тому, который он вел с сумакреа.

— А ты уверен, что не просто обменивался чувствам и с этим народцем? — спросила его на следующий день Клэрити. — Неужели вы действительно передавали друг дружке информацию?

— Вполне уверен. С каждым часом мне все проще. Самое главное — научиться управлять своими эмоциями, выстраивать цепочки из них, вроде того, как мы выстраиваем слова в предложение. Или еще точнее: как в древнем китайском письме, когда выдаются целые понятия, а не отдельные слова. Например, вместо того, чтобы сказать: «Я хочу пойти в другой конец пещеры», нужно в эмоциях выразить свое желание переместиться туда. И если сосредоточиться на этом намерении, на минуту забыв обо всем остальном, я гарантирую, что сумакреа отреагируют. Конечно, такой способ неприменим для науки, но для передачи простейших понятий он абсолютно пригоден.

— Ну что ж, если ты так великолепно освоил этот уникальный способ общения… — начал Совелману.

— Я не сказал, что великолепно его освоил. Но худо-бедно мы с ними друг друга понимаем.

— Я к тому, что не пора ли вам сформулировать для них наше настойчивое желание вернуться в места своего привычного обитания? Каким-нибудь окольным путем, если таковой существует.

— Если только он существует, готов утверждать, что сумакреа о нем знают. У нас еще есть время, может, подождем пару дней? Еды пока достаточно. И если они согласятся вывести нас, то вряд ли путь будет долгим.

Транкс произвел жвалами звук, соответствующий легкому раздражению, смешанному с нетерпением второй степени.

— Я готов признать, что постепенно привыкаю к темноте, но это вовсе не значит, что она начинает мне нравиться.

— Чем дольше мы здесь пробудем, тем лучше я научусь общаться с нашими новыми друзьями.

— А ты уверен, что это настоящая причина, по которой ты не спешишь выбираться отсюда? — спросила Клэрити.

Он знал, что девушка сидит в темноте совсем рядом с ним. За несколько дней жизни в полной темноте у них предельно обострились слух и обоняние.

— Готова поспорить, что у тебя с этими существами есть нечто общее, чего нет у других. Нечто такое, что мы с Совелману не в состоянии даже понять. Что касается вашего общения, то ведь мы фактически глухи и немы. Вернее, слепы, как ты сам выразился. Знаешь, Флинкс, я не вижу ничего приятного в том, чтобы оставаться слепой в обществе частично зрячих. Возможно, тебе ни к чему торопиться в порт. Возможно, эмоциональное общение и есть именно то, в чем ты сейчас нуждаешься. Но нам с Совелману ужасно недостает света и нормальной речи. А еще нам всем полезно как можно быстрее выяснить, что все-таки происходит в колонии.

— Ну потерпи еще чуть-чуть. Это все, о чем я прошу. — Флинкс даже не заметил, сколько мольбы вложил в просьбу, а вот от сумакреа это не укрылось. — Пойми, я чувствую себя здесь как дома. Впервые встретил существ, с которыми мне совершенно ни к чему притворяться. Не надо следить за тем, что и как сказал, не надо постоянно быть настороже. Я не могу ничего скрыть от них, да и не нужно ничего скрывать. Точно так же они не в состоянии утаить свои чувства от меня.

— Согласна, Флинкс, ты неплохо устроился, но подумай и о нас с Совелману. Нам тут очень неуютно, и мы хотим поскорей добраться до космодрома. Да мы просто обязаны выяснить, выдержала ли колония натиск фанатиков, и способны ли мы ей хоть чем-нибудь помочь. Если все улеглось и бандиты либо по собственной воле, либо по принуждению убрались с Тоннеля, то кто тебе помешает вернуться сюда и… — на секунду Клэрити умолкла, подыскивая слово, — … и блаженствовать, сколько захочешь. Открытие расы сумакреа в корне изменит весь ход научной работы на Тоннеле. Но ни в коем случае не прекратит его. Мы восстановим разрушенное и найдем способ помочь этим существам. Ведь они наверняка страдают от хищников, таких как многолапы и фотоморфы.

В голос Клэрити закрались новые нотки:

— Флинкс, послушай, мы с Совелману тут потихоньку сходим с ума, пока ты сидишь как статуя и обмениваешься эмоциями со своими аборигенами. И если мои чувства для тебя хоть что-нибудь значат, умоляю: помоги нам добраться до порта, где от нас будет какая-то польза. Ведь мы ответственны перед друзьями и коллегами.

— А я — нет, — спокойно произнес Флинкс.

Его тотчас захлестнул теплый поток эмоций сумакреа. Здесь была и любовь, и чуть-чуть голода с жаждой, и привязанность, и восторг. Были любопытство, недоумение, удивление, печаль, благоговение и разочарование. И все это не нуждалось в разъяснении и словесной форме, оно ощущалось в буквальном смысле кожей.

Флинкс мог разговаривать одновременно со всеми или же, сосредоточась получше, с кем-нибудь одним. При этом не имело смысла притворяться или лгать — любая фальшь была бы разоблачена мгновенно. Здесь полностью исключались кражи, ведь в кромешной тьме воровское клеймо пылало бы, как неоновая реклама. Здесь никто не мог кичиться своей красотой, потому что она была просто невидима. В мире сумакреа внешность не играла никакой роли. Важны были только чувства.

Удивительно: общество слепых оказалось более мирным и уравновешенным, чем общество зрячих. Сумакреа держались друг с другом спокойно и уверенно. Живя среди них, можно было многому научиться, но из всего человеческого рода один Флинкс был способен на это. Многочисленные философы древности строили модели человеческого сообщества, каждый член которого существовал бы в гармонии со своим естественным окружением, но, насколько Флинкс мог припомнить, никто из этих мудрецов не выдвигал слепоту как предпосылку успешного развития такого социума. И конечно, никто из них не мог себе представить такого могучего фактора гармонии, как эмпатическая телепатия.

Если бы не Клэрити и Совелману, Флинкс без колебаний остался бы здесь навсегда, чтобы шаг за шагом и миг за мигом познавать мир вечной темноты, обмениваясь на эмоциональном уровне информацией с его обитателями и не проронив при этом ни слова. А чтобы он не скучал, осталась бы Пип.

Все это было бы замечательно, если бы его друзьям не угрожало сумасшествие. Они ведь не могли наравне с ним общаться с сумакреа. К тому же их преследовала мысль о том, что происходило в эти часы с их друзьями и коллегами.

Флинкс давно дал себе слово не позволять, чтобы его втягивали в чужие дела: его хата всегда с краю! И этот зарок он то и дело нарушал.

Придя на помощь Клэрити, он был вынужден изменить свои планы и вскоре совершенно запутался в своих чувствах к ней. Не бросив в беде Совелману, надолго связал себя с транксом. Теперь он отвечает за обоих, а о своих интересах вынужден забыть на неопределенный срок.

Возможно, защитникам космодрома удалось отразить атаку не готовых к серьезным действиям фанатиков. Не исключено также, что враждующие стороны заключили перемирие и бандитам разрешено покинуть планету. Клэрити права, как ни крути. Скорее всего, беглецы могут вернуться в колонию без особого риска. А нет — укроются на время в главном складе, как и намеревались с самого начала. Если же бандиты закрепились и имеют шансы продержаться долго, то сумакреа с радостью примут обратно своих новых друзей. Вывод один: надо возвращаться, как требуют Клэрити и Совелману.

Что ж поделаешь, если друзья так страстно мечтают снова увидеть свет! Их желание встретиться с себе подобными пересиливало боязнь попасть в руки бандитов, хотя у Клэрити были все основания держаться от них как можно дальше. И Флинкс обязан уступить напору товарищей, хотя бы для того, чтобы узнать, как обстоят дела в колонии.

С тех пор как они лишились второй осветительной трубки, Клэрити, надо отдать ей должное, держалась молодцом, однако Флинкс постоянно боялся, что она сорвется от страха и нервного напряжения. Не понимая сумакреа, она не могла ощутить их эмоциональную поддержку. Для нее они оставались невидимыми пещерными зверьками, а не кладезем доброты и сочувствия.

Что касается Флинкса, он понимал, что все-таки нельзя похоронить себя здесь заживо. Поразмыслив, он шумно втянул носом прохладный воздух:

— Я попрошу, чтобы они вывели нас отсюда. Но это будет совсем не просто. Сначала придется им многое объяснить. В частности, что происходит в колонии и каково наше положение. Иначе они не поймут, почему нам так необходимо вернуться. Между прочим, они в курсе, что у планеты имеется поверхность. У них даже легенды есть о ней. В них рассказывается о беззаветно храбрых удальцах, достигших огненной пещеры, что лежит над обитаемым миром. Этим смельчакам пришлось надеть маски, чтобы не погибнуть от света, представляете? А мне он, помнится, показался совсем тусклым.

Чья-то рука робко коснулась плеча Флинкса, пальцы боязливо пробежали по его предплечью и, наконец, его ладонь оказалась в ладони Клэрити, у которой от слов Флинкса стало легче на душе.

— Спасибо тебе, Флинкс. Я ведь и правда больше не вынесла бы. И так держалась из последних сил.

— Я знаю, Клэрити. — Флинкс тотчас устыдился: зря он лишний раз напомнил о своем умении читать ее чувства. — Не волнуйся, скоро все это кончится. Я поговорю с ними сейчас же.

Сумакреа по соседству не оказалось, но это не представляло собой проблемы. Флинксу достаточно было распространить вокруг эмоциональный призыв к общению. Между прочим, Клэрити и Совелману тоже могли так делать, но они пользовались этой способностью неосознанно и потому нерезультативно.

Мгновение спустя послышался шорох — это несколько сумакреа откликнулись на зов Флинкса.

Он почувствовал, как его спутники повернулись навстречу хозяевам пещер, и улыбнулся. Пусть Клэрити и Совелману лишены его талантов, зато у них отменные слух и обоняние. Они вовсе не так беспомощны, как им кажется.

— Надеюсь, вы понимаете, что они могут не согласиться. Да и прохода в колонию может не оказаться.

Причин для пессимизма были еще десятки, но Флинкс решил оставить их при себе. Надежда на спасение придала Клэрити сил — так какой смысл ее разубеждать?

Эмоции в пещерах передавались прекрасно, и Флинксу оставалось только ждать. Интересно, как бы реагировали сумакреа, если бы вдруг очутились в крупном городе, наполненном чувствами и эмоциями многих тысяч людей? Испугались бы до смерти или пришли в восторг?

Подумать только — открыта целая раса эмоциональных телепатов, и теперь сумакреа и челанксиец, практически не зная друг друга, обмениваются самым сокровенным! Возможно, Флинксу, открывшему этот народ, не суждено его увидеть никогда. А ведь он успел привыкнуть к сумакреа, по крайней мере, к тем, с кем контактировал и кого знал по именам. Эти имена он сам же и дал, они были подсказаны преобладающими эмоциями в их спектре. Был среди них Плакальщик (между прочим, самый эмоциональный из всех); был Тугодум; его лучший друг получил кличку Воздыхатель. Эта троица, поглощая направленные на них чувства Флинкса, охотно отвечала на любые вопросы.

Как Флинкс и предполагал, контакт на этот раз прошел не слишком гладко, Сумакреа были убеждены, что если подойдут слишком близко к Чужой пещере, то потом не отыщут дорогу назад. Чужие ярусы были совершенно лишены каких-либо чувств, и это пугало сумакреа. Флинкс Терпеливо убеждал их, а Пип у него на плече прекрасно распознавала эмоции, которые он передавал — ясные, недвусмысленные. Наконец сумакреа согласились помочь.

Оказалось, что Тугодуму и Воздыхателю был известен путь к Чужой пещере. В последнее время оттуда долетали обрывки каких-то непонятных эмоций и ощущений. Впрочем, когда Флинкс объяснил своим новым приятелям, эти чувства стали им гораздо понятнее. Несомненно, там наверху обитали существа, похожие на спутников Флинкса, — разумные, но слепые.

Долго собираться в дорогу не пришлось. Пищу можно отыскать по пути. Правда, маршрут был хоть и близок, но довольно сложен.

Когда наступило время прощаться с народом сумакреа, на Флинкса обрушилась лавина прикосновений и сильных эмоций. Впервые за время их знакомства аборигены продемонстрировали свое расположение во всей его силе. Они привели детенышей. Эти небольшие пушистые существа на коротких ножках порывисто гудели, ласково поглаживая огромные тела гостей из Чужой пещеры.

Когда умолкли последние голоса, уходящие построились гуськом. Впереди — Воздыхатель, он будет искать дорогу; за ним — Совелману, затем Клэрити, Флинкс и в арьергарде — Тугодум. Поскребыш нервно махал крыльями, сидя на косице у Клэрити. Флинксу не составило труда распознать чувства его хозяйки, и он то и дело ласково поглаживал ее — от плеча до бедра. Это слегка смущало Клэрити, но зато страхи отступали на второй план. Клэрити не могла оттолкнуть его руку, ведь для этого ей пришлось бы оборачиваться в темноте и терять контакт с Совелману. Поэтому ей пришлось ограничиться устным протестом.

— Надеюсь, эти существа способны находить дорогу столь же успешно, как читать эмоции. Мне не хочется снова очутиться в дождевой промоине или какой-нибудь другой западне, — сказал Совелману.

— Это их мир, — напомнил инсектоиду Флинкс. — Они в нем прекрасно ориентируются. Мы здесь не заблудимся, не бойтесь. В случае чего сумакреа найдут нас по эмоциям.

— Мы понемногу поднимаемся! — впервые голос Клэрити прозвучал радостно. — Они в самом деле знают дорогу.

— Мы еще не пришли, человеческая самка. — Транксы славились обстоятельностью. — Я бы на твоем месте воздержался от чрезмерного энтузиазма.

— Чем меньше мы будем шуметь, тем лучше. — Сам Флинкс говорил исключительно шепотом. — Кто знает, а вдруг здесь есть и другие уши, не менее чуткие, чем у сумакреа. У их хозяев могут быть не столь мирные намерения.

Клэрити сразу перешла на шепот, хотя и не могла подавить возбуждение. Чем выше она поднималась, тем чаще думала о свете, комфорте, друзьях и любимой работе.

Помня услышанное от Совелману описание главного склада, Флинкс постарался объяснить проводникам, что войти в Чужую пещеру необходимо в строго определенном месте. Но он не был уверен, что его поняли. Передавать ориентиры было гораздо сложнее, чем самые сложные эмоции.

Еще несколько часов упорного подъема — и они наконец ступили на относительно ровную тропу. Воздыхатель предложил сделать привал. Клэрити и Совелману, не разгадавшие, естественно, намерений сумакреа, натолкнулись в темноте друг на друга.

— Что теперь? — спросила Клэрити.

Флинкс сосредоточенно читал эмоции проводников.

— Предостережение. Неуверенность. Смятение и боль.

— Ты хочешь сказать, что он поранился?

— Нет. Это эмоциональная боль. Их огорчает что-то находящееся поблизости. Вы с Совелману оставайтесь здесь, а я пойду выясню, в чем дело.

Пробравшись на ощупь мимо товарищей, он медленно, осторожно двинулся вперед.

Если бы им грозила непосредственная опасность, Воздыхатель наверняка бы не допустил этой вылазки. Впрочем, это вовсе не значило, что где-то рядом нет километровой пропасти. Но иногда отсутствие света превращалось в благо. Опасность, которую не видишь, просто не существует.

Вскоре юноша правой ногой коснулся чего-то мягкого. Он застыл, как вкопанный. Потом, аккуратно переступая, Флинкс двинулся вдоль неподвижного тела и наконец обошел его. Сначала решил, что наткнулся на великана, но вскоре понял, что лежащих двое.

— Что там? — раздался в темноте за его спиной голос Клэрити.

— Люди. Оба мертвы. Лежат. Уже окоченели. Мужчины. У обоих оружие.

— Кто это? Бандиты или охранники порта?

— Не знаю, — Флинкс нагнулся и ощупал страшную находку. — Если не ошибаюсь, у одного на голове фонарик. У другого на груди какие-то линзы на ремнях. Возможно, тоже осветительный прибор.

— А ты проверь, может, они исправны.

— А чем, по-твоему, я занимаюсь? — раздраженно ответил Флинкс и через несколько секунд выпрямился. — Бесполезно.

— Но если эти люди погибли здесь, — задумчиво произнес Совелману, — не исключено, что фонари у них в тот момент еще работали. Возможно, остались запасные батареи. Я помогу искать.

— И я.

Клэрити налетела сзади на Совелману, и тот пробормотал беззлобное транксийское ругательство. После этого они втроем обшарили карманы погибших.

— Я что-то нашла. — Клэрити отдала Флинксу небольшой цилиндр.

— Это может быть чем угодно, в том числе использованной батарейкой.

— В данный момент, мой друг, я предпочел бы реализму оптимизм. — В голосе Совелману угадывалась высшая степень нетерпения. — Давайте попробуем.

— Сейчас проверю, подойдет ли она к нагрудной лампе. Кажется, ее легче вскрыть. Вы только не торопите меня. Вот будет комедия, если уроню и она закатится в трещину.

На замену батарейки ушло не меньше часа, а при нормальном освещении эта процедура отняла бы несколько секунд. И лишь когда у Флинкса не осталось сомнений, что батарейка плотно сидит в гнезде, он решился расстегнуть ремни на теле ее бывшего владельца.

— Ну, чего ты еще ждешь? — подстегивала Клэрити. — Попробуй нажать на выключатель.

— Надо сделать еще кое-что.

Сосредоточившись, как его учили сумакреа, он представил мощную жаркую вспышку. Ему удалось создать образ, по интенсивности «свечения» в десятки раз превосходивший «удар» фотоморфа. Может, это было и слишком, но он не хотел рисковать. Ведь луч фонаря может серьезно травмировать чувствительные органы сумакреа. Воздыхатель и Тугодум поняли его намерения и повернулись к нему лицом.

Флинкс, заботясь о зрении проводников, совсем забыл предупредить Клэрити и Совелману. Поэтому, когда зажегся свет, все трое, кто громче, кто тише, вскрикнули от неожиданности. Они так долго пробыли в сплошном мраке, что вспышка ударила по их глазам не слабее, чем могла ударить по глазам сумакреа. Даже Пип с Поскребышем завозились и спрятали головы под крылья.

Воздыхатель и Тугодум отступили за какие-то матовые выступы, прикрывая затылки руками. Но даже мех, лапы и камень не защитили от резкой боли. Флинкс безошибочно ощутил исходящую от сумакреа мольбу, настоящий крик души, и поспешил погасить фонарь.

— Зачем ты это сделал? — громко спросила Клэрити. — Зачем выключил? А вдруг уже не включится снова?

— Успокойся. Батарейка в порядке, лампа тоже. Свет неприятен нашим проводникам, а мы все еще нуждаемся в их помощи. Вспомни, мы плутали, имея две трубки.

— И все-таки надо хоть чуточку света, — стояла на своем Клэрити. — Чего ради я должна спотыкаться в кромешной тьме, когда у нас есть исправный фонарь!

— У меня предложение. — Флинкс и Клэрити обернулись на голос Совелману. — Давайте найдем лучшее применение одежде покойников — обмотаем ею головы нашим проводникам и таким образом снизим яркость света до приемлемого уровня. Они ведь не раз сталкивались с крылачами, фотоморфами и их светящейся родней, поэтому наверняка стерпят слабую освещенность. Разумеется, мы можем и дальше обходиться без света, но Клэрити права: гораздо приятнее идти, видя, куда можно ставить ноги.

Флинкс задумался:

— Неплохая идея. Я попытаюсь объяснить ее Воздыхателю и Тугодуму. Если согласятся, будь по-вашему.

Но когда Флинкс попытался стянуть рубашку с первого тела, ему показалось, будто под ней что-то шевелится.

На убитом была пластиковая рубашка, способная защитить если не от лазера, то от небольшого пистолета. Но она оказалась, судя по всему, бесполезна против чего-то более примитивного и зловещего.

— Назад! — крикнул Флинкс, в спешке поднимаясь. — Всем назад!

— А что случилось?

Флинкс понял, что в третий раз повторять команду не придется.

— Там что-то шевелится. Под броней. Что-то ужасно знакомое.

— Ничего не понимаю, — взволнованно произнес транкс.

— Дайте-ка подумать.

И снова Флинкс предупредил Воздыхателя с Тугодумом, чтобы оставались в укрытии. На этот раз они отнеслись к его просьбе со всей серьезностью, так как теперь хорошо представляли, что их ждет. Только когда Флинкс убедился, что сумакреа в безопасности, он вновь нажал кнопку фонаря.

Зрачки медленно и мучительно привыкали к ослепительному свету. На самом деле фонарь был довольно слабым, но Флинксу, много дней проведшему в глухом мраке, он показался солнцем, на которое приходилось смотреть без темных очков. Когда наконец Флинкс и его друзья обрели способность видеть, они разглядели мертвецов. Один был в униформе охраны космодрома. На другом был маскировочный костюм явно не по размеру, но организму, убившему его, это было совершенно безразлично.

На обоих телах сохранились следы рукопашной схватки. Сражаясь друг с другом, они упали. Вокруг шеи первого и предплечий второго обвились тонкие, но прочные нити лишайника. Второму, кажется, повезло — он умер от удушья.

Флинкса насторожили туго переплетенные нити хаустория — это они шевелились под рубашкой первого.

Клэрити осторожно приблизилась, чтобы разглядеть трупы. При свете фонаря нетрудно было выяснить, что сеть мицелия тянется к соседней расселине. В длину она была около десяти метров, и примерно половина уже обросла блестящим лишайником.

— Он получил достаточное количество пищи, и мы ему сейчас не интересны. — Клэрити говорила со спокойствием лаборантки, готовящей для изучения образцы.

— Узнаю хаусторий, — пробормотал Флинкс. — Но откуда, черт подери, взялись эти кольца?

Он не мог отвести взгляд от посиневшего лица второй жертвы. Руки несчастного до сих пор сжимали одно из колец, словно пытаясь сорвать его с шеи.

— Из того же самого места, откуда вся остальная гадость. — Совелману повернулся к Клэрити за подтверждением своей догадки.

— Мне известны дактиэлла и артоботрис, они заарканивают свою жертву. Эта особь — наверняка их гигантский родственничек. Миколог рассказал бы нам побольше.

— Надо бы спалить ее, что ли, — с отвращением произнес Флинкс.

Клэрити пожала плечами. Увиденное она восприняла спокойно — сказалась профессиональная закалка.

— Через несколько дней от убитых ничего не останется. Ни косточки.

Флинкс еще на секунду задержал взгляд на мертвецах, затем уменьшил яркость лампы. Когда свет стал таким тусклым, что юноша едва видел носки собственных ботинок, из укрытия показались Воздыхатель и Тугодум. Они были по-прежнему взбудоражены, как, впрочем, и Флинкс.

Когда все снова двинулись в путь, они старались ступать с предельной осторожностью.

Охранник и фанатик наверняка долго гонялись друг за другом по верхним коридорам Тоннеля. Флинкс и компания потратили еще один день, прежде чем юноша начал различать слабые отголоски чужих эмоций, что свидетельствовало о приближении к космодрому. Без Пип он вообще не смог бы ничего уловить, но она была рядом и не давала его Дару уснуть. На улицах города это было бы просто невыносимо, а здесь — как нельзя более кстати.

Флинкс заметил, что теперь он намного лучше контролирует свой талант и применяет его в деле. Он объяснял это влиянием сумакреа, но в действительности его способности начали крепнуть еще до встречи с ними. Возможно, это было как-то связано с возмужанием, как физическим, так и духовным.

— Мы приближаемся, — сказал он друзьям. — Но я не слышу никакого боя.

— Я тоже, — подтвердила Клэрити. — Ни криков, ни выстрелов.

— Мы еще не так близко подошли, чтобы слышать что-нибудь, — рассудительно заметил Совелману.

— Стрельбу пулевого оружия мы бы услышали, — возразил Флинкс. — Вывод: либо в этом районе временное затишье, либо одна из сторон, победив, взяла ситуацию под контроль.

Внезапно Клэрити со всех ног бросилась вперед, не замечая ни камней, ни коварной поросли под ногами.

— Свет! Я вижу свет!

Флинкс с Совелману последовали за ней не так быстро, но вскоре мощный эмоциональный посыл заставил юношу остановиться.

— Воздыхатель и Тугодум не могут идти дальше. Придется их отпустить. Но я попрошу, чтобы побыли здесь немного.

— Зачем? — удивился транкс.

— На случай, если верх одержали фанатики и нам придется отступать в глубь подземелья.

Совелману кивнул — транксы переняли этот жест у людей вскоре после Слияния.

Все трое двинулись к свету. Клэрити шла впереди и вскоре приникла к узкой щели в стене:

— Если не вернемся сюда в ближайшие часы, то сумакреа отправятся восвояси, — сказал инсектоиду Флинкс. — Но мне бы хотелось когда-нибудь снова у них погостить. У нас было слишком мало времени, чтобы чему-то научиться друг у друга или хотя бы как следует поговорить по душам. Кто знает, вдруг я единственный человек, способный говорить с ними на одном языке. Это трудно объяснить, но среди них я чувствую себя как дома, в родной семье.

Затем они поделили оставшиеся запасы продовольствия. Клэрити прижимала к груди драгоценный фонарь, а Флинкс держал наготове заметно подрастерявший свою убойную силу пистолет. Но все же юноша рассчитывал с его помощью вывести из строя двух-трех противников, если дойдет до схватки.

Повернувшись к трещине, Флинкс ощутил посылы Воздыхателя и Тугодума. И хотя он больше не видел сумакреа, их печаль была очень отчетлива — не каждый человек так ясно выражает словами свои чувства. Флинкса и самого охватила грусть, как будто там, на нижнем ярусе, он оставил частичку своей души. Сумакреа понимали его, делили с ним чувства и дружбу.

Впереди маячило совсем другое. Флинкс сделал глубокий вдох и боком протиснулся в трещину в известняковой скале.

По ту сторону находился обширный зал; на потолке тускло светились трубки, мерцали над ровными рядами полок с пестрыми пластиковыми коробками и банками. Это и был описанный Совелману главный склад под космодромом.

— По-прежнему все спокойно, — с надеждой прошептал транкс. — Должно быть, нашим удалось отстоять по крайней мере эту часть колонии. Ведь она охранялась лучше других.

— Нигде не вижу охранников, — сказала Клэрити, пролезшая на склад следом за Флинксом.

В просторном помещении царила тишина. Не слышно было даже робогрузчиков. Только шипел нагнетаемый компрессорами воздух.

— Наверняка где-нибудь наверху наши держат успешную оборону, — рассуждал Совелману. — Если фанатиков удалось оттеснить от космодрома, то их песенка, считайте, спета. Думаю, мы можем смело подниматься дальше.

— Я бы все же соблюдал осторожность, — пробормотал Флинкс, рассматривая пустынную лестницу между служебными лифтами.

Беглецы старались держаться в тени огромных контейнеров с бурильным оборудованием. Каждый ящик имел яркую маркировку, некоторые целиком были покрашены в малиновый цвет Объединенной Церкви, некоторые — в бирюзовый цвет Содружества.

Дата добавления: 2016-03-26 | Просмотры: 318 | Нарушение авторских прав