Первая проблема - несформулированность этой политики. Не определён необходимый минимум государственных потребностей в информационной сфере. Не определён доступный для бюджета максимум, отведённый на эти цели государством. Второе, что вызывает тревогу - расхожее представление о едином информационном пространстве (ЕИП). Из него создан некий фантом, которым все клянутся, но никто толком не знает, в чём его суть. Почему-то считается, что ЕИП - это возможность на всей территории государства распространять одну и ту же информацию. Мы же рассматриваем ЕИП как возможность обеспечить каждого гражданина максимально полным спектром фактов и мнений, имеющихся в стране. В т.ч. непременно и с версией государственных органов, т.е. с официальной версией, которая, как подсказывает опыт, тоже не может и не должна претендовать быть истиной в последней инстанции. Напротив, именно из того, насколько эта версия подтверждается иными версиями и фактами, гражданин имеет возможность сделать вывод о качестве избранной им власти. Так что разрыв заключается вовсе не в том, что федеральные газеты становятся газетами “внутри Садового кольца” или в том, что радиочастоты переходят от государственного собственника к частному. Разрыв возникает тогда, когда ни газета, ни радио, ни телеканал, независимо от формы собственности, не дают и не пытаются давать максимальный спектр мнений и взглядов существующих в обществе, да и не считают себя обязанными это делать. Второй разрыв ЕИП - это когда на отдельных территориях РФ практически устанавливается монополия на местную, региональную истину. Такие попытки, и достаточно успешные, предприняты в Псковской области, в Башкортостане, в Кемерово, в Удмуртии, да и в Москве. Просматривается и совершенно новая, характерная и для 1997 года тенденция: выдать за государственную политику по спасению прессы меры по огосударствлению средств массовой информации на местах. Причём эта противоречащая самому смыслу свободы слова деятельность поддерживается и нынешним составом Государственной Думы, и исполнительной властью в регионах. С одной стороны, в принятых поправках к ранее появившимся законам понятие “государственные СМИ”, усилиями думского комитета по информационной политике и связи, становится практически безразмерным. К ним теперь могут быть отнесены не только финансируемые государством масс-медиа, но и частично дотируемые из местных или муниципальных бюджетов; и те, где какой-либо властный орган является соучредителем (даже если не внёс ни копейки средств); и те, на кого распространяются налоговые льготы, предусмотренные федеральными законами.
В Ростовской области предпринята попытка принять местный закон, объявляющий все получающие дотации газеты муниципальными предприятиями, причём загоняют их в муниципальное “стойло” прямой угрозой отказать в дотациях. В других регионах этот “стихийный” процесс обходится вообще без закона. Сведения о произвольном отказе от учредительства или навязывании соучредительства без каких-либо консультаций со другим учредителем (обычно это трудовой или журналистский коллектив редакции), идут практически отовсюду. Особенно усиливались эти процессы в ходе региональных выборов, когда вновь избранная власть лишает расположения и поддержки СМИ, не симпатизировавшие ей на выборах. И, напротив, навязывает свой патернализм (с прибавкой дотации) тем, кто “вёл себя правильно”.
Впрочем, и со стороны федеральной власти допускались подобные насильственные приёмы. Достаточно вспомнить два распоряжения г-на Чубайса об увольнении редактора тамбовской газеты (впоследствии отменённое) и редактора журнала Российская Федерация (в дальнейшем заменённое на отказ правительства от прав и обязанностей учредителя журнала).
