АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

ВВЕДЕНИЕ. (к переводу доктора Берике шестого издания «Органона» Ганемана)

(к переводу доктора Берике шестого издания «Органона» Ганемана)

Выдающийся перевод на английский язык пятого немецкого издания «Органона» Ганемана, выполненный Даджеоном, тща­тельно сохранен в этом английском переводе шестого немецкого издания, выполненном доктором Вильямом Берике. Врачи в двой­ном долгу перед ним за спасение этого последнего подлинного труда Ганемана от возможной утраты и перевод его хорошим, яс­ным, не сбивающимся на пересказ языком. Дважды над этой ру­кописью Ганемана нависала опасность утраты. Первый раз — во время осады Парижа во франко-прусской войне 1870—71 гг., и повторно — во время разорения Вестфалии в мировой войне 1914—18 гг. Доктор Берике сыграл главную роль в предоставлении медицинскому сообществу этой последней медицинской рукописи Ганемана.

Все, когда-либо написанное Ганеманом, представляет историче­ский интерес для медицины, поскольку, несмотря на все попытки невежественных, предубежденных и приспосабливающихся так называемых историков медицины принизить значение Ганемана для этой области человеческой деятельности, Ганеман остается одной из четырех эпохальных фигур в истории практической ме­дицины. Гиппократ, Наблюдатель, ввел искусство клинического наблюдения как обязательное основание диагноза болезни. Гален, Распространитель, своим могущественным авторитетом распро­странил учение Гиппократа по всему медицинскому миру. Парацельс, Критик, ввел химический, а также физический анализ в практику медицины. Ганеман, Экспериментатор, открыл симпто­матический источник диагностики, как болезни, так и терапевти­ческого средства, сделав тем самым практику медицины научной.

В научной медицинской практике мы исследуем каждого па­циента, страдающего любым -из местных, пластических, трофиче­ских или токсических заболеваний, свойственных человеку, с целью выявить все признаки и симптомы болезни, все болезнен­ные проявления для того, чтобы сформулировать диагноз болезни и терапевтического средства, а также определить прогноз заболе­вания. Посредством наблюдения мы исследуем патологические явления и сравниваем их с физиологическими с целью диагно­стической интерпретации, прогностического предсказания и ока­зания терапевтического воздействия. Мы диагностируем, соотнося данное патологическое состояние со сходными с ним патологиче­скими состояниями. Мы диагностируем анатомическую область, в которой локализуется поражение, то есть, выявляем поражен­ный орган и его часть, пораженную в наибольшей степени, отве­чая тем самым на вопрос «где?». Мы диагностируем физиологиче­ский процесс, то есть, выявляем воспаления, выпоты, дегенерации, некрозы, атрофии, гипертрофии, аплазии, гиперплазии и отве­чаем тем самым на вопрос «что?». Мы диагностируем этиологи­ческий фактор, то есть особенности развития, травматизацию, ин­фицирование, возбуждение и отвечаем тем самым на вопрос «как?». Мы диагностируем терапевтическое воздействие, то есть, определяем лекарственное лечение для исцеления и временного облегчения, а также профилактическое лечение, направленное на оздоровление.

Лечение пациентов при пороках развития, смещениях, нару­шении питания, травмах, внедрении инородных тел, посттравма­тических и инфекционных воспалениях, новообразованиях осущест­вляется с помощью лекарственных, хирургических или гигиениче­ских средств или с помощью применения всех трех средств к дан­ному пациенту. Хирургия может устранить или ослабить анато­мические дефекты, разрастания и извращения. Пища, вода, воз­дух, тепло и холод, массаж и внушение, так же как и вытяжки из желез для компенсации недостаточной функции эндокринных желез, или вакцины для стимуляции образования антител, или сыворотка для обеспечения антителами, могут излечить или об­легчить избыточность, недостаточность или извращенный харак­тер физиологических процессов, могут восстановить их здоровое течение.

Лекарственная терапия может излечить или облегчить избыточное, недостаточное или извращенное воздействие этиологических факторов, воздействия, которые не лечатся или не могут быть излечены, а также не облегчаются или не могут быть облегчены хирургическими, гигиеническими или квазигигиеническими средствами.

Невозможно выявить все предшествовавшие этиологические воздействия, обусловившие последующие заболевания. Легче провозгласить Tolle causam, чем реализовать этот лозунг на практике. Как же в таком случае должны мы при помощи лекарственных веществ устранять или облегчать их проявления? Именно на этот вопрос впервые в истории ответил Ганеман, сказав: «Устра­ните проявления, и вы устраните заболевание, причину проявле­ний». Cessat effectus cessat causa. Эмпирическая медицина гадает, рекомендует, пробует, нападает на верное решение и ошибается, ошибается и снова находит верное решение. Научная медицина не гадает. Научная медицина, как и всякое другое мастерство, сравнивает проявления, ощущения и движения с соответствую­щими им проявлениями, ощущениями и движениями. Только шарлатаны от медицины поносят метод сравнения как ненаучный. Все, что мы можем делать научно, и что лежит в пределах чело­веческих сил, это наблюдать и классифицировать, сравнивать и делать выводы. Ганеман говорит, что мы должны использовать лекарства, опираясь на знание их истинных эффектов. Поскольку невозможно знать все предшествовавшие этиологические факторы последовавших болезней, постольку мы должны лечить болезнен­ные проявления, известные нам, при помощи лекарственных воз­действий, которые мы установили и знаем. Болезненные проявле­ния устраняются при помощи лекарств, имеющих соответствую­щие лекарственные проявления. Если болезненные проявления уст­раняются in toto, мы достигаем излечения. Если болезненные проявления устраняются частично, мы достигаем временного об­легчения. Научное сравнение болезненных и лекарственных прояв­лений ведет к диагностическим выводам научной медицины, де­лает научную медицину возможной.

В 1790 г. Ганеман предпринял свой прославленный опыт с хиной. С тех пор и до 1839 г., то есть в течение примерно пяти­десяти лет, он провел опыты с девяносто девятью лекарствами и оставил записи своих наблюдений их действия на тело человека. Эти записи, опубликованные в его трудах «Fragmenta de Vinbus Medicamentorum Positivis», «Materia Medica Рига» и «Хронические болезни», являются крупнейшим, самым тщательным и плодотвор­ным исследованием лекарственных воздействий, из всех когда-либо выполненных одним исследователем, до или после Ганемана, во всех анналах истории медицины.

Ганеман, по всем параметрам, был безупречным эксперимен­татором. Он принимал четыре драхмы хины дважды в день. Он испытывал пароксизмы озноба и жара. В своей врачебной прак­тике он встречался с подобными пароксизмами озноба и жара. Он излечивал их при помощи хины, Перуанской коры. С тех пор уже невозможно было утверждать, что Перуанская кора излечи­вает пароксизмы озноба и жара потому, что является горьким или вяжущим лекарством. Отчетливо проявился истинный вывод. Перуанская кора излечивает пароксизмы озноба и жара потому, что Перуанская кора вызывает пароксизмы озноба и жара. Стала очевидной необходимость методичного обнаружения лекарст­венных свойств фармакологических средств. Тот, кто утверждает, что Ганеману следовало экспериментировать не на себе, а на собаках, кошках, крысах или мышах, еще не знаком с научной логикой. Заболевание проявляется не только чувственно воспри­нимаемыми объективными признаками, но и сообщаемыми субъ­ективными симптомами. Может ли проводящий эксперименты че­ловек записать субъективные ощущения собак, кошек, крыс или мышей, когда ни собаки, ни кошки, ни крысы, ни мыши не в со­стоянии сообщить ему своих субъективных ощущений? Нет двух людей, абсолютно сходных между собой в здоровье и болезни. Неужели собаки, кошки, крысы или мыши больше похожи на лю­дей, чем сами люди друг на друга?

Экспериментатор-рутинер, или так называемый эксперимен­татор, ставит опыты так, как будто они являются самоцелью. Вот причина, по которой оказываются бесплодными многие обществен­ные и частные опытные лаборатории. Экспериментатор экспери­ментирует, но не знает, почему он экспериментирует. Нравствен­ным оправданием может быть то, что он экспериментирует пото­му, что получает за это деньги, но где же научное оправдание? У Га нема на было научное оправдание его экспериментов. Вот причина, по которой его эксперименты не были бесплодными.

Опыты ставятся или с целью наблюдения для последующей индукции, или с целью подтверждения индуктивных умозаключе­ний. Экспериментирование — это анализ, дедукция, аналитическая дедукция. Мы делаем дедуктивные умозаключения о свойствах объектов природы, людей, лекарств по контрасту с другими свой­ствами. Мы наблюдаем различия. Наблюдение заключается в сравнении, взвешивании, оценке различий. Мы сравниваем по соответствию. Мы классифицируем по схожести. Классифика­ция — это синтез, индукция, синтетическая индукция. Мы класси­фицируем и осознаем для последующих рефлексии, обдумывания, оценки. Мы подыскиваем необходимые формулировки. Мы фор­мулируем гипотезы для последующей проверки. Мы проверяем при помощи экспериментирования, аналитической дедукции, сформу­лированные научные выводы, результаты научной индукции.

Ганеман экспериментировал ради наблюдений. Он постиг на себе самом, что симптоматические эффекты Перуанской коры по­добны симптоматическим эффектам перемежающейся лихорадки, которые он устранял у других людей при помощи Перуанской коры. Кто может утверждать, что хина, принятая здоровым чело­веком, не вызовет признаков, объективных симптомов и ощуще­ний, субъективных симптомов, подобных таковым при перемежаю­щейся лихорадке? Ганеман выявил различия между состоянием здоровья, когда он не принимал лекарства, и болезненным состоянием, когда он принимал лекарство. Он не был бесплодным на­блюдателем. Восприятие привело к пониманию. Ганеман осознал симптоматическое сродство лекарств тканям, подобие симптомов лекарств и тканей как закономерность, существенно важную для лекарственного лечения заболеваний, излечимых при помощи ле­карств. Если когда-либо имел место четкий научный вывод, сде­ланный на основе научных наблюдений, то им был вывод Ганемана о подобии симптомов лекарств и тканей, который он назвал гомеопатией, и для разъяснения, которого он в 1810 г. написал «Органон врачебного искусства», и последовательно переписал его в 1819, 1824, 1829, 1833 гг. и окончательно дополнил и испра­вил издание 1833 г., подготовив это, шестое, последнее издание в 1842 г.

Он ошибался? Может быть, его концепция была преждевре­менной? Ганеман не принадлежал к тем, так называемым ученым, которые собирают и каталогизируют воспринимаемые ими факты, проявляя не больше научного воображения, чем каталогизаторы в библиотеках или сборщики налогов. Наука это подтвержден­ные или подтверждаемые знания, полученные в результате пони­мания объектов перцепции, индукции дедуктивных умозаключе­нии. Для научного понимания на основе восприятия требуется не так много объектов перцепции. Ошибался ли Пифагор, когда де­лал вывод о том, что Земля круглая, исходя из того, что раньше видел паруса и мачту, а не корпус появляющегося на горизонте корабля? Была ли его концепция преждевременной, ложной вслед­ствие того, что все, кроме Аристотеля, в течение практически двух тысячелетий придерживались точки зрения, что Земля плоская, и потому, что потребовалось почти две тысячи лет, чтобы Колумб начал, а Магеллан завершил кругосветные плавания?

Сам Ганеман видел, что в его выводе не было ошибки. Он сам был своим собственным Колумбом, своим собственным Магелла­ном. Ганеман лечил своими собственными руками, своих собствен­ных поддающихся лекарственному лечению пациентов и учил дру­гих врачей лечить их собственных поддающихся лекарственному лечению пациентов на основании осознанного им метода подобия симптомов. В 1797 г. он использовал veratrum album для лечения колики, nux vomica для лечения астмы, и излечивал своих много­численных пациентов, приходивших к нему как в период времен­ного пребывания в Кенигслютере, так и в период его жизни в Париже, при помощи метода подобия симптомов, центрального метода научной лекарственной терапий. Его подтверждения были истинно научными. Сомневающиеся в этом в действительности не сомневаются. Они не знают, в чем их сомнения. Подтверждения Ганемана убеждают тех, кто имеет ум, достаточно целостный для научных суждений, кто не приносит целостности своего ума в жертву идолам дня, кто воспроизводит ганемановские эксперимен­тальные проверки научных наблюдений и выводов должным об­разом. Любой другой метод, кроме метода, в соответствии с кото­рым следует в состоянии здоровья принимать четыре драхмы хины дважды в день, чтобы подтвердить или опровергнуть наблюдение Ганемана, не является научным экспериментом по проверке на­блюдения Ганемана о подобии симптомов хины и перемежающей­ся лихорадки. Любой другой метод, кроме метода, в соответствии с которым следует пациентам, страдающим перемежающейся ли­хорадкой, назначать хину, чтобы подтвердить или опровергнуть метод подобия симптомов при назначении доз меньших, чем упо­требляемые для возбуждения у здоровых людей симптомов, по­добных симптомам перемежающейся лихорадки, не является науч­ной экспериментальной проверкой вывода Ганемана о том, что метод подобия симптомов является целебным методом для изле­чимых заболеваний. Использующие другие методы не имеют даже лягушачьих лапок Аристофана, чтобы встать на них. Пастер, уз­навший, что дженнеровская прививка менее тяжелой коровьей оспы предотвращала появление более тяжкой натуральной оспы, сделал вывод о профилактическом лечении инфекционных заболе­ваний менее тяжелыми по своим проявлениям прививками возбу­дителей конкретных заболеваний. Как Пастер подтвердил свои выводы? Он взял некое число овец, вакцинировал некоторых из них уменьшенными дозами возбудителя сибирской язвы, затем ввел всем животным большие его дозы, достаточные для разви­тия сибирской язвы; все вакцинированные ранее овцы остались живы, а невакцинированные погибли от сибирской язвы. Пастер, как и более ранний и великий Ганеман, был научным, а не мни­мым экспериментатором.

Эра научных медицинских экспериментов начата не кем иным как Ганеманом. Ученый до глубины души, Ганеман ставил науч­ные эксперименты ради научных наблюдений. Обладая живым и сильным умом, он сделал из своих научных наблюдений научные выводы. Бескомпромиссный при проведении проверок, он беско­нечно подтверждал свои выводы на больных и навсегда сделал свой метод подобия симптомов центральным лечебным методом научной терапии. Вот уже более ста лет врачи осознанно или не­осознанно следуют этому методу. Результаты подтверждают точку зрения Ганемана. Нет большего достижения, чем открыть науч­ную истину и передать ее последующим поколениям, принимаю­щим и развивающим ее. «Органон врачебного искусства» Ганема­на выходит в свет для обучения методу подобия симптомов как экспериментального основания патологической и терапевтической диагностики, как echte Heilweg научной медицины.

Джеймс Краус, доктор медицины

Бостон, 30 сентября, 1921 г.

АВТОРСКОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ К ШЕСТОМУ ИЗДАНИЮ*

Для того чтобы дать общее представление о методе лечения, которого придерживается старая медицинская школа, лопа­тия), следует отметить, что она предполагает в некоторых слу­чаях избыток крови (никогда не существующую плетору), иног­да — болезнетворную материю и остроты; поэтому она выпускает столь необходимую для жизни кровь и изо всех сил старается или вычистить воображаемую болезнетворную материю, или изгнать ее каким-либо другим способом (при помощи рвотных, слаби­тельных, слюногонных, потогонных, мочегонных средств, вытяги­вающих пластырей, выпускников, фонтанелей и т. д.) в тщетной надежде, что заболевание тем самым будет ослаблено и материально выкорчевано; вместо этого происходит лишь усиление пациента, и вследствие этих болезненных мер организм лишается необходимых для излечения сил и питательных соков. Она набрасывается на тело человека большими дозами сильнодействующих лекарств, часто повторяющихся и быстро сменяющих одно другое в течение длительного времени, стойкие, нередко опасные эффекты которых она не знает, и которые, она, кажется, намеренно делает еще более запутанными назначением нескольких неизвестных веществ в одном рецепте, и продолжительным применением которых она вызывает в теле новые и часто неизлечимые лекарственные болезни. Во всех случаях, когда это возможно, она применяет, с целью сохранения доверия больного,

* В своем рукописном экземпляре Ганеман сделал по-французски сле­дующее примечание.

Обычная медицина (аллопатия) не знает никакого лечения, кроме как удаление вредных веществ, которым приписывается значение этиологических факторов. Кровь немилосердно растрачивается кровопусканиями, постановкой пиявок и кровососных банок, надрезами, предпринимаемыми для удаления никогда не существовавшей плеторы, так как истинное полнокровие, развиваю­щееся у женщин за несколько дней до менструации, заключается в скоплении крови, потеря которой не вызывает заметных последствий, в то время как потеря крови при предполагаемой плеторе разрушительна для жизни. Обычная медицина стремится удалить содержимое желудка и дочиста освободить киш­ки от веществ, которым приписывается сила возбуждать болезни.

средства, которые благодаря противоположному действию (contraria contrariis) немедленно, хотя и на короткое время, по­давляют и скрывают болезненные симптомы (паллиативные сред­ства), но не устраняют причину возникновения симптомов (бо­лезнь), а лишь усиливают и обостряют ее. Она считает наружные поражения исключительно местными, существующими независимо, и напрасно полагает, что излечивает их, устраняя эти поражения при помощи наружных средств таким образом, что вынуждает внутреннее поражение проявиться в какой-либо более значимой и важной части тела. Когда старая школа не знает, что еще можно было бы предпринять в случае болезни, не поддающейся лечению или обостряющейся при лечении, она пытается перевести ее в нечто иное, сама не зная во что, при помощи вызывающих изме­нения средств: подрывающих жизнь каломели, сулемы и других ртутных препаратов в больших дозах.

Кажется, что безнравственные мероприятия старой медицин­ской школы (аллопатии) направлены на то, чтобы сделать неиз­лечимыми большинство болезней,, своим невежеством перевести их в хронические, постоянно ослабляя и мучая и так уже истощен­ного пациента добавлением новых разрушительных лекарственны болезней. Когда эта зловредная практика вошла в обычай и стала неуязвимой для предостережений здравого смысла, то и св. вышеописанное стало очень простым делом.

И, тем не менее, всем этим вредным процедурам обычный врач старой школы может найти объяснения, хотя они и основываются только на далеко идущих выводах его книг и учителей или на авторитете того или иного признанного врача старой школы. Даже самые противоестественные и бессмысленные методы лече­ния обретают, таким образом, оправдание и защиту — пусть же их ужасные последствия сами громко свидетельствуют против них. Только старый врач постепенно, после многих лет злодеяний, осознает вредный характер своего так называемого искусства и более не лечит даже самые серьезные заболевания никакими средствами, более сильными, чем сок подорожника, смешанный с клубничным сиропом (то есть не лечит ничем), так что погибает наименьшее число пациентов.

Это неизлечивающее искусство, в течение многих столетий полновластно распоряжавшееся жизнью и смертью пациентов по своему усмотрению, оборвало жизни в десять раз большего количества людей, чем самые кровопролитные войны, сделавшее миллионы пациентов более больными и несчастными, чем они был под действием их исходных болезней, это иесть аллопатия. Во введении к прежним изданиям этой книги ядетально рассматривал эту систему медицины. Теперь я остановлюсь лишь на её прямой противоположности, истинном искусстве врачевания, от­крытом мной и теперь несколько более усовершенствованном. Приводятся примеры того, что, самые поразительные исцеления прошлых времен обязаны гомеопатическим лекарствам, найден­ным случайно и вопреки господствовавшим тогда методам те­рапии.

Что же касается последней системы (гомеопатии), то она пол­ностью отличается от только что рассмотренной. Она может лег­ко убедить каждого здравомыслящего человека, что болезни не вызываются каким-либо веществом, какой-либо остротой, то есть каким-либо болезнетворным веществом, но являются исключитель­но духовными (динамическими) повреждениями духовной силы (жизненного принципа), оживляющей тело человека. Гомеопатия знает, что исцеление может быть обусловлено только реакцией жизненной силы, направленной против правильно выбранного и назначенного внутрь лекарства, а скорость и надежность исцеле­ния пропорциональны тому, в какой мере жизненная сила сохра­нилась у больного. Поэтому гомеопатия избегает всего, хотя бы в малейшей степени ослабляющего больного², и насколько это возможно, — того, чтобы причинить боль, поскольку боль также подтачивает силы, и поэтому применяет для лечения ТОЛЬКО те лекарства, силу которых изменять и нарушать (динамически) со­стояние здоровья она знает безошибочно, и из них отбирает един­ственное, патогенная сила которого (его лекарственная болезнь) способна устранить естественную болезнь благодаря своему по­добию (similia similibus), и назначает его в простой форме, толь­ко редкими и мельчайшими дозами, столь малыми, что не причи­няя боли и не вызывая слабости, они вполне достаточны для того, чтобы достичь результата — устранения заболевания; он дости­гается без малейших вреда, ослабления или мучений пациента, естественная болезнь изгоняется, и пациент, даже уже в начале периода выздоровления, обретает силы и тем самым излечивает­ся — кажется, что это происходит легко, но в действительности, требует многих усилий и раздумий. Они, однако, не пропадают даром, так как в течение короткого времени пациент, не подверга­ясь страданиям, достигает состояния совершенного здоровья, и поэтому гомеопатия является спасительным и благословенным делом.

Таким образом, гомеопатия является совершенно простой ме­дицинской системой, неизменной в своих принципах и практике, которые, как и лежащая в их основе доктрина, при правильном понимании, будут найдены завершенными (и поэтому примени­мыми в деле лечения). Все, что является абсолютно чистым в тео­рии и практике, должно быть самоочевидным, а все врачи, отступающие и соскальзывающие к зловредному рутинизму старой школы, столь же противоположного гомеопатии, как ночь дню, должны прекратить расхваливать свое искусство, прикрываясь по] четным именем Гомеопатии

Дата добавления: 2015-09-27 | Просмотры: 468 | Нарушение авторских прав