АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава восемнадцатая

Чаттан, двоюродный брат Шолто, снова стоял на страже у дверей спальни, но на этот раз без брата. С другой стороны двери стоял ночной летун – прямо на полу, туго свернув большие крылья, похожие теперь на черный плащ. Стоя, он был чуть ниже моего роста. Он смотрел на меня огромными недвижными глазами без век, и я невольно покосилась на стоящего рядом Чаттана, ответившего мне живым взглядом больших черных глаз. Понятно, от чьих генов: он был кузеном Шолто с отцовской стороны.

Чаттан вытянулся по стойке «смирно»:

– Принцесса Мередит, рад видеть тебя в добром здравии. Позволь представить тебе Тарлаха. Это наш дядя.

Кого он имел в виду под «нами», было понятно.

– Приветствую тебя, дядюшка Тарлах. Рада познакомиться с родичем моего царя.

Тарлах поклонился в бескостной манере ночных летунов – их позвоночник сгибается так, как людям и не снилось. При разговоре он чуть пришепетывал, как змеегоблин, но в голосе слышался еще и шум ветра, и открытого неба – будто осенняя перекличка диких гусей смешалась с воем зарождающейся бури и стала членораздельной речью.

– Давно уже никто из сидхе не называл меня дядюшкой.

– Я ношу ребенка твоего племянника и царя. По законам слуа, я теперь вхожу в твою семью. Слуа никогда не разводили церемоний, чтобы принять в семью нового члена. Кровь взывает к крови.

Последняя фраза при Неблагом дворе означала бы угрозу, но среди слуа значила только, что я ношу в своем теле кровного родственника Тарлаха.

– Ты знаешь наши обычаи; это хорошо. Ты дочь своего отца.

– Куда бы я ни пришла за пределами Неблагого двора, я встречаю тех, кто уважал и любил моего отца. Я начинаю жалеть, что он не был на десятую долю менее приятным и на десятую долю более безжалостным.

Тарлах приподнял то, что называлось бы плечами, будь они хоть немного шире. От своего бывшего наставника, ночного летуна Бхатара, я знала, что это соответствует кивку.

– Думаешь, он тогда остался бы жив? – спросил Тарлах.

– Попробую узнать.

– Ты хочешь быть безжалостней, чем твой отец? – спросил Чаттан.

Я кивнула, посмотрев на него:

– Отведите меня туда, где я смогу поговорить по телефону, и я постараюсь проявить практичность и непредсказуемость.

– Чем поможет против Благих телефонный звонок? – спросил Тарлах своим штормовым голосом. Такой голос был не у всех летунов – это был признак царской крови, и более того: признак большой силы, свойственный далеко не всем носителям этой крови.

– Я позвоню в полицию и скажу, что мой дядя вновь пытается меня похитить. Они приедут и увезут меня, а когда меня здесь не будет, Благие не станут вам угрожать.

– Если слуа не могут выстоять против Благих, то и люди не смогут, – сказал Чаттан.

– Но если Благие осмелятся напасть на людейполицейских, они нарушат договор, который подписали, переселяясь в эту страну. Они развяжут войну на американской почве, войну против людей. За это их могут отсюда выслать.

– Ты не биться хочешь, а сделать так, чтобы они не могли биться, – понял Тарлах.

– Именно так.

Щель рта его разошлась так широко, что немигающие глаза пошли веселыми морщинками – по крайней мере я считала, что это веселые морщинки, когда мне удавалось заставить Бхатара улыбаться так широко.

– Мы отведем тебя в кабинет, но мой царь и племянник ведет сейчас другую битву, в которой человеческая полиция не помощник.

– Давайте вы нам все расскажете на ходу, – предложил Мистраль.

Тарлах смерил высокого сидхе недружелюбным взглядом – хотя вряд ли Мистраль это понял. Я поняла, потому что росла под присмотром ночного летуна и привыкла к его мимике.

– Сидхе здесь не командуют, – сказал он и глянул на Дойла.

– Когда-то королева повелела мне прийти к вам и стать вашим царем, но вы меня отвергли, а голос слуа – решающий. Я лишь выполнял приказ, не более того.

– У нас осталась о тебе дурная память, – сказал Тарлах.

– Королева повелевает, Вуроны повинуются, – ответил Дойл старой поговоркой Неблагих. Давненько я ее не слышала.

– Кое-кто говорит, что принцесса – твоя марионетка, Мрак, но сейчас ты молчал.

– Принцесса отлично справляется сама.

– Согласен.

Как будто что-то решив для себя, Тарлах повернулся и пошел по коридору. Насколько летуны грациозны в воздухе, настолько неуклюжи на земле.

– Нам сказали, что слуа выбрали себе регента, поскольку боялись, что Шолто не проснется вовремя для переговоров с Благими, – сказала я, догоняя его. Мистраль с Дойлом пошли за мной, примерно так же, как они ходили за королевой. Чаттан замыкал шествие.

– Дело не только в этом, принцесса Мередит. Созданный тобою приют был слишком во вкусе Благих, хотя костяные ворота вносили приятный акцент.

– Это место было создано магией и моей, и Шолто.

– Но там были сплошь цветы и солнечный свет. Не слишком характерно для Неблагих, и уж точно нехарактерно для слуа.

– Я не всегда могу выбрать форму, в которую выльется магия.

– Это первозданная магия, она выбирает себе путь, как вода находит трещину в скале, – сказал он. Я не стала спорить.

– Есть ли шанс, что Шолто попытаются сместить?

– Есть опасения, что его союз с тобой уничтожит слуа. Регентом выбрали чистокровного ночного летуна. Шолто был лучшим и справедливейшим из царей – только это спасло его от участи проснуться в царстве, которое уже ему не принадлежит.

– Прошу прощения, – вмешался Дойл. – Но разве у слуа этот вопрос решается простым голосованием?

Тарлах даже не обернулся:

– Бывало и такое.

Несколько минут мы шли молча. Ситхен слуа во многом походил на ситхен Неблагих – темные каменные стены, холодный выщербленный камень пола. Но энергия была другой. Та пульсирующая, гудящая энергия, что всегда ощущается в холмах фейри, если не закрываться от нее нарочно, слегка отличалась. Примерно как различия между «порше» и «мустангом»: обе – машины представительского класса, но одна мурлыкает, а вторая рычит. Ситхен слуа – рычал, и его сила звала меня все громче и громче.

Я остановилась так резко, что Дойлу пришлось схватиться за мое плечо, чтобы в меня не влететь.

– В чем дело? – спросил он.

– Мы позвоним позже. Я нужна Шолто, нужна прямо сейчас.

– Твое присутствие рядом с ним никого не успокоит, – сказал Тарлах.

– Знаю. Я на их вкус слишком сидхе. Но им нужно видеть силу. Ситхен говорит с нами. Ты слышишь?

Тарлах удивленно вытаращился на меня.

– Слышу, но я ночной летун.

– Он ревет все громче, словно надвигающаяся буря. Мне надо быть рядом с Шолто в его противостоянии с народом.

– Ты слишком сидхе, чтобы ему помочь, – сказал Чаттан.

Я мотнула головой:

– Ваш ситхен так не думает. – Всей кожей я ощущала вибрацию, словно прислонилась к работающему мотору. – Нет времени. Ситхен выбрал Шолто своим царем, так прежде делали все ситхены. Он не примет другого царя, а ваш народ к нему не прислушивается.

– Если ты вправду царица Шолто, если ситхен действительно говорит, попроси его открыть отсюда путь в палату совета. Пусть он с тобой говорит, но станет ли слушать?

Я вспомнила, как стена закрылась против высказанного мной желания, но там желание было мое, и мне мешал новый царь. Сейчас сам ситхен хотел определенных действий, и наши желания совпадали. Мы хотели помочь нашему царю.

– Ситхен, открой нам путь к твоему царю, в палату совета.

Вибрирующая энергия взревела так, что перекрыла все звуки. Я даже потеряла равновесие на секунду и чуть не ухватилась за обтекаемое мускулистое тело Тарлаха. То ли потому что я потянулась к летуну, а не к сидхе, то ли по другой причине, но коридор перед нами вдруг оборвался и превратился в отверстие большой пещеры. Видны были ряды скамей большого амфитеатра, заполненные слуа.

На песчаной арене стоял Шолто, а напротив него – громадный, почти с него ростом ночной летун. Увидев нас, он с визгом взметнул расправленные крылья, и Шолто повернул к нам удивленное лицо. Он только и успел сказать: «Мередит», как летун бросился на нас. Тарлах взлетел наперехват, и они сплелись в воздухе клубком щупалец и крыльев.

– Напрасно ты пришла, – сказал Шолто, но взял меня за руку, а на скамейках волнение перерастало в смуту. Слуа дрались между собой.

Дата добавления: 2015-08-26 | Просмотры: 551 | Нарушение авторских прав