АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

И я скажу опять, мне нужен новый друг

***

Книга Эдит Гамильтон о греческой мифологии раскрыла для меня суть мифа о Гиацинте. Она помогла мне понять, что эта песня Джима, «Дом Гиацинта», была, возможно, самым печальным из его произведений. Гамильтон пишет:

Цитата:

Другим цветком, что явился на свет вследствие гибели цветущей юности, был гиацинт.

Веселье у Гиацинта

Целую ночь безмятежную длилось.

В состязанье вступив с Аполлоном

Лишился он жизни

Диски метали они, соревнуясь

И бога стремительный диск, из металла отлитый

Пролетел дальше цели, в которую метил

и угодил прямо в лоб Гиацинту, нанеся ужасную рану. Он был любимейшим спутником Аполлона. Между ними не было соперничества, когда они решили проверить, кто дальше метнет диск; это была всего лишь игра. Ужас объял бога при виде хлынувшей крови и юноши, что рухнул наземь, смертельно побледнев. Аполлон и сам весь побелел, когда подхватил друга на руки, пытаясь унять кровь из раны. Когда он поднял его, голова Гиацинта откинулась назад, словно цветок на надломленном стебле. Юноша был мертв, и Аполлон, стоя на коленях, оплакивал его, умершего таким молодым, таким прекрасным. Он стал его убийцей, хоть и без вины, и восклицал, рыдая: «О, если б я только мог отдать тебе свою жизнь или умереть за тебя…» И пока он произносил эти слова, трава, залитая кровью, стала вновь зеленой, и среди нее поднялись и распустились дивные цветы, что сохранят навеки имя погибшего юноши.

Этот отрывок - очень всеобъемлющая метафора для нашей группы. Рей, некогда «открывший» Джима, всегда представляет себя как "аполлонийца" (аполлоновское и дионисийское начала - философско-эстетические понятия, введены в обиход Ф. Шеллингом, прим. пер.). Между нами не было соперничества, когда мы писали и аранжировали наши песни, мы разделили поровну гонорары и авторство. Джим забыл, что жизнь есть игра, и сам себя разрушил в молодом возрасте. Под конец, впрочем, он уже не был так красив, как в начале… “Doors” убили его, хоть в том и не было вины членов группы, и Рей, жертвуя нашей индивидуальностью, никогда не упускает случая, чтобы рассказать о Джиме. Наши песни (цветы) расцвели и оказались поразительно долговечными.

***

Робби с Джимом вернулись с пивом, яблочным соком и сигаретами. Джим прихрамывал, возвращаясь на свое место в репетиционной. Придержав Робби за рукав в задней комнате, спросил, что случилось.

- Он сказал, что ушибся в мотеле, в «Шато Мормон». Он снимал номер на втором этаже, решил поиграть в Тарзана, полез по водосточной трубе и прыгнул с него к себе в окно. Грохнулся на крышу гаража, пристроенного к коттеджу, оттуда на землю и ударился спиной об ограду.

- Господи, с ним никогда раньше не было такого, чтобы он где-то поранился. Я вообще считал его неуязвимым.

- Not anymore. Теперь уже нет.

- Давайте сыграем «Crawling King Snake» еще разок? – предложил Джим. Он выглянул из ванной и подмигнул мне. Вот и вышло так, что мы наконец, решили записать этот блюз для нашего шестого альбома, четыре года спустя с тех пор, как мы с Джимом впервые заслушивались им в Венеции. Джим знал, как мне нравится этот блюзовый грув, и в середине я отвесил музыкальный поклон от себя Арту Блейки, сыграв быстрый пресс-ролл (дробь с нажимом на рабочем барабане, прим. пер.). А Джиму хотел этой песней поклониться всем старым блюзменам, которых он обожал, так же, как это сделал когда-то его герой – Элвис Пресли. И Джим и Элвис, оба этих белых певца с Юга смотрели на своих черных кумиров и наставников с пристрастием и благоговением. Робби помянул Джеймса Брауна, сыграв на гитаре его мелодию для трубы в “Changeling”.

Еще одна отмашка шляпой корням Джима была сделана в песне «L.A.Woman». Мы снизили темп наполовину в середине, на словах «change the mood from glad to sadness», «сменим настрой с веселья на печаль», и Джим запел эту фразу, которую он хотел повторять до бесконечности. Поскольку там имелось словечко из черного слэнга – mojo (обозначающее мужскую сексуальную мощь и доблесть), я толкнул идею постепенно ускорить темп до первоначального, а-ля оргазм. Было сложновато точно вычислить исходный темп после того, как пять минут играли медленный кусок, но мы попали в него со второй попытки. После того, как песня была записана, Джим зазвал нас всех троих в заднюю комнату.

- Прочитайте вот это.

Он написал: Jim Morrison.

- А теперь смотрите сюда, - сказал он самодовольным тоном.

Он начал писать буквы из своего имени, по одной и переставлять их в произвольном, как сначала казалось, порядке. Словно что-то шифровал. Джим-шифровальщик. Он закончил, и мы прочитали:

«MR MOJO RISIN». Мистер Моджо Встает.

Блин, мы же только что записали эту фразу в «L.A.Woman»!

- God damn, Джим, – воскликнул я. – Круто!

- Клево, - добавил Рей. Робби улыбнулся.

***

Майямская истерия наконец улеглась, и нам стали звонить и предлагать сыграть. Билл Сиддонс сказал прессе, что из-за Майями мы потеряли миллион долларов из-за несостоявшихся концертов, на что мне лично было насрать. Состояние Джима быстро ухудшалось, он все больше пил, так что мне думалось, что было бы неплохо побыть невидимками еще какое-то время. Не высовываться. В позднем интервью Джим вспоминал о концерте в Майями, говоря, что он положил конец имиджу, который создавался вокруг него, осознанно и неосознанно, разом, за один славный вечерок.

Не посчитавшись с состоянием Джима, мы, тем не менее, забили тур по небольшим залам на несколько тысяч мест, в основном, старым филармоническим холлам с тяжелыми бархатными занавесами, поглощающими звук. Впрочем, акустика в них была, конечно, покачественней.

***

Новый Орлеан, декабрь 1970

Лимузин подобрал нас у отеля во Французском Квартале. Этот город отличался по духу от всех городов в Штатах, в которых мне довелось побывать. Кованные железные ограды и аромат гамбо (острое блюдо из стручков бамии с мясом и травами, прим пер). Прежде, чем сесть в машину, мы с Джимом зашли купить пива в бар на углу. Объявление на окне гласило: «Цветным вход воспрещен». Прочитав его, Джим тут же завелся и стал подкалывать водителя нашего лимузина, как только мы сели вовнутрь.

- Увидел правильную вывеску, вон на той винной лавке. Эти ниггеры должны быть там, где им положено.

- Yes sireee! – белый водитель отреагировал мгновенно. – Они должны знать свое место!

В лимузине все вжались. Настоящий расизм, вживую, прямо у нас на глазах. Водитель пустился в монолог, Джим поддакивал и направлял его своими репликами, и это звучало так, словно рабство по-прежнему существует.

Джим скалился во всю пасть, довольный, что спровоцировал драйвера на такое яркое исполнение. Действенный метод. Разумеется, Джим стебался над водителем, но темой он владел хорошо, сомнений не возникало.

Мы выступали в зале под названием «Warehouse» - «склад». Так он и выглядел. Низкий потолок с кучей подпирающих его колонн вызывали чувство клаустрофобии. Все было плотно отделано звукоизоляцией для акустики.

Тот вечер был мистическим и жутким – и Джим был тому причиной. Словно некто воткнул иголки в его душу. Пять лет фантастического драйва, из ряда вон выходящей энергии – и все внезапно, вдруг оборвалось. Рок есть-пошел из Нью-Орлеана, там его первоистоки. Может, то было возмездие вуду?

Дата добавления: 2015-09-27 | Просмотры: 532 | Нарушение авторских прав