АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

О ГИПНОЗЕ

Так как метод терапии материнской любовью во многом является методом суггестивным, желательно, чтобы специалисты имели более полное представление о возможностях гипноза. Поэтому, в отличие от того, что описано в литературе, которую вы хорошо знаете, я вам сегодня расскажу о некоторых своих представлениях о гипнозе и поделюсь собственным опытом. С моей точки зрения, в учении о гипнозе за последние годы ни­чего не произошло. Может быть, нельзя было полностью согласиться с представлением о гипнотерапии, изложенным в монографии «Слово как физиологический и лечебный фактор» К. И. Платоновым; может быть, можно не совсем согласиться с работами Владимира Ев­геньевича Рожнова, да и многих наших психотерапевтов-корифеев, потому что они всё-таки базируются на павловском учении: на уче­нии о сигнальных системах, на учении о больных пунктах, на учении о бодрствующем очаге в коре, т. е. на физиологии. Эта точка зрения бытует и за рубежом, но она там не ведущая. И вообще во Франции, в Германии и особенно в Америке интерес к гипнотерапии возоб­новляется или возник вновь только в последние годы, и в значитель­ной степени он связан с именем М. Эриксона. Бесспорно, он велико­лепный психотерапевт, который предложил свой вариант гипноте­рапии. Я, к сожалению, не сталкивался с его учениками, а знаком с этим только по литературе. Возможно, поэтому я не вижу ничегопринципиально нового. Поэтому можно сказать, что по современ­ным представлениям, гипноз - это не сон. Вы это хорошо знаете. Это активное состояние, но не обычное. Подтверждается это и оте­чественными электрофизиологическими работами, и американски­ми работами, потому что на электроэнцефалограмме (ЭЭГ) нет кар­тины сна - там есть активность, мозг в этот момент работает. Я ду­маю, что это как раз естественно: почему мозг не должен работать, когда он должен нам отвечать? Поэтому это активное состояние. Распространены психоаналитические трактовки гипноза. Мне они не понятны, так как, по-моему, практически ничего не дают. Я бы сформулировал современное представление о гипнозе так: гипноз - это особое состояние, возникающее у пациента в процессе общения с вооруженным специальными методиками специалистом и имеющие характерную особенность: на протяжении всей работы может меняться глубина состояния расслабления, дремоты, с сохра­нением раппорта, т. е. контакта с тем, с кем он работает. Это то представление, которое, я думаю, должно удовлетворить всех. Это особое и деятельное не пассивное состояние. Раньше считалось, что гипнотизер - это несущее, активное начало, подавляющее волю па­циента, а пациент - это объект, на который это начало действует... Но помните, писали в литературе: «В процессе гипнотерапии не со­всем ясно, кто кого дурачит: врач - больного или больной - врача». В настоящее время нет полной ясности в теоретических основах гипноза. В гипнозе практика значительно опережает теорию.

Чтобы мне еще хотелось, уважаемые коллеги, сказать? Гипно­терапия поменялась. Не в плане трактовки механизмов: может быть, придет время, когда эти механизмы будут детально раскрыты. Если бы И. П. Павлов работал дальше, может быть, он и продвинулся бы в глубину теории гипноза. Что изменилось? Изменилась гипнабель-ность и изменились гипнотерапевты. Если во времена Бернгейма, Шарко и др. вся работа основывалась на чрезвычайно высокой вну­шаемости больных (пациентов, объектов воздействия) и на огром­ном авторитете некоторых гипнотерапевтов, то в настоящее время ситуация радикально изменилась. Внушаемость населения резко упала. Человеческий мозг, очевидно, созревает: прошло 100 лет, и он стал более зрелым. Для гипнотерапевта получить в свое распоряже­ние сомнамбулу - это большая удача. Я помню, что когда я работал с прекрасной сомнамбулой, то Владимир Евгеньевич Рожнов спе­циально привозил своих слушателей ко мне, чтобы мы могли пора­ботать, и он мог убедить людей, что это - действительно состояние. Я могу по пальцам пересчитать, сколько за 45 лет работы у меня бы­ло хороших сомнамбул, т. е. пациентов, которые впадают в глубокое гипнотическое состояние. И дело даже не во мне, потому что и у Других психотерапевтов я не видел большого количества настоящих сомнамбул. Это первое.

Также меня очень огорчает, что: «гипнозу можно научиться». Как можно научиться гипнозу - я не понимаю. Гипнозом можно овладеть, а для того, чтобы им овладеть, надо свою суть в это включить. Если ты по складу достаточно авторитарен, можешь в процессе работы себя «отдать», себя реализовать в действии, то у тебя будет получается. А таких немного. И нельзя, предположим, читать про себя стихи Пушкина, думать о чем-то личном, одновременно делая какие-то гипнотические мероприятия: пассы, попытки усыпить. Это – требование! Поэтому я должен сказать, что гипнотерапия сложна, и упрощать ее не надою Кроме того, мы, психотерапевты, очень «писучие»; если взять гору литературы, где описывается гипноз, то обнаруживается, что эти описания, по сути, ничем не отличаются друг от друга; может быть, в наше время добавляется больше истории, отыскиваются ранее известные факты, а в остальном – одно и тоже.

Гипноз – составная часть внушения, суггестия. И вообще, мы недооцениваем роль внушения, а ведь вся наша жизнь заждется на внушении. Ну, начнем с глобальных вещей. Кто лучше всех, как вы думаете, внушал? Гитлер. Он совершенно спокойно поднимал стотысячную армию, и люди забывали все на свете, теряя свое лицо. Кто блестящий суггестолог? Кастро. Он пять часов может держать любую аудиторию. Это политические деятели, это люди, которые несут мощный заряд в себе. А помните рациональную психотерапию Дюбуа? Ведь даже современники писали, что его метод – хуже. А убеждения, разъяснения работают в его руках в 5 раз лучше, чем в любых других. Почему? Да потому что авторитет у этого человека был колоссальный! И конечно, помимо рационального радикала психотерапии, он обладал мощнейшей суггестией: его имя действовало. Вся наша жизнь построена на различных способах внушения. Назовите мне какой-нибудь метод психотерапии – и я вам попытаюсь объяснить, что это все суггестия. Коллективно-групповая? А что, групповод не занимался суггестией? Конечно, занимается. А психоаналитик? Да, конечно они утверждают, что совсем не занимаются суггестией, но имя психоаналитика работает, весь психоаналитический авторитет работает. Значит, это косвенная суггестия. Ну и наконец, вопрос: медицинская часть – церковная часть, и поэтому, конечно, мы им конкуренты, а не они – нам; они – носители древнейшей профессии, церковники, и они продолжают оставаться специалистами. Поэтому церковь пользуется своим авторитетом, воздействую на верующих, отговаривая их от гипноза, как лечебного дела. То есть я хочу сказать, что различные варианты суггестии целиком насыщают нашу жизнь. И дома мы этим занимаемся и т.д. Дальше мы будем говорить о различных методах суггестии, о классическом гипнозе. Вот, эриксоновский гипноз: там все связано с наращиванием общностей, подстраиванием. А в сумме - все равно суггестия. И авторитет у человека колоссальный, и личность могу­чая и жизнь потрясающая: перенесший полиомиелит и вставший после этого, перенесший вторую атаку и снова в жизни. Потрясаю­щий психотерапевт! Поэтому, я вам буду рассказывать некоторые случаи из жизни и показывать, где мне приходилось сталкиваться с суггестией, где ее проводить, что такое косвенная суггестия и т. д.

Лет 20 назад по стране прокатился слух, что в городе Георгиу-Деж (теперь - Лиски) Воронежской области появился смотритель причала А. А. Иванкин, который хорошо лечит заикание. И толпы заикающихся (их много: 1,5-2,5% от всего населения; логопедия не справляется, психотерапия без специальных методов недостаточна эффективна; в общем, фактически заикающихся сколько в начале жизни, столько и в конце, с небольшой разницей) хлынули в этот го­род. Городские власти переполошились. А город-то особенный: сюда Екатерина П ссылала своих разбойников и проч., и в городе много потомков разбойников и... гипнотизеров. Заинтересовался Воронеж­ский обком партии, прокуратура возбудила против А. А. Иванкина уголовное дело. Включилось министерство здравоохранения, мини­стром был Потапов - психиатр, человек очень своеобразный и инте­ресный. Была создана комиссия, и меня попросили возглавить эту комиссию, так как я знаю психотерапию и неплохо знаю заикание.

Мы поехали в этот город. А дальше начались чудеса. Утром мы приехали в Воронеж, доложились в обкоме партии, представитель обкома партии «погрузил» нас в черную «Волгу» и привез в Геор-гиу-Деж, на ту улицу, где жил и работал А. А. Иванкин. Это окраина города, над Доном, длинная улица, маленькие домики и сплошные машины стоят. Около одного домика - толпа. Это был первый день, когда он начинал набор в новую группу. Алексей Андреевич был огорчен и напряжен, потому что знал, что решается его судьба. Я сказал ему: «Алексей Андреевич, считайте, что нас здесь нет. Я вас очень прошу: работайте так, как работаете всегда. Вы поможе­те нам: если вы будете на нас реагировать, у вас просто не получится. Работайте как обычно». Дальше началось что-то удивительное.

Крохотный домик (домик его матери): одна комната и кухонька, маленький участок с перекосившимся забором. В этом домике он жил и спал на полу. Открывается дверь и перед толпой появляется Он. Через полчаса все люди, которых он вызвал на лечение, были абсолютно «его». Я такого воздействия никогда не видел! Такая волна какого-то особого внушающего напора шла от этого человека! Да, смотритель причала, - один курс философского факультета МГУ, дальше не получилось. Затем, он начал работать. В первый же день я сказал представителю обкома партии, что он может уезжать, а мы остаемся, и что к десятому дню (цикл работы целителя) будет прекрасный результат. Я в этом не сомневаюсь.

Как профессионально он держал эту группу! Как творчески он с ними занимался! Какие он проводил суггестивные сеансы! Он с группой бегал по лесу! Он смог заставить работать этих заикающих­ся почти круглосуточно, с перерывами на сон! Знаете, какой хитрю­щий мужик! Во всем пригороде, где он работал, все были на нем за вязаны. Бабки сдавали тем, кто приезжает, квартиры. Он расселял т поближе: не через город же идти. Все бабки были его «агентами». Каждое утро, в 6 часов, толпа бабок просачивалась через задний двор к нему в кабинет и рассказывала, как квартиросъемщики себя ведут, как работают. И каждый раз все заикающиеся удивлялись: откуда он все знает. Он имел 100% информацию: серьезно ли пациент работает, что делает. Сколько мы увидели интереснейших находок, услышали фраз! Каждое утро группы и родители собирались около крыльца, и он выходил к ним и говорил: «Я уже сроднился с вашими детьми (а там «дети» и по 30, и по 40 лет, и 15-ти летние были; такая смешан­ная группа, но маленьких детей не было), и я хочу понять главное (Какая психотерапевтическая фраза! Вот что такое прирожденный психотерапевт!) Я вас всех уже полюбил, я дал вам задание, я поста­вил вас в определенные рамки... Вы должны работать. Если вы не будете хоть что-то выполнять, я, как Алексей Андреевич, вас про­щу, потому что вы уже мне родные. Но процесс, который я веду, вам не простит ничего! Вы поняли"!» И на этом было все основано... Действительно, в последний день - блестящий результат! Я не гово­рю, что это результат навсегда. Но за 10 дней он получал такие ре­зультаты, которые вряд ли мог получить кто-либо другой! Большой процент стойкого восстановления речи подтверждался огромным количеством писем и просьбами принять на лечение.

В последний день заседания горкома партии я доложил, что эта сложная психотерапия, не приносящая вреда. В общем, поддержал его. После этого я приехал в Москву и написал отчет… Знаете, даже на меня этот человек подействовал, потому что я здорово написал отчет. Я терпеть не могу писать, но я написал такой психический статус, который читался в министерстве как поэма! Потапов все прочитал, и наконец – коллегия Минздрава, на которую приглашают Алексея Андреевича и на котором присутствуют все его оппоненты во главе с профессором Шкаловским и директором Института психиатрии профессором Ковалевым, которые настроены его громить. Я делаю свое сообщение. (Единственное, о чем я его просил: «Алексей Андреевич, Бога ради, не говорите о теории. Говорите, как у вас это получается.») Он все же вызвал «огонь» на себя, все высокопоставленные оппоненты выступали, громили его и т.д. А потом произошло самое неожиданное. Встал Потапов и сказал: «Я вас всех выслушал, но дело в том, что, прочитав этот отчет, я специально летал в Воронеж, проверить все то, что здесь написано. И я поддерживаю целиком этого человека». И Алексею Андреевичу Иванкину было присвоено звание «народный целитель». Алексей Андреевич работает до сих пор.

После этого резко изменилась ситуация в городе: его сделали человеком года; их халупы он переехали в современную квартиру на берегу Дона. И в наше время у него полно больных. Никакой рекламы нет: от заикающегося к заикающемуся идет информация. Он каждый месяц проводит 2-3 группы лечения. У меня с ним сохранились хорошие личные отношения. У него была необычная внешность. В то время он еще не носил бороды, и был виден его скошенный подбородок. Я ему сказал: «Убери свой подбородок, закрой его, потому что он тебе не помогает». Он его закрыл и стал похож на К. Маркса. Был у меня в гостях в Москве. Сидим за столом, открывается дверь и появляется моя пятилетняя внучка. Внимательно на него смотрит и хватается за голову: «Ой-ой-ой, ну и чудище пришло, еле ноги уношу!» Разворачивается и бегом… Еще у этого человека были потрясающие руки! У психотерапевта не должны быть скрещенных «камнем» пальцев.

Еще одна история, которую мы с Владимиром Евгеньевичем Рожновым скрывали, но сейчас об этом уже можно сказать… Возникла ситуация, когда нужно было определенной группе провести гипнотическое, суггестивное лечение по поводу алкоголизма. В группе было несколько человек, которых ни в коем случае нельзя было афишировать. Все это надо было делать за закрытыми дверьми, что мы и делали. Владимир Евгеньевич как гипнолог, а я как его помощник (что меня нисколько не унижало), как человек, владеющий методом Дубровского по снятию алкоголизма. Сам Дубровский - великолепный психотерапевт, ученик Бехтерева, который изобрел собственную систему лечения заикания, алкоголизма: эмоционально -стрессовая суггестия в бодрствующем состоянии (об этой систе. я расскажу позже). Метод Дубровского заключается в следующем (вы его сейчас сразу узнаете, потому что А. Довженко назвал это метод своим именем). Сначала - подписка от больного и его родных что если больной после этого лечения начнет употреблять спиртное, то врач никакой ответственности за его жизнь не несет. Дальше, выстраивалась шеренга алкоголиков (алкоголики, как вы знаете, очень внушаемы; самые внушаемые - две группы больных: алкоголики и энуретики) и достаточно долго проводилась беседа о тлетворном влиянии спирта. Потом он проводил очень своеобразные пробы, о которых я вам расскажу позже и объясню, как они помогают пpи суггестии. И затем говорил: «А теперь я вас кодирую от алкоголизм (он проводил акт кодирования, своеобразный, с внушением, глаза в глаза), и с этого момента вы пить не можете! Давайте попробуем. Я вас сейчас угощу спиртным». Брал ложку 70° спирта. «Открывайте рот!» По очереди открывали рот, и он закидывал спирт в носоглотку. «Вот, попробуйте». Что творилось с этими людьми на фоне спирта. Им уже плохо, они уже валятся и в этот момент: «Я вам сейчас по- этом!) пытаюсь создать условия, решить или подвести к решению могу», - он берет полотенце, на него выливает никотиновую кислоту и - к лицу. Мощнейшее сосудорасширяющее действие: жар и т.д. Практически, это кодирование запоминалось очень надолго.

Вот так и мы построили свою работу. Сначала немножечко транса: мы взяли музыкального работника, он играл, а мы (я и эта группа) двигались, двигались все быстрее, быстрее, быстрее и быстрее, до состояния транса, не такого, конечно, который возникает у шамана, но приличного. Кто-то, наверное, помнит голос Владимира Евгеньевича. Голосина - дай Боже! И когда он его включал... «Водка! Рвота!! Яд!!!» И после этого, в какой-то момент, громкая команда: «Спать!» И они тут же все впадали в гипнотический сон. Их надо ­было раскладывать по матам, и дальше, уже в лежачем положении Владимир Евгеньевич продолжал суггестию: «Водка – отрава!» и прочее, прочее. Это двойное кодирование дажо очень сильный эффект!

Есть мощная авторитарная суггестия. Она может быть и в гипнотическом состоянии, и в бодрствующем. Причем у меня складывается довольно четкое представление, что эмоционально-стресовая суггестия в бодрствующем состоянии – наверное, самое сильное, что есть в психотерапии. Это – хирургическая психотерапия. Сопротивления нет никакого! Прямая дорога в сознание, в подсознание, в вегетатику – куда хочешь! Идешь, как нож через масло. Здесь действительно эти люди тебе полностью подчиняются. Но за счет системы, а не за счет того, что в тебе сидит какая-то особая сила. Когда я буду говорить о построении эмоционально-стрессового сеанса, я вам объясню, как это делается… Кто такой «гипнолог?» Гипнолог – это врач любой специальности (по все вероятности, психологи тоже сейчас получают право на психотерапию и, возможно, на суггестию), который владеет, в основном, одним методом. А кто «психотерапевт?» Это специалист, который владеет многими методами. И он для каждого больного подбирает адекватный метод и для каждого больного создает свой комплекс, в котором есть место рациональному общению, убеждению, перспективным линиям (т.е. уже начинается суггестия), косвенным внушениям, гипнотерапии и т.д. Психотерапевт должен владеть всем, но у каждого психотерапевта, в силу его личных особенностей, должны быть любимые методики. Я по складу характера тяготею к суггестивным методам. С одной особенностью: я никогда не навязываю своей воли и проч., а предварительно (подумайте об этом!) пытаюсь создать условия, решить или подвести к решению проблемы (социальных, личных и др.). Я не суггестию ставлю на первое место, а комплекс, в котором суггестия будет поддерживаться, определять, направлять.

О косвенной суггестии. Я вам уже рассказывал, как это здорово делала Груня Ефимовна Сухарева. Но не она первая этот метод применила. Как-то перелистывая литературу, я нашел у старых авторов, что точно такое внушение было проведено то ли во Франции, то ли в Германии больным, страдающим туберкулезом, чахоткой в последней стадии. Лечащий врач сказал больным, что изобретен новый препарат, в другом государстве, оказывающий сильное действие на больных, страдающих чахоткой; мы его прлучили и будем вас им лечить. Получили препарат, лечили им (а там была пустышка: витамины или что-то подобное). За неделю больные прибавляли 1,5-2 кг в весе, у них терминальное состояние обрывалось, и они, в общем, еще хорошо долго «тянули». Значит, даже на такой тяжелый процесс, как туберкулезная интоксикация (кавернозная форма туберкулеза) косвенная суггестия оказывала мощное воздействие, поэтому ее нельзя недооценивать. Вообще любое медицинское действие вы должны сопровождав возможной суггестией, и тогда эффективность будет намного больше. Эти косвенные внушения везде и всегда надо использовать.

И еще: ваш личный авторитет. Это очень серьезная вещь. Очень важно, чтобы у психотерапевта был свой имидж. Я одеваюсь так, как мне приятно, как мне нравится одеваться. Про свой кабинет я вам уже рассказывал. Очень важно, что о вас говорят в регистратуре, ваши коллеги.

Я когда-то совмещал свою работу с работой в 3-ем управлении Ракетно-атомное управлении, больные очень сложные. Я там был, в основном, миротворцем и усмирителем, потому что врачи часто oт них выли и когда деться было некуда, они больных направляли ко мне и говорили: «Ну это уже самая последняя инстанция!» Очень хорошо работал персонал. Две комнаты у меня было: в одной лежит группа, которая работает... Мне пить захотелось, сил нету. Я выхожу в другую комнату, оставляю там сестру, говорю: «Я три минуты посижу, приду в себя». Потому что я устаю, когда работаю. В коридоре сидят больные. Одна из них спрашивает:

-А что это доктор туда-сюда ходит?

-Сестра отвечает: «В той комнате у него аппарат стоит. Он туда;

приходит, подключается, заряжается энергией, поэтому так здорово лечит вас в этой комнате».

Я веду прием; я - врач, у меня своя эрудиция. И вот ко мне на прием приходят люди: академики, музыканты, математики. Чем мы их можем взять, музыкантов, искусствоведов и др.? Литературу они знают лучше меня, математику знают лучше, их интеллект не слабее моего, а может, и сильнее. Чем я их могу взять? Профессионализ­мом. Если он увидел, что я - профессионал, он - «мой»! А если он увидел, что я сомневающийся, мямлящий, - больной потерян.

Есть замечательный пример. Лечился у меня математик, профессор Агроскин. Он очень сильно заикался. Я его лечил по методу Дубровского, и мы с него «содрали» это заикание полностью, что бывает редко. А врагов было у метода Дубровского – невероятное количество! И вот заседание Московского общества психиатров и невропатологов, где решили меня судить. Логопеды против меня выступают: «Что это за шарлатан? Он хватает больных, лупит их повой о стенку». Да, там есть один момент... активного воздействия на сознание, на подсознание и еще - на затылок больного. Я обычно руку подкладываю, не бью его затылком... Но там нужно определенное действие делать... А Агроскин пришел на заседание. Он вышел и говорит: «Вы знаете, я все это слушаю, - меня оторопь берет. Все это говорит о том, что вы ничего не понимаете. Я участ­вовал в этой работе и, знаете, очень жалею, что Борис Зиновьевич меня слабо стукнул. Если бы я еще в этот момент и сознание поте­рял... - то воздействие было бы еще лучше».

Особенно страшна патологическая сила ошибочной суггестии медиков. Говорят, что есть внушаемые, есть не внушаемые... Если вы хорошо работаете, для вас все - внушаемые. И не имеет принци­пиального значения: гипноз или нет; важно, но не принципиально. Несколько примеров из практики. Направление больной к психоте­рапевту. Больная страдает канцерофобией. Невысокий интеллект. Что такое «канцер» она более-менее слышала, а что такое «фобия» она не знает. Приходит и говорит:

- Доктор, у меня неизлечимый рак.

- Почему?

-А меня направил к вам онколог, и он написал, что у меня такая тяжелая форма рака.

Попробуйте переубедить. Ладно бы онколог написал: «ракострах», а так была ошибка. Еще пример. Больной проходит обычную, профессиональную комиссию. Все нормально. «Здоров, здоров, здоров, здоров», и затем получить окончательное заключение надо у председателя комиссии. Как вы думаете, где этот председатель си­дел? В кабинете онколога. Ему говорят: «Когда вы всех специали­стов пройдете, зайдете к председателю». Приходит, читает табличку. «Значит, я страдаю раком». И попробуйте переубедить. Вот такое медицинское внушение...

Есть ятрогении - это мы, медики, делаем, есть дидактогении[17]- это педагоги особенно хорошо делают у детей и подростков.

Так как у психотерапевтов главное (но не единственное) средство работы - слово, то этим словом им необходимо хорошо владеть. Психотерапевтическое слово - слово особое! Оно должно быть стерильно. Должна быть эмоциональная заинтересованность, вы должны вступать в контакт обязательно в состоянии эмпатии. У хо­рошего психотерапевта эмпатия сама возникает! Пишут: «Надо сесть вполоборота». Почему так?! Надо сесть, как тебе удобно и как больному удобно. Дело не в деталях, а во внутреннем чувстве... Сло­во должно быть грамотно. То, о чем я говорил: к вам приходят люди с высоким интеллектом, нередко умнее и более развиты, чем вы. Но не вы же к ним пришли, а они к вам, они ищут у вас помощи. Слово должно быть по стилю нормальным. Нельзя «экать», «нукать», «мэ-кать». Есть психотерапевты, которые иногда умышленно искажают' слово, иногда просто плохо говорят. Последним не надо идти в пси­хотерапию. В таких случаях надо перед зеркалом тренироваться. Мы должны словом владеть.

Все эти вещи должны быть естественны, красивы и обдуманны. Если вы профессионал в своей области, то у вас будет получаться. Если вы дилетант... Массу применений можно найти в медицине, да и в психотерапии, но не в суггестологии. Суггестология не прощает ничего! Учтите это.

Я уже говорил, что гипноз (на мой взгляд) детям до 5 лет про­тивопоказан. Суггестия - это не только видимость того, что мы что-то делаем. Мы вкладываем в нее энергетику. И все это мы обруши­ваем на незрелый детский мозг. Есть масса доказательств, когда А. М. Кашпировский, с моей точки зрения профессионально силь­ный суггестолог, проводил свои массовые сеансы даже по телевизо­ру. Мы в детской практике имели массу осложнений: дети засыпали, дети декомпенсировались. Приходилось очень много исправлять. С 5 лет - уже можно. И дело не в том, что маленький ребенок слова не понимает. Он может уловить эмоциональную сторону дела, но - опасно. Вообще, дети очень внушаемы, но не всегда гипнабельны. Поэтому лучше всего косвенное внушение и, конечно, мой метод: суггестия, которую проводит специалист через маму. А мама - фильтр, она ничего не пропустит, она на своем глубинном уровне вредное не пропустит. Она не нанесет вреда ребенку! Если, конечно, мама работает под руководством специалиста. С 7-8 лет уже можно проводить гипноз энуретикам, больным с тиками… Честно сказать: заикание от гипноза в большинстве случаев не проходит. Проходит лишь у 5% заикающихся. Теперь - некоторые заповеди гипнотизера.

1. Чем вы профессиональнее, тем лучше у вас будет результат. Что ясно. Но есть одно маленькое ограничение... Наиболее продук­тивный возраст гипнотизера - от 30 до 50. 40 лет - оптимальный возраст, здесь эффект может быть наибольшим. Чем старше - тем тяжелее, больший упор делается на профессионализм, а не на внут­реннюю отдачу. Чем младше - тем меньше опыта. Конечно, горячий 25-летний может «крушить налево и направо», именно из-за нехват­ки опыта.

2. Абсолютно быть уверенным в своем методе. Если больной хоть чуть-чуть почувствует ваши сомнения, - все, никакого гипноза не будет. Получится: кто кого дурачит. Вы должны быть на 100% уверены в том, что вы добьетесь успеха.

3. Вы всегда правы. Вы - «начальник», а больной - «дурак». Что бы он вам ни сказал, вы должны уметь повернуть дело в свою пользу. Он вам говорит: «Доктор, вы все говорили, а я не спал». Как быть в этой ситуации? Если вы опытный, то скажете: «А я и не хо­тел, чтобы ты заснул. Ну, ты же пришел лечиться, - ну и не спи. Только тогда зачем приходить лечиться?» То есть вы должны всегда оставаться на высоте. Если он почувствует, что он вас задел, обидел, -будет плохо. Ничего не получится!

4. С моей точки зрения, глубина сна не имеет принципиального значения. Вы должны примерно представлять, в каком состоянии на­ходится ваш пациент и от этого строить формулы. Что такое «форму­ла» в гипнозе? Это «пуля»; она должны быть точно направлена в цель. вы должны попадать в мишень, а не вообще крушить все подряд! И поэтому, если вы видите, что сон - неглубокий (веки дрожат, откры­ваются глаза, руки не расслаблены), значит, формула должна быть раз­вернутая. В этом состоянии должно быть более подробное объяснение. если вы видите, что состояние достаточно глубокое, то да, формула Должна быть императивной. Но в построении императивной формулы нужно стараться максимально избегать отрицаний «не будет», «нет», «исчезло». Надо всегда давать противоположный позитив.

5. Если вы ведете цикл. У старых авторов, я читал, было по 40, например у Буля, по 50 сеансов. Невероятная работа вкладывалась

Здесь тоже надо держать следующий принцип: оставлять себе пути отступления. Например, заикающийся. Мы его усыпили (гипноз не излечивает, но в комплексе его обязательно надо употреблять)... Что неопытный скажет: «Ты просыпаешься, у тебя нет заикания; ты будешь говорить отлично, без заикания!» Нельзя эту формулу говорить. Почему? Потому что он откроет глаза и первое, что он скажет: «Доброе утро, доктор!», - с заиканием. А что надо говорить: «С каждым сеансом, с каждым днем ты говоришь лучше, свободнее», и, если вы уверены, что у больного исчезнут какие-то фобические проявления, навязчивости, сопутствующие движения и много чего другого, то об этом можно говорить. Но ни в коем случае нельзя давать альтернативу! Это тоже положение: не рубить себе хвост. Если уж «отрубил», а не исчезло, - потерял пациента и свои силы зря потратил.

Еще некоторые штрихи. Мне больше нравится групповая психотерапия. Почему? Работать легче. Там - взаимная индукция, и вы в сумме потратите на каждого больного меньше сил, чем если будете это же количество складывать индивидуально. Особенно хорошо это проходит с маленькими детьми, с семилетками. Как вы начинаете работать? Если вы возьмете маленького ребенка и попробуете его усыпить, вам будет трудно. Почему? Во-первых, вы незнакомы. Во-вторых, в белом халате (я, кстати, работаю без халата, чтобы дети не пугались). В-третьих, он не знает, что с ним будет. В-четвертых, вы отрываете его от мамы, вы его забираете куда-то. Можно и с мамой сажать, но все равно боятся. Что делаем мы в этой ситуации? Работает группа 10-12 летних. Сажаем маленького: «Сиди, играй, смотри книжечку, только не разговаривай». Все похрапывают, все посапывают, музыка наша играет, я хожу, что-то говорю, и ребенок потихонечку, потихонечку засыпает вместе с ними. Он не боится, нет страха. Это - преимущества метода групповой гипнотерапии. Недостатки. Нельзя брать в группу пациентов с разными состояниями. Вы не можете взять в группу девочек и мальчиков, которые писаются, потому что им стыдно друг перед другом (отдельно мальчиков или девочек - пожалуйста). Или, если вся группа не писается, взять туда писуна. Что же вы будете внушать? Вы проводите общее внушение и проводите частное внушение. Волей-неволей, что бы вы не говорили членам группы («Воспринимай, что я говорю, только тогда, когда я прикасаюсь к твоей голове»), все остальные все равно это услышат. Поэтому группа должна быть примерно однородной. Невротики – пожалуйста! С изящными неврозами, т.е. такими неврозами, в которых не стыдно признаться: головка болит, устает. (Это не медицинский термин – просто обозначение того, с чем можно брать в группу.) Я. Например, писающего не могу взять. Заикающегося могу посадить, так как энуретики стыдятся, а заикаться не стыдно. В эту граппу можно объединить мальчиков и девочек. Возрастная группа должна быть примерно одинаковой.

Методики. Их бесконечное количество, причем каждый автор, который что-то делает, называет это своим методом. Вы прекрасно знаете: наиболее распространено словесное усыпление, создание при помощи речи в сознании больного образ сноподобного или сонного расслабленного состояния. Методика пассов, т.е. методика физических раздражителей. По мнению старых авторов, пассы наиболее действенны, когда вы над рукой больного манипулируете или над головой манипулируете, и потихонечку, кроме пассов, иногда добавляете словесный раздражитель. Ритмичные раздражители: световые, звуковые. Метроном прекрасно действует… Нет метронома – есть умывальник: капельки у вас будут падать в нужный момент, будет соответствующий звук… Свет. Можно при любом свете проводить, но конечно, лучше в затемнении… «Лежа» или «сидя» - принципиальный вопрос. Не всегда «лежа» лучше, чем «сидя», особенно когда вы гипнотизируете человека противоположного пола, один на один… Если вы гипнотизируете человека противоположного пола, мой вам совет (как для мужчин, так и для женщин): сначала «сидя» лучше, чем «лежа» - меньше перенос на гипнотерапевта глубинных, в частности сексуальных эмоций. Положение «лежа» создает в таком случае определенные трудности. А когда я детей беру (девочек), у меня мамы всегда участвуют на сеансе. Ну, немножечко больше сил на это уходит, зато никаких осложнений не бывает и все спокойно… Для проведения сеанса «сидя» должны быть мягкие удобные кресла. Пассы, ритмичные раздражители – все это приводит к утомлению того или иного анализатора: зрительного, слухового, а вокруг его центра (куда уйдешь от Павлова!) развивается разлитое торможение, и постепенно весь мозг потихонечку переходит в те особые состояния (еще не знаем, в какие). Хорошо, если звучит музыка. Правда, я сам иногда под нее засыпаю, что очень плохо. Если вы устали и начинаете работать с группой, вам главное самому не заснуть, очень неудобно бывает, когда вам говорят: «Доктор, а что это похрапывали?» Ритмичная приятная музыка усыпляет, но все-та она помогает, у меня меньше сил уходит.

В индивидуальной работе я люблю метод словесного внушен или фиксации взгляда. Фиксация взгляда: больной лежит или сидит, садишься за его головой, свои пальцы держишь перед глазами пациента (или блестящий шарик на палочке, или молоточек неврологический) и говоришь: «Смотри, но старайся не моргать. Если захочешь, моргнуть, то закрой глаза и больше их не открывай». А что вы сами делаете? (Тут тоже тонкость есть.) Вы потихонечку шарик вниз ведете. Взгляд идет вниз, и невольно глаза быстрее закрываются. Смотрит наверх - устали глаза. А вы в это время повели, повели говорите: «Веки тяжелеют, тяжелеют, тяжелеют, наконец закрылись и слипаются». Затем говорите: «А теперь они так слиплись, что и не можешь открыть глаза». Но если он открывает. А надо сделав так, чтобы он не смог открыть. Положите свои пальцы на самые уголочки глаз, и пусть он попробует открыть. Не выйдет! Не открываются глаза. Когда вы пальцы убираете, он их уже открыть не может Индивидуально вы можете сказать: «Сейчас я проведу по твоей руке, она как бы нальется свинцом и ты не сможешь ее поднять. Пять раз проведу - ты руку не поднимешь. Пробуй». Он поднимает. Что надо сделать вам? Положить свою руку сверху, не дать ему поднять Раз попытался, два попытался. «Я еще раз попробую посчитать», я он уже руку не поднимет. Надо активно включаться в любой процесс. Ну, а потом, когда веки закрыты, руки-ноги тяжелые, вы про водите словесное усыпление по стандартным методикам. Я, кстати. люблю считать (это идет от работы с подростками, с ними сложнее, чем со взрослыми) не до 10, а до 20: тогда у меня времени больше для того, чтобы постепенно входить с ними в контакт и проч. В групповом методе я люблю идти через релаксацию. К аутотренинг) у меня особое отношение: великолепный метод, но практически только один из ста будет по-настоящему заниматься аутотренингом. Психастеники, фиксированные на болезни, - эти еще, может быть и будут, а вообще это утомительно, люди перегружены. А у невроти­ков, и особенно у подростков, принцип такой: «Ты мне, доктор, нравишься, я готов с тобой работать. Но ничего делать не буду. Ты для меня и делай, что хочешь, только чтобы мне было хорошо». Они хотят минимально потратить свою энергию, а вы должны их организовать, чтобы они работали.

Есть еще вариант погружения, о котором в литературе последнего времени почему-то не пишется, - это фракционный гипноз. Вы говорите больному: «Сейчас ты будешь погружаться в особое лечебное состояние (слово «гипноз» не употребляем), при котором будет то-то и то-то». Термин «гипноз» употребляете только тогда, когда он вам сказал: «Доктор, только гипноз и больше ничего!» Дальше вы говорите: «Я считаю до 20; на счет 5 ты, не выходя из этого состояния, которого мы достигли (транса, расслабление и проч.), откроешь глаза и скажешь мне, что ты чувствуешь». На счет 5 он открывает глаза: «У меня руки тяжелые, я не могу их поднять» и т.п. «Очень хорошо, пошли дальше. 6, 7, 8, 9…» На «10» вы ему опять говорите. И тогда вы контролируете степень его погружения, если вам это нужно. Остальное идет так. Он расслабляется, вы проверили и говорите очень хорошую фразу: «Сейчас ты физически отдыхаешь, а теперь к физическому отдыху мы присоединяем состояние душевного, психологического, психического покоя. Для этого я считаю до 20, и с каждым моим счетом состояние будет лучше, глубже, приятнее». Проводите, достигли. Дольше идут общеоздоровительные формулы (не забывайте об этом): «Ты себя прекрасно чувствуешь, у тебя прекрасный сон, у тебя ясная голова, растет работоспособность, у тебя отличная память», - говорите все, что вам нужно для того, чтобы человеку было хорошо. «У тебя нормализуется давление» и т.д. «Теперь ты отдыхаешь и с каждой минутой этого отдыха», - и дальше можно по Рожнову – 40-50 минут, или, если хотите, 20-30 минут. Поговорили, выключились. Потом снова подключились. И тут есть варианты. Вы можете говорить: «Все посторонние звуки идут мимо твоего сознания, ты их можешь слышать, но ты не слушаешь их. Когда я подхожу к другому больному, это тебя не касается: я буду ему что-то говорить – ты не прислушиваешься». Есть масса всяких вариантов – когда работаете, вы их находите сами. Затем, в группе идет персональное внушение: «Я буду подходить к каждому из вас по очереди, слегка прикасаться к голове или руке, и тогда то, что буду говорить, в основном будет касаться только тебя». И, конечно, надо очень аккуратно говорить, чтобы никого не обижать. Потом опять перерыв и говорите: «Вы хорошо отдохнули, сейчас я буду считать до 10 (я говорю до 10, а не до 5, как все), и ваше состояние изменится на противоположи. вместо отдыха, расслабления, покоя появится ощущение энергии, силы и проч., на счет «10» легко откроются глаза, голова будет ясная, свежая, не будет болеть, не будет кружиться». Открывав глаза... После этого мы обязательно делаем пять вдохов: резкий вдох - руки к груди, т. е. мы немного выводим из состояния, возбуждая ретикулярную формацию, дыхательный центр и двигательный анализатор. И дальше вы расстаетесь.

При групповом гипнозе отставленное внушение плохо работает. Это надо делать при индивидуальном гипнозе. Иногда можно пер вести сеанс на индивидуальный, оставить человека: «Ты не npocыпаешься». Все проснулись, а он остался; с ним и проводите то, ч вам нужно. Все внушения идут на общее укрепление, на оздоровление, на позитив. Бога ради, только на позитив! Бойтесь негатив. Потому что негатив застревает. Так провожу гипнотерапию я. Xoтя методов очень и очень много. Это был постепенный метод.

Есть шок-гипноз. Это уже искусство. Его очень неплохо проводил Владимир Евгеньевич Рожнов: «Смотри мне в глаза. СПАТЬ!!!» Во-первых, надо было его голос иметь, во-вторых, над было его авторитет иметь, в-третьих, 100% уверенность в том, что это у вас получится. Мне все-таки мешает какое-то опасение: а вдруг не уснет? Я этот метод не люблю, хотя иногда и приходится применять... Вы смотрите глаза в глаза: «Будешь смотреть мне в глаза, по том по моей команде у тебя глаза закроются, тело расслабится, и ti погрузишься в особое состояние». И в этот момент: «Спать!!», и он у вас как подкошенный должен упасть. Вы должны его поймать и уложить на диванчик. Бывает и более глубокий гипноз, но, опят» таки, он не у всех получается. И главное: уверенность в себе. Нельзя заниматься гипнозом, если вы устали, если вы раздражены, если у вас личные или служебные неприятности: вы не сможете его хорошо сделать. Лучше отложить. Больные понимают, если вы говорите: «Вы знаете, я сегодня не в форме». Не надо этого бояться. Больных надо превращать в своих друзей, в своих соратников; это уже искусство психотерапевта: работать вместе с больными. Вот так примерно выглядит гипноз в моей интерпретации и в моем исполнении.

Я многое могу в гипнозе делать (любой из вас тоже может): обезболивать могу, очень хорошо уходят бородавки, такие грибо­видные, страшные бородавки, которые жги, не жги... Пришла как-то ко мне девушка очень симпатичная, 18 лет, в перчатках, и сказала: «Доктор, если вы мне не поможете, я покончу с собой, я не могу жить с этими руками». То, что она показала, было действительно ясно такие грибы на руках. И оперировали, и ногти чистили, - никак. Пять сеансов - и нет.

Не надо недооценивать гипноз, и не надо его переоценивать. Гип­ноз у эпилептиков - на здоровье, только ставьте правильную задачу лечите то, что ему поддается: наслоения, реакции и прочее... Шизофре­ния: в группу беру, индивидуально не беру. Опять же, важна ее форма, но только не параноидная, не с паранояльными установками. Можно работать с неврозоподобной, если это вообще можно назвать шизофре­нией. Предположим, при эпилепсии внушаем: «У тебя нормализуется сон, он становится ровным, спокойным... Взрывы энергии, которые приводят к приступам, уменьшаются; с каждым сеансом их будет все меньше и меньше... Настроение меняется: уменьшаются агрессивные, возбужденные, напряженные состояния, они заменяются спокойным; сглаживаются конфликты», т. е. все, что провоцирует эмоциональную напряженность. Если присутствуют абдоминальные приступы, то: «У тебя в области солнечного сплетения тепло, комфорт, уют». Здесь ауто­тренинг хорошо помогает. Поэтому: «Ощущения кризов брюшной по­лости все меньше и меньше тебя беспокоят, у тебя в животе всегда приятные ощущения» и проч. А при шизофрении, как и при неврасте­нии, психастении, как при навязчивости: «Твое внимание уходит от этого состояния, тебе легче контактировать, у тебя появляется потреб­ность в общении, преодолевается замкнутость»... Учтите: шизофреники не так холодны, как нам кажется. Если вы войдете к ним в доверие, они будут преданнейшими больными, пожизненно будут вас любить.

Лекарственные препараты (в частности, антидепрессанты) я не отменяю у взрослых и подростков. Сначала надо убедиться, даже на фоне медикаментозного лечения, что пошла положительная динамика. Целесообразно постепенное уменьшение доз, если вы ставите эту задачу. Зная, как действует препарат, вы психологически создаете образ действия этого препарата в сознании, т. е. идет как бы его подмена. У детей лекарства отменяются смелее. Мой метод заменяет все это, и я в этом не сомневаюсь. Есть много примеров, когда справляюсь без медикаментозного лечения... Конечно, врачи-психотерапевты, которые говорят: с завтрашнего дня уже ничего не принимайте, я вас буду психотерапией лечить, - ну, нет слов!

Теперь коротко об эмоционально-стрессовой психотерапии самой интересной, с моей точки зрения, психотерапии. В России Бехтерев, Катков, замечательно Дубровский, своеобразно (не в этом ключе) Владимир Евгеньевич Рожнов. В чем ее смысл? Внушение проводится в бодрствующем состоянии, но «бодрствующим» такое состояние можно назвать лишь условно. Мы добиваемся особого состояния суженного сознания. В нем внушение не корректируете» сознанием, обсуждением, возражением больных. У вас открытый путь в сознание, подсознание больного, и ваша сила там работает. Из каких компонентов строится эмоционально-стрессовое внушение?

Первое: подготовка группы. Если это группа заикающихся, мы ведем серьезную подготовку: гипнотерапия, рациональная психотерапия, специальные упражнения, в зависимости от возраста, - в общем, проходит 10-15 сеансов, специальных занятий по подготовке. Когда идет поток, все очень просто! На сеанс групп приглашаются кандидаты в следующую группу. Эти потоки, которые шли у Дуб­ровского и превращались, действительно, в лавину: первый сеанс -еще неважный эффект, второй - уже лучше, а дальше, от сеанса к сеансу, массовый ажиотаж, внушение. Дальше все шло как бы само. И действительно, помогало многим. Из всех методов лечения заика­ния этот самый эффективный.

В период подготовки мы больным показываем кассету хорошего сеанса. Сеанс идет в зависимости от группы, оптимально - 12, 14 че­ловек; 15 уже многовато, 10 - чуть-чуть маловато, не хватает какого-то эмоционального поля, 5 - уже не идет сеанс. Потом показывается кассета, где они видят результаты работы. Есть такой психотерапев­тический прием (как самореклама): старых больных приглашать. Это хороший метод, особенно если они сидят за дверью и невольно об­щаются (если все это не подстроено). Вообще, я считаю, что выле­ченный больной не должен контактировать с врачом. Он должен забыть про вас. Я никогда не обижаюсь, если меня забыли (в случае, когда я помог). Показываем кассету. Сам сеанс длится 1 час 20 ми­нут - 1 час 40 минут, в среднем 1,5 часа. Больные в группе с одной нозологией: заикание, хотя формы его разные. Проявлений заикания столько, сколько больных. Каждый заикающийся заикается по-своему, как и в отпечатках пальчиков: двух одинаково заикающихся очень трудно найти...

Группа выстраивается около стены, ставится в определенную В чем особенность позы? Они стоят вдоль стены; между пяточками и стеной где-то полстопы, чтобы была стройная шеренга; руки вдоль туловища. Терапевт ходит перед ними и просит: «Смотрите за мной. С этого момента, на кого бы я ни посмотрел, я всегда должен встречать ваш внимательный, сосредоточенный взгляд». В зале обязательно должны быть зрители. Без зрителей сеанс вообще не идет. Почему? Зрители - мощнейший фактор! Вы себе не пред­ставляете, что в зале творится, когда идет хороший сеанс, когда там сидят заикающиеся, сидят их родные, будущие пациенты! Такой на­кал в зале! Спиной чувствуешь, что тебя поддерживают. Но смот­реть в зал нельзя! И дальше начинаешь говорить о страданиях заи­кающихся людей. Это рациональный этап сеанса. Он очень сложен. Вы должны держать их в поле зрения и говорить им особо значимые вещи: что они красивы, здоровы, привлекательны, но страдают, у них неудачи, неудачи в личной жизни и всему виной - это проклятое заикание, с которым они безуспешно борются, а путь к избавлению есть... Можно из заикания «выползать», а можно из него «вышаг­нуть»... Какие-то исторические примеры приводятся: например. На­полеон немного заикался, Демосфен. Приводятся такие актеры как Н. Черкасов (те, кто постарше, знают: «Депутат Балтики», «Алек­сандр Невский»); он здорово заикался в жизни, а играл, не заикаясь.

Певцов, актер... Когда его спрашивают:

-Что же ты на сцене не заикаешься?

- А я на сцене не играю заикающихся.

Напряжение растет. Если удачно говоришь, да еще эмоцио­нально, - женщины, девушки в слезы. «А путь есть. И сейчас ваше выздоровление в моих руках. Я могу сделать это, а вы уже знаете, что я много могу. Я могу сделать так, что, придя сюда с заиканием, вы уйдете отсюда здоровыми. Но вы должны очень захотеть!» И они хотят так, что у них скулы сводит. Такой страшный накал. Дальше вы объясняете: «Сейчас, чтобы вы поняли, что я не просто говорю, а У меня есть возможность оказывать на вас воздействие, мы проведем несколько проб, которые дадут мне возможность понять, в каком состоянии вы находитесь, приспособиться к нему, вы поймете, что я очень многое могу и могу помочь вам». Так называемые пробы на внушаемость: «падение к стене», «падение вперед»... Ты ходишь: «Глаза в глаза! Назад к стене!» - они к стене падают. «На меня... А теперь взглядом поднимаю на носочки» (как краном). Заставляю щагнуть вперед, а здесь пропасть. «Страшно, но вы все равно шагнете! Так же перешагнете и через заикание». Поднимаешь их: «Шаг вперед!» - и они буквально на вас валятся, вы их поддерживаете. Так проводятся эти пробы.

Потом идет стандартная проба на падение. Я лучше делаю эту пробу, потому что я в нее больше техники вкладываю. Стоит человек, ноги вместе; вы сзади внушаете падение назад. Здесь надо сделать так, чтобы человек не мог не упасть. Он не имеет права не упасть, иначе эффекта не будет. Как это делается? Ноги вместе (площадь опоры маленькая), руки вдоль туловища, голова назад, глаза закрыты. «Я считаю до двух... На счет раз ты чувствуешь как тебя тянет назад, на два ты падаешь. Я стою рядом, упасть не дам, поддержу. Но, на счет два ты теряешь равновесие и неизбежно па­даешь». Ничего в этом страшного нет. Площадь опоры маленькая, голова - назад, центр тяжести - уходит. К тому же, вы еще немного ему помогаете. Помогать надо первому и второму; третий, четвер­тый и т. д. падают сами: только подошел - они уже теряют равнове­сие. Но есть еще один психологический момент. Когда вы начинаете все эти пробы, вы говорите так: «Вы очень хотите поправиться, вы -психически здоровые люди (заикание - это невроз). Кроме того, у вас хороший интеллект». Эти пробы люди, которые хотят вылечить­ся и нормальные по интеллекту, душевно здоровые, не могут в этой ситуации не выполнить.

Был такой случай. Группа психологов у меня училась на кафед­ре. Была там лидер. «Что вы все учите, я все лучше знаю!» Начинаем пробы проводить. «На меня не подействует!» «Я тебя сейчас про­учу!» - думаю. А я фразу насчет интеллекта и душевного здоровья не говорил. Вся группа прекрасно работала, пробы прошли на всех, все падали. Дошла очередь до нее. Встала и стоит как столб. Я говорю: «Вы не сопротивляйтесь. Вы нарочно не делаете, но вы мне не сопро­тивляйтесь: что мы будем зря силы тратить». Она стоит как колонна. «Голову назад!» - со скрипом, знает, что не упадет. Я спокойно гово­рю: «Я забыл вам сказать, что эту пробу любой здоровый и интеллек­туально нормальный человек может выполнить. А уж если он не очень здоров...» И началось качание. Она сначала думает: «Нет, пой­ду вперед!» А потом: «Вся группа будет думать, что я - дура», - и назад. Упала. Уже я ее ловил. Вот вам психологический фактор.

Дальше идет очень сложная проба, которую я иногда делаю, а иногда - нет. Проба с обезболиванием. Вы говорите: «Откуда пошел медицинский гипноз? От обезболивания. Я вам сейчас покажу, как гипнозом я сниму болевую чувствительность с рук у нескольких добровольцев. Кто хочет?» Иногда заранее договариваешься, кто S пойдет на эту пробу (именно пойдет на пробу, а не будет подыгрывать). Садятся четыре человека. «Засучите рукава, освободите левую руку». Тут же у вас йод, спирт, иголки... Был период, когда я эти пробы не делал: когда не было одноразовых игл. Почему? Опасно. А когда появились одноразовые иголочки (правда, они очень сильно колются, режут сосуды; толстая игла отодвигает сосуды, и кровотечение меньше, а тонкие - разрезают), стало не опасно. Дальше объясняешь: «Сейчас я пройду мимо всех вас и проведу два раза по вашему предплечью. Первый раз вы почувствуете, как ваша рука деревенеет, второй раз - она станет как замороженная, никакой болевой чувствительности». Раз, два, - сделали. А дальше берешь руку и протыкаешь ее иголкой. Они сидят и смотрят, как игла находится в руке. Действительно, процедура не из приятных... Опять же здесь техника. Во-первых, предплечье - наименее чувствительная часть. Это вам не ладошку колоть! Во-вторых, я беру руку вот так (щипок). После этого я ее прокалываю. Могут возникать всякие нюансы: ино­гда рука кровит, приходится кровь останавливать. Но они все смотрят, все нормально. Затем: «Я сейчас иголки вытащу». Резко вынимаете, пальцем или йодом зажимаете место проколов, чтобы не кровило. «А теперь, три, четыре, я возвращаю чувствительность. Потому что был случай, когда забыли вернуть чувствительность человеку, и он сжег себе руку: через неделю к горячему прислонился и не почувствовал ожога». Группа - ваша, зал - ваш.

Дальше самое сложное: вы воссоздаете модель заикания. То есть вы вызываете временный паралич рук, тоже на добровольцах. Это требует большого напряжения. Делается это примерно так. Три человека выходят (больше трех тяжело): «Руки согнуты в локтях, локти прижаты. Пальцы развести, как будто это не пальцы, а гвозди, вбитые в дерево. Проверяем. Слабо! Ну-ка... О! Теперь у нас руки напряжены». Дальше объясняем: «Сейчас я буду подходить к каждому из вас по очереди, глядя в глаза резко проведу по вашим рукам и скажу «раз». Это делается очень резко - пугая. «Теперь я кладу руки тебе на голову и говорю «два». Смотри на свои руки: власть над ними у меня, они парализованы; твои руки на месте, а ты работать не можешь...» Вот вам модель заикания. Ничего не произошло, руки хорошие. Где произошло? В голове. А где в голове? Рядом с речевыми центрами. Речевые центры и «руки» находятся рядом. Мое внешнее воздействие так же, как и психическая травма при заикании, проникло в мозг и вызвало временное торможение в мозгу. А при заикании это торможение становится хроническим. И речь вроде бы есть, и вроде бы нет. Так же и здесь: руки вроде бы на месте, а вам на самом деле он ими пользоваться не может. Власть над руками моя. «Сейчас я проведу вдоль твоей левой руки и скажу «три», и власть над левой рукой к тебе возвращается... Три!» Смотрите, правая стала еще сильнее. «А теперь, только на расстоянии. Смотрите в глаза, я хлопну в ладоши, и у всех троих правая рука вернется». (Хлопаю в ладоши.) Четыре! Все, рука свободна. Вот так это проводится.

После этого происходит главное. «А теперь, когда вы все готовы, я каждому из вас таким же образом сниму заикание. Я буду походить к каждому из вас по очереди, класть свои руки вам на голову. Команда «Раз!» - у вас начинается отработанноедвижение к стене, вы свободно падаете. В этот момент команда: «Два!» - это взрыв энергии: моей и твоей внутренней. Ты взрываешься, ты разрушаешь очаг хронического загипнотизированного состояния в этой зоне. Ты очищаешься. «Три!» - твоя речь чистая». Проходишь всю группу, их всех по очереди. В этот момент они затылком прикасаются к стенке и важно выждать этот момент. Я обычно подставляю правую руку под затылок, потом на ней синяки образуются.

Дальше опять хорошо: «А теперь я вам покажу, что вы стали другими. Перед аудиторией вы будете говорить совершенно свободно». И далее, на основании определенных речевых законов вы вводите их в речь: сначала отраженную, потом сопряженную, потом спонтанную. Все, как правило, говорят нормально. После этого накладываешь на них молчание и через день снимаешь... У кого-то хорошо и отлично, у кого-то средне; чтобы не было результата - такого не бывает. Результат у многих стойкий. Это единственный метод, благодаря которому я получал у взрослых полное выздоровлние. Я очень много таких сеансов провел... Помню, в Ленинграде проводил сеанс. Через два года приходит письмо. В нем просьба: «Бога, ради, сообщите, что вы меня лечили! Меня вызвали в военкомат, я туда пришел. «Вы от армии освобождались...» «Из-за сильного заикания». «А где оно? Ты что, симулянт?». Вы же помните, что я не был симулянтом. Теперь заикания нет. Что, мне опять начать заикаться?» Пришлось сообщить. Также и алкоголиков можно лечить…

Вот так проводится эмоционально-стрессовое лечение. После него тяжело! Вот эта проба очень сложная психологически. Надо удержать, надо, чтобы они хотели ее сделать. А то не так сделают – и все, пробы нет. Поэтому, надо всех держать… А вы в это время еще говорите, объясняете им модель заикания… Иголки – простая проба, ее любой может провести. Падение – это техническая проба, я вам объяснил. Я прикасаюсь так, чуть-чуть, но я же могу и руки положить, и подтолкнуть. Наверняка не выдержишь и упадешь… Замечательная работа – психотерапия, я вам честно скажу. И умереть не жалко, когда хорошо работаешь. Пожалуйста, вопросы.

Из зала: К вам на прием приходит больной с опухолью головного мозга. Жалобы – на головные боли. Вы проводите с ним 20, 40, 50 сеансов и внушаете, что у него нет головных болей…

- Я что, сумасшедший, что ли?!

Из зала: Вы же не лечите опухоль; а процесс уже запущен…

- Как это, «не лечу»? Я же врач, медик… Смею Вас заверить, что опухоль я скорее всего не прозеваю. А человеческую помощь больному постараюсь оказать. Если вы ведете психотерапию и видите, что нет эффекта, вы должны понять, почему нет: дело в вас, дело в больном, или дело в заболевании. Больных надо обследовать. Конечно, начинать можно, но, если вы довольно быстро видите, что «упираетесь в стенку», - надо понять, в чем суть. А «зеваете» опухоли – значит, не профессионалы. Если вы плохой врач – значит Вам от Бога не дано. А невропатолог опухоль «всегда» увидит! А мы психиатры, грешные, которые раньше были психоневрологами, тоже умеем смотреть неврологический статус. Я увижу патологию. Надо быть хорошим врачом и не делать грубых ошибок. Но без ошибок к сожаленью не получается, у нас у всех они есть.

Некоторые ваши коллеги-интернисты всерьез считают, что психотерапевты все лечат внушением. Есть такая старая шутка, что психиатры считают неврологов «бездушными», неврологи считают психиатров «безмозглыми», а и те, и другие считают психологов «бестелесными». Все это не так. Психотерапе6вты давно уже, с самого основания профессии, по существу, работают в тесном взаимодействии с интернистами. Если такого взаимодействия нет – грош цена такому «лекарю», но это не психотерапевт, а шарлатан. Психотерапевт - это врач, окончивший лечебный или педиатрический факультет (не санитарно-гигиенический, не медико-биологический, не фармацевтический), прошедший двухлетнюю подготовку в психиатрии, прошедший специализацию по психотерапии, имеющий два сертификата специалиста, проходящий как минимум раз в 5 лет усовершенствование.

Из зала: Кодировать и гипнотизировать можно любого человека или есть какие-то ограничения?

- Психопатов, шизофреников, выраженных дураков, сексуально озабоченных и тех, которые не хотят, не надо. Там, где вы можете попасть либо под влияние, либо в зависимость. Всех остальных можно. И не надо слова «кодировать».

Из зала: В результатах лечения гипнозом чего больше? Гипноз это не биологическое состояние, влияющее на пациента через биологию?

- Вы сейчас говорите о принципиальном расхождении между психотерапевтами психоаналитического круга и психотерапевтам! физиологического круга. Понимаете, психоаналитики считают, что идет влияние только через высшие отделы, сознание и прочее. Они отключают сознание, проникают в подсознание через психологические каналы. Я думаю, что здесь смешанный процесс: мы через оп ределенные психические механизмы (ведь, что такое «психотерапия»: это воздействие, словом и другими методами, психотерапевта на высшие функции человека, а через них - на организм) «идем» и физиологию.

Из зала: Бывают ли пациенты, которые начинают ходить до того, чтобы оказаться в состоянии гипноза, получить удовольствие от этого?

- Я с этим явлением сталкивался, конечно... Больные начинаю! идти не за помощью к вам. Они идут за этим состоянием. Если вы это почувствовали - поменяйте метод, поэкспериментируете. На если вы видите, что больной начинает ходить ради состояния - кон­чайте... Да, больной может перестать ходить. Но перестают ходить двух случаях: либо помогли, либо не помогли.

Дата добавления: 2015-02-02 | Просмотры: 768 | Нарушение авторских прав