АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава двадцать шестая

Мы пристегнули новое оружие. Я очень внимательно проверила петлю крепления меча к ножнам. Пока он в ножнах, за него можно браться не только мне, но стоит клинку показаться из ножен хоть ненамного, и появляется риск, что он вывернет наизнанку неосторожную руку.

Дойл подвесил рог безумия себе на грудь на кожаной перевязи.

– Не надо ли его в какой-нибудь чехол поместить? – спросил Шолто.

– Пока я ношу этот рог на груди, он никому вреда не причинит. Он становится опасным, только если пытаться его отнять.

– Как мне пронести копье, чтобы Благие не догадались, что это? – спросил Мистраль.

– Не думаю, что даже Таранис решится напасть на тебя ради копья на глазах у людей, – сказала я.

– Будут другие случаи, – возразил Мистраль. – За тобой он явился в Западные земли, Мередит. И за одним из своих атрибутов он тоже может попутешествовать.

Он приподнял копье в руке, будто взвешивая. Древко было тонкое, длиннее, чем у костяного копья Шолто, которым я казнила Кэйр. Мне подумалось, что копье Мистраля вряд ли годится для прямого удара или для броска.

– А это все-таки копье или что-то вроде молниеотвода?

Мистраль посмотрел на сверкающее копье и улыбнулся мне.

– Ты права. Оно не для того, чтобы втыкать его в тело. Скорее это большой волшебный жезл или посох. Чуть поупражняться – и с ним в руке я смогу за несколько миль поразить врага молнией с ясного неба.

– То есть его можно использовать для убийства?

Он подумал и кивнул.

– Забудь об этом, – сказал Шолто.

Мы с Мистралем повернулись к нему.

– О чем забыть? – спросила я.

Он улыбнулся и покачал головой.

– Не строй из себя невинность, Мередит. Я видел ваши лица. Вы думали, что можно избавиться с помощью молний от пары-тройки врагов, и никто об этом не узнает. Но тайну уже не сохранить.

– Почему? – спросила я, но уже и сама и поняла: – Ах да, его все слуа видели.

– И кое-кто из них так же стар, как старейшие из сидхе. Им случалось видеть это копье в руке короля, и они знают, на что оно способно. Мой народ верен мне и не предаст нас нарочно, я в это верю, но не заставишь же всех молчать. Девы-скелеты, возвращение древних реликвий – слишком сильные впечатления, чтобы ими не поделиться.

Я вздохнула:

– А жаль.

Дойл шагнул ко мне.

– Нам пора выйти из холма навстречу нашим спасителям, но, Мерри, ты всерьез думаешь о политических убийствах как способе решения наших проблем? – В лице у него не было осуждения, только терпеливое ожидание – он просто хотел знать точно.

– Давай скажем, что я теперь ни одного способа не отвергаю с порога, – сказала я.

Он взял меня за подбородок и заглянул глубоко в глаза.

– Ты говоришь серьезно. Что так внезапно тебя ожесточило? – Тут он отвел руку, глаза затуманились. – Я дурак. У тебя на руках умерла твоя бабушка.

Я схватила его за руку, заставила смотреть в глаза.

– А еще я видела, как тебя уносят врачи, и опять не знала, останешься ли ты в живых. Таранис с приспешниками в первую очередь хотят убить тебя.

– Его они боятся больше всех, – сказал Шолто.

– Они и тебя пытались убить, – напомнил Дойл, поворачиваясь к нему.

Шолто кивнул.

– Но они боятся не лично меня, а слуа под моей командой.

– А меня почему посчитали? – спросил Мистраль. – У меня под началом нет армии. Я никогда не был правой рукой королевы, и левой тоже. Зачем они целый поход затеяли, чтобы убить и меня?

– Среди нас еще есть те, кто достаточно стар, чтобы помнить тебя в бою, друг мой, – сказал Дойл.

Мистраль отвел взгляд, волосы упали на его лицо – словно серые тучи закрыли небо.

– Это было слишком давно.

– Но многое из старой магии уже вернулось. Вероятно, старейшие из обоих дворов боятся того, что ты можешь совершить, если снова станешь прежним.

Меня вдруг осенило.

– Мистраль – единственный бог грозы при Неблагом дворе. Остальные либо Благие, либо остались в Европе.

– Верно, – сказал Дойл. – Но это не все, что ты хотела сказать?

– Не все. Что, если Таранис боялся именно того, что произошло? Он знал, что если его копье достанется кому-то из Благих, он может приказать, и ему его отдадут. Но Мистралю он не приказывает. Он ничего не может потребовать от Неблагого сидхе.

– Ты на самом деле считаешь, что он верил в возвращение копья? – спросил Мистраль, направляя копье в потолок.

Я пожала плечами.

– Не знаю, но предполагаю.

– Я думаю, все проще, – сказал Дойл.

– Что тогда?

– Магические силы, руки власти передаются по наследству. Ты сама тому свидетельство: у тебя рука плоти от твоего отца, а рука крови очень близка к магии твоего кузена Кела.

– Он обладает рукой старой крови – может открывать старые раны, но не делать новые, – сказала я.

– Да, у тебя сила выражена ярче, но суть в том, что способности к магии крови и плоти передаются в семье твоего отца. Дети, которых ты родишь, могут унаследовать способность управлять грозой и ветром. Если так случится, а Мистраль будет жив, будет ясно, кто передал им эту способность. Но если Мистраль погибнет задолго до рождения детей, то к тому времени, как они ее продемонстрируют, Таранис сможет заявить, что дети его.

Я помотала головой.

– Но он и так мой дядя. Мой дед – его брат, так что я уже могу нести гены громовержцев.

Дойл кивнул.

– Это так, но я подозреваю, что король впадает в отчаяние. Он половину своего двора убедил, что близнецы – его, включая твою матушку. Ее вера в это, и ее неверие в то, что он тебя... принудил, очень повлияют на сомневающихся. Они станут думать: «Ее мать не будет поддерживать ложь».

– Что, они ее до сих пор не знают? – удивилась я.

– Благие, как и большинство людей, не хотят верить в дурное отношение матери к дочери.

– Неблагие в этом смысле умнее, – сказал Мистраль.

Дойл и Шолто оба кивнули.

Я опять вздохнула:

– Моя кузина искренне считала, что они сумеют уговорить Риса вернуться в Благой двор, и что Гален для них угрозы не представляет. Поэтому на них не покушались.

– А почему тогда Таранис именно Риса и Галена ложно обвинил в изнасиловании?

– И еще Аблойка, – добавила я. Я тоже не понимала. – Эйб в опасности, как полагаете?

– Если Рис вернется к полной силе, он будет невероятно опасен, – сказал Мистраль. – Почему не пытались убить его? Почему они решили, что переманят его на свою сторону?

– Не знаю. Я просто передаю слова Кэйр.

– Она не лгала? – спросил Дойл.

Это мне в голову не приходило.

– Мне казалось, она была слишком испугана, чтобы лгать, но... – Я посмотрела на него расширившимися глазами. – Меня одурачили? Нас обвели вокруг пальца? Нет, Богиня не предупредила меня об опасности для Риса и Галена. Когда Галена едва не убили, я получила предупреждение.

– Думаю, пока они в относительной безопасности, – сказал Дойл.

– Но, Дойл, разве ты не видишь? Слишком много разных групп заговорщиков, слишком много разных сил. Кто-то хочет твоей смерти, а кто-то другой – в Неблагом дворе – хочет смерти Галена. Они уверены, что он и есть тот Зеленый человек, который посадит меня на трон. Я-то думаю, что Зеленый человек из пророчества – это просто Бог, Консорт.

– Согласен, – сказал Дойл.

– Таранис мог сам верить в эти измышления насчет Риса и прочих «насильников». Он достаточно безумен, чтобы им могли манипулировать собственные придворные. Может быть, убрать этих троих с пути хотел кто-то другой, и добивался своего руками короля? – предположил Шолто.

– Мы в центре паутины интриг. По некоторым нитям мы можем свободно перемещаться, но другие – липкие, а третьи – разбудят паука, – сказал Дойл.

– Который придет и нас съест, – буркнула я. – Мы сегодня же уезжаем из страны фейри, возвращаемся в Лос-Анджелес и стараемся обустроить свою жизнь. Здесь нам никто не гарантирует безопасность.

Трое моих стражей переглянулись. Шолто сказал:

– Я уверен, что в холме слуа мне ничего не угрожает, но за его пределами... – Он пожал плечами. На поясе у него висел белый меч; щит из резной кости стоял у его большого кресла. Шолто поднял щит и повесил на руку: щит закрыл его от шеи до середины бедра.

– Почему эти предметы не исчезают и не появляются снова, как чаша или костяное копье и кинжал Шолто? – спросила я.

– То, что получено из рук самих богов, что дано в видении или во сне, является нам как по волшебству. Но предметы, подаренные хранителями земли, воды, воздуха или огня, – больше похожи на обычное оружие. Их можно утратить, а если ты не носишь их с собой, они к тебе сами не придут, – объяснил Дойл.

– Спасибо за разъяснения, – сказала я.

Зазвонил телефон, Шолто взял трубку, что-то сказал неразборчивое и протянул трубку мне.

– Это тебя – майор Уолтерс.

Я взяла трубку:

– Здравствуйте, майор.

– Мы у вашего холма, осада снята. Войска вашего дяди снимают лагерь и собираются домой.

– Спасибо, майор.

– Это моя служба, – сказал он. – Вам осталось только выйти наружу, и мы отправимся.

– Выйдем сию минуту. Ах да, майор, мне нужно разыскать еще двоих, которым нужно вернуться в Западные Земли... в Лос-Анджелес, я имею в виду.

– Это не Гален Зеленоволосый и Рис Паладин?

Я успела забыть, какие имена написаны у них в водительских правах.

– Да, они. Они с вами?

– Да.

– Потрясающе. Даже в волшебной стране никто не умеет так предвосхищать мои желания.

– Они нас сами нашли. Мистер Паладин сказал, что увидев наш отряд, он решил к нам присоединиться и узнать, в какую передрягу попали вы с капитаном Дойлом.

– Скажите ему, что передряга только что убралась обратно в Благой двор.

– Передам. А теперь мы вас ждем. Сколько мест вам понадобится в машине?

– Со мной еще трое.

– Найдем.

– Еще раз спасибо, майор, увидимся через пару минут.

Я положила трубку и повернулась к стражам.

– Рис и Гален уже с ними.

– Рис понимал, конечно, что Национальная гвардия может явиться в страну фейри только за одной персоной, – сказал Дойл.

– Очень лестно, но лучше бы в покушениях на меня иногда случались перерывы.

Дойл с улыбкой шагнул ко мне:

– Я ради тебя отдам жизнь.

Я покачала головой и осталась серьезной. Взяла его за руку.

– Глупый ты, глупый. Я хочу, чтобы ты был жив и рядом со мной, а не умер героем. Помни об этом, когда придется выбирать, хорошо?

Улыбка ушла. Он вглядывался в мои глаза, словно хотел прочитать самые глубокие, мной самой неосознанные мысли. Когда-то под таким взглядом мне стало бы неловко или даже страшно, но не теперь. Теперь я ничего не хотела держать в тайне от Дойла. Пусть все мои тайны берет, даже те, которые я от себя таю.

– Я очень постараюсь тебя не разочаровать, Мерри.

Ничего конкретнее ждать не стоило. Он никогда не пообещает не жертвовать жизнью ради меня, потому что, конечно, именно это он и сделает, если придется. В каком-то смысле, этот выбор за него сделаю я. Я уже решила пожертвовать волшебной страной, пожертвовать любым троном – только бы мы уцелели. Я хочу, чтобы отцы моих детей дожили до их рождения.

Он тронул меня за лицо.

– Ты загрустила. Я не хочу, чтобы ты грустила.

Я прижалась щекой к его ладони, наслаждаясь его теплом и реальностью.

– Меня очень тревожит, что наши враги так хотят убить прежде всего тебя, мой Мрак.

– Не так легко его убить, – сказал Мистраль.

– Это точно, – сказал Дойл.

Я потрепала его по руке и шагнула в сторону, глядя на всех троих.

– Лучше бы вас всех было трудно убить, потому что наш отъезд не избавит нас от всех врагов. Но какую-то передышку мы получим, а обвинение Тараниса в изнасиловании даст нам симпатии прессы и сократит число покушений – разве что кому-то захочется увидеть в новостях свои фотографии с места событий.

– Хочешь сказать, что папарацци станут нашим щитом? – недоверчиво спросил Дойл.

– Благие гордятся своей репутацией хороших парней. Им не нужны наглядные свидетельства обратного.

Дойл задумался.

– Зло оборачивается добром.

– Кто такие папарацци? – спросил Мистраль.

Мы все повернулись к нему, включая Шолто. На лице у Шолто – клянусь – появилась дьявольская ухмылка.

– Если нам придется снова бросать кусок этому отродью, то ты, Мистраль, можешь позировать им вместе с Мерри, – сказал он.

– О чем это ты? – не понимал Мистраль.

Шолто сказал:

– Я те фотографии видел, Мрак. Ты, Рис и Мередит занимались непотребством голые в бассейне.

– Мы не занимались сексом, – сказала я.

– Ну, по фотографиям в некоторых европейских газетах можно было в этом усомниться.

– А когда это ты был в Европе? – спросила я.

– Для меня отслеживают все упоминания о фейри по всему миру.

– Отличная идея, – сказал Дойл. – Я бы предложил королеве организовать то же самое, но... – Он повернулся ко мне. – Я больше не служу королеве.

Я еще подумала, не следует ли мне за это извиниться. Но в следующий миг его глаза сделали все извинения ненужными. Он меня любит. Любовь светилась в его лице, в его глазах. Дойл меня любит, а извиняться за любовь нельзя.

Дата добавления: 2015-08-26 | Просмотры: 595 | Нарушение авторских прав