 |
|
АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология |
Часть двенадцатая. Единственной причиной, по которой я когда-либо пропускал пробежку, являлось либо мое предсмертное состояние
Единственной причиной, по которой я когда-либо пропускал пробежку, являлось либо мое предсмертное состояние, либо командировка. Поэтому, в понедельник утром, выключив будильник и снова откинувшись на подушку, мне стало не по себе. Просто мне не хотелось видеть Ханну.
Но как только эта мысль проскочила в моей голове, я подумал над ее корректностью. Я не хотел видеть Зигги, прыгающую и болтающую без умолку так, словно две ночи назад она не разорвала меня на куски своим телом, своими словами, и своими потребностями, скрывающимися за внешностью Ханны. И я знал, что если Зигги появится на пробежке, ведя себя так, будто субботней ночи никогда и не было, это сломает меня.
Меня растила одна мать с двумя старшими сестрами, которые не предоставили мне иного выбора, кроме как понимать женщин, знать женщин, любить женщин. Во время одних из двух своих серьезных отношений, у меня произошел разговор со своей девушкой о том, что, возможно, меня устраивал этот комфорт с женщинами в подростковом возрасте, что закончилось тем, что мне хотелось заниматься сексом с каждой представительницей прекрасного пола. Думаю, она не слишком изящно пыталась намекнуть мне на то, что я манипулировал женщинами, притворяясь, что слушал их. Но мне особо не пришлось ломать над этим голову – после этого мы наскоро расстались.
Но каким бы ни был мой комфорт вне секса, с Ханной он мне совершенно не помогал. Она казалась другим существом, другой особью. И она умудрилась отправить весь мой опыт на свалку. Вернувшись ко сну, мне привиделось, что мы занимались с ней сексом на огромной куче спортивных принадлежностей. Лакроссная ракетка впивалась мне в спину, но мне было все равно. Я просто наблюдал за тем, как она двигалась на мне, не отрывая от меня взгляда своих ясных глаз, и скользя по моей груди своими мягкими руками.
Но тут, под моей спиной завибрировал придавленный мною телефон, заставив меня проснуться от испуга. Посмотрев на часы, я понял, что проспал - было порядка 08:30. Даже не глянув на дисплей, я ответил на звонок, думая, что это был Макс, который хотел узнать, какого хрена я еще не появился на еженедельной утренней встрече.
“Да, старик. Буду через час”. “Уилл?”
Бля. “О, привет”. Мое сердце под ребрами так сильно сжалось, что вырвало из меня стон, который я приглушил, спешно накрыв рот рукой.
“Ты все еще спишь?”- спросила Ханна. Она была запыхавшаяся. “Да, я спал ”.
Она замолчала, и линию заполнил звук проносящегося ветра. Она была на улице, и с трудом дышала. Она отправилась на пробежку без меня. “Прости, что разбудила”. Закрыв глаза, я приложил кулак ко лбу. “Ничего страшного”. В течение долгих мучительных секунд она молчала, а за это время в моей голове нарисовалось несколько вариантов нашего разговора. Первый – она скажет, что я повел себя как хрен. Второй – она извинится за то, что допустила мысль о моем равнодушии к нашей жаркой ночи. Третий, она станет болтать ни о чем в своем Зигги – стиле. И четвертый – она спросит, можно ли ей прийти ко мне.
“Я была на пробежке”,- сказала она. “Я думала, что ты уже там, и мы увидимся на дорожке”. “Ты думала, что я бы побежал без тебя?”- рассмеялся я. “Это было бы невежливо”.
Она ничего не ответила, и я слишком поздно понял, что то, что я сделал, а именно – не пришел на пробежку, и даже не удосужился ей позвонить - было ничем не лучше. “Черт, Зиггс, прости”. Она резко втянула в себя воздух. “Значит, сегодня я Зиггс. Интересно”.
“Да,- пробормотал я, тут же возненавидев себя за это. “Нет. Черт, я не знаю, кто ты сегодня”. Я скинул с себя простыни, желая поскорее разбудить свой сонный, мать его, мозг. “Меня сбивает с толку называть тебя Ханной”. Из-за этого, я думаю, что ты - моя, умолчал я.
Рассмеявшись, она снова зашагала, позволяя ветру еще громче задувать в микрофон. “Преодолей свой мужской страх, Уилл. У нас был секс. Тебе полагается знать о таких вещах лучше всех. Я не прошу ключи от твоей квартиры”. Она сделала паузу, и мое сердце ухнуло вниз, когда я понял, как с ее стороны выглядела моя дистанция. Она подумала, что я ее списал. Я открыл было рот, чтобы переубедить ее, но ее слова прозвучали быстрее: “Я даже не прошу тебя еще об одной встрече, ты, эгоистичный придурок”.
После этого, она повесила трубку.
По моему запросу, мы перенесли наш еженедельный обед со вторника на понедельник, потому что я потерял свои мозги и свои яйца, с чем никто не спорил. Казалось, что я достиг уровня мечтательной влюбленности, что дарило моим друзьям просто безграничные возможности издеваться надо мной. Встретившись в Ле Бернардин, мы заказали то, что и всегда, и жизнь потекла в том же ключе, что и в течение последних девяти месяцев. Макс целовал Сару, пока она не начала от него отбиваться. Беннетт и Хлои притворялись, что ненавидят друг друга, и в некой смущающей форме любовной прелюдии настаивали на расставании на время обеда. Единственным изменением было то, что выпив свой обычный алкогольный напиток менее, чем за пять минут, я заказал второй, заработав от нашего постоянного официанта недоуменный взгляд.
“Я думаю, что я - Китти”,- сказал я, как только официант отошел. Все разговоры за столом тут же затихли, после чего все с радостью залепетали о хреновых причинах моего беспокойства, заставляя мой мозг, практически, плавиться.
“С Ханной”,- пояснил я, рассматривая лица присутствующих на какой-либо признак понимания. “ Я - Китти. Я утверждаю, что меня вполне устраивает просто секс, но это не так. Именно я с радостью соглашаюсь трахаться по третьим вторникам нечетного месяца, только для того, чтобы быть с ней. На что она отвечает - ‘О, я не уверена, что мы еще раз трахнемся’ ”.
Но тут Хлои зажала мой рот рукой. “Подожди-ка, Уильям. Ты трахаешь ее?”
Выпрямившись, я обрушил на нее обороняющийся взгляд. “Ей двадцать четыре, а не тринадцать, Хлои. Какого хрена?”
“Меня не интересует, что ты трахаешь ее, меня интересует, что ты трахнул ее, а она никому из нас ничего не рассказала. Когда это произошло?”
“В субботу. Всего два дня назад, так что, успокойся”,- пробубнил я. Она облокотилась на свой стул, и выражение ее лица немного смягчилось.
Расслабившись, я потянулся за своим напитком, который официант поставил передо мной. Но опередив меня, Макс забрал алкоголь до того, как он попал мне в руки. “У нас послеобеденная встреча с Альбертом Самуэльсоном, и ты мне нужен во всеоружии”.
Я кивнул и наклонился, потирая свои глаза. “Я вас всех ненавижу”. “За то, что мы правы?”- верно предположил Беннетт. Я проигнорировал его. “Ты закончил свои отношения с Китти и Кристи?”- спросила Сара осторожно. Бля. Опять за старое. Я замотал головой. “Для чего? Все равно у меня с Ханной ничего нет”.
“Если не считать, что ты испытываешь к ней чувства ”,- настаивала Сара, сдвинув брови. Я не любил ее неодобрение. Из всех моих друзей, только Сара надирала мой зад, когда я этого вполне заслуживал. “Я подумал, для чего усугублять ситуацию”,- неубедительно оправдывался я. “Ханна сказала, что не хочет с тобой никаких отношений?”- спросила Хлои. “Судя по ее поведению в воскресное утро, так оно и есть”.
Уже кивая, Макс добавил: “Ненавижу указывать на очевидное, друг, но почему ты не провел с ней знаменитые разговоры Уилла Самнера? Разве сейчас не время доказать свою же многострадальную точку зрения, которую ты все время приводил нам касательно наших отношений – что лучше обсуждение, чем недосказанность?” “Потому что, - объяснял я,- эти разговоры легко проводить тогда, когда знаешь, чего ты хочешь, а чего нет”.
“Ну, а чего ты хочешь?”- спросил Макс, отодвигаясь в сторону, когда перед ним ставили его заказ. “Я знаю, что я не хочу - чтобы Ханна спала с другими мужчинами”,- прорычал я. “Тогда, - слегка улыбнувшись, начал Беннетт,- что, если я тебе скажу о том, что мне достоверно известно, что Китти спит с другим мужчиной?” Я сразу же испытал облегчение. “Тебе, правда, известно?”
Проснувшись на следующее утро в 05:15, я стоял у дома Ханны в ожидании нее. Я знал, что она вошла во вкус и не собиралась пропускать пробежку. Мне нужно было утрясти с ней эту ситуацию… но я пока не знал с чего начать. Увидев меня, она резко остановилась, ее глаза расширились, после чего выражение ее лица превратилось в спокойное и равнодушное. “О, привет, Уилл”. “Доброе утро”. Она прошла мимо меня, устремив взгляд перед собой. Ее плечо слегка задело мое и, судя по тому, как она поморщилась, я понял, что это было неумышленно.
“Подожди”,- сказал я, на что она остановилась, но не повернулась. “Ханна”. Она вздохнула. “Сегодня я опять Ханна”.
Я подошел к ней, и развернув ее лицом к себе, положил свои руки ей на плечи. Я заметил, как она слегка вздрогнула. Был ли это гнев или та же дрожь, которую ощущал и я от каждого ее прикосновения? “Ты всегда была Ханной”. Ее глаза потемнели. “Вчера не была”.
“Вчера я облажался, понятно? Прости, что не пришел на пробежку, и прости за то, что повел себя как хрен”. Она посмотрела на меня с вызовом. “Самый настоящий хрен”. “Я не знаю, что я тут делаю, но я хотел сказать, что субботняя ночь не была для меня чем-то посредственным”. Ее взгляд смягчился, а плечи расслабились. Я продолжил, уже чуть тише: “Это было слишком интенсивно, ясно? Понимаю, что это звучит безумно, но когда на следующий день ты стала вести себя так, как-будто между нами ничего не было, меня это застало врасплох”. Убрав руки с ее плеч, я сделал шаг назад, чтобы дать ей немного личного пространства.
Она смотрела на меня так, будто из моего лба полезла противная рептилия. “А какой мне полагалось быть? Странной? Сердитой? Влюбленной?” Покачав головой, она продолжила: “Я даже не знаю, что я сделала не так. Я думала, что я со всем хорошо справилась. Я думала, что я все делала так, как ты бы мне порекомендовал, если бы я провела ночь с кем-то другим”. Она густо залилась краской, и мне пришлось сунуть руки в карманы толстовки, чтобы держать их при себе.
Я сделал глубокий вдох. Это был тот самый момент, когда я мог сказать ей: Я испытываю к тебе чувства, которых не испытывал никогда прежде. И я уже несколько недель сражался с ними с первого дня нашей встречи в этом городе. Я не знаю, что эти чувства означают, но я хочу в них разобраться.
Но я был пока не готов. Я посмотрел на небо. Я был растерян и не имел понятия, что делал. Судя по тому, что я знал, я относился к ней особенно из-за того, что знал ее семью много лет, и не более того. Я хотел ее защитить и быть осторожным с нашими чувствами. Мне нужно было больше времени, чтобы все проанализировать.
“Я так давно знаю твою семью”,- сказал я, поворачиваясь к ней. “Как бы безразлично мы себя не вели, это не то же самое, что перепихнуться со случайным человеком. Для меня ты больше, чем просто женщина, с которой у меня был секс, и…”,- я провел рукой по лицу. “Я пытаюсь быть осторожным, понимаешь?”
Я хотел стукнуть себя. Я трусил. Все, что я сказал – было правдой, но это было лишь половиной правды. И дело было вовсе не в том, что я знал ее долгие годы. А в неуемном желании узнать ее намного больше, именно как женщину. На секунду она закрыла глаза и когда открыла их снова, смотрела в сторону, на какой-то предмет вдалеке. “Хорошо”,- пробормотала она. “Хорошо?” Наконец, она перевела взгляд на меня и улыбнулась. “Да”. Показав жестом, куда нам нужно было направляться, она повернулась и пошла, и вскоре, наши шаги стучали по тротуару в устойчивом ритме, но я не имел понятия, к какому решению мы пришли.
Впервые за несколько месяцев, несмотря на нулевой градус, на улице была чудесная погода, и уже ощущалось наступление весны. Небо было ясным, без облаков или серых теней – только солнце, свет и свежий воздух. Но уже через три дома мне стало слишком жарко, отчего я замедлил ход, снимая через голову теплую термо-толстовку с длинными рукавами, и повязывая ее на талии.
И тут я услышал стук обуви о тротуар и прежде чем понял, что происходит, увидел Ханну, растянувшуюся на земле. “Черт побери, ты в порядке?”- спросил я, становясь на колени перед ней и помогая ей присесть. Прошло несколько секунд, прежде чем она смогла вздохнуть и когда она это сделала, этот звук был отчаянным и громким. Я ненавидел это ощущение больше всего на свете – чувство, как-будто весь воздух выбили из твоих легких. Она споткнулась о большую расщелину на тротуаре и сильно упала, ударившись своими же руками о ребра. У нее были порваны штаны на колене, и она держалась за лодыжку. “Айййй”,- покачиваясь, стонала она.
“Черт”,- пробормотал я, и подхватил ее одной рукой под колени, а второй – обнял за талию. “Давай отнесем тебя домой, и приложим немного льда”. “Я в порядке”,- еле выговорила она, сражаясь со мной, чтобы я не брал ее на руки. “Ханна ”.
Шлепая меня по рукам, она просила: “Не поднимай меня, Уилл, иначе ты сломаешь себе руки”. Я рассмеялся. “Навряд ли. Ты не тяжелая и здесь всего три дома”.
Сдавшись, она обернула свои руки вокруг моей шеи. “Что случилось?”
Ханна молчала, но когда я опустил голову, чтобы поймать ее взгляд, она рассмеялась. “Ты снял свою толстовку”. Смутившись, я ответил: “Но на мне была еще футболка, дурочка”. “Нет, я про твои татуировки”. Она пожала плечами. “Было холодно. Раньше я видела их только мельком, и то, пару раз, но в субботу я видела их много, и от этого подумала… я посмотрела на тебя и…” “И упала?”- рассмеялся я, вопреки здравому смыслу. Простонав, она прошептала: “Да. Заткнись”.
“Ну, тогда можешь смотреть на них, пока я тебя несу”,- сказал я. “И по дороге можешь покусать мочку моего уха”,- прошептал я, улыбаясь. “Ты знаешь, мне нравятся твои зубы”.
Она рассмеялась, но ее смех быстро прекратился, и как только я снова встретился с ее взглядом, я понял, что возникшее от моих слов напряжение переросло во что-то очень тяжелое. Я продолжал идти к ее дому и с каждым шагом это гигантское что-то только возрастало. Это напряжение было рождено моим случайным напоминанием о том, что она знала, что именно мне нравилось в постели, и что сейчас мы направлялись в ее квартиру, в которой занимались сексом всю нескончаемую субботнюю ночь.
Я лихорадочно думал о том, что сказать, но единственные слова крутились только вокруг слова мы, той ночи, нее самой, и моего долбаного запутанного мозга. Подойдя к лифту, я поставил ее на ноги и нажал на кнопку вызова. Лифт приехал, оповестив нас тихим звонком, и я помог Ханне забраться внутрь.
Двери лифта закрылись, я нажал на кнопку двадцать третьего этажа, и он помчал нас на заданную высоту. Ханна стояла в том же самом углу, что и в прошлый раз, когда мы были вместе. “Ты в порядке?”- спросил я тихо. Она кивнула и все слова, сказанные нами два дня назад стали окутывать нас, поднимаясь дымом из пола. … чтобы ты сделал мне куннилингус. И делал это, пока я не кончу.
“Можешь пошевелить лодыжкой?”- порывисто спросил я, а мою грудь сжало от того, насколько сильно я хотел подойти и поцеловать ее.
Она снова кивнула, не отрывая взгляда от моих глаз. “Болит, но думаю, все в порядке”. “Но”,- прошептала она. “Нам все равно нужно приложить лед”. “Хорошо”. Сверху послышался скрип - видимо, кто-то прямо над нами вышел на своем этаже с громким стуком. Чтобы ты встал надо мной, подрочил, и кончил прямо мне на грудь. Облизнув свои губы, я, наконец, позволил своим глазам опуститься на ее губы, заполоняя свой разум воспоминаниями о том, каково было их целовать. Эхо сказанных ею слов звучало во мне так громко, будто она произносила их вслух: Секс на всех участках моего тела. Я думала о том, как тебе нравится, когда я тебя кусаю, и насколько мне нравится это делать.
Я сделал шаг к ней, гадая, помнила ли она о своих же словах: О том, как мы занимаемся сексом, и я делаю все, чтобы доставить тебе удовольствие, хоть я в этом не так хороша. И мне было интересно, могла ли она видеть в моих глазах, какое она мне доставила удовольствие. Неописуемое удовольствие. От этих мыслей, я был готов встать перед ней на колени прямо в этом лифте.
Когда мы добрались до ее этажа, она настояла на том, чтобы пойти самой, на что я согласился, и, прихрамывая она побрела по коридору, частично рассеивая повисшее между нами напряжение. Оказавшись у нее в квартире, я вытащил из морозильника ячейки со льдом и отвел ее в ванную комнату, где усадил поверх крышки туалета и стал лазить в шкафчике под раковиной в поисках Бактина или какого-либо другого антисептика. Я решил остановиться на воде и перекиси водорода.
Ее штаны были порваны только на одной коленке, но на второй они были протерты достаточно сильно, поэтому, возможно, она тоже была повреждена. Я стал закатывать штанины на каждой ее ноге, игнорируя то, как она отбивалась от моих рук, чтобы я не увидел легкую небритость ее ног.
“Я не знала, что сегодня ты будешь прикасаться к моим ногам”,- сказала она с тихим смешком. “Ой, да прекрати”.
Я стал прочищать ее ранки смоченным водой ватным шариком, и успокоился, поняв, что все было не так уж и плохо. Они кровоточили, но швы не понадобятся, и они заживут за несколько дней.
Когда я принялся за вторую коленку, она выпрямила одну ногу. “Я выгляжу так, как будто весь день простояла на коленях. Ужас ”.
Взяв еще пару ватных шариков, я стал обрабатывать ранки перекисью водорода, стараясь, но не умея, спрятать свою улыбку.
Наклонившись, она пыталась получше разглядеть мое лицо. “Ты такой извращенец, что улыбаешься моим израненным коленкам”. “Это ты извращенка, если знаешь, почему я улыбаюсь”. “Тебе нравится мысль о том, что мои коленки изранены?”- спросила она, сама расплываясь в широкой улыбке. “Прости”,- совершенно неискренне сказал я, мотая головой. “Но мне, действительно, нравится”.
Ее улыбка медленно поникла, и она провела пальцем по небольшому шраму, на моем подбородке. “Откуда он у тебя?”
“Это произошло в университете. Какая-то девушка делала мне минет, и, испугавшись, укусила меня за член. От боли я ударился об изголовье кровати”. Ее глаза расширились в ужасе – это был ее самый страшный оральный кошмар. “ Правда?” Не имея сил сдержаться, я расхохотался. “Нет, не правда. Меня ударили лакроссной ракетной в десятом классе”.
Она закрыла глаза, притворяясь, что ей не было смешно, но я видел, что она сдерживалась. Наконец, она снова посмотрела на меня. “Уилл?”
“Ммм?” Выбросив последний использованный ватный шарик, я закрутил крышку перекиси водорода и стал осторожно дуть на ее ранки. После того, как я тщательно вычистил и обработал ее коленки, я был уверен, что ей не понадобится даже лейкопластырь.
“Я поняла, что ты имел в виду, когда сказал, что пытаешься быть осторожным. И мне очень жаль, что я повела себя так, как-будто между нами ничего не было”.
Я улыбнулся ей, рассеянно водя рукой по ее икре, и осознавая, каким знакомым казалось это прикосновение.
Она прикусила свою нижнюю губу, после чего прошептала: “Я практически постоянно думаю о субботней ночи”.
С улицы доносились сигналы такси, звуки проносящихся по Сто первой улице машин, и шум торопящихся на работу людей. Но в квартире Ханны все было совершенно тихо. Мы просто смотрели друг на друга. Ее глаза становились тревожнее и больше, и я понял, что с каждой секундой моего молчания, ей было все беспокойнее.
Я не мог вытолкнуть слова из своей глотки. В конце концов, я с трудом выговорил: “Я тоже”. “Я никогда не думала, что может быть вот так”. Я засомневался, переживая, что она может не поверить мне, и произнес: “Я тоже”. Ее рука поднялась, и на мгновение, зависнув в воздухе, потянулась ко мне. Зарывшись своими пальцами в моих волосах, она подалась вперед и накрыла своими губами мои губы.
Я застонал, мое сердце помчалось вскачь, тело начало вскипать, а член твердеть – каждая клеточка меня натянулась и напряглась. “Все хорошо?”- спросила она, и отклонившись назад, нерешительно посмотрела на меня. Я так сильно ее хотел, что сомневался в своей способности быть нежным. “Да, все хорошо. Я так боялся, что больше никогда не почувствую тебя”.
Встав на свои ватные ноги, она взялась за край своей футболки и сняла ее через голову. Ее кожа блестела от пота, ее волосы пребывали в беспорядке, но больше всего на свете я хотел погрузиться в нее и часами наслаждаться тем, как она отдает мне себя.
“Ты опоздаешь на работу”,- прошептал я, смотря, как она избавлялась от своего спортивного лифчика. “Ты тоже”. “Плевать”. Она стянула с себя свои штаны. Повернувшись, одним движением она оказалась в своей спальне.
Следуя за ней, я стягивал с себя футболку и штаны, бросая их в кучу на пол. Я нашел Ханну на кровати, когда она ложилась сверху.
“Тебе еще нужна первая помощь?”- спросил я, улыбаясь и нависая над ней, прокладывая дорожки из поцелуев от ее пупка к пышной груди. “У тебя что-нибудь еще болит?” “Болит”,- сказала она на выдохе. Не заставляя ее ждать, я потянулся к прикроватной тумбочке, в которой она хранила презервативы. Без слов, я разорвал упаковку одного из них и передал ей. Ее рука была уже протянута в ожидании.
“Твою мать. Сначала нам надо немного поиграть”,- сказал я в ее шею, уже ощущая, как она стала раскатывать латекс по моему члену.
“В моей голове мы играем еще с воскресного утра”,- прошептала она. “Не думаю, что мне нужно больше разогреваться”.
Она была права. Когда она направила меня к своему входу, и потянула мои бедра на себя, впуская меня одним медленным, глубоким проникновением, она уже была влажная и готовая, и быстро накрыв своими руками мой зад, начала задавать быстрый, жесткий ритм. “Мне нравится, когда ты такая голодная”,- прошептал я в ее кожу. “Мне кажется, я не смогу тобой насытиться. Вот так, когда ты со мной, подо мной”. “Уилл…” Переместив свои руки на мои плечи, она стала толкаться в меня. Единственное, что я слышал - это шорох простыней от того, как мы двигались и влажные звуки от того, как мы занимались любовью. Остальной мир перестал существовать, и все звуки в окружающей реальности просто исчезли. Она тоже была тихой, зачарованно смотря туда, где я входил и выходил из нее. Просунув между нами руку, я стал играть с ее телом, наслаждаясь тем, как она выгибалась и протягивала руки, в поисках спасительного изголовья. Бля. Свободной рукой я сцепил ее руки над ее головой, позволяя себе полностью раствориться в ней, в ее теплоте, в ритме наших двигающихся, извивающихся, потных тел. Все еще не отпуская ее рук, я стал ощущать зарождение своего оргазма где-то между бедрами и в нижней части живота, и наклонившись, стал посасывать ее грудь. Я стал толкаться в нее быстрее и жестче, наслаждаясь звуками шлепков своих бедер о ее бедра. “О, черт, Слива”. Ее глаза распахнулись, искрясь пониманием и диким трепетом от желания увидеть мое освобождение. “Почти”,- шептала она. “Я почти там”.
Я стал быстрее стимулировать ее клитор, лаская его тремя пальцами, и слушая, как ее хриплые стоны становились громче, а по ее шее стал разливаться предвещающий румянец. Она попыталась высвободить свои руки из моей хватки, но затем, неистово дернув своими бедрами, пронзительно вскрикнула и начала кончать, закручивая и засасывая и меня в себя.
Видя, как она стала обмякать, я держался из последних гребаных сил, двигаясь как сумасшедший, и прохрипев “Я сейчас… ”, потерял контроль над собой.
Я быстро вышел из нее, сорвал презерватив и, схватив свой член, стал дрочить.
Глаза Ханны зажглись в ожидании, и, приподнявшись на локтях, она неотрывно смотрела туда, где я двигал рукой по своему члену. Ее внимание и ее неподдельное наслаждение тем, что она видела… убило меня.
Вниз по моему позвоночнику и вверх по моим ногам пронесся раскаленный огонь, заставив меня дернуться и выгнуть спину. Из меня с громким стоном прорвался невероятной силы оргазм. В моей голове застряла картинка Ханны подо мной, с разведенными ногами, с блестящей от пота кожей, с открытыми глазами, в которых без слов читалось, как ей было хорошо. Как я сделал так, чтобы ей было хорошо.
Пульсирующее, пульсирующее, пульсирующее тепло… и все мое тело расслабилось. Моя рука замедлилась, и все еще задыхаясь и ощущая головокружение, я открыл глаза. Ее прожигающие, темно-серые глаза зачарованно смотрели туда, где кончил на ее живот, и она стала водить по нему пальцами. “Уилл”,- промурлыкала она мое имя. Не было ни единого шанса, что мы закончили. Упираясь одной рукой на подушку, я посмотрел на нее. “Тебе понравилось?” Она кивнула, беспощадно кусая свою нижнюю губу. “ Покажи мне. Потрогай себя для меня”. Сначала ее взгляд был сомневающимся, но затем стал решительным. Я смотрел, как она провела рукой по своему телу, слегка притронулась к моему все еще эрегированному члену, после чего вернулась к себе. Скользнув двумя пальцами к клитору, она погрузилась в свои ласки.
Проведя рукой по ее груди, я нагнулся и сказал: “Доведи себя до оргазма”. “Помоги мне”,- просила она, с полуприкрытыми от возбуждения глазами. “Когда ты себя трогаешь, меня рядом нет. Покажи мне, как ты это делаешь. Может, мне тоже нравится на тебя смотреть”. “Я хочу, чтобы ты смотрел на меня и помогал мне”.
От нашего секса ее плоть все еще была теплой, мягкой и чертовски влажной. С моими пальцами внутри нее, и ее пальцами снаружи, мы нашли общий ритм – она ласкала себя, а я двигался в ней – и, твою мать, было так удивительно наблюдать ее такой раскованной и пылкой, смотрящей попеременно то на свой живот, куда я кончил, то на мой твердеющий член.
Ханна быстро дошла до грани, и как только она начала толкаться в мою руку, она развела ноги еще шире по сторонам, приоткрыла губы, вся напряглась, и буквально взорвалась с криком.
В своем экстазе она была прекрасна – розовая кожа и напряженные соски. Я не мог остановиться, и продолжал пробовать ее, покусывая ее грудь, понемногу замедляя движения своей руки.
Придя в себя, она посмотрела на наш вид – мы были потные, а на ее теле все еще оставались следы моего удовольствия. “Думаю, нам нужно принять душ”. Я рассмеялся. “Думаю, ты права”.
Но мы до него так и не дошли. Мы начинали подниматься, но потом либо я поцеловал ее в плечо, либо она кусала меня в ответ, и мы снова заваливались в кровать, пока время не достигло 11:00 и мы оба не отказались от идеи пойти на работу. После того, как мы снова начали целоваться, я взял ее, перегнутую через край кровати, и обессиленный рухнул на нее. Она перевернулась на спину и стала играть с моими мокрыми от пота волосами. “Ты голоден?” “Немного”.
Она хотела подняться, но я притянул ее обратно к себе, целуя ее в живот. “Но не настолько голоден, чтобы встать”. Обнаружив на ее тумбочке шариковую ручку, я неосознанно потянулся к ней, бормоча “Лежи на месте”, и открыл зубами колпачок.
Ханна оставила окно в спальню приоткрытым на маленький зазор, и до нас доносился шум города, пока я что-то вырисовывал на гладкой коже ее бедра. Она даже не спрашивала, что я делаю, и казалось, что она даже не придавала этому значения. Ее руки скользнули в мои волосы, потом спустились к моим плечам, и дальше перебрались к моей скуле. Она осторожно очерчивала мои губы, мои брови, мой нос. Она трогала меня так, словно она была слепа и изучала меня прикосновениями, чтобы угадать, подходим ли мы друг другу.
Закончив, я отклонился назад, восхищаясь своей работой. Мелкими буквами я написал часть своей любимой цитаты, которая теперь красовалась от ее бедра до надлобковой области. Кто обладает малым, тем обладают меньше. Мне нравились темные чернила на ней. То, что это было написано моим почерком - нравилось еще больше. “Я хочу вытатуировать это высказывание на твоей коже”. “Ницше”,- прошептала она. “На удивление, неплохая цитата”. “ ‘На удивление’?”- повторил я, проводя пальцем по чистой коже и думая над тем, как много еще можно туда нанести. “В некотором роде, он был женоненавистником, но вложил это чувство всего лишь в несколько вполне благопристойных афоризмов”. Твои мать, ну и мозг у этой женщины. “Например?”- спросил я, обдувая сохнущие чернила.
“ ‘Нравственности предшествует принуждение, позднее она становится обычаем, еще позднее — свободным повиновением, и, наконец, почти инстинктом’ ”,- процитировала она.
Ого. Я посмотрел на ее как раз тогда, когда она перестала грызть свою губу, блестя своими озорными глазами. Это было интересно. “Что еще?”
Она провела пальцем по моему шраму и осторожно оглядела мое лицо. “ ‘Не все то золото, что блестит. Самый драгоценный металл характеризуется мягким блеском’ ”. Я почувствовал, как моя улыбка поникла. “‘Человек предпочитает желать небытие, нежели вообще не желать’”. Наклонив голову, она запустила руки в мои волосы. “Как думаешь, это правда?”
Я с трудом сглотнул, чувствуя себя в ловушке. Я был так запутан в своих собственных мыслях, чтобы понять, выбирала ли она значимые цитаты о моем прошлом или просто озвучивала афоризмы классической философии. “Думаю, некоторые - правда”.
“Кто обладает малым, тем обладают меньше…”- сказала она тихо, смотря на свое бедро. “Мне нравится”. “Хорошо”. Наклонившись, я подправил одну букву, придал цвета второй, напевая себе под нос. “Ты пел одну и ту же песню все время, пока писал на мне”,- прошептала она. “Разве?”- я даже не осознавал, что издавал какие-то звуки. Я пропел еще несколько отрывков, чтобы вспомнить, что это было: Она говорит с Ангелами.
“Ммммм, лучшее из старого”,- сказал я, обдувая потоком воздуха участок кожи ниже ее пупка, чтобы высушить чернила. “Я помню, как ты пел эту песню со своей группой”.
Я поднял на нее глаза, пытаясь понять, что она имела в виду. “В записи? Не думаю, что она даже у меня есть”. “Нет”,- прошептала она. “Вживую. В те выходные я навещала Дженсена в Балтиморе, а ты со своей группой пел эту песню. Он сказал, что на каждом представлении вы исполняли разные песни, поэтому скорей всего, эту вы больше не сыграете”. При этих словах в ее глазах что-то промелькнуло. “Я даже не знал, что ты там была”. “Мы поздоровались перед вашим выступлением. Ты был на сцене, настраивая свою электрогитару”. Она улыбнулась, и облизнула свои губы. “Мне было семнадцать и это было как раз после того, как ты отработал с моим папой летние каникулы”.
“Ох”,- сказал я, гадая, что подумала семнадцатилетняя Ханна о нашем шоу. Это был один из тех немногих вечеров, который я помнил даже семь лет спустя. В ту ночь мы оторвались по полной, а толпа была просто сумасшедшей. Наверное, это выступление было одним из самых лучших.
“Обычно ты играл на бас-гитаре”,- сказала она, вырисовывая на моих плечах маленькие круги. “Но эту песню ты пел. Дженсен сказал, что ты редко пел”.
“Так и есть”,- согласился я. Я был не самым лучшим певцом, но с той песней мне это было неважно. Вся суть была в эмоциях.
“Я видела, как ты флиртовал с девочкой-готом, стоявшей прямо у сцены. Это так забавно, но я ревновала, как никогда прежде. Думаю, это потому что ты жил с нами, и, в некотором роде, мне казалось, что ты принадлежишь нам”. Она улыбнулась мне. “Тогда я безумно хотела быть на ее месте”.
Я смотрел на ее лицо, пока она предавалась воспоминаниям. Я хотел услышать, чем этот вечер закончился для нее. И для меня. Я не помню, что видел Ханну, когда жил в Балтиморе, но помню миллионы подобных ночей с нашими выступлениями в баре, таких же девочек-готов, или девочек-скромниц, или девочек-хиппи передо мной, а потом после шоу надо мной или подо мной.
Она снова облизнула свои губы. “Когда я спросила у Дженсена, встретимся ли мы с тобой после выступления, он только рассмеялся”.
Я молчал, качая головой и водя рукой по ее бедру. “Я не помню, что было после этого шоу”. Я слишком поздно осознал, как ужасно прозвучали мои слова, но если я хотел быть с Ханной, рано или поздно она бы узнала правду о моей бесшабашной юности. “Какие девушки тебе нравились? Такие, как в строчке из этой песни - ‘Она красит глаза темнее ночи’?”
Вздохнув, я взобрался на нее так, чтобы мы лежали лицом к лицу. “Мне нравились все девушки. Думаю, ты это знаешь”.
Я пытался сделать ударение на прошедшем времени, но понял, что потерпел неудачу, когда она прошептала: “Ты такой игрок”.
Она сказала это с улыбкой, но мне это не понравилось. Меня расстраивала напряженность в ее голосе и то, кого она во мне видела – мужчину, трахающего все, что движется, а теперь и ее, смешивая себя с общей массой тел, губ и удовольствия. Человек предпочитает желать небытие, нежели вообще не желать. И у меня не было никакого оправдания – все, что она говорила, было чистейшей правдой.
Прильнув ко мне, она взяла в ладонь мой полу-спящий член и сжав его, стала водить по нему рукой вверх-вниз. “А какие девушки тебе нравятся сейчас?”
Она дала мне возможность обратного хода. Еще и потому что она сама не хотела, чтобы все это было правдой. Наклонившись к ней, я поцеловал ее скулу. “Мне нравится скандинавская секс-бомба по имени Слива”. “Почему тебя так беспокоит, когда я называю тебя игроком?” Я застонал, отклоняясь от ее прикосновения. “Я серьезно”. Прикрыв глаза рукой, я попытался собраться с мыслями. Наконец, я сказал: “А что, если я больше не тот парень? Что, если с тех пор прошло двенадцать лет? Я открыт со своими любовницами в том, что мне нужно. Я больше не играю ”.
Она слегка отклонилась и посмотрела на меня с веселой улыбкой. “Это не делает тебя восприимчивым и глубоким, Уилл. Никто не говорит, что игрок должен был придурком”.
Я потер свое лицо. “Я просто считаю, что в слове ‘игрок’ имеется дополнительное значение, которое мне не подходит. Мне кажется, что я стараюсь быть лучше, и каждой женщине, с которой меня связывают отношения, я говорю о том, что между нами происходит”. “Ну”,- начала она. “Ты еще не говорил со мной о том, что происходит”.
Я замешкался, а мое сердце стало стучать как молоток. Я не говорил, потому что с ней я ощущал себя совершенно иначе, нежели с любой из женщин, с которыми был. И с Ханной дело было не только в чрезмерно интенсивном физическом удовольствии – меня это делало спокойным, трепетным и знающим. Я не хотел это обсуждать, потому как не хотел, чтобы у кого-нибудь из нас был шанс это ограничить.
Сделав глубокий вдох, я пробормотал: “Все дело в тебе. Я просто не уверен, что мне нужен секс ”. Отстранившись от меня, она медленно села. Простынь сползла с ее тела, и она потянулась за футболкой, валяющейся на другом конце кровати. “Так, хорошо. Это… неловко”. Ой, черт. Это не совсем то, что я хотел сказать. “Нет, нет”,- сказал я, присаживаясь за ней и целуя ее в плечо. Забрав у нее футболку, я бросил ее на пол. Я провел языком по ее позвоночнику, и обняв ее за талию, заскользил руками вверх, останавливаясь на уровне ее сердца.
“Я пытаюсь сказать, что я хочу больше, чем просто секс. Я испытываю к себе чувства, которые выходят за рамки сексуального влечения”. Она затихла, и практически застыла. “Нет, не испытываешь”. “Не испытываю?”- я уставился на ее напряженную спину, а мой пульс ускорился скорее от гнева, нежели от беспокойства. “Что значит, я не испытываю?”
Встав, она укуталась в простыни. В мои вены тут же хлынул жидкий лед, охлаждая каждую часть меня. Я неотрывно смотрел на нее. “Ты… что ты делаешь?”
“Прости. Просто… у меня дела”. Пройдя к гардеробному шкафу, она стала вытаскивать одежду. “Мне нужно на работу”.
“Сейчас?” “Да”,- ответила она.
“То есть, я говорю тебе о том, что испытываю к тебе чувства, а ты выставляешь меня за дверь?” Она повернулась ко мне лицом. “Мне просто сейчас нужно уходить, понятно?” “Я вижу”,- ответил я, и она проковыляла в ванную комнату.
Я был унижен и взбешен. Я так этого боялся. Кто мог подумать, что я все испорчу только тем, что влюблюсь в девушку? Я хотел выбраться из этой квартиры к чертям собачьим, но и хотел притащить ее обратно сюда. Возможно, нам обоим есть над чем подумать.
Дата добавления: 2014-12-11 | Просмотры: 466 | Нарушение авторских прав |
Он замотал головой. “Нет. Но твоя реакция весьма красноречива. Наладь отношения с Ханной. Прекрати свои встречи с Китти”. Потом взяв свою вилку, он добавил: “А теперь, заткнись и дай нам поесть”.