АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава шестая

Первым британским моряком, ступившим на борт «Каллиопы», стал Джоэль Чейз собственной персоной. Под аплодисменты радостных соотечественников капитан ловко перелез через борт. Старший боцман, бывший за главного у французов, за неимением меча предложил капитану шип марлиня. Чейз усмехнулся, взял шип и галантно вернул его французу, который безропотно повел своих товарищей в трюм. Затем капитан снял шляпу и принялся пожимать руки пассажирам, столпившимся на верхней палубе, пытаясь одновременно ответить на дюжину вопросов. Брейсуэйт держался в стороне, мрачно поглядывая на Шарпа, который стоял на шканцах. Прошедшие дни секретарь провел на нижней палубе, мучаясь ревностью от мыслей о том, чем занимаются Шарп и леди Грейс на корме.

– Повезло капитану, – заметил Эбенезер Файрли. Он стоял рядом с Шарпом и смотрел вниз на толпу пассажиров, окружившую капитана. – На призовых денежках он заработает состояние – впрочем, за них еще придется побороться.

– Побороться?

– Думаете, судейские не захотят оттяпать свою долю? – хмуро усмехнулся торговец. – Адвокаты Ост-Индской компании наверняка станут доказывать, что пленение «Каллиопы» французами нельзя считать захватом, а поверенный капитана станет утверждать обратное. Дело затянется на годы, и выиграют от него только адвокаты! – Файрли презрительно фыркнул. – Мне бы тоже следовало нанять парочку поверенных, чтобы доказать свои права на большую часть груза, но я не стану. Пусть уж лучше дело выиграет наш славный капитан – все лучше, чем денежки достанутся адвокатишкам! – Торговец сощурился. – Знаете, юноша, у меня есть идея, которая может способствовать процветанию Британии. Я предлагаю разрешить каждому законопослушному гражданину, имеющему собственность, убивать в год по одному адвокату. Впрочем, вряд ли она увлечет законников. В британском парламенте заседают одни болваны!

Капитан поднялся на шканцы, и первым, кого он там встретил, оказался Шарп.

– Дружище Шарп! – просветлев, воскликнул капитан. – Теперь мы квиты! Вы спасли меня, я вас! – Чейз горячо пожал Шарпу руку. Шарп представил капитану Эбенезера Файрли. Заметив лорда Уильяма, Чейз нахмурился и пробормотал: – О боже, я и забыл, что он здесь! Как ваше здоровье, милорд?

Лорд Уильям не удостоил Чейза ответом, желая побеседовать с капитаном наедине, но капитан предпочел сперва выслушать лейтенанта Тафнелла. Матросы «Каллиопы» занялись починкой штуртроса, а моряки с «Пуссели», возглавляемые старым знакомцем Шарпа боцманом Хоппером, подняли на мачте британский флаг.

Лорд Уильям терял терпение, однако Чейз не спешил. Рассказ Тафнелла весьма заинтересовал капитана. Попрежнему игнорируя его светлость, Чейз обратился к пассажирам на шканцах:

– Расскажите мне о человеке, который называл себя слугой барона фон Дорнберга.

Майор Далтон удивленно заметил, что слуга фон Дорнберга не вызвал у него никаких подозрений, разве что был немного молчалив, но кто обращает внимание на слуг?

– Из таких, как он, слова лишнего не вытянешь, – закончил майор.

– Однажды он обратился ко мне по-французски, – добавил Шарп.

– Вот как? – живо откликнулся Чейз.

– Всего один раз, – пожал плечами Шарп, – впрочем, сам он утверждал, что швейцарец. И вообще, я не уверен, что он слуга.

– А кто же?

– Покидая корабль, этот так называемый слуга нацепил шпагу. Немногие слуги носят шпаги.

– Может быть, ганноверцы носят? – вступил в разговор Файрли. – Иностранцы, что с них взять.

– А что вы можете сказать о самом бароне? – спросил Чейз.

– Шут гороховый, – буркнул Файрли.

– Барон выглядел вполне приличным человеком, – возразил майор, – к тому же был весьма щедр.

Шарп мог бы ответить на вопрос Чейза гораздо подробнее, но он по-прежнему не хотел признаваться, что столько времени покрывал обман ганноверца.

– Странная штука, сэр, – наконец решился Шарп. – До того как барон покинул судно, я об этом не задумывался, а сейчас мне кажется, что он поразительно похож на моего старинного знакомца Энтони Полмана.

– Да что вы, Шарп? – удивился майор.

– Та же фигура, хотя раньше я видел Полмана только через подзорную трубу, – пришлось соврать Шарпу.

– И кто же этот Энтони Полман? – перебил Чейз.

– Ганноверец, который командовал армией маратхов при Ассайе.

– Шарп, – внезапно посерьезнел капитан, – вы уверены?

– Очень похож. – Шарп даже покраснел.

– Ну и попал же я в переплет! – воскликнул Чейз с сильным девонширским акцентом. Лорд Уильям снова попытался привлечь внимание капитана, но Чейз замахал руками, и его светлость, оскорбленный в лучших чувствах, отошел в сторону. – Хорошо хоть мы знаем, – продолжил Чейз, – что и фон Дорнберг, и его мнимый слуга плывут на «Ревенане». Хоппер!

– Сэр? – откликнулся боцман с палубы.

– Пусть все матросы вернутся на «Пуссель», останьтесь только вы и команда баркаса. Мистер Хорроке! Сюда, прошу вас!

Четвертый лейтенант Хоррокс командовал призовой командой, состоящей из трех матросов. Чтобы управлять судном, Тафнелл не нуждался в дополнительных руках, но матросы с «Пуссели» должны были подтвердить права Чейза на корабль Ост-Индской компании. «Каллиопе» предстояло отправиться в Кейптаун. Там французов надлежало оставить на попечение британского гарнизона, а «Каллиопа» могла продолжить путь к родным берегам, где ее, потирая руки в предвкушении барышей, ждали адвокаты. Чейз велел Хорроксу подчиняться Тафнеллу во всех вопросах управления кораблем, а также приказал лейтенанту отобрать двадцать лучших матросов с «Каллиопы» и переправить их на «Пуссель».

– Мне самому все это не слишком нравится, но ничего не остается, – вздохнул Чейз. – У нас не хватает рук. Возможно, бедняги не слишком обрадуются, хотя кто знает? Может быть, найдутся даже добровольцы. – Голос Чейза звучал не слишком уверенно. – Ну а вы, Шарп? Поплывете с нами?

– Я, сэр?

– В качестве пассажира, – поспешно заметил Чейз.– Со мной вы доберетесь до Англии гораздо быстрее, чем на этой посудине. Решено, вы плывете со мной! Задира! – окликнул капитан одного из матросов.– Доставишь багаж мистера Шарпа на «Пуссель». И поживее! Он покажет, куда идти.

Шарп пытался протестовать:

– Мне не хочется быть обузой!

– Нет времени спорить, Шарп, – весело возразил Чейз.– Отказа я не приму!

В конце концов капитан нашел время для лорда Уильяма, который к тому времени совершенно раскалился от гнева. Чейз отошел к его светлости, а чернокожий гигант по прозвищу Задира, оказавшийся еще одним старым знакомцем Шарпа со времен драки с телохранителями Панжита, вскарабкался на шканцы.

– Куда идем, сэр? – осклабился он.

– Багаж подождет, – ответил Шарп. Как мог он оставить Грейс на «Каллиопе»? Нужно срочно придумать предлог, чтобы отказаться от приглашения капитана. Шарпу не хотелось обижать Чейза, но он и помыслить не мог о том, чтобы расстаться с любимой!

Беседуя с лордом Уильямом, капитан расхаживал по шканцам. Наконец Чейз кивнул, покорно пожал плечами и вернулся к Шарпу.

– Черт подери этого лорда Уильяма! – раздраженно воскликнул он. – Ты еще здесь, Задира? Бегом за багажом мистера Шарпа! Никаких тяжестей: ни роялей, ни кроватей с пологом!

– Я попросил Задиру подождать, – сказал Шарп. Чейз нахмурился.

– Хотите со мной поспорить, Шарп? У меня и без вас хватает трудностей. Его светлость утверждает, что ему необходимо добраться до Англии как можно скорее, и, как назло, мы плывем через Атлантику!

– Через Атлантику? – удивился Шарп.

– Ну разумеется! Я же обещал, что со мной вы в два счета доберетесь до дома! Могу поклясться, что и «Ревенан» направляется именно в Атлантику! Чтобы доказать это, я готов рискнуть собственной репутацией. Лорд Уильям утверждает, что везет важное донесение правительству. Отказать ему я не смог, хотя, видит бог, очень хотел. Чертов лорд Уильям! Закрой уши, Задира! Придется теперь тащить его на борт вместе с его чертовой женушкой, чертовыми слугами и чертовым секретарем! Будь я проклят!

– Задира! – скомандовал Шарп. – Нижняя палуба, левый борт. Живо! – Шарп готов был плясать от радости. Грейс плывет вместе с ним на «Пуссели»!

Прощаясь с Эбенезером Файрли и майором Далтоном, Шарп пытался скрыть радость. Торговец и шотландский майор уверили Шарпа, что двери их домов всегда открыты для него. Миссис Файрли прижала Шарпа к пышному бюсту и всучила пару бутылок с бренди и ромом.

– Они согреют вас в трудную минуту, мой мальчик, да и Эбенезеру меньше достанется.

Длинная шлюпка «Пуссели» должна была доставить на борт судна матросов с «Каллиопы». Выбор пал на самых юных, им предстояло заменить заболевших во время долгого плавания матросов «Пуссели». Юнцы были недовольны – на новом месте им полагалось жалованье гораздо меньше, чем на «Каллиопе».

– Ничего, мы их развеселим, – беспечно заметил Чейз. – Парочка славных побед, и они забудут свои печали!

Лорд Уильям настаивал, чтобы его мебель перевезли на «Пуссель», но Чейз заявил, что его светлости придется выбирать – обойтись без своей драгоценной мебели или остаться на борту «Каллиопы». Лорду Уильяму пришлось уступить. Их светлости покинули «Каллиопу» без слов прощания. Леди Грейс казалась совершенно подавленной. Она тихо плакала и из последних сил старалась казаться равнодушной, но под конец не удержалась и бросила на Шарпа отчаянный взгляд. Брейсуэйт вскарабкался в шлюпку вслед за ее светлостью и со злобным торжеством оглянулся на соперника. Леди Грейс вцепилась в планшир побелевшими от напряжения пальцами, и тут порыв ветра чуть не сорвал с ее головы шляпку. Ее светлость схватилась за шляпку, подняла глаза и увидела, что Шарп спускается вниз по веревочной лестнице. Облегчение и радость проступили на прекрасном лице. Малахия Брейсуэйт чуть не задохнулся от злобы. Секретарь хотел что-то сказать, но не осмелился – рот его открывался и закрывался, словно у выброшенной на берег рыбы.

– Подвиньтесь, Брейсуэйт, – буркнул Шарп, – я плыву с вами.

– Прощайте, Шарп! Непременно напишите мне! – крикнул майор Далтон.

– Удачи, юноша! – прогудел Файрли.

Шарп последним забрался в шлюпку и уселся на корме.

– Все на месте! – проревел Хоппер, и гребцы окунули в воду красно-белые весла.

Над водой плыла вонь громадной посудины. «Пуссель» пахла немытыми телами, нечистотами, солью, табаком, дегтем и гнилью. Набитый людьми, порохом и снарядами линейный корабль гордо вздымался над водой сплошной стеной орудийных портов.

– Счастливого пути! – раздался прощальный возглас Далтона.

Шарп снова был на пути домой, но прежде ему придется стать охотником, и, главное, он должен отомстить.

– Не терплю женщин на борту! – бушевал капитан. – Женщины и кролики – нет ничего хуже! – Чейз суеверно постучал по деревянной столешнице. – Нельзя сказать, что на борту их нет. Считается, что я знать не знаю о шести портсмутских шлюхах, которых команда укрывает внизу, да еще один канонир где-то прячет жену, однако совсем другое дело – ее светлость со служанкой. Будут разгуливать по шканцам и разжигать грязные фантазии моих матросов!

Шарп промолчал. Со вкусом обставленный салон располагался на «Пуссели» от борта до борта. В широком кормовом окне далеко на горизонте еще виднелась «Каллиопа». Цветастые занавески на окне повторяли цвет обивки диванных подушек. Пол покрывал ковер с черно-белым шахматным узором. Салон был меблирован двумя столами, буфетом, глубоким кожаным креслом, диваном и книжным шкафом. Атмосферу домашнего уюта изрядно портили две восемнадцатидюймовые пушки, дула которых упирались в красные орудийные порты. За салоном по правому борту располагалась капитанская каюта, по левому – столовая, в которой могли с комфортом разместиться до дюжины гостей.

– Зря его чертова светлость надеется, что я уступлю ему свою каюту! Будь я проклят, если пойду у него на поводу! – кипятился Чейз. – Поживет в каюте первого лейтенанта, а его женушка может отправляться в каюту второго лейтенанта. Кто их разберет, почему они не спят вместе! Черт, я не должен был говорить вам об этом.

– Я ничего не слышал, – опустил глаза Шарп.

– А чертов секретаришка пусть убирается в каюту Хоррокса! Первому лейтенанту придется пожить в штурманской каюте. Штурман умер три дня назад. Никто не знает отчего. Наверное, устал от жизни или жизнь устала от него. Одному господу известно, когда мы найдем ему замену. А потом и тот, кого мы подыщем, уйдет в мир иной, и так до последнего корабельного кота, все когда-нибудь отправятся за борт! Господи, как же я ненавижу, когда под ногами болтаются пассажиры, особенно женщины! А вы будете жить в моей каюте.

– В вашей каюте? – изумился Шарп.

– Вот ее дверь, – показал Чейз.– Черт подери, Шарп, вы же видите – мне и здесь вполне хватит места! – Капитан жестом обвел роскошный салон с элегантной мебелью, портретами в рамах и занавесками на окнах. – Мой вестовой принесет сюда койку, а вы будете спать через дверь от меня.

– Я не желаю стеснять вас, – попытался возразить Шарп.

– И слушать ничего не хочу! Моя каюта – убогая тесная дыра, в самый раз для простого прапорщика. Кроме того, Шарп, я люблю поговорить, но, будучи капитаном этой посудины, не могу запросто спуститься в офицерскую кают-компанию, а мои офицеры нечасто меня приглашают. Видит бог, я их прекрасно понимаю! Им тоже нужно от меня отдохнуть. Поэтому большую часть времени мне приходится проводить в одиночестве. Вот вы и составите мне компанию. Играете в шахматы? Я научу вас. Надеюсь, вы не откажетесь разделять со мной ужин? Вот и славно! – Чейз скинул китель и растянулся в кресле. – Вы действительно уверены, что барон может оказаться вашим приятелем Полманом?

– Он и есть Полман, – просто ответил Шарп.

Чейз поднял бровь.

– Вы так уверены?

– Я сразу узнал Полмана, сэр, – признался Шарп, – но не стал рассказывать о нем никому на «Каллиопе». Решил, что это ничего не изменит.

Чейз покачал головой, скорее удивленно, чем осуждающе.

– Пожалуй, вы были правы. Пекьюлиа вполне мог подстроить ваше убийство, и даже его офицеры не догадались бы ни о чем. – Капитан поискал на столе нужную бумагу. – Военно-морские силы его величества разыскивают некоего господина по имени Мишель Валлар. Этот Валлар тот еще злодей! По нашим сведениям, он должен находиться на пути в Европу. Ловок, каналья, – путешествовать под видом слуги! Кому какое дело до слуг?

– А почему его ищут, сэр?

– Валлар затеял переговоры с лидерами маратхов, которые боятся, что Британия захватит остатки их территории. Ему удалось заключить договор с неким… Холкаром. – Чейз сверился с бумагой. – И теперь Валлар везет договор в Париж. Холкар согласился вести с нами мирные переговоры, но в то же самое время мсье Валлар, вероятно не без помощи вашего приятеля Полмана, договорился снабжать Холкара французскими советами, мушкетами и пушками! Вот копия договора. – Чейз показал бумагу Шарпу. Договор был составлен по-французски, но Шарп успел заметить, как кто-то старательно подписал между строчками английские слова. Холкар был самым талантливым из маратхских военачальников, которому удалось ускользнуть от армии сэра Артура Уэлсли. И вот теперь, под прикрытием мирных переговоров с британцами, этот Холкар собирал громадную армию, которую французы снабжали оружием. В договоре даже перечислялись местные правители, которые могли поднять восстание на территории, захваченной британцами, в случае, если армия Холкара выступит с севера.

– Хитрецы эти Валлар и Полман, – заметил Чейз. – Использовать британский корабль, чтобы добраться до Европы! Выбрали самый быстрый путь. Подкупили вашего дружка Кромвеля и назначили французам свидание у Маврикия.

– Как к нам попал этот договор? – спросил Шарп.

– Наверное, выкрали шпионы, – пожал плечами Чейз. – Все прояснилось уже после вашего отплытия из Бомбея. На случай, если Валлар задумает возвращаться по суше, адмирал направил сторожевой корабль в Красное море, а вслед конвою был послан «Покьюпейн». Мне тоже поручили смотреть в оба. Мы непременно должны поймать чертова Валлара, особенно теперь, когда уверены, ну, или почти уверены в том, что он плывет на «Ревенане»! Все равно нам по дороге, Шарп. Посмотрим, на что способна «Пуссель». Плохо то, что «Ревенан» ничуть не уступает нам в скорости, к тому же получил неделю форы.

– И что тогда?

– Разнесем его в пух и прах! – радостно воскликнул Чейз. – А после отправим мсье Валлара и герра Полмана на корм рыбам!

– Не забудьте про Кромвеля, – мстительно добавил Шарп.

– Я бы предпочел вздернуть его на нок-рее, – сказал Чейз. – Ничто так не поднимает дух команды, как капитан, повешенный на доброй бриджпортской пеньке!

Шарп посмотрел в окно – паруса «Каллиопы» едва виднелись на горизонте. Он чувствовал себя бочонком, выброшенным в бурную реку, – поток нес его, и он не знал, что принесет завтрашний день. Но главное – Шарп был любим и счастлив. От мыслей о Грейс на душе потеплело. Его любовь была чистым безумием, но Шарп ничего не мог с собой поделать.

– А вот и мистер Гарольд Коллиа! – воскликнул Чейз, впуская в салон маленького мичмана – старшего на баркасе, который доставил Шарпа на борт «Каллиопы» в Бомбейской гавани. Теперь Гарри Коллиа должен был показать гостю «Пуссель».

Мальчишка страшно гордился своим кораблем. «Пуссель» была гораздо больше «Каллиопы». Юный Гарри Коллиа одним духом выпалил Шарпу цифры:

– Сто семьдесят восемь футов длиной, сэр, само собой, не считая бушприта. Сорок восемь в ширину и сто семьдесят пять до верхушки грот-мачты, берегите голову, сэр. Построен французами из двух тысяч дубовых стволов, весит около двух тысяч тонн – осторожно, голову, сэр, – семьдесят четыре пушки, сэр, не считая карронад, а у нас их целых шесть, и все тридцатидвухфунтовые. Шестьсот семнадцать человек команды, не считая королевских морских пехотинцев.

– А сколько пехотинцев?

– Шестьдесят шесть, сэр. Сюда, сэр, берегите голову, сэр.

Затем Гарри Коллиа привел Шарпа на квартердек, где в закрытых портах стояли восемь длинноствольных орудий.

– Восемнадцатифунтовые, сэр, – пропищал юный мичман, – наши крошки, сэр. По шесть с каждой стороны, включая четыре на корме. – Мальчишка скользнул вниз по крутой лестнице, ведущей на палубу. – Это открытая палуба, сэр. Тридцать две пушки, все двадцатичетырехфунтовые.

В центре верхняя палуба была открыта всем ветрам, а спереди и сзади высились полубак и шканцы. Юный Гарри безмолвно скользил между громадными орудийными стволами, нырял под гамаки, в которых спали свободные от вахты матросы, и наконец, обогнув якорный кабестан, юркнул в стигийскую тьму нижней палубы. Там стояли самые большие пушки, стрелявшие тридцатидвухфунтовыми ядрами.

– Тридцать штук, сэр, – гордо промолвил юный мичман, – берегите голову, сэр, по пятнадцать справа и слева. Нам повезло, что у нас их так много! Говорят, в наше время этих пушек не хватает, и некоторые капитаны устанавливают на нижней палубе восемнадцатифунтовые, но только не капитан Чейз, он такого не потерпит! Я же говорил вам, берегите голову, сэр!

Шарп потер синяк на лбу и постарался прикинуть, каков вес всех этих орудий, но юный Гарри и тут его опередил.

– Девятьсот семьдесят два фунта металла по каждому борту, сэр, а у нас их два, как видите, – услужливо подсказал он. – А еще у нас шесть карронад, которые стреляют тридцатидвухфунтовыми снарядами и бочонками с мушкетными пулями. Не завидую я французам! Осторожно, сэр!

В уме Шарп подсчитал, что единственный бортовой залп «Пуссели» должен нанести врагу больший урон, чем вся артиллерия в битве при Ассайе. Этот военный линкор являлся настоящим плавучим бастионом, безжалостным и неумолимым убийцей, а ведь «Пуссель» была далеко не самым большим кораблем королевских военно-морских сил! Шарп знал, что на флоте есть корабли с более чем сотней орудий, и снова юный Коллиа, привыкший к суровым экзаменам, которые юным мичманам устраивают строгие лейтенанты, предугадал вопрос.

– На флоте восемь судов первого класса, сэр, которые несут более ста орудий – осторожно, балка, сэр, – четырнадцать судов второго класса – у них под девяносто пушек – и сто тридцать – третьего.

– Так значит, «Пуссель» – всего лишь судно третьего класса? – изумился Шарп.

– Вниз, сэр, берегите голову, сэр, – прощебетал юный Гарри и исчез на лестнице, ведущей в корабельные глубины. Шарп осторожно последовал за ним. Они оказались в темном, влажном и плохо освещенном помещении с низким потолком, где отвратительно пахло.– Нижняя палуба, сэр. Берегите голову, сэр. Ее еще называют кубриком, сэр. Переборка, сэр. Вот мы и опустились ниже ватерлинии. За складом боеприпасов – каморка корабельного хирурга. Никто на корабле не желает попасть к нему под нож. Сюда, сэр. Берегите голову, сэр.

Гарри Коллиа показал Шарпу бухты, в которые были свернуты якорные канаты, оружейную, охраняемую морскими пехотинцами в алых мундирах, хранилище спиртного, берлогу хирурга, выкрашенную красной краской, чтобы кровь на стенах не так бросалась в глаза, лазарет и крошечную конуру мичмана. Затем юный Коллиа повел Шарпа к громадному складу провианта – бесчисленным рядам бочек и бочонков. Трюмная вода плескалась под ногами, скрежетали и чавкали помпы.

– У нас их шесть, сэр, и для них всегда найдется работенка, – пояснил юный мичман. – Как бы прочно вы ни построили корабль, вода все равно проникает внутрь. – Гарри замахнулся ногой на крысу, промазал и полез наверх. Он показал Шарпу камбуз, представил главному старшине корабельной полиции, коку, боцманам, помощникам канониров, плотнику и в довершение всего пригласил подняться на грот-мачту.

– Спасибо, не сегодня, – отвечал Шарп.

Тогда юный мичман повел его в кают-компанию, где познакомил с офицерами. Затем они вернулись на шканцы, миновали громадный двойной штурвал и оказались прямо перед дверью в каюту Чейза. Каюта, как и обещал капитан, оказалась маленькой, но стены были обшиты полированным деревом, на полу лежал ковер, а сквозь иллюминатор струился дневной свет. Сундук Шарпа уже стоял у стены. Юный Гарри помог ему разложить подвесную койку.

– Если вас убьют, сэр, – серьезно заметил Гарри Коллиа, – койка станет вашим гробом.

– Что ж, армия не предложит мне и такого, – пожал плечами Шарп, застилая койку одеялом. – А где каюта первого лейтенанта?

– Там, сэр. – Юный мичман показал на переднюю переборку.

– А каюта второго лейтенанта? – Шарпу хотелось знать, как далеко будет от него леди Грейс.

– На открытой палубе, сэр. На корме, рядом с кают-компанией, – объяснил Коллиа. – Вот крюк, на который будете вешать фонарь, сэр, а за этой дверью – капитанская галерея и гальюн.

– Капитанская галерея? – переспросил Шарп.

– Уборная, сэр. Прямо в море. Очень гигиенично. Капитан велел, чтобы я все вам объяснил, а еще вам будет прислуживать его вестовой.

– Вы любите своего капитана? – спросил Шарп, отметив про себя, как тепло говорит о Чейзе юный мичман.

– Все любят капитана Чейза, сэр, – отвечал Коллиа. – Нам с ним повезло, сэр. Позвольте напомнить, что ужин подают в конце первой полувахты. Четыре удара корабельного колокола, сэр, учитывая, что полувахта длится два часа.

– А что у нас сейчас?

– Только что пробили два, сэр.

– И сколько осталось до четырех?

На детском лице Коллиа застыло изумление – юный мичман недоумевал, как можно не знать таких очевидных вещей?

– Разумеется час, сэр.

– Да-да, верно, – ответил Шарп.

Вечером капитан Чейз пригласил шестерых гостей разделить с ним ужин. Разумеется, ему пришлось позвать лорда Уильяма с женой. Капитан признался Шарпу, что первый лейтенант Хаскелл – жуткий сноб, который расстилался перед его светлостью всю дорогу от Калькутты до Бомбея.

– Снова взялся за свое, – неодобрительно заметил Чейз. Первый лейтенант не сводил с лорда Уильяма преданных глаз. – А вот Ллевеллин Ллевеллин, – просветлел капитан, подводя Шарпа к краснолицему вояке в алом мундире. – Этот человек ничего не делает наполовину. Капитан морских пехотинцев. Именно он со своими головорезами скинет лягушатников за борт, если они осмелятся ступить на палубу «Пуссели». Ну и имечко, Ллевеллин Ллевеллин!

– Я происхожу из рода древних королей, – гордо отвечал капитан Ллевеллин, – в отличие от Чейзов, которые всегда были беглыми слугами.

– Зато мы прогнали чертовых валлийцев, – широко улыбнулся Чейз. Шарп понял, что закадычным приятелям доставляет особое удовольствие постоянно подтрунивать друг над другом. – Мой верный друг Ричард Шарп, Ллевеллин.

Капитан пехотинцев энергично потряс Шарпу руку и выразил надежду, что прапорщик присоединится к его ребятам на стрельбах.

– Глядишь, и научите их чему-нибудь?

– Сомневаюсь, капитан.

– Мне может потребоваться ваша помощь, – с воодушевлением продолжил Ллевеллин. – У меня есть лейтенант, но юнцу только шестнадцать. Даже не бреется! Не уверен, способен ли он сам подтереть себе задницу. Я рад, что на борту появился еще один опытный солдат, Шарп. Это придаст больше весу всей посудине!

Чейз рассмеялся и подвел Шарпа к последнему гостю – корабельному хирургу Пикерингу. Брейсуэйт, который беседовал с Пикерингом, бросил на Шарпа неприязненный взгляд. Пикеринг – толстяк с лицом, представлявшим собой сплошное переплетение лопнувших кровеносных сосудов, – пожал Шарпу руку.

– Надеюсь, прапорщик, нам не придется встретиться с вами на моем хирургическом столе, ибо лучшее, что я смогу сделать для вас, – это располосовать сверху донизу и молиться за вашу душу. Впрочем, молюсь я очень тихо, если это послужит утешением моим пациентам. А с прошлого раза она несказанно похорошела! – Хирург покосился на леди Грейс. Ее светлость была в бледно-голубом платье с вышитым подолом и низким вырезом. На шее и в темных волосах сверкали бриллианты. – Я редко видел ее светлость в прошлое плавание, – заметил Пикеринг, – но нельзя не отметить, что с тех пор она стала гораздо живее. Впрочем, ее присутствие на борту в любом случае нежелательно.

– Почему нежелательно? – спросил Шарп.

– Чертовски плохая примета – женщина на судне. – Пикеринг потянулся и суеверно коснулся деревянной балки. – Хотя должен признать, она весьма украшает здешнее общество. Сегодня матросам будет о чем почесать свои грязные языки. Что делать, Господь посылает нам испытания, а нам приходится с ними бороться. Капитан рассказывал нам, что вы настоящий герой, Шарп!

– Он такое говорил? – смутился Шарп. Брейсуэйт отошел, не желая принимать участия в разговоре.

– Чейз уверял нас, что вы из тех, кто первым бросается в атаку, и прочее в том же духе, – ответил Пикеринг. – Что до меня, дорогой друг, то, едва заслышав выстрелы, я тут же уношу ноги к себе в берлогу. Знаете, как дожить до старости, Шарп? Не подставляйтесь под пули. Прислушайтесь к совету старого доктора!

После пищи на «Каллиопе» ужин, который предложил гостям капитан Чейз, показался Шарпу настоящим пиршеством. На закуску подали копченую рыбу с лимоном и настоящим хлебом, затем гости перешли к отбивной – наверняка из козлятины, решил про себя Шарп, но мясо в винном соусе оказалось превосходным. Завершал ужин десерт из апельсинов в сиропе с бренди. Лорд Уильям и леди Грейс сидели по обе стороны от капитана. Рядом с ее светлостью расположился первый лейтенант, который настойчиво подливал соседке вина. Красное вино оказалось кислым, а белое, которое первый лейтенант называл «Мисс Тейлор», – безвкусным. Шарп гадал, что за странное название для вина, пока не прочел на этикетке: «Мистела»[5].

Он сидел в конце стола рядом с капитаном Ллевеллином, который расспрашивал его о военной кампании в Индии. Узнав, что Шарп собирается присоединиться к 95-му стрелковому полку, валлиец заметил:

– Винтовки на флоте бесполезны.

– Почему?

– На море точность не имеет значения. Качка все равно сбивает прицел. Наша задача – изрешетить палубу противника и молиться, чтобы хоть несколько выстрелов попали во врагов. Кстати, у нас есть несколько семиствольных ружей, Шарп. Стреляют одновременно семью полудюймовыми патронами. Не хотите попробовать?

– С удовольствием.

– Вам понравится! – загорелся Ллевеллин. – Если мы решим применить их в бою, врагу не поздоровится!

Последнее замечание капитана морских пехотинцев привлекло внимание Чейза.

– Нельсон запрещает стрелять из мушкетов на палубе, Ллевеллин. Он считает, что от случайной искры могут загореться паруса.

– Нельсон ошибается! – с жаром возразил Ллевеллин, – ваш адмирал просто ничего в этом не смыслит!

– Вы знаете Нельсона? – спросила Чейза леди Грейс.

– Недолгое время я служил под его началом, миледи, – с готовностью отвечал Чейз. – Тогда я командовал фрегатом, но, увы, мне не довелось видеть его светлость в настоящем бою.

– Молю Бога, чтобы никому из нас не довелось увидеть настоящий бой, – с кислой миной заметил лорд Уильям.

– Аминь, – промолвил Брейсуэйт. Весь ужин секретарь молчал, не сводя глаз с леди Грейс и вздрагивая, когда к разговору подключался Шарп.

– А я молю Создателя, чтобы это случилось как можно скорее! – с жаром возразил Чейз. – Мы должны остановить вашего германского приятеля и его так называемого слугу!

– Вы считаете, мы сможем догнать «Ревенан»? – спросила леди Грейс.

– Надеюсь, что сможем, миледи, но придется постараться. Монморан – хороший моряк, а «Ревенан» – судно быстроходное. Одна надежда на то, что его днище грязнее нашего.

– Мне оно показалось чистым, – заметил Шарп.

– Чистым? – встревожился Чейз.

– Медь сияла, сэр, нигде ни пятнышка зелени.

– Ловок, каналья! – воскликнул Чейз, имея в виду Монморана. – Наверняка он тоже очистил дно. Что ж, это усложняет задачу. А я поспорил с мистером Хаскеллом, что мы догоним «Ревенан» ко дню моего рождения.

– Ко дню вашего рождения? – переспросила леди Грейс.

– К двадцать первому октября, мэм. По моим расчетам, к этому времени мы должны оказаться где-нибудь у берегов Португалии.

– Вряд ли французы будут ждать нас там, – заметил первый лейтенант.– Я не думаю, что «Ревенан» плывет прямиком во Францию. Скорее всего, они зайдут в Кадис, и, по моим расчетам, мы встретим их у африканского побережья во вторую неделю октября.

– Ставлю десять гиней, – загорелся Чейз, – хоть я и поклялся забыть про азартные игры, однако, если мы догоним «Ревенан», я с радостью заплачу. Не беспокойтесь, миледи, во время сражения вы укроетесь в трюме ниже ватерлинии.

Леди Грейс улыбнулась.

– И пропущу все самое интересное, капитан? Замечание ее светлости вызвало смех за столом.

Шарп никогда не видел леди Грейс такой оживленной. Пламя свечей дробилось в бриллиантах на шее, в ушах и на пальцах красавицы, но глаза ее светлости сияли еще ярче. Леди Грейс заразила своим весельем весь стол, за исключением собственного мужа. Его светлость хмурился, вероятно опасаясь, что жена выпила лишнего. На миг Шарп успел даже приревновать Грейс к красавцу и душе общества капитану Чейзу, но тут же был вознагражден ее мимолетным влюбленным взглядом. Малахия Брейсуэйт хмуро опустил глаза в тарелку.

– Я никогда не понимал, – решил сменить тему разговора лорд Уильям, – почему наши моряки считают, будто лучший способ поразить врага – это расстрелять корпус вражеского судна с близкого расстояния. Разве не проще разрушить выстрелами из пушек снасти противника, стреляя издали?

– Французская тактика, милорд, – ответил Чейз. – Они используют разрезные, цепные и круглые ядра, чтобы разрушить мачты противника. Но даже если они добиваются успеха и наш корабль становится неуправляемым, словно бревно, мы не собираемся отдавать его без борьбы!

– Но если их мачты и паруса не повреждены, что мешает им захватить наш корабль?

– Вы же не думаете, милорд, что, пока французы разрушают наши мачты, британские канониры сидят без дела? – Чтобы смягчить свой выпад, Чейз улыбнулся. – Линейный корабль, милорд, это плавучая артиллерийская батарея. Уничтожьте паруса – корабль все равно останется батареей, но если вы уничтожите пушки, разобьете палубу и отправите на тот свет канониров, корабль перестанет существовать! Французы пытаются издали подрезать нам крылья, а мы подходим ближе и поражаем их в самое сердце! – Чейз обернулся к леди Грейс: – Должно быть, вашу светлость утомили разговоры о сражениях.

– За последние несколько недель я успела привыкнуть к ним, – отвечала леди Грейс. – На «Каллиопе» плыл один шотландский майор, который все время пытался разговорить мистера Шарпа. – Ее светлость посмотрела прямо Шарпу в глаза. – Вы ведь так и не рассказали нам, мистер Шарп, о том, как спасли жизнь моему кузену.

– С тех пор как один дальний родственник моей жены наделал шуму в Индии, – перебил жену лорд Уильям, – она не перестает расспрашивать о нем каждого встречного. Странно, что такому неотесанному малому, как Уэлсли, вообще доверили командовать армией!

– Вы спасли жизнь Уэлсли, Шарп? – игнорируя саркастическое замечание лорда Уильяма, воскликнул Чейз.

– Я просто спас его от возможного пленения, сэр.

– Там вы заработали свой шрам? – спросил Л леве л л ин.

– Это было при Гавилгуре, сэр. – Шарп мучительно подыскивал предмет, чтобы сменить предмет разговора, но ничего не приходило в голову.

– И как же это случилось? – продолжал настаивать Чейз.

– Под ним убили лошадь, сэр, – покраснев, ответил Шарп.

– Но он же был не один? – спросил лорд Уильям.

– Один, сэр… э… то есть вместе со мной.

– Какая беспечность, – заметил его светлость.

– А сколько было врагов? – спросил Чейз.

– Довольно много, сэр.

– И вы всех их убили?

Шарп кивнул.

– У меня не было выбора, сэр.

– Не подставляйтесь под пули, – пробубнил корабельный хирург. – Послушайтесь моего совета! Не подставляйтесь под пули.

Лорд Уильям похвалил десерт, и капитан похвастался своим коком и вестовым. Завязался разговор о слугах, а в самом конце ужина Шарпа, как самого младшего из офицеров, попросили произнести монархический тост.

– За короля Георга, – произнес Шарп, – храни его Господь.

– И будь прокляты его враги, – добавил Чейз, поднимая бокал, – в особенности мсье Валлар.

Леди Грейс отодвинула стул. Капитан Чейз попытался уговорить ее светлость остаться, но она осталась непреклонна. Мужчины встали.

– Если не возражаете, капитан, я немного прогуляюсь по вашей палубе, – сказала леди Грейс.

– Как пожелаете, миледи.

Принесли бренди и сигары, однако мужчины не стали засиживаться надолго. Лорд Уильям предложил партию в вист, но Чейз, некогда проигравший его светлости крупную сумму, отказался, сославшись на то, что бросил играть. Лейтенант Хаскелл пригласил мужчин переместиться в кают-компанию, и гости покинули столовую.

Чейз пожелал им доброй ночи и позвал Шарпа в кормовой салон.

– Выпьем бренди, Шарп.

– Мне не хочется быть навязчивым, сэр.

– Обещаю, что вышвырну вас, как только устану от вашего общества. – Чейз протянул Шарпу стакан, и они отправились в уютный салон. – Бог мой, этот Уильям Хейл просто невыносим! – восклицал капитан. – А вот его жена меня поразила! Никогда не видел ее такой оживленной! В прошлый раз она сохла и увядала прямо на глазах.

– Может быть, дело в вине? – предположил Шарп.

– Может быть, и в вине, но до меня тут дошли кое-какие слухи.

– Слухи? – напряженно переспросил Шарп.

– О том, что вы спасли не только ее дальнего кувена, но и саму леди Грейс. А также о том, что некий французский лейтенант недавно отправился к праотцам.

Шарп кивнул, но ничего не сказал. Чейз улыбнулся.

– В любом случае, переживания пошли ей на пользу. Как вам этот секретарь? Весь вечер просидел, нахохлившись, словно сыч. А еще говорят, закончил Оксфорд! – К радости Шарпа, капитан больше не стал расспрашивать его о леди Грейс, а предложил прапорщику поступить под командование Ллевеллина и стать почетным морским пехотинцем. – Если мы догоним лягушатников, – сказал Чейз, – то попытаемся захватить их корабль. Как бы славно ни поработали наши пушки, нам все равно придется взять «Ревенан» на абордаж. И вот тогда нам понадобятся опытные вояки вроде вас, Шарп. Могу я рассчитывать на вашу помощь? Ну и славно! Скажу Ллевеллину, что отныне вы принадлежите ему со всеми потрохами. Он – лучший товарищ на свете, хоть и морской пехотинец, да еще и валлиец в придачу. Не думаю, что он станет сильно загружать вас. А сейчас я должен выйти на палубу и проверить, не ходим ли мы кругами. Вы со мной, Шарп?

– Да, сэр.

Так Шарп стал почетным морским пехотинцем.

Капитан Чейз велел распустить все паруса, которые могли выдержать мачты, и даже усилил снасти дополнительными стальными тросами – перлинями. Лисели, стаксели – целое облако парусины тянуло корабль к западу. Чейз посмеивался, говоря, что затеял большую стирку. Матросы разделяли воодушевление капитана. Вся команда горела желанием доказать, что «Пуссель» – самое быстроходное судно на свете.

Ночью море внезапно заштормило. Шарпа разбудил топот над головой. Койку так раскачивало, что ему с трудом удалось спрыгнуть на пол. Шарп накинул плащ, который одолжил ему Чейз, и вышел на шканцы. Облака закрывали луну, слышны были только крики на мачтах. Шарпа удивляло, как матросы могут работать в полной тьме в сотнях футов над палубой, как не боятся карабкаться по тонким линям, слыша только вой ветра в ушах. Работа матросов требовала не меньшей храбрости, чем солдатский труд.

– Это вы, Шарп? – раздался голос капитана.

– Я, сэр.

– Течение Игольного мыса! – взволнованно воскликнул Чейз. – Несет нас мимо африканского побережья. Мы убираем паруса. Пару дней придется туго.

При дневном свете море бурлило и пенилось. Волны вдребезги разбивались о борт, и вода ливнем обрушивалась на палубу с парусов. Капитан уверенной рукой вел «Пуссель» вперед, разговаривая с кораблем, словно с живым существом. Он по-прежнему каждый вечер приглашал гостей на ужин, но при каждом сильном порыве ветра оставлял компанию и выбегал на шканцы, следил за тем, как бросают лаг, скрупулезно записывал скорость и только затем возвращался в салон. Наконец, когда на западе показался африканский берег, капитан отдал долгожданный приказ поднять все паруса.

– Думаю, скоро мы догоним «Ревенан», – однажды поделился с Шарпом своими мыслями Чейз.

– Вряд ли они идут быстрее нас, – согласился Шарп.

– Уверяю вас, нисколько не медленнее, но Монморан наверняка не рискнет подойти к побережью так близко. Должно быть, он повернул южнее, опасаясь встречи с нашими фрегатами у Кейптауна, поэтому мы можем срезать угол. Возможно, нас разделяют всего несколько миль!

Теперь «Пуссель» иногда встречала другие парусники, в основном местные суденышки, но попадались и крупные британские торговые суда, американский китобой и шлюп британских военно-морских сил, с которым «Пуссель» обменялась сигналами. Коннорс, третий лейтенант, который следил за сигналами с других кораблей, велел поднять на мачту цепочку цветных флажков и через подзорную трубу разглядел ответ со шлюпа.

– Это «Айрондейл», сэр, на пути из Кейптауна.

– Спросите, не видели они вблизи других кораблей?

Со шлюпа отвечали, что не видели. Чейз направил длинное послание, в котором сообщал капитану шлюпа, что «Пуссель» преследует «Ревенан». Капитан надеялся, что вести дойдут до Бомбея, где адмирал наверняка уже спрашивал себя: куда подевался его драгоценный семидесятичетырехпушечник?

На следующий день вдали показалась суша, но разглядеть ее мешал сильный дождь. Капли стучали по парусине и палубе. Каждое утро деревянные доски чистили мелким песком, который втирали в палубу булыжниками размером с карманную Библию. Матросы так и называли их – «святые камни».

«Пуссель» неслась вперед на всех парусах, словно ее гнал сам дьявол. Дул сильный попутный ветер, который принес нескончаемые дожди. Под палубой захлюпала грязь. На следующий день «Пуссель» миновала Кейптаун. Через подзорную трубу Шарп заметил вдали лишь покрытую облаками плоскую вершину горы.

На большом столе в гостиной Чейз расстелил карты.

– Пришло время выбирать, – обратился к Шарпу капитан. – Плыть на запад, в Атлантику, или следовать за течением вдоль африканского побережья, где дуют юго-восточные пассаты.

Для Шарпа выбор казался очевидным: плыть по течению, но он слабо разбирался в морском деле.

– Идти так близко к берегу – большой риск, – объяснил Чейз. – Я поймаю береговой бриз и попутное течение, но могу попасть в туманы и шторма, которые несут западные ветра. К тому же мы идем с подветренной стороны.

– А что это значит? – спросил Шарп.

– Что мы в смертельной опасности, – отрезал Чейз и с треском свернул карту. – Правила судовождения настаивают, чтобы мы повернули на запад, но тогда мы рискуем попасть в штиль.

– Интересно, куда повернул «Ревенан»?

– Думаю, к западу. Он избегает суши. – Чейз посмотрел в окно на пенный след за бортом «Пуссели». Сегодня он выглядел старше и утомленнее, чем обычно. Снедавшее капитана беспокойство гасило природную живость. – Что, если я ошибся? Что, если «Ревенан» плывет под фальшивым флагом? Но тогда «Айрондейл» должен был увидеть его! В такую непогоду целый флот проплывет в миле от нас, а мы и не заметим! – Чейз встал и натянул плащ. – Решено, идем вдоль берега. И да поможет нам Господь, если ветер будет дуть с запада! – Чейз нахлобучил шляпу. – Особенно если нам не удастся найти «Ревенана». Адмиралтейство не помилует капитана, который, словно дикий перелетный гусь, впустую обогнул полсвета. А уж если ваш швейцарец окажется не Валларом, мне и вовсе не снести головы. Что, если первый лейтенант прав и «Ревенан» направляется прямиком в Кадис? Ведь это ближе, гораздо ближе. – Капитан нахмурился. – Простите, Шарп, сегодня я не слишком приятный собеседник.

– Давно у меня не было лучшей компании, сэр.

– Вот и славно, – вздохнул Чейз, направляясь к двери.– Пора поворачивать к северу.

Теперь Шарпу было чем занять свой досуг. По утрам он маршировал вместе с морскими пехотинцами, затем практиковался в стрельбе из мушкета. Капитан Ллевеллин не терпел праздности. В любую погоду его пехотинцы стреляли из мушкетов, учась беречь замки от влаги. Стреляли с палуб и со шканцев. Шарп практиковался вместе со всеми. Мушкеты, используемые на флоте, оказались похожими на те, к которым он привык в пехоте, только ствол был короче да старинный замок выглядел грубее. Ллевеллин считал, что в открытом море эти мушкеты легче починить. От сырости оружие быстро ржавело, поэтому морские пехотинцы часами начищали и смазывали мушкеты, а еще больше времени проводили, совершенствуя навыки абордажного и штыкового боя. Ллевеллин настоял, чтобы Шарп испробовал его новую игрушку – семиствольное ружье. Стоя на баке, Шарп выстрелил в море. Отдача чуть не оторвала ему плечо. Чтобы перезарядить семистволку, требовалось больше двух минут, но капитан пехотинцев не считал это недостатком.

– Прицелься из этой штуки в палубу лягушачьего корабля, и врагу придется несладко! – Ллевеллин не мог дождаться, когда во главе своих молодцов ступит на палубу «Ревенана». – Пехотинцы должны быть готовы в любую минуту, вот я и держу их в черном теле, – объяснял Ллевеллин, и по приказу командира пехотинцы носились между баком и шканцами, затем взбирались вверх по тросам левого борта и спускались вниз по тросам правого. – Если лягушатники возьмут нас на абордаж, они не станут дожидаться, пока вы соберетесь! Что ковыряешься, Хокинс? Живее, парень, живее! Ты морской пехотинец, а не слизняк!

Шарп повесил на пояс абордажную саблю, которая оказалась гораздо удобнее кавалерийской, оставшейся у него со времен битвы при Ассайе. Тяжелый и грубый клинок выглядел устрашающе.

– Эта штука не для кисти, а для всей руки, – объяснял Ллевеллин. – Руби врага! Не позволяй руке ослабеть! И каждый день – на мачту!

И Шарп упрямо лез на мачту, хотя морская наука давалась ему нелегко. Он даже не пытался вскарабкаться на самый верх, довольствуясь тем, что забирался на широкую площадку, которая делила снасти грот-мачты на верхние и нижние. Матросы взбирались на площадку по вантам с внешней стороны, но Шарп использовал маленький люк рядом с мачтой. Через неделю после того, как они повернули на север, в один особенно безветренный и тихий денек Шарп решил показать, что ничуть не хуже любого гардемарина овладел морскими премудростями. Он быстро вскарабкался по нижним линям, что оказалось несложным – тросы крепились к мачте, образуя своего рода лестницу, – однако затем ему пришлось несладко. На полпути к платформе ноги соскользнули с линя, и Шарп повис в пятидесяти футах над палубой, чувствуя, как пальцы, словно когти вцепившиеся в канаты, скользят по влажной пеньке.

Так он и висел, парализованный ужасом, пока сверху с ловкостью обезьяны не спустился матрос. Он схватил Шарпа за пояс и втащил на площадку.

– Господь с вами, сэр, никогда так больше не делайте! Это не для сухопутных крыс, пользуйтесь-ка лучше люком. В самый раз для таких увальней, как вы.

Шарп не мог вымолвить в ответ ни слова. Он все еще ощущал, как руки скользят по просмоленному канату, и лишь спустя несколько секунд отдышался, поблагодарил своего спасителя и пообещал щедро вознаградить его табаком из своих запасов.

– А ведь мы чуть не лишились вашего общества, Шарп! – со смехом воскликнул Чейз, когда Шарп появился на шканцах.

– Я и сам чуть не умер со страху, – признался Шарп, разглядывая въевшуюся в ладони смолу.

Ее светлость тоже наблюдала за чудесным спасением Шарпа. Теперь они виделись редко, и сдержанность Грейс тревожила прапорщика. Несколько раз они обменялись мимолетными взглядами, и в ее глазах Шарп прочел безмолвную мольбу, но Грейс не решалась приходить в его каюту ночью. Сейчас она стояла рядом с мужем, который беседовал с Малахией Брейсуэйтом. Заметив Шарпа, леди Грейс собралась с духом и направилась к нему. Брейсуэйт смотрел ей вслед, а лорд Уильям хмурился над стопкой бумаг.

– Сегодня мы не слишком продвинулись вперед, капитан Чейз, – сухо заметила ее светлость.

– Мы следуем за течением, миледи. Оно несет нас вперед незаметно для глаз, и вся надежда только на то, что ветер будет крепчать. – Чейз прищурился на паруса. – Матросы считают, что ветер можно высвистеть, но мне еще ни разу не удавалось. – Капитан просвистел пару тактов «Нэнси Доусон». – Вот видите, ни ветерка. Леди Грейс смотрела на Чейза, не находя слов для ответа. Капитану показалось, что женщина чем-то взволнована.

– Миледи, что с вами? – озабоченно спросил он.

– Мне хотелось бы увидеть наше местоположение на карте, капитан! – неожиданно выпалила ее светлость.

Просьба леди Грейс смутила Чейза.

– Прошу вас, миледи. Карты в салоне. А что скажет его лордство?

– Уверена, в вашем салоне мне ничего не угрожает, капитан.

– Мистер Пил, командуйте, – обратился Чейз ко второму лейтенанту и повел леди Грейс к двери салона по левому борту. Лорд Уильям нахмурился. – Не хотите ли посмотреть карты, милорд? – крикнул ему Чейз.

– Нет, благодарю. – И его светлость вернулся к бумагам.

Брейсуэйт не сводил с Шарпа глаз. Шарп понимал, что не должен привлекать подозрений, но не мог оставаться на месте. Зачем Грейс понадобились корабельные карты? Не обращая внимания на косые взгляды секретаря, Шарп направился к двери своей каюты по правому борту. Войдя, он тут же бросился к двери салона, постучался и, не дождавшись ответа, вошел.

– Шарп! – укоризненно воскликнул Чейз. Дружба дружбой, но капитанская каюта была местом неприкосновенным, и Шарпу следовало хотя бы дождаться разрешения войти!

– Капитан, – леди Грейс прикрыла своей рукой руку капитана, – прошу вас.

Чейз, так и не успевший развернуть карту, молча переводил взгляд с Шарпа на леди Грейс и обратно. Наконец капитан с треском свернул карту.

– Забыл проверить хронометр, – неловко пробормотал он. – Не возражаете, если я оставлю вас ненадолго? – И Чейз вышел в столовую, с нарочито громким щелчком закрыв за собой дверь.

– О боже, Ричард! – Грейс бросилась в объятия Шарпа.

– Что стряслось?

Несколько секунд она не могла говорить, затем, осознав, что время дорого, сумела взять себя в руки.

– Этот секретарь…– выдавила Грейс.

– Я знаю.

– Знаешь? – Грейс широко распахнула глаза.

– Шантажировал тебя? Она кивнула.

– И еще он все время за мной следит!

– Я с ним разберусь. А теперь ступай, пока тебя не хватился лорд Уильям.

Грейс страстно прижала губы к губам Шарпа, выскользнула из его объятий и спустя две минуты вернулась на шканцы. Шарп дождался Чейза. Капитан устало поскреб подбородок.

– Кто бы мог подумать, – протянул Чейз и опустился в глубокое кресло.– Играете с огнем, Шарп.

– Знаю, сэр, – покраснел Шарп.

– Не мне судить вас, – начал Чейз, – да, черт подери, я и не собирался. Я был последним псом, пока не повстречал Флоренс. Моя дорогая жена! Удачная женитьба меняет мужчину, делает его уравновешенным, Шарп.

– Это совет, сэр?

– Нет, просто хвастаюсь, – улыбнулся Чейз. Несколько секунд капитан размышлял – скорее о судьбе «Пуссели», чем о романе Шарпа и леди Грейс. – Надеюсь, вы не собираетесь ничего затевать?

– Надеюсь, что нет, сэр.

– Непросто управлять кораблем, Шарп. Капитан не должен давать команде продыха, но и сохранять на борту мир – его забота. В море нельзя допускать раздоров и ссор.

– Я не подведу вас, сэр.

– Разумеется, нет. Я вам верю, Шарп. Будь я проклят, а вы не перестаете меня удивлять! Такая красотка! А муженек холоден как рыба. Не будь я примерным семьянином, позавидовал бы вам!

– Не подумайте, что мы…

– Само собой, Шарп, ничего такого я и не думаю, – рассмеялся Чейз. – Однако ее муж не потерпит даже простого ухаживания, не говоря уж о…

– Не сомневаюсь, сэр.

– Помните, что лорд Уильям Хейл находится под моей защитой. Я должен быть уверен, что с ним ничего не случится, – твердо произнес Чейз. – Ну а в остальном поступайте, как знаете. Но умоляю вас, осторожнее! – Последние слова Чейз произнес шепотом, улыбнулся и вышел из салона.

Чтобы не возбуждать подозрений Брейсуэйта, Шарп просидел в гостиной еще добрых полчаса, но когда Шарп появился на шканцах, секретаря там уже не было. Возможно, к счастью для него, потому что Шарп кипел от ярости.

Так Малахия Брейсуэйт стал его врагом.

Дата добавления: 2015-09-18 | Просмотры: 480 | Нарушение авторских прав