АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Преодоление сопротивлений

Психоанализ приводит в движение или обостряет игру сил внутри «Я» между двумя группами факторов с противоположными интересами. Одна группа заинтересована в том, чтобы сохранить неизменными иллюзии и безопасность, создаваемые невротической структурой; интерес другой группы заключается в достижении определенной степени внутренней свободы и силы посредством ниспровержения невротической структуры. Именно по этой причине психоанализ, как это уже неоднократно подчеркивалось, не является главным образом процессом беспристрастного интеллектуального поиска. Интеллект – это оппортунист, служащий любым интересам, имеющим наибольший нес в данное время. Силам, которые противостоят освобождению и пытаются сохранить status quo, бросает вызов каждое осознание, которое способно подвергнуть опасности невротическую структуру; мобилизованные таким образом для противодействия, они пытаются блокировать прогресс тем или иным путем. В психоаналитической работе они выступают как «сопротивления» – термин, использованный Фрейдом для обозначения всего того, что затрудняет эту работу изнутри.

Сопротивление ни в коем случае по вызывается только психоаналитической ситуацией. Если только мы не живем в каких-то исключительных условиях, сама жизнь является по крайней мере таким же мощным вызовом невротической структуре, каким является психоаналитик. Тайные жизненные притязания человека часто обречешь на фрустрацию вследствие их абсолютного и ригидного характера. Окружающие такого человека люди не разделяют его иллюзий о себе и, ставя их под сомнение или не считаясь с ними, причиняют ему боль. Посягательства на его тщательно разработанные, однако ненадежные меры безопасности неизбежны. Эти посягательства могут иметь конструктивный характер, но человек может реагировать на них так же, как он это делает в психоанализе: сначала тревожностью и гневом, с преобладанием либо того, либо другого, а затем усилением невротических наклонностей. Он становится более отчужденным, доминантным и зависимым, чем всегда.

Взаимоотношения с психоаналитиком вызывают во многом те же самые чувства и реакции, что и взаимоотношения с другими людьми. Но так как психоанализ представляет собой недвусмысленную атаку на невротическую структуру, то он бросает ей более грозный вызов.

Открыто высказываемая или неявно подразумеваемая аксиома большей части психоаналитической литературы состоит в том, что мы беспомощны по отношению к нашим сопротивлениям, то есть мы не можем преодолеть их без помощи специалиста. Это убеждение будет выдвигаться как самый сильный аргумент против самой идеи самоанализа. И этот аргумент оказывает очень сильное влияние не только на психоаналитиков, но также на каждого пациента, проходящего анализ, так как и психоаналитик и пациент знают о той упорной и сложной борьбе, которая возникает с приближением к опасной территории. Но апелляция к опыту никогда не может быть решающим аргументом, так как опыт сам в свою очередь определяется всем комплексом господствующих представлений, обычаев и нашим складом ума. Точнее, психоаналитический опыт определяется тем. что пациенту не предоставляется шанса самостоятельно справиться со своими сопротивлениями.

Более веским соображением является теоретическая предпосылка, которая лежит в основе такой убежденности психоаналитиков и которая является не более и не менее как всей фрейдовской философией природы человека. Эта тема слишком сложна, чтобы рассматривать её здесь. Достаточно отметить лишь следующее: если человеком движут инстинкты и если среди них инстинкт разрушения играет значительную роль. как это утверждал Фрейд, то для конструктивных сил в человеческой натуре, способных побуждать к росту и развитию, остается не много места, если оно вообще остается. А именно эти конструктивные силы и составляют динамический противовес силам, вызывающим сопротивления. Отрицание их с необходимостью должно вести к пораженческой позиции по отношению к возможности преодоления наших сопротивлений с помощью собственных усилий. Я не разделяю в этой части философию Фрейда, но и не отрицаю того, что вопрос о сопротивлениях остается серьезным тезисом. Вообще говоря, результат самоанализа, как и всякого психоанализа, зависит от мощности сил сопротивления и от силы «Я», направленного на преодоление их.

Степень фактической беспомощности человека по отношению к сопротивлениям зависит не только от доступной наблюдению силы, но также и от их скрытой силы – другими словами, от той степени, в которой они ощутимы. Несомненно, их можно обнаружить и встретить в открытой борьбе: например, пациент может полностью осознавать, что у него имеет место сопротивление посещению сеансов психоанализа, или может даже понимать, что сражается не на жизнь, а на смерть против ослабления своей невротической наклонности, как это делала Клара в конечной битве «за» и «против» своей зависимости. Чаще сопротивления подкрадываются к человеку в замаскированных формах, и он не осознает их как таковые. В этом случае он не знает, что действуют силы сопротивления: он просто непродуктивен или же ощущает равнодушие, усталость, упадок духа. Конечно, человек беспомощен в битве с врагом, который не только невидим, но даже как бы не существует, поскольку он о нем не знает.

Одной из самых важных причин, почему он может не осознавать наличия сопротивления, является тот факт, что защитные процессы приходят в движение не только тогда, когда он сталкивается прямо и непосредственно со связанными с ним проблемами, то есть когда обнаружены его тайные притязания к жизни, поставлены под сомнение его иллюзии, его меры безопасности подвергаются опасности, но также тогда, когда он отдаленно приближается к этим областям. И чем более человек полон решимости сохранить их в неприкосновенности, тем чувствительнее он реагирует на приближение к ним. Он похож на человека, боящегося грозы, который приходит в ужас не только от грома и молнии, но реагирует с опаской даже на облачко, появившееся на горизонте. Эти отдаленные реакции так легко ускользают от внимания потому, что возникают при появлении, казалось бы, совершенно безобидной темы, которая вроде бы и не должна возбуждать никаких сильных чувств.

Способность выявлять сопротивления требует определенных знаний как об их источниках, так и об их проявлениях. Следовательно, будет вполне уместно резюмировать все, что уже было сказано на эту тему на протяжении всей книги (часто даже без прямого упоминания термина «сопротивление»), и добавить определенные моменты, которые представляют особый интерес для самоанализа.

Источники сопротивлений лежат в общей, совокупной заинтересованности человека в сохранении его status quo. Эта заинтересованность не тождественна – и, безусловно, категорически не тождественна – желанию оставаться больным. Каждый хочет избавиться от своих недостатков и страданий, и в этом желании он целиком «за» изменение, и притом за быстрое изменение. На самом же деле он хочет сохранить не сам «невроз», а те его аспекты, которые приобрели для него огромную субъективную ценность и которые, в его сознании, дают надежду на будущую безопасность и удовлетворение. Теми базальными факторами, которые никто не хочет изменять ни на йоту, являются, если говорить кратко, те факторы, которые имеют отношение к его скрытым притязаниям в жизни, к его притязаниям на «любовь», власть, независимость и т.п., к его иллюзиям в отношении себя, к его зонам безопасности, внутри которых он действует сравнительно свободно. Конкретная природа этих факторов зависит от природы его невротических наклонностей. Так как свойства и движущие силы невротических наклонностей уже были описаны, мне не требуется вдаваться здесь в дальнейшие подробности.

В профессиональном психоанализе сопротивление в огромном большинстве случаев провоцируется чем-либо, что происходит в ходе самого психоанализа. Если развились сильные вторичные защиты, то первые сопротивления возникают сразу, как только психоаналитик ставит вопрос о правомерности этих защит, то есть как только он выражает какое-либо сомнение относительно уместности, добродетельности или неизменности какого-либо фактора в личности пациента. Поэтому у пациента, вторичные защиты которого состоят в том, чтобы считать все относящееся к его личности, включая недостатки, превосходным и уникальным, разовьется чувство безнадежности, как только какой-либо из его мотивов будет поставлен под сомнение. Другой пациент будет реагировать со смесью раздражения и обескураженности, как только столкнется сам, или ему на это укажет психоаналитик, на какую-либо присущую ему иррациональную черту. В соответствии с функцией вторичных защит – охраной всей образовавшейся в результате развития системы – эти защитные реакции возникают не только тогда, когда какой-либо особый вытесненный фактор подвергается опасности обнаружения, но и тогда, когда подвергается сомнению хоть что-то, не относящееся к его содержанию.

Но если вторичные защиты не обладают такой роковой силой или если они были открыты и правильно оценены, сопротивления являются большей частью реакцией на нападки в адрес специфических вытесненных факторов. С приближением к какой-либо области (непосредственно или отдаленно), являющейся табу для данного пациента, он начинает эмоционально реагировать на это страхом или гневом и автоматически пытается предпринять действие, направленное на защиту от дальнейшего продвижения. Такое посягательство на табу не обязательно должно быть специальной наладкой, но может просто вытекать из общего поведения психоаналитика. Все, что пациент делает или, наоборот, не может делать, все, что он говорит или, наоборот, чего не может сказать, способно причинить боль его уязвимым местам и вызвать сознательное или бессознательное негодование, которое на некоторое время блокирует совместную работу.

Но сопротивления психоаналитической работе могут быть также вызваны факторами, находящимися вне аналитической ситуации. Если во время психоанализа внешние обстоятельства изменились в сторону, благоприятную для беспрепятственного функционирования невротических наклонностей, или даже делают их определенно полезными, то стимул к сопротивлению крайне усиливается; причиной этому является, конечно, то, что силы, противостоящие изменению, укрепились. Но сопротивление может быть вызвано также и неблагоприятным развитием событий в повседневной жизни, Если пациент чувствует, например, что с ним кто-либо несправедливо обошелся, его негодование может быть столь сильным, что он откажется от какого-либо усилия попытаться узнать в ходе психоанализа истинную причину того, почему чувствует себя обиженным или оскорбленным, и вся его энергия сосредоточится на мести. Другими словами, сопротивление может быть вызвано как внешними обстоятельствами, так и изнутри психоаналитической ситуации, если либо непосредственно, либо отдаленно затрагивается вытесненный фактор.

В принципе те же самые поводы для сопротивления присутствуют и в самоанализе. Здесь, однако, ими являются не толкования психоаналитика, а собственное вторжение в область болезненного осознания или внутреннего смысла, которое вызывает сопротивление. Кроме того, повод к сопротивлению, которое может вызываться поведением психоаналитика, отсутстует. До некоторой степени это преимущество самоанализа, хотя не следует забывать, что поводы могут оказаться чрезвычайно конструктивными, если реакции на них правильно анализируются. Наконец, в самоанализе переживания повседневной жизни, по-видимому, обладают большим влиянием в плане возможности вызвать блокировку. Это вполне понятно: в профессиональном психоанализе эмоции пациента в значительной степени сконцентрированы на психоаналитике из-за той важной роли, которую он приобрел в данное время. Но такая концентрация отсутствует, когда психоанализ проводится в одиночку.

Способы, которыми сопротивления выражают себя в профессиональном психоанализе, могут быть приблизительно сгруппированы в трех разделах: во-первых, открытая борьба с вызывающей сопротивление проблемой; во-вторых, защитные эмоциональные реакции и, в-третьих, защитные внутренние запреты или маневры с целью уклонения. Хотя они и различны по форме, в сущности, эти способы выражения сопротивлений отличаются только степенью своей открытости.

В качестве иллюстрации давайте предположим, что с пациентом, у которого имеется навязчивое стремление к абсолютной «независимости», психоаналитик начинает обсуждать его трудности во взаимоотношениях с людьми. Пациент ощущает это как косвенные нападки на свою отчужденность, а, следовательно, на свою независимость. В этом он прав, так как всякая работа над трудностями, которые он испытывает в общении с людьми, имеет смысл, только если конечной целью является улучшение его человеческих взаимоотношений, помощь в достижении им большей дружелюбности и чувства солидарности с другими. Психоаналитик может даже сознательно и не иметь в виду этих целей, например полагать, что он просто хочет понять робость пациента, его вызывающее поведение, его затруднения с женщинами. Но пациент ощущает подступающую опасность. И его сопротивление принимает форму открытого отказа обсуждать упомянутые трудности, форму откровенного заявления о том, что он ни в коем случае не хочет, чтобы ему досаждали другие люди. Или же он реагирует недоверием к психоаналитику, подозревая последнего в навязывании ему своих норм поведения. Например, он может считать, что психоаналитик хочет навязать ему неприятную для него общительность. Или же он становится равнодушным к психоаналитической работе: начинает опаздывать к назначенному времени, менять тему обсуждения или же обрушивать на психоаналитика настолько запутанные сновидения, что их смысл не поддается расшифровке.

Первый тип сопротивления – открытая борьба – достаточно ясен и знаком, так что он не нуждается в дальнейшем уточнении. Третий тип – защитные внутренние запреты или тактика уклонения – будет обсуждаться нами в связи с его ролью в самоанализе, А вот второй тип – защитные эмоциональные реакции – особенно важен в профессиональном психоанализе, ибо эти реакции могут быть сосредоточены на психоаналитике. Существуют различные формы, в которых сопротивление может выражать себя в эмоциональных реакциях, направленных на психоаналитика. Только что мы упоминали, что пациент реагирует подозрением, если думает, что его вводят в заблуждение. В других случаях реакцией может быть сильный, хотя и смутный страх получить душевную травму в результате психоанализа. Или же реакцией может быть лишь смутное раздражение или презрение к психоаналитику на том основании, что он слишком глуп, чтобы понять его и оказать помощь. Или она может принимать форму смутной тревоги, которую пациент пытается ослабить, стремясь завоевать дружбу или любовь психоаналитика.

Поразительная интенсивность, которую иногда приобретают эти реакции, частично обусловливается тем фактом, что пациент ощущает угрозу чему-то существенно важному для той структуры, которую он построил, но, кроме того, она обусловлена стратегической ценностью самих этих реакций. Такие реакции служат для того, чтобы перенести акцент с существенно важной работы по нахождению причин и следствий к намного более безопасному занятию – выяснению своего эмоционального отношения к психоаналитику. Вместо исследования собственной проблемы пациент направляет свои усилия на то, чтобы переубедить психоаналитика, склонить его на свою сторону, доказать, что он не прав, сорвать его усилия, наказать его за то, что он вторгся на территорию, на которой лежит табу. И вместе с этим смещением акцента пациент либо начинает обвинять психоаналитика во всех своих трудностях, убеждая себя, что он не может продвигаться вперед с человеком, который так плохо понимает его и вдобавок столь несправедлив к нему, либо перекладывает всю ответственность за данную работу на психоаналитика, сам становясь весьма инертным и невосприимчивым. Нот надобности добавлять, что эти эмоциональные баталии могут протекать скрытно, и может потребоваться огромная психоаналитическая работа, чтобы довести их до сознания пациента. Когда они так вытеснены, то воспринимается только возникающая в результате блокировка.

В самоанализе сопротивления выражают себя этими же тремя способами, но с некоторыми неизбежными отличиями. Кларин самоанализ только однажды вызвал открытое и прямое сопротивление, но он вызвал огромное количество разнообразных внутренних запретов на психоаналитическую работу и множество уклончивых маневров. Изредка Клара ощущала сознательную эмоциональную реакцию на свои аналитические открытия – такую, как шок при открытии своего паразитирующего отношения к мужчинам, – но такие реакции не препятствовали её дальнейшей работе. И я считаю, что это довольно типичная картина того, каким образом сопротивление действует в самоанализе. Во всяком случае, это такая картина, которую мы вполне можем ожидать. В ответ на открытия возникают эмоциональные реакции: человек чувствует тревогу, стыд, вину или раздражение в связи с тем, что он в себе открывает. Но эти реакции не достигают той величины, какой они достигают в профессиональном психоанализе. Одной из причин этого является то, что здесь нет психоаналитика, с которым человек мог бы вступить в защитную борьбу или на кого он мог бы возложить ответственность: он предоставлен самому себе. Другой причиной является то, что он обычно относится к себе более чутко, чем это сделал бы психоаналитик: он чувствует опасность намного раньше и почти непроизвольно уклоняется от прямого приближения, прибегая вместо этого к тем или иным способам уклонения от проблемы в данный момент.

Это приводит нас к защитным внутренним запретам и маневрам уклонения, в которых может выражать себя сопротивление. Эти формы блокировки движения вперед столь же многочисленны, как и личностные вариации, и могут возникать в любом месте по ходу анализа. Их проявления в самоанализе могут быть наилучшим образом поняты посредством выделения определенных критических пунктов, в которых они могут задерживать движение вперед. Коротко говоря, они способны помешать человеку начать анализировать проблему, снизить ценность его свободных ассоциаций, блокировать его понимание, сделать неубедительными его открытия.

Внутренний запрет на то, чтобы приступить к анализу проблемы, может быть неощутимым, ибо, как правило, человек, который работает в одиночку, не анализирует себя сколько-нибудь регулярно. Ему не надо беспокоиться по поводу тех периодов, в которых он не чувствует потребности в анализе, хотя сопротивление может также действовать в такие периоды. Но ему следует быть начеку в те периоды, когда он чувствует себя сильно расстроенным, недовольным, усталым, раздраженным, нерешительным, полным страха и предчувствий и, тем не менее, воздерживается от какой-либо попытки прояснить своё состояние. Тогда он может сознательно ощущать нежелание анализировать себя, хотя полностью осознает, что, проводя самоанализ, он по крайней мере предоставляет себе шанс выпутаться из тисков несчастья и при этом кое-чему научиться. Или он может находить всевозможные оправдания, чтобы не предпринимать такой попытки, ссылаясь на занятость, усталость, отсутствие времени. Такая форма сопротивления будет, вероятно, встречаться чаще в самоанализе, чем в профессиональном психоанализе, так как в последнем случае, хотя пациент и может иногда забыть или даже отменить назначенный сеанс к психоаналитику, все же достаточное давление оказывают заведенный порядок, долг вежливости и оплата, которые удерживают от опрометчивых решений.

В процессе продуцирования свободных ассоциаций защитные внутренние запреты и уклонения действуют косвенными путями. Они могут сделать человека решительно непродуктивным, побудить его стремиться в основном к «умозаключениям», вместо того чтобы позволить свободно течь своим мыслям, быть причиной внезапного отклонения его мыслей от темы или даже вызывать разновидность дремоты, при которой он забывает удерживать нити возникающих ассоциаций.

Сопротивление может блокировать его понимание, создавая в сознании «зоны слепоты», или же отвлекать его внимание от таких факторов, мешать пониманию их смысла или значения. Несколько примеров этого было в Кларином анализе. И те чувства и мысли, которые возникают, могут быть сведены к минимуму точно так же, как в начале анализа Клара свела к минимуму своё негодование и ощущение несчастья по поводу своих отношений с Питером. Более того, сопротивление может вести к поиску в неверном направлении. Здесь опасность заключается не столько в абсолютно причудливом характере интерпретации, то есть в нахождении в ассоциациях чего-то такого, чего в них нет, сколько в выхватывании отдельного реально существующего фактора без рассмотрения того контекста, в котором он проявляется, и вследствие этого в неправильной интеграции его в целостную структуру, Кларина интерпретация воспоминания о своей кукле Эмилии является таким примером.

Наконец, когда человек и в самом деле приходит к реальному открытию, сопротивление, действующее посредством внутренних запретов или уклонений, может многими способами свести на нет его конструктивную ценность. Возможно, он умалит важность своего открытия. Или же вместо терпеливой работы над ним преждевременно решит, что сознательные усилия – это все, что от него требуется для преодоления данного затруднения. Или же он воздержится от дальнейшей разработки своего открытия, так как «забыл» о нем и не «хочет» продолжать его разработку, а может быть, по той или иной причине не дошел до его разработки. А когда ему необходимо сделать ясный выбор, он может, с вполне сознательным добрым намерением, прибегать к тому или иному компромиссному решению и вследствие этого обманывать самого себя относительно того результата, которого он достиг. Он будет считать тогда, как это несколько раз делала Клара, что разрешил проблему, хотя в действительности он ещё далек от этого.

А теперь о том, как же справляться с сопротивлениями. Начнем с того, что никто ничего не может сделать с тем, что незаметно. Так что первым и важнейшим требованием является осознание того, что сопротивление действует. Большинство сопротивлении может быть не замечено, в особенности потому, что, как правило, человек не слишком проницателен, чтобы их увидеть. Но есть определенные формы сопротивлений, которые имеют тенденцию ускользать от внимания, безотносительно к тому, насколько «бдителен» человек или же насколько он полон решимости продвигаться вперед. Главными среди этих форм являются «зоны слепоты» и умаление чувств. Жесткость препятствия, которое они создают, зависит от того, насколько широко распространенными и цепкими они являются, и от тех сил, которые стоят за ними. Как правило, они просто являются выражением того, что человек ещё не способен смотреть в лицо определенным факторам. Клара, например, не смогла бы, наверное, постичь в начале самоанализа всю глубину своего негодования на Питера или всю глубину страдания, которое причиняли ей эти взаимоотношения. Даже психоаналитик едва ли мог бы помочь ей увидеть это или, точнее, осознать это. Потребовалось проделать колоссальную работу, прежде чем она смогла подступиться к этим факторам. Это обнадеживает, позволяя предполагать, что со временем «зоны слепоты» будут иногда проясняться при условии продвижения психоаналитической работы.

Почти то же самое справедливо и для поиска в неверном направлении. Сопротивление, которое выражает себя в такой форме, обнаружить также трудно. И оно будет причиной потери времени. Но о его наличии можно предположить, если спустя некоторое время человек обнаруживает, что не достигнуто ни малейшего продвижения или же что он двигался только «вокруг да около», несмотря на то, что работал над беспокоящей его проблемой. В самоанализе, как и в любом анализе, важно не обманываться относительно достигнутого продвижения. На некоторое время такое заблуждение может даже поднять настроение, но оно легко становится препятствием для обнаружения глубоко укоренившегося сопротивления. Эта возможность неправильного объединения находок в одно целое является одной из причин, почему время от времени желательно их проверягь вместе с психоаналитиком.

Другие разновидности сопротивления легче заметить (с соответствующим учетом того, что они могут иметь угрожающую силу). Человек вполне может заметить своё сопротивление началу работы, если находится в ситуации, подобной описанной выше. В процессе ассоциирования он может осознать, что вместо спонтанного мышления он занят разгадыванием своих ассоциаций. Он может также заметить, что его мысли отклоняются в сторону, а затем или ретроспективно вспомнить их последовательность, или, по крайней мере, возвратиться к тому пункту, в котором его мысли отклонились в сторону. Он может поймать себя на ошибочном объяснении, просмотрев свои записи на следующий день, как это сделала Клара в связи со своим ожиданием магической помощи. Он может начать подозревать, что что-то блокирует его продвижение, если обнаружит, что с заметной регулярностью его открытия оказываются чрезвычайно лестными или, наоборот, чрезвычайно нелестными для него. Он может даже подозревать, что реакция разочарования является формой сопротивления, хотя это трудно сделать, если он находится в тисках такого чувства; что ему следует делать в таком случае, так это считать свой упадок духа реакцией на психоанализ, не принимая его за чистую монету.

Когда человек осознает наличие блокировки, ему следует приостановить любые психоаналитические поиски, которыми он занимается, и отнестись к сопротивлению как к наиболее настоятельной проблеме, которой надо заниматься. Принуждать себя продолжать идти против сопротивления так же бесполезно, как бесполезно было бы, пользуясь примером Фрейда, пытаться снова и снова зажечь электрическую лампочку, которая почему-то не горит: человеку следует найти место, где блокирован электрический ток, – в лампочке, в розетке, в арматуре или в выключателе.

Технический прием борьбы с сопротивлением состоит в том, чтобы попытаться «подключиться» к нему. Но при всех сопротивлениях, имеющих место во время психоаналитической работы, перед «подключением» полезно просмотреть те записи, которые предшествовали блокировке, так как весьма вероятно, что ключ к разгадке сопротивления лежит в том вопросе, который, по крайней мере, слегка был затронут, и что во время просмотра записей место отклонения может проясниться. Иногда человек будет не способен искать сопротивление немедленно: он может чувствовать слишком сильное нежелание или ощущать чрезмерное беспокойство, чтобы делать это. Тогда вместо принуждения себя к этому разумно просто сделать запись, что в том или ином месте он внезапно ощутил тревогу или усталость, и возобновить работу на следующий день, когда у него может быть более свежий взгляд па эти вопросы.

Говоря о том, что человеку следует «подключиться к сопротивлению», я имею в виду, что ему следует обдумывать данное проявление блокировки и позволять своим мыслям свободно течь в этом русле. Так, если он заметил, что безотносительно к тому, какие проблемы затрагиваются, в своих интерпретациях он всегда оказывается победителем, ему следует попытаться использовать это открытие в качестве отправной точки для дальнейших ассоциаций. Если, открывая в себе что-либо, он чувствует себя обескураженным, ему следует помнить, что это открытие, возможно, коснулось факторов, которые он ещё не способен или не желает изменить, и постараться продолжить процесс порождения ассоциаций, удерживая в голове эту возможность. Если человек испытывает затруднения, приступив к анализу, хотя и чувствует потребность в исследовании себя, ему не помешает напомнить себе, что блокировку могла вызвать предыдущая часть анализа или какое-либо внешнее событие.

Эти сопротивления, вызванные внешними факторами, являются особенно характерными для самоанализа вследствие причин, упомянутых выше. Человек, который находится в тисках невротических наклонностей, или, в данном случае, почти любой человек, вполне вероятно, будет чувствовать себя страшно оскорбленным или несправедливо обиженным кем-то или жизнью в целом и будет принимать за чистую монету свою реакцию обиды или негодования. В таких ситуациях требуется высокая степень прозрачности, чтобы отличить реальное оскорбление от воображаемого. И даже если оскорбление является реальным, оно не обязательно должно вызывать такие реакции, если только самому человеку не свойственна особая уязвимость к тому, что другие могут ему сделать. Есть много оскорблений, на которые он может реагировать жалостью или неодобрением по отношению к обидчику, возможно, даже открытой борьбой, но не болью или негодованием. Намного легче просто чувствовать правоту своего гнева, чем определить, какое именно уязвимое место в тебе было задето. Но в собственных интересах человеку следует идти именно этим путем, даже если нет сомнения в том, что другой человек был и впрямь жесток, несправедлив или невнимателен.

Предположим, что жена глубоко расстроена, узнав, что её муж имел мимолетную связь с другой женщиной.

И даже месяцы спустя она не может преодолеть чувства обиды, хотя знает, что это дело прошлого, а муж предпринимает все возможное, чтобы восстановить хорошие отношения. Она делает себя и мужа несчастными и время от времени высказывает горькие упреки в его адрес. Существует множество причин, объясняющих её чувства и поведение, причем лежащих далеко от действительной обиды из-за измены. Её гордость могла быть оскорблена привязанностью мужа к кому-то другому, кроме неё. Для неё могло быть непереносимо, что муж на время ускользнул из-под её контроля и власти. Этот случай мог затронуть её страх быть покинутой, как это неизбежно произошло бы с женщиной, подобной Кларе. Она могла быть недовольной браком из-за причин, о которых и сама не знает, и могла использовать этот заметный случай в качестве оправдания для выражения всех своих вытесненных обид, совершая таким образом бессознательную месть. Она также могла чувствовать привязанность к другому мужчине и возмущаться тем, что муж позволил себе ту свободу, которой она себе не позволяла. Если она исследует такие возможности, то сможет не только значительно улучшить данную ситуацию, но также получить намного более ясное знание самой себя. Никакой результат, однако, не возможен до тех пор, пока она просто настаивает на своем праве сердиться. Ситуация, в сущности, будет той же самой, как если бы она вытеснила свой гнев, хотя в этом случае будет намного труднее обнаружить её сопротивление в отношении исследования себя.

Может быть уместным одно замечание относительно общего настроя на борьбу с сопротивлениями. Мы очень легко поддаемся искушению досадовать на самих себя за то, что у нас имеется сопротивление, как если бы оно указывало нам на раздражающие глупость или упрямство. Такое отношение понятно, так как нам досаждает или даже выводит из себя столкновение с препятствиями, порождаемыми нами же самими, на нашем пути к цели, достижения которой мы желаем, исходя из своих высших интересов. Тем не менее, нет никакого оправдания или вообще какого-либо смысла в том, что человек бранит себя за свои сопротивления. Он не повинен в развитии сил, которые стоят за ними, и, кроме того, те невротические наклонности, которые они пытаются защитить, давали ему нужные средства справляться с жизнью в то время, когда все другие средства не имели успеха. Разумнее для него принять противодействующие силы как нечто денное, Я почти готова сказать, что ему следует уважать их как часть самого себя, уважать не в смысле одобрения или потворства им, а в смысле признания их как результата органического развития, И такая позиция будет не только более справедливой по отношению к самому себе, но также даст ему гораздо более здоровую основу для борьбы с сопротивлениями. Если же он приближается к ним с враждебной решимостью сокрушить их, едва ли у него хватит терпения и желания, необходимых для их понимания.

Если с сопротивлениями борются указанным образом и с подобающим настроем, то имеются хорошие шансы на то, что сопротивления могут быть поняты и преодолены, но при том условии, что они не сильнее сознательной воли человека. Те же сопротивления, которые являются более сильными, могут быть в лучшем случае преодолены только с помощью специалиста-аналитика.

Глава 11

Дата добавления: 2015-09-03 | Просмотры: 549 | Нарушение авторских прав