АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

УХХАХХТРАХХАТЬТЕБЯМАМАВСЮНОЧЬНАПРОЛЕТДА

Мы вышибли им мозги.

После концерта я остался на сцене, помогал паковаться одному из наших рабочих, и вдруг ощутил на себе чей-то взгляд. Я обернулся и оглядел опустевший зал. И увидел там, посреди танцпола, замусоренного обрывками бумаги, тряпками и пластиковыми стаканчиками, сияющее лицо и округлое женское тело.

Пэм была олицетворением Матери-Земли. Как раз мой тип. Я сказал «привет» и обратил внимание, что ее зрачки полностью расширены под воздействием кислоты.

Она отвела меня на классический флет, где она вписывалась. Тогда в Сан-Франциско обитало так много хиппи, что любой мог просуществовать почти бесплатно, перебираясь из одного старого викторианского дома в другой каждые несколько дней.

- Так ты не здесь живешь? – спросил я.

- Нет. За флет платит один парень, Крис, но все ок. Тут все отвисают, - уверила меня Пэм.

Хмм. А что, если этот один парень Крис сейчас появится? Он ведь, небось, ее парень!

Прежде чем я сообразил, что происходит, Пэм сняла с себя всю одежду, что было весьма стимулирующим для молодого парня-католика типа меня. Она позволила мне обежать ладонями все ее тело, стоя запрокинув голову и вытянув руки к потолку. Она вела себя абсолютно свободно, как блаженная.

Мне едва удалось воткнуть, прежде чем кончить. Я старался думать о цифрах и считал в уме. Мне было не до прелюдий и заботы об ее оргазме. Впрочем, я и не знал, что у женщин тоже есть оргазм или что чувства для них не мене важны, чем само исполнение, мои сексуальные познания на тот момент не отличались особой глубиной.

На следующее утро появился Крис, и вид у него был недовольный. Не то чтобы слишком злой, но недовольный. Пэм сказала «hi» и еще пару слов, чтоб его успокоить… Я так понял, что свободная любовь была не настолько свободной.

Я сел в фуникулер и спустился на Фишерман Варф. Помниться, я долго глядел на Алькатрас, мерцавший посреди залива и думал о том, что нашел Свою Единственную.

Словом, подобно большинству современных юнцов, я изучал сексуальность на улице. Я продолжал встречаться с Пэм во время наших последующих визитов в Сан-Франциско, выискивая ее по развалюхам или стучась в двери ее квартир ее бойфрендов. Никто не имел ничего против.

Тот факт, что мы теперь зарабатывали себе на жизнь своей музыкой вызывал у нас чувство удовлетворения, придавал уверенности и сил. Робби, выросший в достатке, не был так впечатлен двумястами пятьюдесятью баксами в месяц, но его грело то, что его песни исполняются на публике. «Манзарек благодарен успеху за то, что впервые обрел возможность жить вполне комфортабельной жизнью», - писал про Рея журналист из «Vogue». Джим и я считали, что нам следует быть особо внимательными по отношению ко всем этим деньгам и комплиментам. Я практиковал йогу, чтобы как-то сохранять чувство реальности, при каждом удобном случае фиксируя себя на мысли о том, что все эти восторги и эмоции на самом деле просто майя (индийское слово, обозначающее иллюзии). В школе меня презирали, с чего вдруг мне стать великим теперь? У меня был горький привкус во рту. Это так мне дали отыграться, что ли?

После нашего гипнотического дебюта в «Авалоне» в качестве хедлайненров, на следующий уикенд мы сыграли в «Winterland Ballroom». Я был удивлен, что «The Doors» понравились тусовке в Сан-Франциско. В наших песнях не пелось о мире и любви, они были о сексе и смерти. Моррисон, одетый во все черное, разительно контрастировал с радужным дресс-кодом Сан-Франциско – и он не заплетал цветы себе в волосы.(Именно тогда, в начале 1967, мы впервые начали встречать клонов Моррисона. На Улице Хейт Эшбери обитал парень по имени Жан, он тоже одевался сплошь в черную кожу. Жан приглашал нас к себе домой на вечеринки, мы даже сходили на них несколько раз поначалу. Они были походи на сцены из «Сатирикона» Феллини: куча народу, лениво развалившегося на полу и укуренного до потери сознания).

Во время концерта в «Винтерленде» Джим методично бросал цветы, которые фаны дарили ему, на барабаны, мне под палочки. Он истерически смеялся, зная, что я не могу испортить номер и остановиться посреди песни; мои палочки молотили по нежным лепесткам роз и маргариток. Наверное, это был его способ простебать мой имидж «дитя цветов».

В тот вечер, в перерыве между сетами, Пол Кантнер из «Airplane» предложил съездить в «Авалон», всего в паре миль отсюда, послушать «Big Brother and the Holding Company». Нам говорили, что их вокалистка отменно хороша, и это стоит того, чтобы подсуетиться, рискуя опоздать на свое выступление. Помнится, я подумал, что девушка, которая назвала себя «Большой Брат», должно быть, та еще туша. Я приготовился к возможному разочарованию. Тем не менее, мы с Робби погнали на взятой напрокат машине, и прибыли как раз посередине пламенного исполнения «Down On Me»: «…кажется, все, в целом мире большом… обрушиваются на меня, обрушиваются на меня». Я не мог поверить своим ушам и глазам, глядя на юную белую девушку на сцене! Если бы я не видел ее, я был бы готов поклясться, что это поет кто-то из старых черных блюзовых певиц, типа Бесси Смит. Она пела с болью и страстью, борясь с микрофоном, словно ее било током. Позже ее назовут Джимом Моррисоном в женском обличье.

После выступления я заглянул к ней в гримерку, чтобы выразить свое восхищение. Она дружелюбно поблагодарила меня и предложила отхлебнуть из ее галлона красного вина. Вблизи Дженис Джоплин выглядела не столь привлекательно, как на расстоянии, но она была милой и славной, и ее глубокий хрипловатый голос сразу напомнил мне о том, с какой мощью она способна петь блюз.

На следующее утро небритый управляющий нашей вшивой гостиницы вломился в наши номера в 8 утра с криками: «А ну, выписывайтесь, хиппи!» Мы догадались, что он был так зол из-за Моррисона, который прихватил с собой девушку с концерта, и она пробыла с ним всю ночь – а приводить женщин в номера запрещалось. Спорю, если бы ему дополнительно заплатили, он был бы как шелковый.

На следующий день мы сидели в «Enrico’s Cafe» за уличным столиком, с капуччино и утренними газетами. В «San Francisco Chronicle» не было ничего, зато Рей наткнулся на ревю о нас в «The New York Times».

«Когда «The Doors» начали играть свою центральную вещь, - писал Роберт Виндилер, в отчете о нашем выступлении в «Винтерленд», в зале воцарилась тишина, и публика вела себя так, словно пришла на концерт камерной музыки».

- Камерная музыка! - грохнул Джим, перекрывая шум уличного движения.

- Прикинь, - сказал я, заказывая итальянское пирожное.

- Вот прогнал, - пробурчал Робби.

Рей кивнул, как будто все шло точно по плану.

Хрустальный Корабль покидал безопасные берега Калифорнии и отправлялся в высокие широты. Мы не могли знать, что нам больше никогда не вернуться к тихим радостям гавани.

Дата добавления: 2015-09-27 | Просмотры: 500 | Нарушение авторских прав