АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Инвалиды детства: «чрезвычайная ситуация в семье»

Семья — это первый непосредственный «объект» социальной медицины. Все начинается с семьи, и все ею же для социальной медицины заканчивается. Работая на семью, социальный медик работает на общество, народ и государство. Вот почему эта тема особенно актуальна, выходя по значимости на первый план. Ребенок-инвалид в семье — чрезвычайная ситуация и для всего общества. Постараемся это показать на некоторых примерах.

Но сначала небольшая справка.

За последнее время существенно снизилась рождаемость и возросла детская смертность. Число детей инвалидов с рождения с 1991 г. увеличилось почти в 50 раз.

80% российских семей заработанных денег не хватает для того, чтобы дожить до получения очередной зарплаты (которая к тому же выдается нерегулярно). В этой связи качество потребляемых детьми продуктов питания и их рацион часто не соответствует минимальным гигиеническим требованиям как по калорийности, так и по составу белков, витаминов и микроэлементов.

Сложные жилищные проблемы, особенно в городах, часто влекут за собой отсутствие собственного угла у ребенка, подвал становится вторым домом.

Затянувшаяся перестройка системы здравоохранения со скудным бюджетным финансированием во много раз удлиняет время лечения детей, таким образом, все чаще страдающих хроническими заболеваниями, за которыми следует инвалидизация.

Лишь единичные лечебные учреждения здравоохранения специально спроектированы и имеют оборудование для приема детей-инвалидов. В целом же система здравоохранения как государственная, так и коммерческая не ориентированы на работу с детьми-инвалидами.

С геометрической скоростью за последние пять-шесть лет возрастает удельный вес наследственной патологии с задержкой психомоторного (умственного) развития, для выявления которой нет специальных генетических технологий и методов диагностики. В структуре здравоохранения отсутствуют практические медико-генетические современные центры, способные оказать специализированную помощь населению и эффективно проводить мероприятия по профилактике наследственных болезней, способствуя поддержанию здорового генофонда населения.

В России практически отсутствует система производства специального детского питания и обеспечения им нуждающихся. Особенно тяжелое положение с диетическим питанием детей, больных сахарным диабетом и отягощенных наследственной патологией.

Реформирование системы образования привело к тому, что значительная часть детей из малообеспеченных семей не в состоянии получить не только высшее, но даже полное среднее образование. Стремительно сокращается или становится платной значительная часть учреждений среднего профессионального образования.

Вместе с разрушением пионерско-комсомольской организации, базы «активного отдыха» были переданы другим хозяевам, тысячи детских учреждений закрыты. В настоящее время не более 7—9% детей занимаются в сохранившихся государственных и негосударственных внешкольных учреждениях.

В стране наблюдается устойчивый рост алкоголизма и наркомании, которые буквально «валят» целые регионы страны, в первую очередь молодежь, а теперь уже и детей.

В стране начинается очередная психическая эпидемия — педофилия.

Каждый второй ребенок даже из «здоровой» семьи фактически является безнадзорным. Многие из этих детей в скором будущем обречены стать социопатами или психопатами с прижитой психической патологией и отклоняющимся или преступным поведением. Уже сейчас едва ли не каждая уличная группа детей может расцениваться как девиантная или деликвентная (по роду развлечений, поступкам, отношению к старшим или к милиции). Типичный их герой — робот-убийца. К тому же следует учитывать, что реальность для многих городских детей все больше и больше вытесняется виртуальной реальностью примитивных и монотонных компьютерных игр...

Поэтому каждую вторую семью в нынешней России, где есть ребенок (особенно подросток), можно считать экстремальной: обыкновенный ребенок может создать чрезвычайную ситуацию в обыкновенной семье.

Но даже на этом мрачном фоне семьи, имеющие детей-инвалидов детства, представляют собой особую экстремальную группу в обществе: ведь родители (как и другие родственники) инвалида участвуют в жизнедеятельности общества. Поэтому клиническая проблема, естественно, превращается в социальную. Перед семьей возникает вопрос: к кому обратиться — к психиатру или социальному медику? Для иллюстрации приведем случаи из врачебной практики.

Случай первый. В семье полковника милиции, оперативного и заслуженного работника, был сын — инвалид детства — эпилептик с частыми припадками и слабоумием. К 14 годам он, при росте 1 метр 90 см, весил около 100 кг. Родители не допускали даже и мысли о том, чтобы отдать его в дом-интернат для психохроников. Мать, имевшая высшее педагогическое образование, посвятила свою жизнь сыну. Начиная с 12-летнего возраста (начало полового созревания), он стал чрезвычайно агрессивен именно по отношению к ней. Несколько раз он жестоко избивал мать и пытался изнасиловать. Но и это не заставило родителей подумать о помещении его в интернат. Почти ежедневно у больного были развернутые судорожные припадки (у него была отдельная комната без мебели, устланная коврами и стегаными одеялами, чтобы во время падения и судорог он не разбился). Тем временем отец получил повышение по работе. Однажды, когда он выполнял сложную оперативную работу, его больной сын задушил и изнасиловал мать. Отец получил сообщение об этом в самый разгар операции. Он умер от острого инфаркта миокарда. Самолет, захваченный преступной группой, которую он должен был обезвредить, взорвался вместе со всеми пассажирами и экипажем в воздухе.

Этот случай мог бы войти в собрание «казусов» или стать сюжетом детективного рассказа. Но экстремальность ситуации наступила не в момент развязки, а внутри семьи, жившей в экстремальных условиях. Психиатры семье не помогали, потому что родители не слушались их совета и не помещали сына в интернат для психохроников. Правда, нужно отдать должное участковому детскому и подростковому психиатру: он неоднократно обращался к вышестоящему начальству отца, предупреждая, что их сотрудник — офицер МВД, занимающийся нервно-напряженной и ответственной работой, — имеет психологически тяжелую обстановку в семье и наследственно (по психическому заболеванию) больного ребенка. Но начальство высоко ценило полковника за безукоризненную работу, к тому же он ежегодно проходил диспансеризацию, и психиатр не находил у него никаких нервно-психических расстройств. Полковник всегда производил впечатление выдержанного, уравновешенного и спокойного человека (таким он был, со слов сослуживцев, и во время выполнения оперативных задач.)

Этот случай наглядно показывает беспомощность нашей системы здравоохранения даже в лучшие времена. Действительно, в отношении подобных больных из цепочки: психиатрический диспансер, психиатрическая больница, психиатрическая больница (или интернат) для психохроников — выпадают два первых звена. Дело в том, что ни в лечении, ни в профилактике этот больной ребенок не нуждался. Оставался только интернат для психохроников, и он был категорически исключен родителями. Таким образом, не существовало ни одной государственной или частной организации, которая могла бы взять на себя тяжкие проблемы данной семьи. В Западной Европе, США, Японии, Канаде опеку над этой семьей взяла бы на себя социальная медицина (социальный врач района, соответствующие учреждения — дневной или вечерний стационар, стационар на дому, скорая помощь по социально-медицинским проблемам), Приведем еще один случай, где помощь могла быть оказана именно социальными медиками.

Случай второй. В социально и материально благополучной семье растет здоровый мальчик, не болеет даже обычными детскими заболеваниями. Не отстает в развитии от сверстников, вовремя поступает в школу и учится на «хорошо». Родители тоже здоровы. В 10 лет мальчик резко заболевает бронхиальной астмой в острой форме. В состоянии асфиксии госпитализируется в клинику «скорой помощи», где приступы купируются гормонами. Выписывается из больницы гормонально зависимым, то есть хроническим астматиком, и вскоре получает инвалидность. Из-за болезни учится с трудом. Нанимают частного педагога. Выясняется, что по линии отца были больные аллергики и астматики. Отношения в семье ухудшаются: мать обвиняет мужа в том, что «его кровь — причина страданий сына»; прекращает общение с родными мужа. Однако «мужественно перенесла стресс» и одержима мыслью родить «здорового ребенка». Обманывая мужа, беременеет от мужчины, «наследственность которого со всех сторон благополучна». В срок и нормально родилась девочка. В семье наступает некоторое перемирие, в том числе восстанавливаются и отношения с родственниками мужа. Если не принимать во внимание, что мальчик болеет и учится в «Центре ослабленных детей» (за что родители ежемесячно платят немалую сумму), в семье все благополучно. Девочка развивается нормально, не болеет.

Через три года у мальчика открывается наклонность к воровству: стал опустошать родительские кошельки, уносить из дома вещи (серебряные приборы, статуэтки, наконец, драгоценности матери). Деньги тратил со сверстниками на газированную воду, жвачку и сладости, вещи и украшения раздавал (впоследствии все эти предметы были найдены среди других детских принадлежностей у знакомых ребят). Родители обратились к психиатру, мальчик был госпитализирован в детскую психиатрическую больницу с диагнозом «соматогенное невротическое развитие». В больнице он пробыл два месяца, отстал от класса и был выписан с тем же диагнозом, в котором появилось слово «клептомания».

Мать опять стала узнавать о наследственности мужа и его родственников. Оказалось, что кто-то из далекой родни мужа (троюродный дед) якобы сидел когда-то в тюрьме за грабеж. Отношения настолько испортились, что родители развелись. Муж продолжал заботиться о семье, но вскоре заболел: перенес тяжелый гипертонический криз.

В четыре года у девочки появляются приступы удушья, и ей ставят диагноз «хронический бронхит с астматическим компонентом». Мать в состоянии реактивного психоза (бред космического воздействия) попадает в психиатрическую больницу. После двухмесячного лечения ее выписывают в удовлетворительном состоянии под наблюдение участкового психиатра (дифференциальный диагноз с шизофренией). Продолжает утверждать, что «ее семью сглазили инопланетяне с планеты Сатурн». В качестве «свидетеля» общения с инопланетянами даже выступает в соответствующей программе по телевидению. Разворачивает деятельность с целью «вылечить детей у белых колдунов-целителей». Проходит через все круги «целительства», потратив на это все свои и своих родных сбережения (даже продает собственную квартиру и съезжается с родителями). Дети продолжают тяжело болеть. Девочка также получает инвалидность по астматическому заболеванию и начинает принимать гормоны. Не только эта «роковая» болезнь беспокоит мать (как, впрочем, и отца, который, будучи уверен, что и дочь унаследовала болезнь от него, бросает престижную работу и уходит в охранники, чтобы было время помогать жене ухаживать за детьми, хотя продолжает жить отдельно), но и страх, что девочка тоже станет клептоманкой.

Мать, отец и их ближайшие родственники несколько лет лечат детей, но не у врачей, а у «нетрадиционных лекарей», разыскивая их по городам и весям России. Все они впадают в настоящую нищету (хотя семье неоднократно помогали различные детские благотворительные организации и фонды, а также частные лица, поскольку мать стала постоянной гостьей на страницах желтой прессы и в соответствующих телепередачах. К тому же она сама прошла курс обучения рейки и занялась целительством, даже приобрела собственную клиентуру).

В шесть лет девочка впервые опустошила материнский кошелек, отдав деньги первым встречным. Потом стала залезать в карманы и сумки и дома, и в гостях. К психиатрам мать больше не обращалась. Когда, после очередного сеанса у экстрасенса, девочка в очередной раз совершила воровство, мать повесилась.

В настоящее время дети находятся с отцом и опекаются его родственниками. С родными жены он отношения не поддерживает.

Не подвергая данный «казус» клиническому анализу, обратим внимание именно на социально-медицинские аспекты трагедии. За всю историю этой семьи она ни разу не побывала у социального медика. А нуждалась она прежде всего именно в специализированной социально-медицинской консультации. Но таковых в нашей стране до сих пор нет. Вот поэтому роли социальных медиков в нашей стране исполняют всевозможные «колдуны-целители в трех поколениях», «нетрадиционно-традиционные экстрасенсы», «травники» и прочие откровенные коммерсанты, делающие бизнес и деньги на страданиях людей.

Дата добавления: 2014-12-11 | Просмотры: 944 | Нарушение авторских прав