АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава тридцать седьмая

Меньше всего я ожидала найти на другом конце силовой ниточки солдата. Человек лежал ничком; он заполз в лес и был почти не виден. Форма послужила ему так же, как мне гламор: скрыла его от чужих глаз. Я бы решила, что пошла по неверному следу, но слишком отчетливо было ощущение спешки и правоты. Меня притянул он, этот человек, он провел меня, ослепленную магией, по краю битвы. Я опустилась на колени на палой листве и прошлогодней траве зимнего, замершего леса. Переворачивать человека пришлось левой рукой, в правом плече так и торчали осколки. Сгибать руку я могла, но поднять так, чтобы перевернуть человека – нет. Ею я могла только придерживать тело, а толкала левой. И даже от такого незначительного движения боль была невероятная. У меня дыхание перехватило, голые деревья поплыли перед глазами. На пару секунд я опустила голову на грудь человека и закрыла глаза, не зная, то ли меня сейчас вытошнит, то ли сознание потеряю.

Но тут что-то легонько коснулось щеки. Я подняла голову. На грудь солдата упал однокий розовый лепесток. Богиня меня не оставила. Я все смогу.

Я глянула выше, на лицо. На земле лежал колдун Доусон, с белокурыми волосами и еще более белой кожей. Просто ужасно бледной в этом темном лесу. Он походил на собственный призрак.

Я коснулась его лица здоровой рукой. Ледяное на ощупь. Попыталась нащупать артерию на шее. Грудь сдавило – пульса не чувствовалось. Но вдруг... тоненький, прерывающийся пульс. Доусон был близок к смерти, но не мертв.

– Помоги ему, о Богиня. Помоги мне помочь ему, – прошептала я.

Розовый лепесток отнесло к нему на губы. Глаза широко распахнулись, он схватил меня за больную руку. От боли у меня потемнело в глазах, сквозь тошноту вспыхивали белые искры.

Кто-то держал меня за руку. В глазах прояснилось. Надо мной сидел Доусон и смотрел на меня.

– Принцесса Мередит, как вы себя чувствуете?

Я рассмеялась. Не могла удержаться. Это он чуть не умер, а теперь он спрашивает, как я себя чувствую! Он держал руку над моим плечом с торчащими в нем осколками. Рука была в крови. Он показал мне, что держал в пальцах: осколок.

– Я очнулся, а на мне лежите вы и вот это. Я умирал. Я знаю, что умирал. Вы меня спасли. Как?

Знала бы я сама. Я собралась ответить: «Понятия не имею», но получилось:

– Помнишь, ты почувствовал зов при моем прикосновении?

– Да.

– Я шла на твой зов.

– Но вы ранены!

– Зато ты нет. Помоги мне подняться, – сказала я.

Он подчинился без слова. Может быть, из-за потрясения, а может, физически не мог мне отказать. Я не знала, и дела мне не было. Здесь в темноте ждали другие раненые, я их чувствовала.

Доусон поддержал меня под здоровую руку, и я пошла через лес. Где-то далеко еще шел бой: доносились выстрелы, мелькал белый и зеленый свет. Зеленый свет означал, что Дойл жив. Я хотела пойти к нему, но на платье мне упал еще один розовый лепесток. И в этот миг, больше, чем когда-либо, я положилась на Богиню. Я поверила, что она не заставит меня спасать солдат ценой жизни моих любимых, только молилась дать мне мужества не дрогнуть и не усомниться. Ответом мне стало еще одно тело, лежащее на земле.

Этот лежал на спине, глядя в небо черными глазами. Рот открывался и закрывался, словно он не мог вспомнить, как нужно дышать. Форменная куртка разорвана от плеча до груди – что-то посильнее человеческих рук вырвало из нее клок. Над обнаженной грудью поднимался пар. Впервые в жизни я видела, как на морозе поднимается пар над раной, впервые думала: «Из него испаряется жизнь».

Доусон помог мне опуститься на колени.

– Бреннан, это принцесса Мередит. Она тебе поможет.

Бреннан открыл рот, но сказать ничего не смог, только вытекла струйка крови – слишком темная, слишком густая. Я положила розовый лепесток ему на лоб, но чудесного исцеления не произошло. Он был в сознании, и знал, что умирает – видно было по испуганным глазам. А я не знала, как я исцелила Доусона, и не знала, конечно, как это повторить.

– Богиня, помоги мне! – взмолилась я.

Бреннан вздрогнул, его тело скрутило судорогой, в груди захрипело – он как будто силился вздохнуть.

– Помоги ему, умоляю! – сказал Доусон.

Я положила руку на рану и помолилась, и тут пришла боль. Мир вокруг пропал, а потом я очнулась, лежа на груди солдата.

Чья-то рука гладила меня по голове. Я открыла глаза – на меня смотрел Бреннан. Доусон приподнимал его голову, и оба смотрели на меня. Смотрели так, словно ничего чудесней не видели. Словно я по воде прошлась пешком. Эта мысль не принесла мне радости, только смутное раздражение. Вот чего мне не надо, это чтобы люди так на меня смотрели.

Бреннан показал мне окровавленный осколок. Доусон сказал:

– Он выпал у вас из плеча, как и мой. Кровь, потом осколок, а потом он стал здоров.

Я кивнула, как будто что-то поняла. Теперь мне помогали встать двое солдат, но когда Бреннан взял мою раненую руку, она болела меньше. Похоже, каждый раз, как я исцеляю солдата, у меня выпадает один осколок. Значит ли это, что я смогу вылечить лишь столько человек, сколько во мне застряло осколков? С одной стороны, хорошо, что у меня все проходит, но ведь здесь раненых куда больше, чем застрявших во мне осколков? И когда выпадет последний, я что, потеряю возможность их лечить? Мне не хотелось оставаться раненой, но... Я не стала додумывать. Сделаем что можем, а дальше будет видно. Лучше не зацикливаться на одной мысли; нужно идти, и пусть мне помогут те, кого я уже спасла. Задумаюсь – будет как с апостолом Петром, пошедшим по морю вслед за Иисусом. У него получалось, пока он не задумался. А как задумался – ушел под воду. Мне под воду нельзя. Я ощущала раненых в темном лесу. Они звали к себе, я должна была идти.

Мы нашли сразу двоих. Не знаю, что с ними делали Кел и его помощники, но все раненые как будто стремились уползти подальше. Где же были врачи, санитары? Где вообще все? Звуки боя слышались вдалеке – чуть ближе теперь, мы шли к месту битвы, но какая же иллюзия заставляла раненых уползать, а не звать на помощь?

Доусон с Бреннаном помогли мне наклониться к найденным. Только через секунду я поняла, что одна из них – женщина. На ней был бронежилет и еще какое-то снаряжение, а кожа ее в ночном лесу казалась почти такой же темной, как у Дойла.

– Это Хейз, – сказал Доусон.

Бреннан наклонился к другому солдату, тот лежал на боку.

– Орландо, сэр, – доложил он.

Я приложила руку к шее Хейз и попала на что-то липкое. Мне не надо было поднимать руку к свету – и так ясно, что это подсыхающая кровь. Но она не должна была сохнуть так быстро, вроде бы. Или я потеряла счет времени?

Я спросила, почти не думая:

– Она бывала уже ранена?

– Да, – ответил Бреннан. – Мы вместе попали в засаду. Она меня на себя вытащила, как теперь вот потащила Орландо.

– У вас на груди тоже была старая рана?

– Да, мэм. Тот принц, он показал на меня рукой, и рана вдруг словно возникла опять. И он сорвал с меня жилет, чтобы я ее видел. Его это как будто веселило.

– А она была ранена в шею?

– Да, мэм.

Кел убивал моих людей. Тех людей, что обещали меня защищать. Они умирали, защищая меня и моих близких. Это было неправильно. Это мы должны были их защищать, а не наоборот.

Молясь Богине, я дотронулась до Хейз. Храбрая женщина, она спасала других, хоть сама была ранена. Какая несправедливость – заставлять ее переживать это во второй раз. Но даже в этом кошмаре она взвалила на себя другого солдата и потащила его.

Навалилась боль, но на этот раз я сознание не потеряла. Я увидела, как в потоке крови из моего плеча выходит осколок. Кровь плеснула на лицо Хейз, и ее глаза распахнулись, блеснув белками в темноте. Глотая воздух ртом, она схватила меня за руку. Осколок упал ей на грудь, она машинально сжала его другой рукой.

– Кто вы?

– Принцесса Мередит Ник-Эссус.

Она цеплялась за мою руку, другой рукой прижимая осколок к груди. Она шумно сглотнула и сказала с удивлением:

– Не больно...

– Все прошло, – сказал Доусон, наклоняясь к ней.

– Но как?

– Пусть она вылечит Орландо, и ты посмотришь.

Доусон помог мне встать, но мне стало легче, не надо было так сильно опираться на его руку. Все же наклониться к Орландо им с Бреннаном пришлось мне помочь. Я еще не могла двигать плечом, хотя предплечье и ладонь уже двигались почти свободно.

У Орландо не было видно ран, но кожа была холодная на ощупь и пульс не прощупывался, даже такое нитевидное трепетание, как у Доусона. Я отогнала от себя дурные мысли. Не надо сомневаться в чуде, не надо пытаться понять, как я это все делаю. Всем сердцем молясь, я положила руки на холодеющую грудь человека.

На нас розовым снегом просыпался дождь лепестков. Человек вздрогнул у меня под руками, и снова была боль, и снова была кровь, и снова осколок упал в приоткрытую ладонь. Пальцы судорожно сжались вокруг осколка, как было с Хейз.

– Господи боже, – ахнула Хейз.

– Скорее Богиня, – поправил Доусон.

Очнувшийся Орландо испуганно глянул на меня.

– Где я?

– Кахокия, Иллинойс, – ответила я.

– Я думал, я снова в пустыне. Я думал...

Хейз схватила его за плечо и повернула к себе.

– Все хорошо, Орландо. Она нас спасла. Мы живы. Все хорошо.

В последнем я не была уверена, но возражать не стала. Осталось всего несколько осколков, всего несколько жизней можно спасти. А когда я буду здорова, потеряю ли я способность их спасать? Я хотела вылечиться, но не хотела, чтобы умирали люди. Они жизнью платили, спасая нас, мне надо было помочь им в ответ. Они не должны умирать на нашей войне.

Я ощутила зов – откуда-то неподалеку. Там были еще раненые. Я сделаю все, что смогу. Все, что поможет мне сделать Богиня. Я хотела спасти всех. Вопрос был – смогу ли?

Дата добавления: 2015-08-26 | Просмотры: 529 | Нарушение авторских прав