АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Часть шестнадцатая. Заглушив машину, я слушал стук двигателя в ответной тишине

Заглушив машину, я слушал стук двигателя в ответной тишине. Ханна спала, облокотившись на противоположную от меня сторону – на пассажирское окно. Мы находились в окрестностях Бостона, припарковавшись к дому Бергстремов из гладкого кирпича, с просторным белым крыльцом. Передние окна обрамлялись узкими ставнями, а внутри проступал намек на тяжелые, кремовые шторы. Дом был большим и красивым, и хранил в себе так много моих собственных воспоминаний, что я даже не мог представить, каково было Ханне возвращаться сюда.

Меня здесь не было пару лет, с того времени, как мы с Дженсеном решили навестить его родителей на выходные посреди лета. Никого из детей не было. В доме было расслабляющее и тихо, и большую часть тех дней мы провели на задней веранде, потягивая джин-тоник и читая. Но сейчас я сидел в машине перед их домом, с младшей сестрой своего друга, которая дважды сделала мне умопомрачительный минет, последний из которых – сделанный часом раннее - завершился побелевшими костяшками моих пальцев от того, с какой силой я сжимал руль, и моим членом в ее глотке, погруженным настолько глубоко, что кончив, я почувствовал, как она сглотнула. У нее, на самом деле, был талант по части орального ублажения. Она думала, что ей нужны были дополнительные инструкции, и я был просто счастлив, предаваться различным ухищрениям, чтобы проверять ее навыки на практике по нескольку раз.

В городе, окутывающем в сети повседневной жизни, было просто забыть о связи с Дженсеном, о связи с семьей. О связи с они-прибьют-меня-когда-узнают-что-мы-вытворяли. Я был ошарашен, когда она припомнила мне интрижку с Лив, потому как считал эту историю делом давно минувших дней. Но в эти выходные мне придется столкнуться лицом к лицу со всеми своими ролями: непродолжительной юношеской любви Лив, лучшего друга Дженсена, и даже интерна Йохана. Мне придется иметь дело со всем этим, тщательно скрывая свою необузданную страсть к Ханне.

Положив руку ей на плечо, я нежно потеребил. “Ханна”.

Она слегка дернулась, но первое, что она увидела, открыв глаза – был я. Спросонья и не совсем в сознании, она улыбнулась мне так, как-будто увидела перед собой что-то самое любимое, и пробормотала: “Мммм, привет”.

И от этой реакции, мое сердце взорвалось. “Привет, Слива”.

Послав мне робкую улыбку, она выглянула в окно, и потянулась. Увидев, где мы находились, она немного испугалась, и сев ровнее, оглянулась. “О! Мы уже здесь”.

“Мы уже здесь”.

Когда она снова повернулась ко мне, в ее глазах читалась паника. “Это будет странно, так ведь? Я буду смотреть на твою ширинку, и Дженсен поймет, что я смотрю на твою ширинку, а потом ты будешь пялиться на мою грудь, и это тоже кто-нибудь увидит! А что, если я прикоснусь к тебе? Или,- ее глаза округлились,- или вообще… поцелую?”

Нависший над ней испуг значительно отрезвил меня. В одно и то же время, только одному из нас полагалось быть странным.

Я замотал головой и сказал: “Все будет в порядке. Мы здесь как друзья. Мы приехали к твоей семье, как друзья. Не будет никакого публичного членовосторга или сиськообожания. Я даже не взял с собой вторую пару штанов. Идет?”

“Идет”,- произнесла она без энтузиазма. “Просто друзья”.

“Потому что мы друзья ”,- напомнил я ей, проигнорировав, как от этих слов внутри меня что-то сжалось.

Выражение ее лица изменилось, но она кивнула и потянулась к ручке двери, вереща: “Друзья! Друзья, приехавшие ко мне на Пасху! Мы собираемся увидеть твоего давнишнего друга - моего старшего брата! Спасибо, что привез меня из самого Нью-Йорка, друг Уилл, мой друг!”

Рассмеявшись, она выбралась из машины и обошла ее, чтобы достать сумку из багажника.

“Успокойся, Ханна”,- прошептал я, положив ей руку на талию. Я почувствовал, как мои глаза спустились вниз к ее шее, и остановились на ее груди. “Не будь дурочкой”.

“Подними глаза, Уильям. Сейчас – самое время начать”.

Рассмеявшись, я прошептал: “Я постараюсь”.

“Я тоже”. Подмигнув, она прошептала: “И не забывай называть меня Зигги”.

Хелена Бергстрем была самой большой любительницей объятий на всем Северо-Восточном побережье Тихого океана. Только ее мелодичный акцент и резкие европейские черты лица выдавали в ней норвежку. Поприветствовав меня, она затащила меня через переднюю дверь в свои такие привычные объятия. Как и Ханна, она была не очень низкой, и в своем возрасте выглядела прекрасно. Поцеловав ее в щеку, я преподнес ей цветы, которые мы купили, когда останавливались на заправке.

“Ты всегда такой внимательный”,- сказала она, принимая цветы и жестом приглашая нас в дом. “Йохан все еще на работе. Эрик не приедет. Лив и Роб уже здесь, но Дженсен и Нильс все еще в пути”. Посмотрев на улицу, ее брови нахмурились. “Собирается дождь, надеюсь, они успеют добраться к ужину”.

Для нее произносить имена своих детей было также естественно, как дышать. Мне стало интересно, как складывалась ее жизнь с таким многочисленным потомством? Ведь после того, как каждый из них создаст свою семью и обзаведется детьми, их дом станет еще более полным.

Я почувствовал незнакомое желание стать частью этой семьи, но потом отвел взгляд, прерывая поток непрошенных мыслей. И без моих непонятных эмоций у этих выходных есть все возможности стать самыми странными.

Даже несмотря на ремонт и смену обстановки, внутри дом ощущался таким же, как и много лет назад. Он все еще был удобным, но вместо серо-голубого декора, который мне запомнился, интерьер был выполнен в темно-коричневых и красных тонах, с роскошной мебелью и кремовыми стенами. На входе и далее по коридору я увидел, что вне зависимости от ремонта, Хелена все еще перенимала американский образ жизни, развешивая веселые, жизнеутверждающие цитаты, стилизованные под настенные картины. Я знал их все наизусть:

В коридоре: Живи, Смейся, Люби!

На кухне: Сбалансированная диета – даешь печеньку!

В гостиной комнате: Нашим детям: Мы их земля, они наше небо!

Поймав меня за чтением цитат у входной двери - Все дороги ведут домой- Ханна подмигнула мне, расплываясь в знающей улыбке.

Спускаясь вниз и шлепая ногами по ступенькам, я поднял голову и встретился с ярко-зелеными глазами Лив. Мой желудок ухнул вниз.

Лично у меня не имелось никаких причин переводить отношения с Лив в разряд натянутых – со времен нашего инцидента, я видел ее всего пару раз, последний из которых пришелся на свадьбу Дженсена, несколько лет назад, где мы мило побеседовали о ее работе в небольшой коммерческой компании в Ганновере. Ее жених – ныне муж – мне и тогда показался неплохим парнем. И после того вечера я не думал о ней, выделяя ее из общей массы людей.

Но только потому, что я не имел понятия о том, что наш короткий роман оставил в ее душе какой-то след. Я не знал, что разбил ей сердце, после того, как вернулся в Йельский Университет после Рождественских праздников. Это было огромное темное пятно на истории моих отношений с семьей Бергстрем, где я был непроходимым бабником, и уже находясь здесь, понял, что не успел морально подготовиться к этой встрече.

Так как я стоял, застыв как статуя, она подошла ко мне и обняла меня. “Привет, Уилл”. Я почувствовал, как в меня вжался ее очень большой живот, отчего она засмеялась, и прошептала: “ Ну обними меня, глупенький”.

Я расслабился и обнял ее. “И тебе привет. Думаю, мне уже есть с чем тебя поздравить?”

Сделав шаг назад, она погладила свой живот и улыбнулась. “Спасибо”. Ее глаза искрились весельем, и я вспомнил, что Ханна рассказывала мне о разговоре с ней после нашей ссоры. И возможно, Лив была в курсе того, что именно происходило между мной и ее младшей сестрой.

Мой желудок снова завязался в узел, но я попытался оттолкнуть от себя ненужные мысли, чтобы эти выходные не получились странными во всех возможных смыслах. “И кого мы ждем мальчика или девочку?”

“Это будет сюрприз”,- сказала она. “Роб хочет узнать, но я нет. И это означает, что, конечно же, я победила”. Рассмеявшись, она отошла в сторону, позволяя мне и ее мужу обменяться рукопожатием.

Наше общение мы продолжили в гостиной: Ханна рассказывала своей маме последние новости о своей магистратуре, а мы с Робом от нечего делать болтали о Никсах, пока Хелена не пригласила нас в кухню. “Я сама со всем справлюсь. Как разберетесь, спускайтесь на коктейль”.

Схватив наши сумки, я последовал за Ханной наверх.

“Уилл можешь располагаться в желтой комнате”,- сказала Хелена.

“Это которая была моя комната?”- спросил я, пялясь на шикарную попку Ханны. Она всегда была стройной, но пробежки сделали ее фигуру еще лучше.

“Нет, то была белая гостевая комната, а это другая”,- сказала Ханна, и повернулась, улыбаясь мне через плечо. “Не то, чтобы я помнила о каждой детали того лета”.

Рассмеявшись, я прошел мимо нее и очутился в спальне, которой на сегодня полагалось стать моей. “А где твоя комната?” Вопрос сорвался с моего языка до того, как я подумал о том, стоило ли его задавать, и определенно, до того, как я удостоверился, поднялся ли кто-нибудь следом за нами.

Снова посмотрев через плечо, она зашла в комнату и закрыла дверь. “Через две комнаты”.

Пространство между нами стало сжиматься, пока мы стояли, не отводя глаз друг от друга.

“Привет”,- прошептала она.

Впервые с тех пор, как мы покинули Нью-Йорк, я подумал о том, что вся эта идея с поездкой – была ужасной. Я был влюблен в Ханну. Каким образом я смогу скрывать эти чувство каждый раз, когда просто смотрю на нее?

“Привет”,- еле выговорил я.

Склонив голову на бок, она прошептала: “Ты в порядке?”

“Да”,- я стал растягивать свою шею. “Просто… я хочу тебя поцеловать”.

Она сделала несколько шагов ко мне, и пробравшись под мою футболку, провела руками вверх к моей груди. Наклонившись, я оставил на ее губах один-единственный невинный поцелуй.

“Но я не должен хотеть”,- сказал я у ее губ, когда она потянулась за вторым поцелуем.

“Возможно, нет”. Ее губы спустились к моему подбородку, потом к моей скуле, посасывая, покусывая. Под футболкой, она царапала меня своими ногтями, слегка задевая мои соски. В одно мгновение я стал готовым и твердым, ощущая дрожь, бродящую по моей коже и проникающую в мои мышцы.

“Я не хочу, чтобы это были просто поцелуи”,- произнес я, отчасти призывая ее остановиться, отчасти умоляя продолжать.

“У нас есть немного времени до прибытия остальных”,- сказала она. Сделав шаг назад, она расстегнула мои джинсы. “Мы могли бы…”

Во мне взыграла осторожность, и я остановил ее. “Ханна. Ни за что”.

“Я буду тихой”.

“Это не единственная причина, по которой я не хочу трахать тебя в доме твоих родителей, особенно средь бела дня. Разве мы не говорили об этом в машине?”

“Я знаю, знаю. Но что, если это единственный раз, который мы сможем провести вдвоем во время приезда?”- спросила она с улыбкой. “Ты хочешь окончательно свести меня с ума?”

Она была не в себе. “Ханна”,- прошипел я, и закрыв глаза, сдержал стон, почувствовав, как она спустила мои джинсы с боксерами на бедра, и крепко обернула свою теплую руку вокруг моего члена. “Нам, действительно, не стоит”.

Она остановилась, сжимая меня нежнее. “Мы можем сделать это быстро. Один раз”.

Открыв глаза, я посмотрел на нее. Мне никогда не нравилось делать это быстро, особенно с Ханной. В этом я не любил торопиться. Но если она предлагала мне себя, и у нас было пять минут.... Я мог бы справиться и за пять минут. Остальные члены семьи пока не приехали, возможно, никто и не заметит. Но потом я вспомнил: “Бля. У меня нет презервативов. Я не взял. По очевидным причинам ”.

Она поморщилась и выругалась. “Я тоже”.

Как только она посмотрела на меня своими большими, умоляющими глазами, между нами повис немой вопрос. “ Нет ”,- сказал я, даже не дав ей раскрыть своего рта.

“Но я уже много лет на противозачаточных”.

Я закрыл глаза и сжал челюсть. Твою мать. Беременность – не единственное, о чем я переживал. Даже во времена своей бесшабашной юности, я никогда не занимался сексом без презерватива. И тем не менее, в последние годы сдавал всевозможные анализы через каждые несколько месяцев. “Ханна”.

“Нет, ты прав”,- сказала она. Проводя пальцем по головке моего члена, размазывая выступившую смазку. “Дело не только в беременности. Но и в безопасности…”

“У меня никогда не было секса без презерватива”,- вырвалось у меня. Кто знал, что я насколько умирал от желания?

Она застыла. “Никогда?”

“Никогда в жизни я не занимался сексом с проникновением без защиты. Для этого я слишком параноик”.

Ее глаза стали еще больше. “А как же ‘на полшишки’? Я думала, что это делают все парни”.

“Я осторожный параноик. ‘Полшишки’ - это лишь вопрос случая”. Я улыбнулся, напоминая ей о себе: Уилл Самнер был совершенно неожиданным ребенком.

Потемнев, ее глаза задержались на мои губах. “Уилл? Значит, это будет твой первый раз без латекса?” Бляяяя. Когда она посмотрела на меня вот так, когда ее голос стал тихим и хриплым, я был потерян. Между нами существовало не только физическое влечение. Конечно, раньше меня влекло и к другим женщинам. Но с Ханной было что-то другое; в нашу кровь примешивалась какая-то химия, сжимая и не отпуская, и заставляя желать ее сильнее, чем это было возможно. Она предложила дружбу - я захотел ее тело. Она предложила тело - я захотел пробраться в ее мысли. Она предложила свои мысли – я захотел ее сердце.

И вот она – желающая ощутить меня – только меня – внутри себя, и я был практически не в силах ей отказать. Но я пытался.

“Я, действительно, считаю, что это не самая лучшая идея. К этому решению следует подходить более ответственно”.

Особенно, если ты собираешься продолжать свой “эксперимент с другими мужчинами ”,- умолчал я.

“Я просто хочу это почувствовать. Я тоже никогда не занималась сексом без презерватива”. Улыбнувшись, она потянулась, чтобы поцеловать меня. “Один раз. Хотя бы на секунду”.

Рассмеявшись, я прошептал: “На полшишки?”

Сделав шаг назад, она легла на кровать, задрала свою юбку и стянула с себя трусики вниз по ногам. Посмотрев на меня, она раздвинула свои ноги, оперлась на локти, и приблизила свои бедра к краю кровати. Все, что мне нужно было сделать – это подойти к ней и проникнуть в нее. Без преград.

“Я знаю, что это безумие, и что это глупо. Но, Боже, это полностью твоя вина”. Облизнувшись, она играла своим языком с нижней губой. “Обещаю, я буду тихой”.

Я закрыл глаза и знал, что услышав эти слова, я принял решение. Еще более важным вопросом было то, смогу ли я быть тихим. Спустив джинсы еще ниже, я встал между ее ногами, и взяв свой член в руки, наклонился к ней. “Твою мать. Что мы вообще делаем?”

“Просто чувствуем”.

Мое сердце колотилось в моем горле, моей груди, в каждом сантиметре моего тела. Это казалось последним секс - рубежом; как странно, что за свою жизнь я испробовал все, кроме этого! Это казалось так просто, почти невинно. Но никогда я не хотел почувствовать кого-то так, как хотел чувствовать ее - кожа к коже. Это было сродни пламени, сжигающему мой разум, мои отговорки, шепча мне о том, насколько приятно будет проникнуть в нее хотя бы на секунду, просто почувствовать… и этого будет достаточно. Она могла бы пойти в свою комнату, разложить одежду и освежиться, а я бы подрочил так, как никогда прежде.

Это было бы разумнее.

“Иди ко мне”,- прошептала она, проводя руками по моему лицу. Прижавшись к ней, я раскрыл свой рот, чтобы пробовать ее губы, ее язык, глотать ее звуки. Головкой своего члена я чувствовал ее мокрую плоть, но мне этого было мало. Я хотел почувствовать ее вокруг себя.

“Ты в порядке?”- спросил я, опуская руку на ее клитор. “Я смогу довести тебя до оргазма? Я не уверен, что мне следует кончать в тебя”.

“Но ты же можешь вытащить?”

“Ханна”,- прошептал я, посасывая ее скулу. “Что случилось с ‘на полшишки’?”

“Ты не хочешь попробовать, как это будет?”- возражала она, положив руки на мой зад, и подаваясь ко мне своими бедрами. “Ты не хочешь почувствовать меня?”

Прорычав, я укусил ее в шею. “Ты маленькая ведьмочка”.

Отпустив свою руку, она убрала мои пальцы от ее клитора, взяла мой член и стала водить им по своей сладкой, влажной коже. Я застонал в ее шею.

Потом она направила меня в себя, не отпуская, желая, чтобы я начал двигать бедрами. Я подался вперед, потом назад, чувствуя легкое сопротивление ее тела, когда головка моего члена оказалась внутри нее. Я проник еще глубже – совсем немного, лишь до того момента, когда почувствовал, как ее стенки стали растягиваться вокруг моего ствола, после чего остановился и застонал.

“Слишком быстро”,- сказал я. “Тихо”.

“Обещаю”,- прошептала она.

Я ожидал, что будет тепло, но я не был готов к такому теплу, такой мягкости, и такой чертовской влажности. Я не был готов к головокружению от ощущений внутри нее, от чувства ее пульса, бьющегося вокруг меня, от сжатия мышц, от ее голодных, натянутых стонов, говорящих мне о том, насколько это наслаждение было новым и для нее тоже.

“Бля”,- проворчал я, не имея сил остановиться, и проникнул в нее до упора. “Я не… У меня никогда такого не было. Это так приятно. Я долго не продержусь”.

Задержав дыхание, она с силой сжала мои руки, причиняя мне боль. “Все в порядке”,- проскулила она, и резко выдохнула. “Ты всегда долго держишься. Я хочу, чтоб тебе было настолько хорошо, чтобы ты не сдерживался”.

“Плохая девочка”,- прошипел я, и она засмеялась, поворачиваясь, чтобы прильнуть к моим губам в поцелуе.

Мы двигались на краю кровати, все еще в футболках, мои джинсы спущены до лодыжек, ее юбка задрана выше талии. Мы поднялись, чтобы оставить свои вещи, освежиться и расположиться, и то, чем мы сейчас занимались, было очень плохим, но мы не издавали почти никаких звуков, и я продолжал убеждать себя в том, что если я буду сдерживаться, и, возможно, смогу трахать ее медленно, то кровать не заскрипит. Но потом до меня дошло, что я был внутри нее, без презерватива, в доме ее родителей. Я чуть не кончил, посмотрев туда, где проникал в нее.

Я почти полностью выходил из ее тела, смотря, насколько мокрым она меня делала, и погружался обратно, снова, и снова, и снова. И черт меня побери, я никогда не захочу секса с другими женщинами и презерватив между мной и Ханной.

“Важное решение”,- прошептала она, выдыхая воздух маленькими порциями. “Забудь о пробежках. Нам нужно делать это по пять раз в день”. Ее голос был настолько тихим, что мне пришлось поднести ухо к ее губам, чтобы расслышать ее слова. Но в водовороте своих ощущений я мог только различить обрывки шепотом произносимых фраз, и такие слова, как жестче, и еще, и оставайся внутри после того, как ты кончишь.

Это последняя фраза меня просто убила – кончить внутри нее, покрывать ее поцелуями, пока она будет биться в неистовой дрожи, после чего снова возбудиться от того, как она сжимается вокруг меня.

Я двигался жестче, держа ее за бедра, и мы нашли идеальный ритм, при котором не сотрясалась кровать, стукаясь алюминиевым изголовьем о стенку. Темп, при котором она могла оставаться тихой, и который позволял мне держаться, пока я не доведу ее до пика наслаждения… но это была проигранная битва, и это длилось всего несколько минут.

“О, черт, Слива”,- простонал я. “Прости. Прости”. Запрокинув голову назад, я почувствовал, как в моем теле стал формироваться оргазм, грозясь вырваться из меня очень скоро. Выйдя из нее, я стал дрочить изо всех сил сжимая свой кулак, в то время как она опустила руку и стала давить на свой клитор.

За дверью послышались шаги и мои глаза тут же устремились к Ханне, чтобы понять ее реакцию… после чего послышался стук в дверь.

Мое видение расплылось, и я почувствовал, что начал кончать.

Бля. Бляяяяя.

Дженсен крикнул: “Уилл! Привет, я приехал! Ты в ванной?”

Ханна тут же села, смотря на меня широко открытыми, извиняющимися глазами, но было слишком поздно. Закрыв глаза, я кончил на свою руку и на гладкую кожу ее бедра.

“Секунду,- прохрипел я, уставившись на свой член, все еще пульсирующий в моей руке. Наклонившись к кровати, я оперся о нее одной рукой для поддержки. Когда я посмотрел на Ханну, казалось, что она не могла оторвать глаз от того места, куда я кончил на ее бедро и, твою мать, на ее юбку.

“Я просто переодеваюсь. Скоро выйду”,- ответил я, а мое сердце билось так сильно, словно вот-вот выскочит из груди вместе с потоком адреналина, носящимся по моим венам.

“Клево. Увидимся внизу”,- сказал он, и послышались звуки удаляющихся шагов.

“Черт, твоя юбка…” Отступив назад, я стал перебирать вещи, чтобы быстрее переодеться, но Ханна не шевелилась. “Уилл”,- прошептала она. И я увидел знакомый голодный темнящий блеск в ее глазах.

“Охренеть ”. Мы были на волосок. Дверь даже не была заперта. “Я не…”

Но она улеглась обратно, притянув меня к себе. Ее совершенно не волновало то, что ее брат стоял здесь, и он мог нас увидеть. Но он ушел… он же ушел?

Это девочка сведет меня с ума.

Mое сердце все еще колотилось, но я нагнулся, ввел в нее два пальца, и провел языком по ее плоти, отчего у нее закрылись глаза. Ее руки запутались в моих волосах, ее бедра стали толкаться в мой рот и буквально за несколько секунд, она начала кончать, раскрывая губы в безмолвном крике. Под моими ласками она задрожала, бедра отоврались от кровати, а пальцы еще сильнее сжали мои волосы.

Когда ее оргазм утихомирился, я продолжил медленно проникать пальцами в нее, оставляя нежные поцелуи от ее клитора к бедру. Наконец, я прижал свой лоб к ее пупку, пытаясь восстановить свое дыхание.

“О, Господи”,- прошептала она, как только ее руки ослабили хватку на моих волосах, и она стала водить ими вверх-вниз по своей груди. “Ты сводишь меня с ума”.

Вытащив из нее пальцы, я потянулся, чтобы поцеловать тыльную сторону ее ладони, вдыхая запах ее кожи. “Я знаю”.

Ханна все еще лежала на кровати, и через минуту открыла глаза и посмотрела на меня так, как-будто только что вернулась на землю. “Ого. Мы чуть не попали”.

Рассмеявшись, я согласился “ Чуть-чуть не попали. Возможно, нам следует переодеться и спуститься вниз”. Я кивнул на ее юбку. “Прости за это”.

“Да я просто вытру и все”.

“Ханна”,- сказал я, сдерживая раздосадованный смех. “Ты не можешь идти вниз с огромным пятном от спермы на своей юбке”.

Подумав, она улыбнулась мне во все тридцать два. “Ты прав. Просто я… просто мне нравится, что оно там”.

“Сумасшедшая”.

Пока я натягивал джинсы, она села ровнее и поцеловала меня в живот через футболку. Обняв ее за плечи, я прижал ее к себе, чувствуя облегчение просто от ощущения ее физической близости ко мне.

Я так увяз в чувствах к этой девочке.

Через несколько секунд, солнце зашло за тучу, погружая комнату в таинственный полумрак, и в тишине послышался ее голос: “Ты когда-нибудь любил?”

Я застыл, гадая, не произнес ли свои мысли вслух. Но когда перевел взгляд на нее, она просто смотрела на меня спокойными, любопытными глазами. Если бы этот вопрос задала мне любая другая женщина после быстрого секса, я бы непременно ощутил раскаленную вспышку паники и попытался бы выбраться из этой ситуации как можно скорее.

Но с Ханной этот вопрос казался соответствующим моменту, особенно, если учитывать нашу беспечность. За последние несколько лет я упорядочил свою жизнь в отношении того, где и когда заниматься сексом – за исключением свадьбы Дженсена – крайне редко вовлекаясь в ситуации, требовавшие неотложных объяснения или пути к отступлению. Но в последнее время, с Ханной я чувствовал себя несколько не в себе, словно нам было отведено лишь ограниченное количество раз, когда я смог бы чувствовать ее вот таким вот способом. И мысль о том, чтобы прекратить с ней отношения вызывала во мне тошноту.

В моей жизни были только две женщины, к которым я испытывал чувства, глубже привязанности, но я никогда и никому не говорил о том, что люблю. Что было необычно, потому как в свои тридцать один, это упущение делало меня странным, но до этого момента, я никогда не осознавал глубины этой странности.

Я в полной мере проникся каждым своим скептическим комментарием, оставленным Беннетту и Максу о любви и отношениях. Не то, чтобы я им не верил – мне просто не с чем было сравнивать. Для меня, любовь всегда казалась неким расплывчатым понятием, относящимся к будущему, что было бы позже, когда я стал бы более спокойным и менее безрассудным. Мой образ как игрока очень походил на взращивание минералов в стакане – я никогда не удосуживался задуматься об этом, пока этот минерал не вырос, делая невозможным проглядеть сквозь него мое будущее.

“Думаю, нет”,- прошептала она, улыбаясь.

Я замотал головой. “Раньше я никогда не говорил ‘я люблю тебя’, если ты это имеешь в виду”.

Ханна никак не могла узнать о том, что каждым своим прикосновением, я без слов признавался ей в любви.

“Но ты когда-нибудь испытывал это чувство?”

Я улыбнулся. “А ты?”

Пожав плечами, она кивнула в сторону ванной в стиле Джека и Джил, видимо, прилегающей к спальне Эрика. “Я собираюсь привести себя в порядок”.

Я кивнул и после того как она ушла, закрыл свои глаза и выдохнул. Я благодарил вселенную за то, что Дженсен не стал заходить в комнату. Это была бы катастрофа. Зная нежелание Ханны раскрываться перед своей семьей – притом, что она хотела оставить наши отношения на уровне секса по дружбе – нам следовало быть намного осторожней.

Проверив свою рабочую почту и отправив пару сообщений, я зашел в ванную комнату и привел себя в порядок водой, мылом и энергичным растиранием. Ханна встретилась мне в гостиной, с застенчивой улыбкой на губах.

“Прости меня”,- сказала она мягко. “Не знаю, что на меня нашло”. Она отвела взгляд, и ладонью закрыла мне рот, когда я хотел перевести все в шутку. “Не говори так”.

Рассмеявшись, я посмотрел мимо нее на кухню, чтобы убедиться, что поблизости никого не было, и что никто не мог нас услышать. “Это было замечательно. Но, черт побери, все могло закончиться очень плохо ”.

Она выглядела смущенной, и я расплылся в идиотской улыбке. Боковым зрением в конце стола я увидел фарфоровую статуэтку Иисуса. Взяв ее, я приложил ее между грудей Ханны. “Эй! осмотри! И все-таки, я нашел Иисуса в расщелине между твоими грудями!”

Опустив глаза, она прыснула, и начала покачивать своими девочками, словно позволяя Иисусу насладиться самым лучшим местом на земле. “Иисус в моей расщелине! Иисус в моей расщелине!”

“Привет, ребята”.

Услышав второй раз за сегодня голос Дженсена, я дернул рукой подальше от сисек Ханны. У меня было такое чувство, словно я наблюдал за происходящим в замедленной съемке, вне своего тела, и поспешив убрать статуэтку с неподобающего места, кинул ее, и понял, что натворил, только тогда, когда приземлившись на деревянный пол в нескольких шагах от меня, она рассыпалась на миллионы маленьких фарфоровых частей.

“О, чееееееерт”,- простонал я, подбегая к собственноручно учиненному погрому. Встав на колени, я попытался собрать самые большие куски. Это было бесполезно. Большинство из них были настолько малы, что их можно было принять за пыль.

Сгибаясь пополам, Ханна заливалась смехом. “Уилл! Ты разбил Иисуса!”

“Что ты делаешь?”- спросил Дженсен, становясь на колени, чтобы помочь мне.

Ханна вышла из комнаты за веником, оставив меня с человеком, знавшим всю подноготную моей дикой юности. Я пожал плечами, стараясь выглядеть так, словно только что не играл с грудями его младшей сестры. “Я просто смотрел. Я имею в виду, на статуэтку, чтобы понять, что это… было. И смотрел на форму – Иисуса, я хотел сказать”.

Проведя рукой по лицу, я понял, что немного вспотел. “Ты даже не представляешь, Дженс. Ты так меня напугал”.

“А с чего ты такой пугливый?”- рассмеялся он.

“Может, из-за дороги. Я уже давно не водил машину”. Я пожал плечами, и отвел взгляд, не имея сил смотреть на него в упор.

Хлопнув меня по плечу, Дженсен сказал: “Думаю, тебе нужно пиво”.

Вернувшись, Ханна прогнала нас, чтобы собрать осколки в совок, но успела послать мне взгляд мать-его-нас-чуть-не-зесекли. “Я сказала маме, что ты разбил ее статуэтку, но она призналась, что даже не помнит, кто из тетушек ее преподнес, поэтому, думаю, ты в безопасности”.

Я снова застонал, и последовав за ней в кухню, поцеловал Хелену и попросил у нее прощения.

В какой-то момент, пока мы с Ханной трахались наверху, или когда я очумело смывал ее запах со своего члена, своих рук, и своего лица, ее отец вернулся домой. Господи Иисусе. Проветрив мозги от образа раздетой Ханны и того, что творилось за закрытой дверью, я осознал, насколько мы были безумными. О чем, на хрен, мы вообще думали?

Подняв глаза от холодильника, из которого мы доставали пиво, я увидел приближающегося Йоахана, который пришел поприветствовать меня в своей характерной теплой, но неуклюжей манере. Он хорошо выражал своим мысли глазами, но не языком. Обычно, это заканчивалось тем, что он просто стоял и смотрел на человека, пока тот отчаянно силился найти тему для разговора.

“Привет”,- сказал я, пожимая руку и обнимая его в ответ. “Прости за Иисуса”.

Отступив назад, он улыбнулся и сказал: “Да ладно”,- затем сделал паузу и, кажется, что-то обдумывал. “Если только ты внезапно не стал религиозным”.

“Йохан”,- позвала Хелена, прерывая нас. За это я бы поцеловал ее еще раз. “Дорогой, ты не мог бы проверить мясо? С хлебом и фасолью мы разобрались”.

Йохан подошел к плите, и вытащил из ящика термометр для мяса. Позади себя я почувствовал шаги Ханны и услышал стук ее бутылки с водой о мою бутылку с пивом.

“Твое здоровье”,- сказала она и улыбнулась. “Голодный?”

“Умираю от голода”,- признался я.

“Йохан, туда надо совать не только кончик”,- инструктировала его Хелена. “Суй его на всю длину”.

Я чуть не подавился, почувствовав, как пиво практически вылилось из моего носа. Зажав рот рукой, я заставил себя проглотить. Стоявший позади меня Дженсен послал мне знающую улыбку и постучал меня по спине. Лив и Роб, сидевшие на кухне, по-тихому покатываясь со смеху.

“Черт побери, это будет долгий вечер”,- пробормотала Ханна.

Разговоры за столом во время праздничного ужина то разбивались по группам, то охватывали всех присутствующих. Как только мы расселись, приехал Нильс. Тогда как Дженсен был самым старшим из братьев, Эрик – самым шустрым членом семьи, и был всего лишь на два года старше Ханны, Нильс был средним из детей, спокойным парнем, которого я знал меньше всего. В свои двадцать восемь лет он работал инженером в известной энергетической компании, и как под копирку был похож на Йохана, за исключением улыбки и говорящего взгляда.

Но сегодня он меня удивил – наклонившись, он поцеловал Ханну в щеку и прошептал: “Ты выглядишь потрясающе, Зиггс”.

“Так и есть”,- сказал Дженсен, указывая на нее вилкой. “Что изменилось?”

Я посмотрел на нее через стол, пытаясь увидеть то, что видели они, и мне не понравился вопрос. По мне, она выглядела как всегда – свободной и легкой в своем теле. Не помешанной ни на одежде, ни на прическах, ни на косметике. Ей это было не нужно. Просыпаясь по утрам, она была прекрасна. После солнца, она была вторым источником света. Она была идеальной подо мной – потной, и наслаждающейся отголосками своего оргазма.

“Эм…”- начала она, пожимая плечами и насаживая вилкой зеленую фасоль. “Не знаю”.

“Ты выглядишь стройнее”,- наклонив голову, высказалась Лив.

Прожевав свой кусок, Хелена сказала: “Нет, дело в прическе”.

“Может, Ханна просто счастлива”,- предложил я, смотря на свою тарелку, и отрезая кусок мяса. Все за столом умолкли и подняв глаза я занервничал, когда увидел, что все смотрели на меня. “Что?”

И только тогда я понял, что назвал ее по имени, а не по прозвищу Зигги.

Она сгладила ситуацию, сказав: “Я бегаю каждый день, и да, я похудела. Я сделала себе прическу. Но кроме того, мне нравится моя работа. У меня есть друзья. Так что, Уилл прав – я счастлива ”. Посмотрев на Дженсена, она нагло ему улыбнулась. “Вы правы. Теперь мы можем прекратить изучать меня?”

Дженсен улыбнулся ей, и остальные члены семьи пробормотали варианты слова “Хорошо”, и вернулись к своей еде, теперь уже чуть тише. Я почувствовал улыбку Лив и когда поднял глаза от своей тарелки, она мне подмигнула.

Бля.

“Ужин получился очень вкусным”,- сказал я Хелене.

“Спасибо, Уилл”.

Тишина стала ощутимее, и мне казалось, что я был под микроскопом. Меня поймали. И мне не помогала уцелевшая голова фарфорового Иисуса, которая с осуждением наблюдала за мной с кухонного шкафа. Он знал. Зигги - было прозвищем, укоренившимся точно также, как и безумные рабочие часы Йохана, или привычка Дженсена к чрезмерной опеке. Я даже не знал настоящего имени Ханны до нашей первой пробежки два месяца назад. Хрен с ним. Единственное, что я мог сделать – это сгладить. Мне нужно было произнести его снова.

“Вы знали, что в Cell скоро будет опубликована статья по Ханну?” Не то, чтобы я особенно сгладил – ее имя прозвучало громче остальных слов в предложении, но я ничего не мог поделать, и просто улыбался во весь рот всем сидящим за столом.

Йохан поднял от тарелки свои широко распахнутые глаза. Повернувшись к Ханне, он спросил: “Это правда, олененок?”

Ханна кивнула. “Это касается проекта по картированию эпитопов, о котором я тебе рассказывала. Раньше это было ничем не примечательным занятием, но сейчас это клево”.

Казалось, что это вывело общую тему разговора на менее опасную территорию, и я выдохнул оставшуюся часть воздуха, которую задерживал. Возможно, после встречи с родителями, самым стрессовым мероприятием было – скрываться от семьи. Увидев, как Дженсен смотрел на меня с легкой улыбкой, я просто улыбнулся в ответ и опустил глаза в свою тарелку.

Тут не на что смотреть. Занимайся своим делом.

Но во время перерыва в разговорах, я увидел, как взгляд Ханны – удивленный и задумчивый, задержался на мне. “Ты”,- прошептала она одними губами.

“Что?”- ответил я ей таким же способом.

Она медленно покачала головой, прерывая зрительный контакт, и опустила глаза в свою тарелку. Я хотел добраться своей ногой до ее ноги, чтобы поймать ее взгляд, но под столом располагалось минное поле из ног членов ее семьи, поэтому мы все просто продолжили общаться.

После ужина мы с ней остались добровольцами, чтобы помыть посуду, пока остальные расположились в гостиной, потягивая коктейли. Она лупила меня полотенцем, а я измазывал ее в мыльной пене. Я уже хотел подойти и укусить ее за шею, когда в кухню зашел Нильс за еще одной бутылкой пива и посмотрел на нас, как на чокнутых.

“Что вы делаете?”- спросил он, в его голосе недвусмысленно послышалось подозрение.

“Ничего”,- ответили мы в один голос, и усугубляя ситуацию, Ханна повторила: “Ничего. Просто моем посуду”.

Засомневавшись, он бросил крышку от пива в мусорку и вернулся к остальным. “За сегодня нас уже дважды чуть не раскололи”,- прошептала она.

“Трижды”,- поправил я ее.

“Чудак”. Она покачала головой, а ее глаза налились весельем. “Возможно, сегодня ночью я проскользну к тебе в комнату”.

Я начал было протестовать, но она остановила меня тем, что расплылась в хитрой улыбке.

“Ты настоящая ведьма, тебе это известно?”- пробормотал я, и протянув свою руку, большим пальцем погладил ее сосок. “Неудивительно, что Иисус не захотел жить в твоей расщелине”.

Резко втянув в себя воздух, она шлепнула меня по руке и посмотрела за свое плечо.

В кухне мы были совершенно одни, и слышали разговоры остальных, доносящиеся из другой комнаты, и единственное, что я сейчас хотел – это притянуть ее к себе и крепко поцеловать.

“Не надо”. Ее глаза стали серьезными, а последовавшие слова прозвучали на дрожащем выдохе, словно она пыталась восстановить дыхание: “Я не смогу остановиться”.

Проведя несколько часов с Дженсеном, я, наконец, отправился в кровать. Целый час, или около того, я смотрел на стену, после чего в полудреме услышал тихие шаги Ханны и скрип двери, когда она тайком забиралась в мою комнату.

Я засыпал и пропустил момент, когда она, собственно оказалась у меня, разделась и забралась под мое одеяло. Я проснулся, почувствовав ее гладкое, обнаженное тело, обвитое вокруг моего.

Ее руки скользили по моей груди, пока ее губы посасывали мою шею, мою скулу, мою нижнюю губу. Еще до того, как окончательно проснуться, я был уже твердым и готовым к боевым действиям и когда я застонал, Ханна прижала свою ладонь к моим губам, напоминая: “Шшш”.

“Который час?”- спросил я, вдыхая сладкий аромат ее волос.

“Чуть больше 02:00”.

“Ты уверена, что тебя никто не слышал?”

“Единственными, кто могли бы меня услышать в этой части коридора были Дженсен и Лив. У Дженсена включен вентилятор. Так что он точно спит. После того, как начинает работать эта штуковина, он отключается через десять секунд”.

Я рассмеялся, потому что она была права. Мы несколько лет делили с ним одну комнату, и я ненавидел этот долбаный вентилятор. “А Роб храпит”,- пробормотала она, целуя меня в щеку. “Лив засыпает раньше него, потому что потом не может заснуть от его храпа”.

Удовлетворенный тем, что ее никто не заметил, и что никто не постучится в дверь, пока мы будем заниматься любовью, я перекатился на свою сторону, придвигая ее ближе к себе.

Она, несомненно, пробралась ко мне для секса, но у меня было такое ощущение, что ей хотелось не только быстрого удовольствия. Тут было что-то еще, что скрывалось глубоко внутри. Я видел это по ее взгляду, едва различимому в темноте, или как она неустанно осыпала меня поцелуями, прикасаясь очень нежно, словно вопрошая. Я видел это по тому, как она притягивала мою руку именно туда, где больше всего хотела ее почувствовать: к шее, грудям, и на свое сердце. Оно стучало как молоток. Ее спальня находилась всего через две комнаты, так что дело было не в расстоянии. Что-то творилось в ее голове, и в лунном свете я заметил, как она несколько раз открывала и закрывала свой рот, как-будто хотела что-то сказать, но ей не хватало воздуха.

“В чем дело?”- прошептал я, прижав свои губы к ее уху.

“Ты все еще видишься с другими?”- спросила она.

Отклонившись назад, я уставился на нее в замешательстве. С другими женщинами? Я сотни раз порывался затеять с ней этот разговор, но каждый раз она ловко уклонялась от него, пока я, наконец, не отказался от этой идеи раз и навсегда. Она хотела встречаться с другими, она не доверяла мне, и не считала, что нам следует попробовать быть только друг с другом. Или я все не так понял? Для меня, кроме нее больше никого не существовало.

“Я думал, что тебя все устраивает”,- ответил я.

Потянувшись, она поцеловала меня – ее губы ощущались уже такими привычными, идеально подходящими моим для мягких поцелуев, которые становились все горячее, и в одну болезненную секунду я подумал о том, не вынесу, если она будет с другим.

Притянув меня к себе, она опустила свою руку и начала водить моим членом по своей плоти. “А есть правило о незащищенном сексе два раза в день?”

Полизывая прямо за ее ухом, я прошептал: “Я думаю, что самое главное правило - не иметь других любовников”.

“Значит, тогда мы нарушаем правило?”- спросила она, приподняв брови.

Хрен с ним. Хрен со всем этим.

Я открыл рот, чтобы возразить о наличии еженедельных встреч, но она издала тихий, голодный звук и выгнулась подо мной, когда я одним движением проник в нее, прикусывая свою губу, чтобы заглушить стон. Это было нереально – я занимался сексом тысячи раз, но никогда, и ни с кем не испытывал такого.

Я чувствовал кровь на своих губах и пламя под своей кожей, где она меня касалась. Но потом она начала вращать своими бедрами в поисках собственного удовольствия и все слова разом покинули мой мозг.

Ради всего святого, я всего лишь человек. Я не Бог. Я не могу устоять и не взять Ханну прямо сейчас… а с остальным я разберусь позже.

Это ощущалось изменой - она не отдавала мне своего сердца, но давала свое тело, и, возможно, если я приму ее удовольствие, и сохраню его, я смогу притвориться, что это было чем-то большим.

Тогда я не знал, насколько сильно я об этом пожалею.

Дата добавления: 2014-12-11 | Просмотры: 593 | Нарушение авторских прав