АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава тридцать шестая

Из тумана вышла Сиобхан в развевающемся ореоле длинных белых волос, подобных подхваченной ветром паутине. Она была так близко, что я видела руны, врезанные в ее белый доспех. Казалось, что он вырезан из древней кости, но мне случалось ее видеть на песке дуэльной арены, и я знала, что эта «кость» не уступит в прочности любому металлу. Меч в ее руке тоже был белый. Его клинок убивал даже бессмертных существ, а для меня и половины его мощи не требовалось. Сиобхан подняла лезвие под луч луны. На костяном клинке блестела кровь: возможно, кровь людей-солдат, но возможно, и нет.

Она хотела убедить меня, что это кровь моих стражей, моих любовников, отцов моих детей. Она думала, что вид крови станет для меня ударом, и я размякну и буду легкой добычей. Но я бы знала, будь на клинке кровь Дойла. Знала бы, если б она поразила Риса. А гибель Шолто и Мистраля, как бы я их ни ценила, мое сердце перенесет.

– Блин, – повторила Грегорио.

Я ощутила покалывающее возрастание силы – она начала плести заклинание. Слабое, но вполне настоящее.

– Не надо, – сказала я. – Я знаю что делать.

– Вы в своем уме? – крикнула водитель. – Гляньте на них!

Я посмотрела на спутников Сиобхан. По цвету доспехов они походили скорее на Благих сидхе. Большей частью серебряные и золотые, но были там и доспехи, словно сделанные из молодых листьев, из коры, из меха, а еще из материалов, для которых у смертных нет названия. Неблагие сохранили близость к истокам, не променяли наши ценности на драгоценные металлы и камни. Нескольких воинов я узнала, но других никогда не видела в полном воинском облачении. Впрочем, все они стояли позади Сиобхан, а не перед ней. Убить ее, и они останутся без лидера – змея без головы.

– С детства ими налюбовалась, – сказала я.

Я сосредоточилась на Сиобхан, правой руке Кела с незапамятных времен. Ее боялся Дойл, а Мрак не боится почти ничего. Но есть чары, которым дела нет до силы и власти; они убивают короля так же просто, как нищего.

Я опустила окно. Она крикнула мне:

– Мой меч омылся кровью твоего Мрака!

Я расстегнула ремень безопасности и встала на колени, одновременно вытаскивая из ножен Абендул. Его странной формы рукоять с вырезанным кошмаром легла мне в руку так удобно, словно целую вечность ждала прикосновения моих пальцев. Меч вышел гладко, как скользит по коже шелк. Я наставила острие на Сиобхан.

Она засмеялась.

– Ты сумела меня удивить, когда поразила рукой плоти Розенвин и Паско, но теперь я помню, что к тебе не стоит подходить близко, моя принцесса. А мне и не надо приближаться так, чтобы ты дотянулась до меня своими маленькими ручками. Я убью тебя издалека и освобожу страну от смертной грязи. Нынешней ночью мы посадим на трон истинного принца, а твоя дерзость будет забыта.

Розенвин и Паско были близнецы: возможно, именно поэтому рука плоти соединила их в один ком. Страшнее я мало что видела. Это было настолько страшно, что Сиобхан сложила оружие и сдалась мне и моим стражам.

– Она блефует, – сказала я моим спутницам. – Чтобы ее магия подействовала, ей придется вытащить меня из машины, а прикасаться ко мне она не посмеет.

– Почему? – спросила Грегорио.

– Боится руки плоти.

– А что это?

Объяснять я не стала – незачем. Сами увидят.

Сиобхан решилась сократить дистанцию – пошла ко мне. Значит, то, что она намеревается сделать, требует большей близости ко мне, чем сейчас. Прочие сидхе шли за ней следом, мерцая многоцветьем доспехов и удивляя разнообразием их формы – этакая зловещая радуга, комбинация ярчайшего сна и страшнейшего кошмара. Таковы мы, Неблагие – жуткие и чудесные.

– Не знаю, что вы хотите сделать, – сказала Грегорио, – но делайте это скорей.

Я открыла у себя в ладони невидимую метку – ту, что сдерживала руку плоти, – и она коснулась рукояти Абен-дула. Меч этот волшебный, но оказалось, что учиться им владеть не нужно – нужно только быть истинным его хозяином. Я знала, как надо, и знала, что все правильно – не задумываясь, как не думаешь о дыхании или о ритме сердца. Не надо было фокусировать силу, посылать ее по мечу – надо было только захотеть.

Сиобхан завела руку за спину и сняла с плеча рюкзак. Откинув клапан, она принялась копаться внутри.

Грегорио закричала:

– Бомба!

– Броню не пробьет, – сказала водительница.

– А если в окно угодит? – спросила я очень осторожно, потому что даже дрогнувший голос мог нарушить мою сосредоточенность. Я в первый раз пользовалась Абен-дулом, и чувство было такое, словно идешь по узкой лестнице с чем-то горячим в руках. Только бы не пролить.

– Стекло непробиваемое, – сказала водитель, постучав по нему костяшками пальцев, – так что окно стоит закрыть, принцесса.

– Вы не представляете ее физической силы, – сказала я. – Она любое стекло пробьет.

Водитель повернулась к Грегорио:

– Что, сидхе правда такие сильные?

– Разведка говорит, да.

– Черт, – сказала водитель и полезла за чем-то под сиденье.

Я следила за Сиобхан с ее багажом. Сначала я хотела просто отпустить силу, но теперь вдруг решила нацелить ее точнее и наставила острие меча на руку, сжимавшую внешне безобидный рюкзак. Если военные говорят, что там бомба, я им верю.

Сиобхан выпрямилась и замахнулась – только рука у нее стала вдруг короче, чем была. Я думала: «Меняйся, скручивайся, теки...» И рука – плоть – потекла на лямку рюкзака. Я видела, как такое делал мой отец – фокусировал силу на выбранной части тела. Ему приходилось прикасаться к объекту, но принцип тот же. Он умел заставить плоть дотечь до нужной точки и там остановиться. Я такой точностью не обладала. Нет, если не врать себе, у меня возник план, как использовать бомбу, и прекращения действия руки плоти этот план не предусматривал. Наоборот, он предполагал максимальное воздействие этой руки на Сиобхан.

Она взвыла, и темно-блистающая толпа у нее за спиной попятилась. Рюкзак на глазах вплавлялся в тело Сиобхан, но она металась в центре пустого круга – никто не хотел, чтобы она задела его даже случайно. Все знали, что случилось с Паско и Розенвин, никто не хотел повторить их судьбу.

Сиобхан побежала к нашему «хамви». Я готовилась ее убить, но не могла не оценить ее храбрость. Зная, что ее ждет, она хотела напоследок прихватить меня с собой. Безупречная целеустремленность.

Грохнул винтовочный выстрел – так близко, что я оглохла. Наш водитель, капрал Лэнс, стреляла из своего окна и сумела перебить Сиобхан колено. А я даже не заметила, когда она опустила стекло. Но мне нельзя было отвлекаться, надо было удерживать чары, направлять их, надо было... И плоть Сиобхан вывернулась наизнанку. Лицо скрылось под слоем ее же внутренних органов, как утопленник под водой. Но она сидхе, она не может умереть от нехватки кислорода. Вот меня утопить можно – этот аргумент моя тетка приводила в доказательство моей неполноценности. А Сиобхан не умрет оттого, что ее нос и рот оказались внутри шара из ее собственной плоти. Сидхе так легко не умирают.

Блики лунного света играли на крови и на частях тела, которые никогда не должны попадать на свет. От облика Сиобхан не осталось ничего – только шар плоти. Снаружи билось сердце – пульсировало и жило, точно как было у Нерис. Я не слышала ее крик, было слишком далеко, но она, конечно же, кричала. Или проклинала меня.

– Что это там колышется спереди? – спросила Грегорио.

– Сердце, – сказала я.

– Она жива?!

– Да.

– Господи!

– Именно, – сказала я.

Кто-то из закованных в броню спутников Сиобхан опустился на колени, но далеко не все. Среди стоящих я разглядела Конри в красно-золотом доспехе. Когда-то он пытался убить Галена. Я наставила на него меч, и Конри начал плавиться. Впрочем, на его месте мог оказаться любой – из тех, что стояли. Встанут на колени – останутся жить, но если будут мне сопротивляться – пусть мучаются. Вот так все просто.

Едва Конри с воплем вывернулся наизнанку, последние из стоявших повалились на колени. А те, что уже стояли на коленях – легли ничком. Меня нервировало, когда так пытались делать мои стражи, но сейчас, этой ночью, я была только рада. Эти сидхе пришли меня убивать, меня и тех, кого я люблю. Если я не могу их всех убить, пусть они меня боятся.

Капрал Лэнс сунула винтовку Грегорио и заорала, быстро закрывая окно:

– Окна закройте, быстро, поехали!

– Почему? – не поняла Грегорио.

– Колдуны, блин! Ни фига не думаете, что делаете! – Она включила мотор и двинула машину вперед. – Окно закройте, кому говорю!

– Если я закрою окно, чары прервутся, – сказала я.

– Бомба вот-вот взорвется.

– Но вы сказали, что в машине она нам не страшна.

– Вы у нас под защитой. Я рисковать не буду.

Она подала машину вперед, объезжая стоящий перед нами броневик. По рации кто-то спрашивал, почему двигаемся. Слово «бомба» мгновенно придало ускорения всем. Взревели двигатели, но, увы, началась неразбериха. Слишком много людей подпало под действие иллюзий и обманных чар. Совсем немного времени потребовалось, чтобы разобраться, куда нести раненых и мертвых, – секунды, но и секунды имели значение.

Не знаю, какого результата я ждала. Я просто поместила бомбу внутрь тела Сиобхан. Думала ли я, что ее плоти хватит, чтобы остановить взрыв? Наверное, да. Я ведь не солдат, и вообще я маг, а не воин. Типичная ошибка мага – забыть о нормальных природных силах, а они-то вдруг и оказались главными.

Взрыв качнул «хамви», обдал дождем из ошметков мяса, костей и осколков металла. Окно я закрыть не успела, и что-то ударило в ключицу и правое плечо, меня отбросило на спинку сиденья, потом качнуло вперед, на пол. Рукоять Абен-дула выскользнула из рук. Усилием воли я поднялась, нашаривая меч. Если до него дотронутся Грегорио или Лэнс, с ними произойдет то же, что с Конри и Сиобхан...

Надо мной возникло лицо Грегорио.

– Вы ранены! Принцесса ранена!

Я все пыталась нащупать меч. Словно весь мир сузился до рукояти меча, которую мне необходимо было достать. Нельзя, нельзя, чтобы они до нее дотронулись. Они не знают. Им не объяснить.

Грегорио содрала с меня плащ. Я вскарабкалась на сиденье, пока машина под водительством капрала Лэнс прыгала по ухабам. Мои пальцы сомкнулись на рукояти меча как раз в тот момент, когда Грегорио оказалась у меня за спиной.

– Мне нужно осмотреть раны, принцесса!

Она перебралась назад, ко мне, и уже тянулась к плечу окровавленными руками. Я отвернулась и последним напряжением воли и сил засунула Абен-дул в ножны. Застегнула петлю.

Грегорио развернула меня к себе в трясущемся на ухабах «хамви».

– Черт! Нам срочно нужен врач!

Я опустила голову, проследив ее взгляд: из моего плеча и груди в вырезе кожаного платья торчали осколки металла. Глядя на эти жуткие занозы и сочащуюся из-под них кровь, я подумала только: «Разве мне не должно быть больно?».

– У нее кожа холодеет. Она впадает в шок. Черт, черт!

Нет, в шок – нельзя, подумала я. От шока можно умереть, если я правильно помню. В голове мутилось. Я успела решить, что в шок впадать не буду, и тут меня настигла боль. Так бывает при поверхностных порезах – пока не видишь кровь, они не болят. Но эти раны не были поверхностными, и боль пришла резкая, жгучая. Но почему жгучая? Воображение виновато, или я правда чувствовала каждый осколок, врезавшийся в мое тело?

Я схватилась за Грегорио левой рукой – правую я не могла поднять. Что-то было очень плохо с моим плечом.

– Мне нужен Дойл. И Рис. Мне нужны мои стражи!

– Мы отвезем вас в безопасное место, а вашей гвардией займемся потом! – прокричала в ответ водитель.

Капрал Лэнс не останавливала машину; второй «хамви» освободил нам дорогу. Мы проезжали мимо машины, в которую сели Гален, Шолто и Мистраль. Их там не было. Грегорио пыталась заставить меня лечь. Я отбивалась от ее рук. Где мои мужчины?

Я послала магию найти их и ощутила, как натянулась невидимая нить. Кто-то, связанный со мной силой, был ранен – тяжело ранен. Жизнь его трепетала, как огонек на ветру. Подступала смерть.

Я не могла думать ни о чем, только о том, что мне надо к нему. Надо к нему. Надо... Я тронула Грегорио за подбородок и прошептала: «Простите», а потом улыбнулась. Призвав гламор. Я хотела, чтобы она увидела не то, что я могла бы ей внушить, а то, что хотела видеть она сама. Что угодно, лишь бы я смогла выбраться из машины и пойти на трепещущий огонек, который звал меня где-то во тьме.

Ее лицо разгладилось. «Кевин», – шепнула она.

Я улыбнулась, и когда она наклонилась меня поцеловать, поцеловала ее в ответ, очень-очень легко, и уложила ее на сиденье. На губах у нее играла улыбка – она грезила о мужчине, который подарил ей этот поцелуй. Такой вид гламора запрещен наравне с наркотиками, которые используют для «изнасилования на свидании». Но мне нужно было выбраться из машины, остальное значения не имело.

Я открыла дверцу. Лэнс ударила по тормозам с воплем:

– Вы что, принцесса?!

– Он умирает. Мне надо к нему.

Я шагнула на дорогу. Здоровой рукой придерживая больную, я пошла через лес. Я бы побежала, но слишком уж тонкой была трепещущая ниточка. Если побегу, я ее потеряю. Поднятый мной на бегу ветер задует эту мерцающую жизнь. Молясь на ходу, я окуталась гламором – чтобы Лэнс потеряла меня из виду и не пошла за мной, чтобы спрятаться от сидхе, которые пришли меня убить, и чтобы встречные меня принимали за что-то обычное и приятное. Этой разновидностью личного гламора я не пользовалась никогда, но вдруг поняла, что знаю, как это делается. Я выдам себя за привычное и ожидаемое – не важно, одушевленное или нет, – и уйду от всех. Мне надо успеть, пока он еще жив. Я даже не позволяла себе думать, кто он, тот, к кому я иду сквозь темный лес. Когда дойду – времени выяснить, кого я потеряла, хватит с избытком.

Дата добавления: 2015-08-26 | Просмотры: 506 | Нарушение авторских прав