АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Наблюдение № 25

А. — 18 лет¹. Обвиняется по ст. 105 ч. 1 УК РФ в убийстве матери. Стационарная комплексная СПЭ ГНЦ социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского от 5 июня 2000 г. Акт № 815.

Из материалов уголовного дела, личного дела, медицинской документации, со слов испытуемой известно: бабка по линии матери была крайне вспыльчивой, жестоко обращалась со своими детьми (акт № 1100 в уг. деле листы не пронумерованы). Согласно показаниям свидетелей, мать испытуемой всегда отличалась очень жестоким характером, избивала своих дочерей, работала кладовщиком. В последние годы, в течение 6 лет, постоянно злоупотребляла алкогольными напитками, деградировала, вела аморальный образ жизни (показания свидетелей А. Е, А. А., К. В., Б. Н., Б. Е. в уг. деле). Отец подэкспертной спокойный, выдержанный, знакомыми характеризуется положительно, по профессии водитель, много времени проводит в командировках. Родители официально разведены с 1996 г. Отец имеет другую семью (показания Р. Е. в уг. деле). Испытуемой со слов родственников известно, что она родилась в «тяжелых» родах, но в развитии от сверстников не отставала. В дошкольном возрасте часто болела простудными заболеваниями, перенесла ряд детских инфекций, в 6 и 7 лет оперирована по поводу паховой и пупочной грыжи. Посещала детский сад, росла тихой, спокойной, несколько замкнутой. В дошкольном возрасте она плохо переносила поездки в транспорте, у нее отмечались случаи снохождения и сноговорения. В общеобразовательную школу была определена своевременно. В начальных классах она с интересом посещала занятия, хорошо училась, помогала дома по хозяйству. С 1993 г., когда ей было 11 лет, ее мать стала постоянно алкоголизироваться, в отсутствии мужа изменяла ему, грубо обращалась с подэкспертной и своей младшей дочерью. Между родителями часто возникали конфликты, а порой — драки (показания Р. Н. и других свидетелей в уг. деле). Испытуемая тяжело переживала «размолвки» родителей и постоянные «придирки» матери. С этого времени у нее появились периоды плохого настроения, пропал интерес к обучению, снизилась успеваемость. Она регулярно посещала занятия в школе, но домашние задания не выполняла, много времени проводила в своей комнате, ничего не делая. В поведении оставалась тихой и малозаметной. В 1995 г. (13 лет) испытуемая в ходе ссоры с матерью, в результате побоев перенесла травму головы, после которой у нее в течение недели отмечались головные боли и головокружения, за медицинской помощью она не обращалась (со слов испытуемой). С этого же времени успеваемость в школе у подэкспертной еще больше снизилась, она начала пропускать уроки, в компании сверстников курила. У нее появились кратковременные периоды раздражительности и вспыльчивости, которые возникали по незначительным поводам, но быстро проходили. После развода родителей испытуемая около 1,5 лет проживала у отца. Отношения в новой семье складывались нормально, мачеха перевела ее в новую школу, где испытуемая закончила 9 классов, а в дальнейшем помогла ей в СПТУ №31 (показания Н. В. в уг. деле). Однако отец подэкспертной приучал ее к порядку, ругал за плохую успеваемость и курение и это не нравилось испытуемой. Поэтому она вернулась к матери, отношений с отцом практически не поддерживала (показания А. А. в уг. деле). В сентябре 1997 г. поступила в СПТУ 331, где проучилась до июля 1998 г. и получила специальность «мастер животноводства». За непродолжительное время обучения показала средние способности, систематически пропускала занятия. Неоднократно обсуждалась на педагогических советах училища. Характеризовалась вспыльчивой, но отходчивой (хар-ка в уг. деле). После обучения в СПТУ у подэкспертной появились новые знакомые значительно старше ее по возрасту, в кругу которых она начала употреблять алкогольные напитки (порой вместе с матерью), эпизодически принимала транквилизаторы, сожительствовала с мужчинами. С декабря 1998 г. семья А. как неблагополучная была поставлена на учет в инспекции по делам несовершеннолетних. С конца 1998 г. до совершения правонарушения испытуемая не училась и не работала, часто уходила из дома, ночевала у лиц, склонных к злоупотреблению спиртными напитками. В ОППН с ней неоднократно проводились профилактические беседы, которые не имели успеха (хар-ка ОППН и спр-ка ИДН в уг. деле). Испытуемая ранее не судима, на учете в ПНД НД не состояла (спр-ки в уг. деле). Как следует из материалов настоящего уголовного делаА. обвиняется в том, что в ночь с 13 на 14июля 1999 г., находясь в своей квартире, в ходе ссоры с матерью нанесла последней несколько ударов молотком по голове и ножом в область лица и шеи. От полученных повреждений потерпевшая скончалась на месте правонарушения. В последующем она вместе со знакомыми спрятала труп матери в канализационном колодце около ресторана «Лель» г. Н. Труп А. И. М. был обнаружен 20.07.99 г., возбуждено уголовное дело. Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы № 832, смерть потерпевшей наступила от черепно-мозговой травмы, сопровождавшейся ранами на голове (11), ушибом вещества головного мозга, кровоподтеками в мягкие ткани и придаточные пазухи черепа (заключение СМЭ в уг. деле). При проведении медико-криминалистической экспертизы было отмечено, что морфологические особенности раны теменной области свидетельствовали о том, что она являлась ушибленно-рваной и возникла в результате воздействия тупого твердого предмета с ограниченной контактной поверхностью; раны в лицевой области возникли от действия предметов, обладающих колюще-режущими свойствами (заключение № 128 в уг. деле). По заключению судебно-химического исследования, в крови потерпевшей было обнаружено содержание этилового спирта в концентрации 2,5%, что при жизни соответствует сильной степени алкогольного опьянения (заключение в уг. деле). 20.07.99 г. испытуемая по подозрению в совершении данного преступления была задержана сотрудниками милиции. В содеянном созналась, написала явку с повинной, в которой указывала, что 13.07.99 г. около 24 часов она собиралась гулять, когда пришла нетрезвая мать. Между ними произошла ссора (из-за растраты матерью алиментов подэкспертной), а в дальнейшем и драка, в ходе которой они наносили друг другу обоюдные удары по лицу. Затем мать взяла молоток и 2 раза ударила дочь по голове. Сознания испытуемая не теряла, выхватив у матери молоток, она нанесла ей один удар в область лба над переносицей. Утверждала, что не помнит, что было потом. Когда «пришла в себя», то увидела мать, лежащую в крови, последняя не дышала, испытуемая поняла, что убила ее. Затем она перетащила тело матери в маленькую комнату, завернула его в одеяло, замыла следы крови и ушла на улицу, где до утра сидела на лавочке. На следующий день рассказала о случившемся своим знакомым и попросила их помочь ей избавиться от трупа. Этой же ночью она вместе с Е., С. и В. спрятали тело в канализационном колодце. За оказанную помощь угостила своих знакомых спиртным (явка с повинной в уг. деле). В июле 1999 г.² подэкспертная была освидетельствована врачебной комиссией, по заключению экспертов у нее имелись раны, отек, ссадина и кровоподтек на голове, кровоподтеки на правой ноге. Данные повреждения квалифицировались, как причиняющие легкий вред здоровью. Она также была осмотрена невропатологом, данных за сотрясение головного мозга выявлено не было (заключение № 349 в уг. деле). В дальнейшем ходе следственных мероприятий подэкспертная вину признавала частично, обвиняя в случившемся мать, меняла и дополняла свои показания. Так, 13.07.99 г. сообщила, она со своими знакомыми В., Е., С., распивали спиртные напитки у нее на кухне. В это время пришла ее пьяная мать и устроила скандал. В ходе ссоры между ней и матерью возникла драка и мать трижды ударила ее молотком по голове. Она сильно «обозлилась» на мать, вырвала у нее молоток, несколько раз ударила ее по голове. Видела, как мать упала, после этого подэкспертная прошла на кухню и взяла нож, им нанесла несколько ударов по лицу матери. Затем потрогала пульс и поняла, что мать мертва, сообщила своим знакомым о случившемся, замыла следы крови. После этого они разошлись, а испытуемая пошла ночевать к В. Утверждала, что подробных деталей произошедшего не помнит, так как была очень взволнована, свои действия объясняла провоцирующим поведением матери и ее плохим отношением к ней (показания в уг. деле). Допрошенные в качестве свидетелей Е., С., В. сообщили, что не были у А. в ночь с 13.07.99 г. на 14.07.99 г., как произошла между по-дэкспертной и потерпевшей ссора не видели, подтвердили, что помогали подэкспертной спрятать труп матери. Свидетели А., А., В., Н., Р. характеризовали испытуемую спокойной, ласковой, несколько замкнутой, порой вспыльчивой. Отмечали, что мать крайне жестоко и грубо относилась к ней, била, выгоняла из дома, отбирала одежду. Потерпевшую характеризовали крайне отрицательно (показания в уг. деле). 19.11.99г. подэкспертная была представлена амбулаторной комплексной судебной психолого-психиатрической экспертной комиссии. При осмотре была ориентирована всесторонне правильно. Предъявляла жалобы на плохую память, забывчивость. Контакт с ней носил малопродуктивный характер. Во время обследования она упорно молчала, отвечала лишь на некоторые вопросы. Ответы носили поверхностный, формальный характер. При этом у испытуемой сохранилась живая мимика, она легко переключалась. О себе рассказывала скупо. Отмечала, что пьяная мать постоянно издевалась над ней, била ее. Утверждала, что то, что несмотря на это испытывала чувство привязанности и любви к матери. В день правонарушения чувствовала себя, как обычно. Во время драки ее удивило то, что мать ударила молотком. В ответ на это она также ударила мать. Утверждала, что то, что происходило дальше, не помнит. Каких-либо необычных ощущений в тот момент не испытывала. Интеллектуальный уровень подэкспертной оценивался, как достаточный. Существенных нарушений работоспособности, продуктивной психопатологической симптоматики у нее не было. При психологическом обследовании выявлялись высокое внутреннее напряжение, признаки некоторой дезадаптации, что обуславливало недостаточную достоверность результатов. Данные различных методик противоречили друг другу. То выявлялись сте-ничность, эмоциональная неустойчивость, импульсивность, поверхностность, то эмоциональная зависимость, неспособность постоять за себя. Данные личностных проективных методик свидетельствовали о выраженной личностной неустойчивости, отсутствии твердой жизненной позиции, закрытости, а также о защитной линии поведения при обследовании. По заключению комиссии испытуемой рекомендовалось проведение комплексной СППЭ в ГНЦССП им. В. П. Сербского (акт № 1100 в уг. деле)

Находясь в СИЗО, подэкспертная допускала неоднократные нарушения режима содержания. С 25.08.99г. по 25.01.2000г. находилась под наблюдением психиатра с жалобами на плохое настроение, нарушение сна, головные боли, повышенную раздражительность, устанавливался диагноз: «Невротическая субдепрессия, психопатоподобный синдром», проводилось лечение амитриптилином, аминазином (сведения из личного дела).

При настоящем обследовании в стационаре Центра выявлено следующее. Соматическое состояние: испытуемая умеренного питания, среднего роста, правильного телосложения. Подкожно-жировой слой развит умеренно, распределен равномерно. Кожные покровы чистые, отмечается гипергидроз ладоней, акроцианоз, некоторая пастозность лица и голеней. Щитовидная железа не увеличена, пальпируется с трудом, безболезненная. Тремора нет. Глазные симптомы тиреотоксикоза отрицательные. В легких дыхание везикулярное, хрипов нет. Сердечные тоны ясные, ритмичные, пульс 78 ударов в минуту. Артериальное давление 120/80 мм рт. ст. Язык обложен белым налетом, влажный. Живот мягкий, при пальпации отмечается болезненность в эпигастральной области. Печень и селезенка не увеличены. Дизурических расстройств нет. Вторичные половые признаки развиты соответственно возрасту. На рентгенограмме кистей дифференцирование скелета соответствует половозрелому субъекту. Заключение терапевта: «хронический гиперацидный гастрит». Заключение эндокринолога: «соматоэндокринное развитие соответствует возрасту». Заключение гинеколога: «практически здорова». Неврологическое состояние: менингеальных симптомов не определяется. У испытуемой гидроцефальная форма черепа. Непостоянный нистагмоид при крайних отведениях глазных яблок. Сглажена правая носогубная складка, легка девиация языка влево. Сухожильные рефлексы оживлены с расширением рефлексогенных зон. Слабо положительный симптом Якобсона-Ласка с обеих сторон. В пробе по Ромбергу устойчива. На глазном дне отмечается небольшое расширение вен. При эхоэнцефалографии смещение средних структур не определяется. На электроэнцефалограмме выявлены умеренные диффузные патологические изменения биоэлектрической активности мозга органического характера с признаками дисфункции срединных структур с некоторым снижением реактивности коры головного мозга. Реакция Вассермана (на сифилис) в крови отрицательная. Заключение невропатолога: «нерезко выраженные органические изменения центральной нервной системы (последствия патологии раннего периода развития)».

Психическое состояние: подэкспертная ориентирована всесторонне правильно, продуктивному контакту доступна. Мимические реакции живые, адекватные. Речь правильная, тихая, модулированная. Испытуемая упорядочена, стремится произвести благоприятное впечатление, избирательна в своих высказываниях, стремится избегать обсуждения фактов биографии, характеризующих ее с отрицательной стороны. Сведения о себе сообщает в целом последовательно, иногда высказывания носят незрелый, наивный характер. В беседе на значимые для нее темы расстраивается, на глазах появляются слезы. Предъявляет жалобы на эпизодические головокружения, головные боли. Цель проводимого обследования понимает правильно. Себя считает психически здоровой. Характеризует себя спокойной, добродушной, несколько замкнутой и болезненной. Так до 13 лет боялась темноты, старалась одна не оставаться дома. Подчеркивает, что росла в неблагополучной семье, тяжело переживала алкоголизм матери, ее грубое отношение, конфликты между родителями. Утверждает, что испытывала теплые чувства и привязанность даже к пьющей и агрессивной матери. Свою неуспеваемость в школе объясняет именно неблагополучной обстановкой в семье. Сообщает, что когда начались скандалы, то у нее появились колебания настроения в сторону снижения, пропал интерес к обучению, появились мысли о нежелании жить, периоды раздражения и вспыльчивости. Уход из семьи отца поясняет тем, что переживала за младшую сестру, которая оставалась жить с матерью и боялась от нее уйти. Проживая с матерью, жалела ее и пыталась «образумить». Со временем стала стесняться «мать-алкоголичку», «комплексовала». Мечтала, чтобы мать изменилась, вышла замуж, прекратила пить. Не отрицает употребление спиртного и транквилизаторов. Обращает внимание врачей на то, что выпивала с целью «поднять настроение». В состоянии опьянения становилась раскованной, разговорчивой. Амнестические формы опьянения, запои, похмелье отрицает. Утверждает, что особенно напряженными отношения между ней и матерью стали в конце марта 1999 г. Мать постоянно «цеплялась» к ней, избивала, выгоняла из дома. Поэтому она старалась избегать конфликтных ситуаций, подолгу не бывала дома, ночевала у знакомых, возвращалась, когда матери не было. Содеянного не отрицает. Но подчеркивает провоцирующую роль матери. В разговоре о правонарушении расстраивается, плачет, сожалеет. О случившемся рассказывает последовательно, порой ссылается на запа-мятование отдельных эпизодов, но при установлении доверительного контакта сообщает более полные сведения. Отмечает, что после удара молотком мать упала, а она взяла нож и нанесла ей еще несколько ударов по телу. Зачем это сделала, объяснить затрудняется. Помнит, что когда ее ударила мать, она почувствовала сильную злость, в голове прокрутились все моменты, когда та ее обижала. Указывает, когда поняла, что убила мать, очень испугалась, поэтому избавилась от трупа, от испачканной в крови одежды, замыла следы крови на полу и стене. После задержания скрыла ряд деталей содеянного, так как боялась ответственности, но затем решила все рассказать. Отмечает, что после убийства непродолжительное время слышала «голос» матери который звал ее по имени, испытывала тревогу, страх перед наказанием, плохо спала, ночью слышала треск половиц и шорохи, ей снились кошмары, у нее снизилось настроение, пропал интерес к окружающему. В судебно-следственной ситуации ориентируется. Осознает тяжесть содеянного. При некоторой незрелости и неустойчивости эмоциональных проявлений подэкспертная в целом реагирует адекватно. Мышление испытуемой конкретного типа, ряд суждений носит поверхностный, незрелый характер. Словарный запас, уровень знаний, интеллект достаточные, соответствуют полученному опыту и образованию. Продуктивной психотической симптоматики в виде бреда, галлюцинаций, а также суицидальных тенденций не выявлено. В отделении у подэкспертной отмечались нарушения сна (трудности при засыпании), неустойчивое настроение, порой под влиянием психопатизированных испытуемых она становилась «шумной», смешливой, двигательно расторможенной, но легко поддавалась психотерапевтической коррекции, режимных требований не нарушала. Критические и прогностические способности у испытуемой не нарушены.

При экспериментально-психологическом исследовании выявляется невысокий, но достаточный интеллектуальный уровень возможности выполнения мыслительных операций с использованием практически значимых свойств предметов, оперирования условными смыслами, сохранность процессов восприятия и памяти — в сочетании с невысоким словарным запасом, трудностями оперирования абстрактными понятиями и обобщениями, некоторой поверхностностью мышления, невысоким темпом деятельности. На фоне ситуативно пониженного настроения, склонности избегать обсуждения значимых и неблагоприятных фактов, избирательного характера высказываний отмечаются такие личностные особенности, как достаточный уровень активности, явления эмоциональной неустойчивости и незрелости, заинтересованность во внешнем окружении — в сочетании с чувствительностью к неблагоприятным сигналам, склонностью к фиксации на значимых темах, тенденцией к накоплению внутреннего напряжения с последующей разрядкой, стремлением к формированию защитно-органического поведения, пассивным отношением к окружающему.

На основании изложенного комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертная комиссия приходит к заключению, что у А. имеются последствия органического поражения головного мозга сложного генеза (раннего, травматического, интоксикационного) (по МКБ-10 — «Органическое расстройство личности и поведения, обусловленные болезнью, травмой (повреждениями) и дисфункцией головного мозга») с некоторыми изменениями психики. Об этом свидетельствуют данные анамнеза об отягощенной алкоголем матери наследственности, перенесенных экзогенно-органических вредностях (перинатальная патология, ушибы головы) с последующим развитием неврозоподобной (сноговорение, снохождение, страхи) и церебрастенической (головные боли, головокружения, плохая переносимость вестибулярных нагрузок) симптоматики, которая в пубертатном периоде, протекавшем в условиях пролонгированной психогенно травмирующей ситуации (алкоголизм матери, частые конфликты в семье, унижение подэкспертной), на фоне интоксикации психоактивными веществами, сопровождалась эмоционально-волевой неустойчивостью, возрастными психологическими реакциями протеста, эмансипации, снижением социальной адаптации и отклонениями в поведении. Указанный диагноз подтверждается результатами настоящего обследования, выявившего на фоне органической неврологической микроимптоматики и изменений на электроэнцефалограмме проявления церебрастении, конкретный тип мышления, незрелость и облегченность ряда суждений, эмоциональную неустойчивость при сохранности памяти, интеллекта, критических и прогностических способностей. Степень выраженности указанных расстройств у А. не такова, чтобы лишать ее в период времени, относящийся к совершению инкриминируемого ей деяния, способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. Как следует из материалов уголовного дела и результатов настоящего обследования, у подэкспертной в период совершения правонарушения не отмечалось также признаков какого-либо временного болезненного расстройства психической деятельности, о чем свидетельствуют последовательный целенаправленный характер действий, отсутствие признаков помраченного сознания, психотической симптоматики (бред, галлюцинации) и сохранность воспоминаний о содеянном. По своему психическому состоянию А. ко времени производства поданному уголовному делу могла осознавать фактический характер своих действий и руководить ими. В настоящее время она также может осознавать фактический характер своих действий и руководить ими, правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела и давать о них правильные показания. В применении принудительных мер медицинского характера не нуждается. А. имеет невысокий, но достаточный уровень умственного развития, у нее отсутствуют нарушения памяти, внимания, умственной работоспособности. Поэтому она не имела и не имеет особенностей, ограничивающих ее способность правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела и давать о них правильные показания. Психологический анализ предоставленных материалов уголовного дела, данные направленной беседы с испытуемой позволяют сделать вывод о том, что в момент правонарушения (представляющий собой факт неоднократного и обоюдного активного проявления длительно развивавшейся конфликтной ситуации с матерью), А. находилась в психо-травмирующей ситуации и под влиянием агрессивных действий потерпевшей. Однако, данное состояние не носило характера физиологического аффекта, о чем свидетельствует отсутствие характерной трехфазной динамики эмоциональных реакций, достаточная целенаправленность и последовательность ее действий, отсутствие постаффективного состояния с явлениями крайней усталости и апатии. Явление запамятования своих действий в момент наибольшего психического возбуждения не является достаточным основанием для диагностики физиологического аффекта.

Ретроспективные заключения.

В начале февраля 2002 г. акт стационарной СПЭ Центра был рассмотрен экспертами-психиатрами и психологами Костромской областной психиатрической больницы.

Ретроспективное заключение психолога К-а. Личность дисгармоничная: эмоциональная неустойчивость, ранимость, потребность в поддержке окружающих сочетаются с ригидностью упрямством, наличием собственных жестких взглядов на жизнь.

Инфантильна. Склонна к недооценке собственных отрицательных качеств, к перекладыванию ответственности на обстоятельства и окружающих. Несмотря на выраженный психотравмирующий характер ее отношений с матерью (скандалы, побои), она сама выбирала именно такую жизнь, хотя эмоционально была ближе к отцу. Очевидно, чем-то эта жизнь устраивала ее больше, чем жизнь в семье отца, где ей не было предоставлено такой свободы, но где о ней больше заботились. Утверждая, что мечтала о том, чтобы мать изменилась и начала новую жизнь, тем не менее нередко пила сама вместе с матерью. Ссора в день правонарушения началась фактически из-за денег и отличалась от обычных только тем, что мать вдруг воспользовалась молотком. Потерпевшая находилась в состоянии сильного алкогольного опьянения, о состоянии же А. объективных данных нет. Сама она сообщает о сильной злости после удара молотком, о запамятовании подробностей собственных агрессивных действий. Однако, она не только воспользовалась этим же молотком, что могло быть проявлением импульсивности, но затем взяла еще нож и нанесла несколько ударов, что отражает степень ее эмоциональной захваченности и ригидности.

В состоянии аффекта обычно реализуются нехарактерные для испытуемого ранее формы реагирования. В данном же случае выяснение отношений через побои было привычным для А. Последующее ее поведение также не характерно для слабой, зависимой личности, пережившей сильное потрясение. Она не суетилась, не обращалась за помощью, не пыталась помочь потерпевшей. Просидев, по ее словам, длительное время на лавочке, она возвращается домой и методично, целенаправленно уничтожает следы случившегося и фактически приготавливает труп матери для транспортировки, но так как сама этого сделать просто физически не может, то обращается за помощью к знакомым. В момент обследования А. не отмечалось признаков пониженного настроения, не выражено было чувство вины. Она по-прежнему винила во всем мать.

Считаю, что в момент правонарушения А. в состоянии аффекта не находилась. Была в состоянии эмоционального возбуждения, возникшего в ответ на агрессивные действия потерпевшей, в котором существенную роль сыграли личностные особенности А.: эмоциональная неустойчивость в сочетании с ригидностью.

Ретроспективное заключение психолога К-я. Во время психологического обследования общение с А. по поводу значимых тем было затруднено. На посторонние темы легко переключалась, но вновь замыкалась при уточняющих вопросах. Результаты выполнения предложенных заданий оказались неравномерными, что может свидетельствовать о признаках не резко выраженной дезорганизации психических процессов на фоне пониженного настроения и снижения произвольности. Помимо склонности к колебаниям настроения в сторону пониженного при неблагоприятных обстоятельствах жизни, у А. отмечаются черты незрелости, повышенной чувствительности, ранимости. Отмечена склонность к фиксации на негативных переживаниях, накоплению внутреннего напряжения, временами — пассивность, безразличие к окружающему. Семейную ситуацию А. можно отнести к числу аффектогенных с момента, когда между родителями начались размолвки. С этого времени у А. стали появляться периоды пониженного настроения, она потеряла интерес к учебе, посещала школу, но перестала выполнять домашние задания, успеваемость снизилась.

Пубертатный криз протекал у А. патологически: она выпивала, чтобы поднять настроение, была связана с компанией взрослых, вступала в половые отношения с мужчинами, не доучилась, не работала. При этом в характере у нее сохранялись черты, свойственные ей ранее: «спокойная, добродушная, несколько замкнутая и болезненная — страхи с 13 лет». А. тяжело переживала алкоголизм матери, ее грубое отношение, конфликты между родителями, в то же время испытывала привязанность, теплые чувства к пьющей, агрессивной матери. Компенсация психики происходила путем формирования иллюзорных, идеализированных ожиданий: «надеялась мать образумить, стеснялась ее, мечтала, чтобы мать вышла замуж, перестала пить». Помимо пониженного настроения привычными формами реагирования для А. были реакции избегания конфликтов с матерью. А. подолгу не бывала дома, возвращалась, когда матери там не было. За 3,5 месяца до правонарушения отношения А. и ее матери стали особенно напряженными: мать постоянно «цеплялась» к А., избивала ее, выгоняла из дома. Столкновение с матерью произошло в ночное время суток. А. ждала мать, чтобы взять причитающиеся ей деньги. Мать деньги растратила, была в состоянии сильного алкогольного опьянения. Обоюдная ссора перешла в драку. Мать ударила А. молотком по голове. Что произошло потом, А. помнит плохо, но отдельные фрагменты описала: когда мать ударила, то почувствовала сильную злость, в голове прокрутились все моменты, когда та ее обижала. Когда поняла, что убила мать, сильно испугалась, поэтому избавилась от трупа. А. остаток ночи просидела на скамье у дома. Боялась ответственности, но потом решила все рассказать. Несмотря на признательные показания А., восстановить картину аффективно измененного сознания в момент совершения правонарушения было сложно не только из-за личностных особенностей А., но и из-за особенностей ее состояния после совершения правонарушения. Четыре месяца она находилась под наблюдением врача-психиатра, устанавливался диагноз: невротическая субдепрессия, психопатоподобный синдром.

В последующем почти через 10 месяцев после совершения правонарушения, находясь на обследовании в Центре им. Сербского, А. болезненно реагировала на значимые для нее темы, жаловалась на эпизодические головокружения, головные боли В отделении у нее отмечались нарушения сна, неустойчивое настроение, преходящие периоды повышенного настроения — становилась смешливой, двигательно расторможенной. О содеянном сообщила более полные сведения, в том числе подчеркнула провоцирующую роль матери, не все эпизоды содеянного помнит, отметила, что после ударов молотком мать упала, а она взяла нож и нанесла ей несколько ударов по телу. Зачем это сделала объяснить затруднилась. В акте № 129 медико-криминалистической экспертизы отмечено, что повреждения в области лица нанесены ножом, а раны в области теменной части головы нанесены молотком. Удары ножом в область лица позволяют предположить, что для А. ситуация правонарушения не была просто обоюдной дракой. Учитывая, что 4 года А. жила в условиях психотравмирующей ситуации, которую можно квалифицировать как аффектогенную. особенно в последние 3,5 месяца перед правонарушением, считаю, что в момент совершения ООД А. находилась в состоянии эмоционального напряжения, которое разрядилось после того, как А. нанесла удары ножом. Доминирующую аффектогенную мотивацию этих действий А. так и не осознала, пояснить их смысл не смогла. Сильная злость и прокручивание всех эпизодов жизни, когда мать ее обижала, после того, как мать ударила мать молотком по голове, свидетельствует о том, что уже в этот момент был запущен механизм аффективного отреагирования. После совершения правонарушения А. остаток ночи провела у дома, сидя на лавочке, что можно расценить как проявление астенического состояния, сопровождавшего постаффективную разрядку.

На основании вышеизложенного прихожу к выводу, что в момент правонарушения А. находилась в состоянии аффекта в виде эмоционального напряжения, которое существенно ограничивало ее способность в полной мере осознавать характер и значение своих действий и руководить ими. Состояние эмоционального напряжения возникло в длительно существующей аффектогенной ситуации, у личности незрелой, с рано возникшими расстройствами настроения. В структуре личности сочетается несколько разнонаправленных тенденций: тимопатические черты сочетаются с аутистическимки чертами и аффективной ригидностью. Самооценка неустойчива, отмечалась склонность к расстройствам влечений, по отношению к матери — реакция избегания конфликтов с ней и иллюзорные ожидания, что мать когда-нибудь изменится. Правонарушение совершено в ночное время суток. Внешне ситуация была похожа на обоюдную ссору и возникшую вслед за ней драку, но феноменология состояния сознания А. указывает на то, что оно было аффективно суженным, с доминированием аффектогенной мотивации, с фрагментарностью восприятия, частичной амнезией содеянного, выраженной постаффективной разрядкой.

Ретроспективное заключение психолога М. В структуре личности А. на фоне незрелости присутствуют черты эмоционально-волевой неустойчивости с аффективной ригидностью, проявляющейся в склонности фиксироваться на значимых темах. Наличие замкнутости затрудняло возможность внешнего выражения чувств, эмоций. Лишь состояние алкогольного опьянения позволяло быть раскованной, разговорчивой. Незрелость личности А. проявлялась в неспособности найти такие способы поведения, которые бы привели к конструктивному разрешению фрустрирующей ситуации. У А. преобладали инфантильные способы поведения. Она мечтала о том, что все образуется само собой, мать выйдет замуж, перестанет пить. Анализ ситуации, предшествовавшей правонарушению, позволяет говорить о том, что это была пролонгированная психотравмирующая ситуация. В течение многих лет А. подвергалась моральным и физическим притеснениям со стороны матери, которую она не переставала любить и жалеть. Чувства к матери были противоречивы. С одной стороны, она испытывала привязанность к матери, о чем говорит ее уход из семьи отца — мачехи, где отношения складывались нормально. Она надеялась на ответные теплые чувства, мечтала, что все будет хорошо, когда мать выйдет замуж, перестанет злоупотреблять алкоголем. С другой стороны, ее задевали придирки матери, ее грубое отношение. Неблагополучие в семье А. сильно переживала, что проявлялось в пониженном настроении, плохой успеваемости, нарушениях дисциплины в учебных заведениях, раздражительности. За два месяца до совершения правонарушения отношения между матерью и А. стали более напряженными. Мать крайне жестоко и грубо относилась к ней, била, выгоняла из дома, отнимала одежду. А. старалась избегать конфликтных ситуаций, подолгу не бывала дома, ночевала у знакомых, возвращалась, когда матери не было дома. Такое поведение А. можно квалифицировать как совпадающее, то есть она пыталась адаптироваться в сложившейся конфликтной ситуации, что приводило к накоплению неизжитых обид, к кумуляции аффективного напряжения. Правонарушение стало возможным на стадии истощения ресурсных, сдерживающих механизмов, когда типичная, ничем не отличающаяся от других ссора привела к сильному аффективному взрыву. В момент нанесения ударов А испытывала сильную злость, которая кумулировала в себя все причиненные ранее обиды. О силе аффекта свидетельствует множество стереотипных ударов, запамятование 10 ударов из 11, стадия психоэмоционального истощения, когда после правонарушения А. всю ночь просидела на лавочке. О глубине перенесенного А. потрясения говорит и ее состояние вскоре после правонарушения, которое психиатры квалифицируют как реактивное (нежелание вступать в вербальный контакт, внутреннее напряжение, признаки дезадаптации).

На основании вышеизложенного предполагаю, что А. в момент совершения правонарушения могла находиться в состоянии кумулятивного аффекта, о чем говорит наличие растянутой во времени первой стадии — стадии накопления эмоционального напряжения, процесс переживания конфликтной ситуации был длительным, наблюдались неудачные попытки «совладания» с ней, что приводило к еще большему росту эмоционального напряжения и обеспечило на стадии истощения ресурсных механизмов возможность аффективного взрыва, который был достаточно выражен, о чем свидетельствует сильная двигательная разрядка с амнезией момента содеянного, психоэмоциональное истощение.

Ретроспективное заключение психолога С. Личность А. характеризуется эмоциональной неустойчивостью, незрелостью и дисгармоничностью проявлений. На момент обследования А. свойственны эмоциональная лабильность, низкий уровень самоконтроля, упрямство, попустительство к себе и требовательность к другим, эгоцентризм, асоциальность. Это подтверждается неустойчивым поведением А. практически во всех сферах жизни. В общении закрыта, нет глубоких привязанностей, подруг, друзей, в школе часто конфликтовала с одноклассниками, проводила время в компании с асоциальной направленностью. В то же время, по ее словам, обидчива, добра, не способна причинить человеку боль. Сфера достижений не имеет стойких увлечений, познавательная направленность выражена слабо, пасует перед трудностями, избегает приложения волевых усилий для получения результата. Движется по пути наименьшего сопротивления (с трудом удерживалась в учебных заведениях), хотя интеллектуально способна на большее. Эффект от бесед и взысканий отсутствовал. А. избегала условий с жесткими нормами и требованиями, не любила себя ограничивать. Склонна к завышенным самооценкам. В эмоциональной сфере искажения выразились в перепадах настроения с возможной вспыльчивостью и раздражительностью, в определенном огрублении и амбивалентности чувств. А. любила, жалела мать и боялась ее, чувствовала себя униженной. К отцу относилась более холодно, не прислушивалась к его мнению, игнорировала его интересы и доброе отношение, не подчинялась обоснованным требованиям (хотя в беседе с психологом отметила, что отец душевно был ей ближе, в большей степени занимался ее воспитанием). А. менее чувствительна к тонким проявлениям эмоциональности и спокойному, предсказуемому стилю взаимоотношений, проявляет склонность к сильным брутальным формам эмоциональности с непредсказуемостью событий и реакций, с ощущением риска и к крайним перепадам взаимоотношений (часто во вред себе). Данные особенности свойственны взаимодействию А. и ее матери (отсутствие стабильности в жизни, ссоры и драки перемежались примирением, слезами, просьбами о прощении, и все это происходило неоднократно). Незрелость А. проявляется в ее малосознательном копировании стереотипов поведения матери, принятии ее жизненных ценностей, отсутствии волевых усилий для саморазвития и самоопределения как независимой личности, в слабых попытках (уговоры, надежды, мечты) изменить неблагоприятные обстоятельства посредством собственной активности. Можно предположить, что А. изначально свойственны были черты зависимости, эмоциональной лабильности, склонности к деконструктивным формам реагирования с элементами аутоагрессии, самоустранения из фрустрирующих ситуаций, пассивностью и волевой слабостью при решении проблем. В пубертате данные особенности приобрели устойчивый характер и оформились как свойства личности с психопатическим (по неустойчивому типу) радикалом.

В момент совершения правонарушения А. в состоянии аффекта не находилась. Об этом свидетельствует следующее. Непосредственно перед правонарушением состояние А. было обычным, ничем особенным не характеризовалось. Нет достаточных данных, позволяющих отличать астеничные проявления в состоянии. Наоборот, по показаниям А., не смотря на поздний час (около 24 часов) она собиралась «пойти гулять». Когда пришла нетрезвая мать, А. вступила с ней в конфликт, отстаивала свои интересы и права, проявляла в отношении матери требовательность и стеничность. Завязалась драка, при которой участницы наносили удары друг другу. При этом А. отмечала у себя злость, волнение, что вполне обосновано в данных обстоятельствах. При обычной драке и словесных оскорблениях А. не чувствовала выраженной обиды, унижения, так как ситуация была для нее привычной, часто повторяющейся. После удара молотком запомнила удивление, а не боль. Быстро среагировала ответными действиями. В более поздних показаниях порядок своих действий передает достаточно последовательно, без существенных амнестических провалов. Ударив молотком, пошла в кухню, взяла нож, нанесла им несколько ударов. Несмотря на достаточно выраженную физическую разрядку, после эмоциональной вспышки у А. не наблюдалось существенных признаков постаффективного состояния. Она была способна к выполнению достаточно адекватных действий, требующих, кроме того, хорошей психофизиологической организации. А именно: прощупала пульс у матери, сделала вывод о ее смерти, устранила следы правонарушения. Возможно, спрогнозировала дальнейшие свои действия. Со слов А. сложно сделать вывод о ее внутренних ощущениях, особенностях восприятия ситуации, о степени необычности ее реакций. По имеющимся данным можно заключить, что в момент правонарушения А. находилась в состоянии эмоционального возбуждения, возникшего в ходе ссоры и усилившегося в момент драки, в ходе которых обе участницы принимали активное участие. Выраженной двигательной разрядке способствовали как поступательные агрессивные действия матери, так и особенности реагирования самой А. (эмоциональная возбудимость, низкий уровень самоконтроля, способность ответить агрессией на агрессию). Длительная психотравмирующая семейная ситуация способствовала накоплению у А. эмоционального напряжения. Однако она не пыталась активно изменить ситуацию, не устранялась из конфликтных взаимоотношений, хотя альтернативы были — жить у отца, у бабушки, наоборот, в определенной степени А. неосознанно подчеркивала дисгармоничные отношения, провоцировала их развитие. Снятие психического напряжения приобрело у А. формы асоциального поведения (употребление алкоголя, ранние половые связи, неупорядоченное, некоррегируемое поведение с потворствованием непосредственным побуждениям, безответственность).

Ретроспективное заключение психолога Ч. В анализе личности А. я опираюсь на данные личностных методик, проведенных при психологическом обследовании в ноябре 1999 года, и на собственные впечатления от общения с ней. Прежде всего, обратило на себя внимание ее упрямство, настойчивость, довольно живая мимика, активный невербальный контакт и ограничение вербального взаимодействия (по-видимому, как с экспертами, так и с людьми ее близкого окружения, так как они отмечали ее «ма-лословность, тихость»). Способность А. к отстаиванию своих интересов, ее нелюбовь к внешнему контролю описывала ее мачеха в материалах уголовного дела (А. не нравился контроль со стороны отца, приучение к порядку, из-за чего у них начались ссоры и А. сделала выбор — ушла жить к матери, где была представлена себе, могла жить, как хочется). Цветовой тест Люшера отражал стремление А. к интересным волнующим событиям, ее способность проявлять инициативу, занимать лидирующее положение, ее стремление к свободе. Ограничения и стеснения вызывают негодование. Сама А. говорила при обследовании, что всегда злиться, когда не получается по ее, по тому, как она решила. Характеризовала себя обидчивой, способной резко отвечать на оскорбления. В профиле ее личности в СМОЛ, хотя он и не вполне достоверен, ведущая шкала — психопатизация. Соотношение шкал профиля говорит о склонности к необдуманным поступкам, о недостатке осторожности в поведении, о сниженном уровне самопонимания. Другой личностный тест (16 факторный опросник Кеттелла) отражает приземленность, прозаичность интересов А., недостаток самоконтроля, эмоциональную неустойчивость, щедрость на эмоции, особенно во фрустрирующих ситуациях. В то же время А. зависима от непосредственного своего окружения, молчалива, грустна, сосредоточена на себе. Уровень ее интеллекта (по данным того же теста) ниже среднего. Сама А. также характеризовала себя не очень умной, ссылаясь на то, что не умеет правильно выражать свои мысли.

Отношение к матери у А. было противоречивым. С одной стороны, она любила и прощала ее, жалела. С другой стороны, мать была ей противна, вызывала злость, обиды. Ситуация в семье была для А. психотравмирующей, о чем свидетельствовало ее длительно пониженное настроение, ухудшение социальной адаптации. Но к жизни вместе с матерью она вернулась сама. Употребляя алкоголь, часто делала это вместе с матерью и ее знакомыми. Правонарушение, хотя и произошло ночью, вряд ли сопровождалось астенией А., так как она собиралась идти гулять. Увидев мать, стала просить у нее деньги, так как знала, что та должна была получить алименты на нее от отца. Рассердилась, узнав, что мать деньги уже истратила, пропила (в каком-то смысле они были в этот момент конкурентками на право тратить деньги). Завязалась обоюдная ссора, в ходе которой мать обзывала А. уже привычными для нее оскорблениями. Неожиданностью для А. стало использование матерью молотка в ходе ссоры. Удар молотком «вывел из себя» А. Свое состояние, чувства в тот момент она не описывала, но известно, что она нанесла матери не только удары молотком, но и ножевые ранения. Состояние А. сразу после правонарушения оценить сложно. В одних своих показаниях она говорила, что просидела на лавочке до утра, в других, что испугалась, стала смывать кровь, проверяла пульс, убедилась, что мать мертва, завернула ее труп в одеяло.

Считаю, что однозначный вывод о состоянии А. в момент правонарушения сделать сложно. В пользу аффекта свидетельствуют длительная психотравмирующая ситуация, неожиданность для А. ударов молотком, неопределенность, расплывчатость, непоследовательность ее описаний деталей правонарушения. Против аффекта говорит использование А. нескольких орудий убийства, то есть растянутость во времени агрессивного периода, планомерное уничтожение следов правонарушения, соответствие агрессивной вспышки структуре личности А. и закрепляющейся у нее асоциальной направленности, сохранение планирования действий и прогнозирования последствий содеянного непосредственно после правонарушения. Больше склоняюсь к тому, что в момент правонарушения А. находилась в эмоциональном возбуждении, не достигавшем уровня аффекта.

Диагностическое заключение экспертов: патохарактерологи-ческое формирование личности с шизоидными и неустойчивыми чертами характера (склонность к расстройствам влечений), на фоне резидуального органического поражения ЦНС. Наличие личностного расстройства и отчетливой реакции эмоционального напряжения в момент содеянного у совершеннолетней испытуемой, возможно, могло бы служить основанием для применения части 1 ст. 22 УК РФ. Возникновение психогенной депрессии после содеянного могло явиться основанием для применения части 2 ст. 22 УК РФ.

Дата добавления: 2015-10-19 | Просмотры: 416 | Нарушение авторских прав