АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Гуманистический Гедонизм

Бытие в настоящем, в отличие от других техник, выгля­дит совершенно подходящим законом жизни. Более того, оно по природе своей соответствует техникализации жиз­ненной установки, чем просто рекомендуемая техника. Идея закона может развить представления о нем, как о дурно пахнущем лекарстве, которым пичкали детей «для их же блага» до того, пока не были изобретены желатино­вые капсулы и вкусовые добавки. Это является частью ду-алистичности разума, в которой «благое» несколько отличается от «во благо», а цель самосовершенствования — нечто другое, чем «просто жить».

То, о чем мы говорим, не является классическим настав­лением о концентрации на настоящем. Возьмем, например, изречение Царя Соломона: «...Потому что нет лучше для человека под солнцем, как есть, пить и веселиться...» (Эк­клезиаст) или более позднюю версию того жев Первом послании Св. Павла к коринфянам: «Так будем же есть и пить, ибо завтра смерть грядет».

Основной чертой сказанного, как и большинства утвер­ждений, выделяющих ценность настоящего, является гедо­низм. По-другому бы и не вышло, так как значение настоящего не переходит в будущее, оно непреходяще: у настоящего свои прелести.

В наше время гедонистический кругозор выделился в самостоятельный феномен и направлен против религиоз­ных убеждений («рекомендуемая ориентация» вообще). Насколько «тело» и «разум» относятся к несоотносимым источникам ценности, идеализма и духовности, стремя­щихся быть ассоциированными с аскетизмом, настолько же защищается удовольствие циничными практиками, круты­ми и твердолобыми «реалистами». Такое было не всегда, мы знаем, что было время, когда религиозные посты были на­стоящими праздниками. Когда мы читаем библейское: «Так будем же есть и пить, ибо завтра смерть грядет»,— не сле­дует противопоставлять это высказывание нашему сегод­няшнему состоянию тела-разума или повторять, напустив на себя «крутизну». За ним было мировоззрение, согласно которому жизнь и бытие были священны, это был путь, соответствующий воле Господа Бога.

Редко мы находим подобный баланс трансцедентности и имманентности в западном мышлении, разве что за исклю­чением замечательных людей, выходящих за пределы сво­его времени — еретиков для религии, сумасшедших для остальных людей. Уильям Блейк, например, был именно таким, когда утверждал: «Вечность — в любви к изделиям времени».

Даже в психоанализе, на практике сделавшем много для человечества, «принципы удовольствия» выглядят как ре­бячество и недалекость, которые необходимо поправить «взрослым», ориентированным на реальность эго.

Напротив, Гештальт-терапия видит более сильную связь между удовольствием и благом, ее философию можно назвать гедонизмом в том же смысле, какой подразумевал­ся у старого доброго гедонизма дохристианской эры. Я хо­тел бы предложить понятие гуманистического гедонизма, необязательно сопровождающегося мировоззрением теиз­ма и все же находящего такой же подход из эгоистичного гедонизма Гоббса, утилитарного гедонизма Дж.С. Милла и гедонизма обыкновенного искателя удовольствий. (Если читатель здесь удивится, как же Гештальт—терапия может называться аскетической и гедонистической в одно и то же время, пусть он вспомнит, что эпикурейский взгляд на жизнь, полную удовольствий, был основан на философском отражении при довольно скромном рационе из хлеба, моло­ка и сыра).

Carpe Diem

Гедонистическая жилка неотделима от активной оцен­ки настоящего и не только в Гештальт-терапии, но и в мышлении многих людей (в особенности поэтов и мисти­ков), придерживающихся подобной ориентации. Возмож­но, самым заметным представителем этого направления является (Гораций, чье «carpe diem» (владей нынешним) превратилось в лозунг, определивший лейтмотив всего раз­вития литературы. Вот его оригинальный контекст:

Dom loguimuk fugekit mvide aetas: carpe diem, guam minimum credula postero.

В момент струящейся беседы

Течет зависимое время:

Владей же нынешним, не требуй

Теней грядущих проявленья.*

Концентрация на настоящем Горация параллельна его осознанию «завистливого времени»: невосполнимая утрата жизни является альтернативой жизни в настоящем. В биб­лейском наставлении «есть, пить и веселиться» точно так же смерть является и аргументом, и учителем. Это же верно для многих других утверждений, например, для поговорки: «После поры не точат топоры» или для высказываний Ови­дия в его «Искусстве любви»:

Corpite florem Qui nisi corptas ent turpiter ipse cadet.

Сорви цветок, а не сорвешь, так он увянет сам и опадет.*

Для Спенсера, Шекспира, Мильтона:

Сорви же розу по весне, Не упусти мгновенья:

Ее чарующей красе

Не убежать от тленья.

Срывай желания цветы,

Не пропусти свой час,

Пока любим всем сердцем ты.

Сегодня, здесь, сейчас* (Спенсер: Волшебная королева)

Не пропусти свой час, не дай себя сомнению;

Краса в себе не есть предмет для тления:

Волшебные цветы, не собранные в поле,

Увянут без следа и не возникнут боле.*

(Шекспир: Венера и Адонис)

Позволишь времени уйти,

Уйдет, подобно розе,

Которой места не нашлось

И брошена в навозе.*

(Мильтон: Комос)

Подобно тому, о чем говорится в стихах, сосредоточенность Гештальт-терапии на настоящем неотделима от ценности са­мого сознания, выраженного поиском отказа от избеганий, ко­торыми так запятнана жизнь. Или можно сказать более прямо: не избегать настоящего — значит не избегать быть в нем, а мы как раз и избегаем этого как результата наших действий. Ввиду того, что принятие настоящего является условием жизни, бы­тия, то это — свобода: свобода быть самим собой, свобода де­лать свой выбор по своему усмотрению, свобода выбирать свой путь. В Гештальт-терапии эмпирически демонстрируется, что, когда настоящее воспринимается с намерением неизбегания, т.е. с удовольствием принятия, оно превращается в то, о чем говорил Драйден.

Сей час есть пик твоей судьбы,

Твои добро, и зло, и гордость, и мольбы.

В неприходящей важности для нас,

Подобно вечности — сейчас*

(Драйден: Испанский монах)

Главное в настоящем, но мы не признаем этого в своей половинчатости бытия, а наоборот, превращаем свою жизнь в нечто мертвое. Мы «убиваем» время или «теряем время» которым, говоря словами Данте, «мудрецы раздра­жены». Другим аспектом, где подобная идея бытия высве­чивается Гештальт-терапией, является понятие конечности. Подобно тому, как в Гештальт-психологии ко­нечность приложима к восприятию, точно так же в Гештальт-терапии она приложима к действию: мы всегда хотим закончить незаконченное, дополнить неполный Гештальт, но всегда уходим, избегаем этого. Когда не удается дейст­вие в настоящем, мы увеличиваем «незавершенность», ста­новимся рабами прошлого. Более того, как говорил Гораций в своих Посланиях: «Откладывающий час жизни подобен простаку, ожидающему, пока наконец протечет река, чтобы ее перейти, а она все течет и будет так течь всегда».

Возможно, мы не стали бы подвешивать жизнь в насто­ящем, если бы не мечтали о каком-то будущем действии или удовольствии. В этой связи концентрация на настоя­щем Гештальт-терапии проявляет свой реализм в смысле ориентации на реальное существование и соответствующее ему переживание, а не на понятийное, символическое или воображаемое существование. И не только будущее, но и прошлое в настоящем могут существовать только в мыслен­ной форме: память или фантазия; целью Гештальт-тера­пии является подчинить их жизни. Такое отношение характерно и для поэзии Лангфелло:

Грядущему оставь его беспечность, Пусть мертвость Прошлого

хоронит мертвецов! Пусть Настоящим сделается вечность С горячим сердцем, с Божеским венцом.*

О том же говорит и персидская пословица:

Держись мгновения уверенной рукой: Не пустишь мельницу ушедшею рекой.*

Или еще, согласно которой:

Тот, кто имеет шанс, но ждет еще, Бесславно потеряет все.*

Все эти мысли вызваны осознанием противопоставле­ния бытия в настоящем бытию в лишенных переживаний (или относительно нереальных) прошлом и будущем:

Ничего не придет, ничего не пройдет,

Только вечно Сейчас в этом мире живет.*

(Абрахам Каули)

Гораздо чаще, чем хотелось бы, наша жизнь обедняется процессом замены реального символом, переживаний — конструкциями мышления, истины — ее интеллектуаль­ным отражением. Разрешение прошлому и будущему поя­виться в долготерпимом настоящем — это все равно что сказать: «Оставь рассудок и доверься чувствам».

Дата добавления: 2014-12-12 | Просмотры: 590 | Нарушение авторских прав