АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Часть двадцатая

Через несколько метров в стороне от финишной черты, Ханна ходила небольшими кругами, затем наклонилась, опираясь ладонями в колени.

“Ни хрена себе”,- с трудом дышала она, смотря в землю. “Я чувствую себя потрясающе. Это было потрясающе ”.

Добровольцы поднесли нам батончики Луна и несколько бутылок Гаторэйда, от которых мы не могли оторваться. Я был так чертовски горд за нее, что не сдержавшись, заключил ее в потные, задыхающиеся объятия и поцеловал ее в макушку.

“Это ты потрясающая”. Закрыв глаза, я прижался щекой к ее волосам. “Ханна, я так тобой горжусь”.

Застыв в моих объятиях, она провела руками по моему телу и прижалась ко мне, уткнувшись лицом в мою шею. Я чувствовал, как она вдыхала и выдыхала, чувствовал, как дрожали ее руки. По какой-то неведомой причине, я не считал это результатом адреналина, бушующим в ней после столь сложной дистанции.

Наконец, она прошептала: “Думаю, нам нужно забрать свои вещи”.

Всю неделю меня сильно качало от состояния уверенности до сломленности, и теперь, когда я уже находился рядом с ней, я не хотел упускать ее из виду. Повернувшись, мы направились к тентам; так как марафон проходил в Центральном Парке, финишная черта располагалась совсем недалеко от линии старта. Пока мы шли, я слушал ее дыхание и смотрел на ее ноги. Я не сомневался, что она была вымотана.

“Думаю, ты слышал про Сару”,- сказала она, опустив взгляд и отцепляя свой номер. Вытащив булавки, она сняла номер и посмотрела на него.

“Да”,- сказал я, улыбаясь. “Это невероятно”.

“Мы виделись с ней вчера вечером”,- сказала Ханна. “Она просто в восторге”.

“А я видел Макса во вторник”. Я сглотнул, и внезапно сильно разволновался. При этих словах Ханна слегка замялась. “В тот вечер я был с ребятами в баре. Как и ожидалось, на лице Макса читались и ужас, и непомерное счастье”.

Она рассмеялась, и это было искренне и мягко – и твою мать – как же я по этому скучал. “Чем сейчас займешься?”- спросил я, наклоняясь, чтобы поймать ее взгляд.

И когда я увидел ее глаза, в них было что-то, о чем я старался не думать еще с прошлых выходных. Я все еще чувствовал ее на себе в темной гостевой комнате, все еще слышал ее тихую, шепотом высказанную просьбу – Не ломай меня.

Это был второй раз, когда она ее произносила, но именно я остался со сломанным сердцем.

Пожав плечами, она отвернулась, устремив свой взор сквозь большую толпу, пока мы приближались к тентам, установленным вблизи старта. В моей груди зародилась паника - я не был готов с ней прощаться.

“Наверное, вернусь домой и приму душ. Перекушу”. Она нахмурилась. “Или перекушу по дороге домой. Кажется, дома у меня нет ничего съедобного”.

“Старые привычки умирают тяжело”,- иронично отметил я.

Она виновато поморщилась. “Да. Всю неделю я провела в лаборатории. Просто это… здорово меня отвлекало”.

Слова прозвучали на выходе, одним залпом, и когда Ханна их произносила, ей не хватало воздуха так же, как и мне: “Я бы с радостью составил тебе компанию, но у меня есть сэндвичи и салаты и дома. Мы могли бы пойти ко мне, или…” Мой голос сорвался, когда она остановилась и повернулась ко мне - в ее глазах ясно читалась озадаченность, но потом… обожание.

Я отвел взгляд, чувствуя, как в моей груди что-то сжалось. Я пытался угомонить несбыточную надежду, вырывающуюся из моей глотки наружу. “Что?”- спросил я, звуча более раздраженно, чем мне хотелось бы. “Почему ты на меня так смотришь?”

Улыбнувшись, она сказала: “Ты, наверное, единственный из знакомых мне мужчин, кто тщательно следит за содержимым своего холодильника”. Я почувствовал, как мои брови смущенно сдвинулись. И из-за этого она остановилась и смотрела на меня?

Начав растягивать свою шею, я пробурчал: “Я стараюсь запасаться здоровой едой, чтобы не питаться где-нибудь всякой дрянью”.

Она сделала шаг ближе – настолько близко, что я чувствовал, как ее выбившиеся пряди трепались ветром и щекотали мою шею. Настолько близко, что я чувствовал легкий запах ее пота, вспоминая, как чертовски приятно было заставлять ее потеть. Я уронил свой взгляд на ее губы, и так сильно захотел ее поцеловать, что все мое тело заныло.

“Я думаю, ты необыкновенный, Уилл”,- сказала она, облизывая свои губы под пристальным вниманием моих глаз. “И перестань меня распалять. Сегодня с тебя много не возьмешь”.

Пока до меня доходил смысл сказанных ею слов, она повернулась и пошла в сторону женского тента, чтобы забрать свои вещи. Онемело, я направился в противоположную сторону, чтобы забрать ключи от дома, запасную пару носок, и листки, которые я складывал в свою спортивную куртку. Когда я появился, она ждала меня с небольшой брезентовой сумкой в руках.

“Ну”,- начал я, пытаясь не нарушать дистанцию. “Пойдешь ко мне?”

“Мне, действительно, нужно принять душ…”,- сказала она, смотря мимо меня на улицу, которая вела к ее дому.

“Ты можешь принять душ у меня…” Мне было плевать на то, как это звучало. Я не собирался ее отпускать. Я скучал по ней. Ночи без нее были почти невыносимыми, но странным образом, по утрам мне было еще хуже. Мне не хватало ее безостановочной болтовни, и того, как в конечном итоге, она растворялась в синхронизированном ритме нашего бега.

“И позаимствовать у тебя чистую одежду?”- спросила она с поддразнивающей улыбкой.

Я без колебаний кивнул. “Да”.

Ее улыбка поникла, когда она увидела, что я был совершенно серьезен. “Пойдем ко мне, Ханна. Просто перекусить, обещаю”.

Подняв свою руку ко лбу, тем самым прикрываясь от солнца, она еще пару мгновений смотрела мне в лицо. “Ты уверен?”

Вместо ответа, я повернулся и пошел. Она догнала меня и каждый раз, когда наши пальцы случайно соприкасались, я хотел схватить свой рукой ее руку, прижать ее сначала к себе, а потом к ближайшему дереву.

Это были непродолжительные, радостные моменты, когда она была самой собой - игривой Ханной, но пока мы шли двенадцать кварталов до моего дома, на смену ей пришла молчаливая Ханна. Я придерживал для нее дверь, пропуская ее внутрь, скользнул мимо нее, чтобы нажать на кнопку лифта, и пока мы ждали, стоял настолько близко к ней, что чувствовал, как ее рука терлась о мою. Трижды я слышал, как она шумно вдыхала, начинала говорить, но затем переводила взгляд либо на свою обувь, либо на свои ногти, либо на двери лифта. Куда угодно, только не на меня.

Казалось, что моя большая кухня сжалась под силой напряжения, образовавшегося после ужасного разговора, произошедшего между нами во вторник вечером, сотен невысказанных сегодня вопросов, и силы притяжения, которая всегда между нами существовала. Я передал ей голубой Пауэрэйд, потому что он был ее любимым, и налив себе стакан воды, повернулся и смотрел на ее губы, линию ее горла, и ее руку, сжимающую бутылку, пока она делала большие глотки.

Ты такая охренительно красивая, не сказал я.

Я так сильно люблю тебя, не сказал я.

Когда она поставила бутылку на столешницу, ее лицо выражало все то, о чем она молчала. Я в этом не сомневался, но сомневался в том, что именно творилось в ее голове.

Утоляя свою жажду в полной тишине, не в силах с собой справиться, я скрытно за ней наблюдал. Но вся моя скрытность полетела к чертям. Когда мои глаза опустились на ее подбородок, скользнули ниже к все еще блестящей коже ее шеи и груди, выделяющейся из-под слишком тонкого спортивного лифчика – бляяя –она расплылась в знающей улыбке. Я так долго старался не смотреть на ее грудь, и теперь этот вид разбудил во мне знакомое желание. Ее грудь была моим любимым местом, куда мне хотелось зарыться лицом и остаться навечно.

Я застонал и потер глаза. Это было не самая удачная идея – пригласить ее сюда. Я хотел раздеть ее и все еще потную усадить на себя верхом.

Показав за свое плечо в сторону ванной комнаты, я спросил: “Хочешь первой пойти в душ?” Наклонив голову, Ханна широко улыбнулась и сказала: “Ты только что смотрел на мою грудь?”

Из-за простоты, спокойствия и чертовой интимности вопроса, в мою кровь хлынула кипящая злость. “Ханна, не надо ”,- огрызнулся я. “Не играй на чувствах. Чуть меньше недели назад ты сказала мне исчезнуть из твоей жизни”. Я не ожидал, что мои слова будут звучать именно так, злостью отдаваясь от стен тихой кухни и окружая нас непроницаемым кольцом.

Она сразу же побледнела и выглядела подавленной. “Прости”,- прошептала она.

“Черт”,- простонал я, и крепко закрыл глаза. “Не надо просить прощения, просто не стоит…” Открыв глаза, я посмотрел на нее. “Не надо со мной играть”.

“Я и не пыталась”,- сказала она тихо, но настойчиво, отчего ее голос стал тонким и хриплым. “Прости за то, что я исчезла на прошлой неделе. Прости, что так ужасно себя повела. Я думала…”

Вытащив стул, я сел на него. Тринадцать миль не вымотали меня так, как этот разговор. Моя любовь к ней была тяжелым, пульсирующим, живым существом, доводящим меня до безумия, тревоги и голода. Мне не нравилось видеть ее такой напряженной и напуганной. Мне не нравилось расстраивать ее своей злостью, и что самое ужасное, мне не нравилось, что она могла разбить мое сердце, нисколько об этом не заботясь. Фактически я находился во власти ее неопытности.

“Я скучаю по тебе”,- сказала она.

Мое сердце сжалось. “Я тоже скучаю по тебе, Ханна, очень сильно. Ты себе даже не представляешь. Но я слышал, что ты сказала во вторник. Если тебе это не нужно, то нам следует найти способ вновь стать просто друзьями. И спрашивая меня о том, смотрю ли я на твою грудь, ты этому никак не помогаешь”.

“Прости”,- повторила она. “Уилл…”,- начала она, но ее слова сорвались, и она снова перевела взгляд на свою обувь.

Мне нужно было понять, что произошло, почему все так внезапно испортилось после самой откровенной ночи любви, которую мы провели буквально неделю назад.

“Та ночь”,- начал я, затем подумал над своими словами. “Нет, Ханна, каждая ночь, проведенная с тобой, была значимой, но та ночь в доме твоих родителей… я думал, что она все изменила. Что мы изменились. А на следующий день… И на обратном пути до дома… Твою мать, я даже не знаю, что произошло”.

Она встала ближе ко мне так, что я мог бы придвинуть ее за бедра и поставить между своих ног, но я этого не сделал, и не зная, куда деть свои руки, она просто опустила их вниз.

“Произошло то, что я услышала твой разговор с Дженсеном”,- сказала она. “Я знала, что в твоей жизни были и другие женщины, но думала, что к тому моменту у тебя с ними уже все было кончено. Я знаю, что я сама избегала разговоров на это тему, и с моей стороны нечестно было этого хотеть, но все же… я думала…”

“Я ‘официально’ оборвал все связи, Ханна, и в моей постели не было никого с тех пор, как ты потащила меня по тому чертовому коридору и попросила прикоснуться к себе. Даже еще раньше”.

“Но откуда я могла это знать?”- опустив свою голову, она снова уставилась в пол. “Но не твои слова Дженсену были для меня самым страшным, потому что мы могли бы все это выяснить. Позже в машине я увидела сообщение. Оно пришло тогда, когда я выбирала музыку”. Она встала еще ближе, вжимаясь своими бедрами в мои колени. “Прошлой ночью у нас был незащищенный секс, а когда я увидела смс, мне показалось… что ты хотел переспать с ней сразу же после меня. Я поняла, что Китти все еще хотела быть с тобой, и я попыталась…”

“Во вторник у меня не было с ней секса, Ханна”,- перебил я, чувствуя, как во мне зарождается паника. “Да, я писал ей с просьбой встретиться, но только для того, чтобы сказать, что между нами все кончено. Я даже не…”

“Я знаю”,- тихо сказала она, перебивая меня. “Сегодня она сказала мне, что вы уже давно не виделись”.

С минуту я позволил этой мысли проникнуть в мое сознание, после чего вздохнул. Я не знал, хотелось ли мне знать о том, что именно Китти сказала Ханне, но в конечном итоге, это не имело никакого значения. Мне нечего было скрывать. Да, будучи человеком, ценившим откровенность в отношениях, мне нужно было недвусмысленно порвать с Китти, как только я признался Ханне о том, что хочу большего, но я ни разу не лгал ни одной из них. Я не лгал Китти много месяцев назад, сказав о том, что не хочу ничего серьезного. И не лгал Ханне, всего через месяц, сказав о том, что хочу серьезных отношений с ней и только с ней.

“Я пытался придерживаться твоих правил. Я не собирался снова поднимать вопрос об отношениях, потому как ты была убеждена, что я изначально для этого не пригоден”.

“Я знаю”,- быстро сказала она. “Я знаю”.

Но что это было – ее глаза искали мои, но для чего? Что еще я должен был сказать из того, что не было сказано? Неужели ей не хватило моих попыток вести с ней открытые отношения?

Я тяжело вздохнул и встал. “Пойдешь первой в душ?”- спросил я. Отношения между нами были такими запутанными, и даже во время первой пробежки двух совершенных незнакомцев в то морозное утро, они были и то проще.

Отступив назад, она дала мне пройти. “Нет, все в порядке. Иди”.

Я включил настолько горячую воду, насколько мог вынести. У меня все ныло от марафона – возможно, не только от него, но и от стресса, от неуемного желания одновременно, и заняться с Ханной любовью, и задушить ее, отчего высокая температура воды, сопровождающая паром ощущалась в самый раз.

Может быть, она хотела, чтобы мы вернулись к тому, что было у нас раньше - сексу по дружбе. Удобно и никаких ожиданий. Я так сильно ее хотел, что с легкостью согласился бы и на это, чтобы в равной степени наслаждаться и ее дружбой и ее телом, не имея никаких претензий на серьезность.

Но мне это было не нужно. Ни от кого, тем более от нее. Намылив себя, я закрыл глаза и вдыхая горячий пар, начал смывать с себя последствия физических нагрузок. Очищая свое тело, я хотел очистить свой беспокойный разум.

Я услышал легкий щелчок душевой двери, и через мгновение мое тело заволокло прохладным воздухом. По моим венам помчался адреналин, заставляя мое сердце неистово колотиться, наполняя мои мысли дикостью, и заставляя мою голову кружиться. Я прижался рукой к стене, боясь повернуться к ней, что стало бы крахом всем моим благим намерениям. Всего лишь маленькая часть меня могла бы устоять. Все остальное хотело отдать ей все, о чем бы она ни попросила.

Прошептав мое имя, она закрыла дверь и приблизилась ко мне так, чтобы я почувствовал, как ее обнаженная грудь вжималась в мою спину. Ее кожа была прохладной. Она пробежала своими руками по моему телу, моим ребрам.

“Уилл”,- снова позвала она, пробираясь ладонями к моей груди и опуская их ниже, к моему животу. “Посмотри на меня”. Опустив свою руку, я схватил ее за запястья, преграждая ей путь ниже, чтобы она не успела почувствовать, насколько я был твердым даже от такого небольшого контакта с ней. Я был словно скаковой конь, которого сдерживала жалкая калитка. Мышцы на моих руках напряглись и дернулись – держать ее запястья означало ограничивать ее прикосновения к моему телу.

Прислонив лоб к стене, я не шевелился, пока не был уверен в том, что смогу посмотреть на нее, и не заключить ее в свои объятия. Наконец, я повернулся к ней, ослабляя хватку на ее запястьях.

“Не думаю, что я могу это делать”,- прошептал я, смотря ей в лицо.

Ее волосы были распущены и мокрые пряди липли к ее лицу, ее шее, ее плечам. Она смущенно сдвинула брови, и я знал, что она меня не поняла. Но потом она по-своему истолковала сказанные мною слова, покраснела от стыда, и крепко закрыла свои глаза. “Прос…”

“Нет”,- перебил я ее. “Я не могу делать то, что мы делали раньше. Я не хочу делиться. Если ты все еще хочешь встречаться с другими парнями, то мне это не нужно”.

Ханна открыла глаза, ее взгляд смягчился, а дыхание стало быстрее.

“Я не могу винить тебя в том, что тебе хочется экспериментировать,- сказал я, чувствуя, как мои руки сжимаются в кулаках от одной этой мысли,- но я не смогу контролировать глубину своих чувств, и не хочу играть роль твоего друга. Даже с Дженсеном. Я приму все, что ты мне дашь, потому что я этого безумно хочу, но мне очень жаль, если для тебя это только секс”.

“Я не думаю, что для меня это когда-нибудь был только секс”,- сказала она.

Я отпустил ее руки, и вглядывался в ее лицо, пытаясь понять, что она мне предлагает.

“Когда ты сегодня назвал меня своей Ханной”,- начала она, затем остановилась, кладя свою ладонь на мою грудь,- я хотела, чтобы это было правдой. Я хочу быть твоей”.

Я не мог ни вдохнуть, и выдохнуть. Я видел, как билась жилка под нежной кожей ее шеи.

“То есть, я уже твоя ”. С широко открытыми глазами, она потянулась ко мне, и осторожно зажала мою нижнюю губу своими губами, и стала ее посасывать. Подняв мою руку, она положила ее на свою грудь, вжимаясь в мою ладонь.

Если то, что я сейчас испытывал было лишь крупицей того страха перед болью, который испытывала она, то внезапно до меня дошло, почему она так долго осторожничала. Только любовь могла так пугать.

“Пожалуйста”,- просила она, снова целуя меня, и потянувшись к моей руке, пыталась обернуть ее вокруг себя. “Я так сильно хочу быть с тобой, что мне тяжело дышать”.

“Ханна”,- еле выговорил я, и непроизвольно наклонился, предоставляя ей лучший доступ к моим губам, моей шее. Я обнял ее одной рукой, а второй стал играть с ее соском.

“Я люблю тебя”,- прошептала она, покрывая поцелуями мой подбородок, мою шею, и я закрыл глаза, почувствовав, как заколотилось мое сердце.

Когда она это сказала, все мои намерения разбились вдребезги, и я раскрыл свои губы и застонал, когда ее язык стал ласкать мой. Она хныкала, цепляясь за мои плечи, мою шею, прижимая свой живот к моему твердому члену.

Я резко повернул ее к стене, и она вздрогнула, почувствовав своей обнаженной спиной прохладный кафель и снова вздрогнула, когда наклонившись, я взял ее грудь в рот, и начал с жадностью посасывать. Не то, чтобы мой страх улетучился – пожалуй, слышать ее слова о том, что она меня любит, было еще более пугающим, так как это давало надежду – надежду на то, что и я и она могли каким-то образом управлять нашей первой любовью.

Я вернулся к ее губам, теперь уже чувствуя себя безумным, потерянным в жаре от ее поцелуев, и мне не нужно было спрашивать – я знал, что некоторые капли на ее щеках были не от воды. Я тоже чувствовал это – растворяющее облегчение, за которым следовало дикая потребность оказаться внутри нее, двигаться в ней, чувствовать ее.

Опустив свои руки, я взял ее за бедра и поднял ее так, чтобы она обвила своими ногами мою талию. Почувствовав теплую влажность ее плоти, я дразнил ее, слегка вжимаясь в нее и все больше влюбляясь в эту болтушку с каждым хриплым стоном, срывающимся с ее губ.

“Никогда этого раньше не делал”,- пробормотал я в ее шею. “У меня нет ни малейшего долбаного понятия о том, что я делаю”.

Она рассмеялась, прикусывая мою шею и сильно впиваясь ногтями в мои плечи. Медленно я стал проникать в нее и остановился только тогда, когда наши бедра соприкоснулись, и сразу же понял, что все закончится слишком быстро. Ее голова завалилась назад, на кафель, ударяясь о него с тихим, глухим стуком, а ее грудь вздымалась и опускалась от резкого, судорожного дыхания.

“Боже мой, Уилл”.

Выходя из нее, я прошептал: “Ты тоже это чувствуешь?”

Ханна всхлипнула, умоляя меня двигаться, прижимаясь ко мне, насколько она могла, зажатая между мной и стеной.

“Это не просто секс”,- сказал я ей, проводя языком по ее ключице. “Это чувство блаженства на грани боли. И я ощущаю это каждый раз, когда оказываюсь в тебе, Слива. Это чувство, которое я испытываю к тому, по кому чертовски схожу с ума ”.

“И кого ты любишь?”- спросила она, прижимая свои губы к моему уху.

“Да”. Я стал входить и выходить из нее быстрее, зная, что я балансировал на грани, что мне нужно было перенести ее на мою кровать, ласкать языком ее сладкую плоть, после чего трахать ее, пока мы оба не рухнули бы без сил. Находиться в ней было слишком приятно, и я знал, что никогда больше не допущу между нами никаких преград.

Я толкался в нее, наслаждаясь ее звуками и без остановки шепча в ее шею ласковые слова. “Это безумно приятно…” Всего этого было слишком: ее плоти вокруг меня, ее слов, и понимания того, что теперь она, действительно, была моей. “Я слишком близко, Слива, я не могу…”

Замотав головой, она впилась ногтями в мои плечи и прижала губы к моему уху. “Мне нравится, когда ты не можешь сдерживаться. Именно так я чувствую себя с тобой. Всегда”.

Застонав, я перестал сдерживаться, ощущая, как меня закручивает

вниз

вниз

и толкался в нее еще сильнее и глубже до тех пор, пока не услышал тихие шлепки моих бедер о ее, и ее спины о кафель и почувствовал, как мое влажное тело раскалилось, и я кончил в нее так сильно, что мой крик эхом отдался от окружающих нас стен душевой кабины.

Я не знал, приходилось ли мне кончать так быстро, отчего я испытывал как чувство эйфории, так и неподдельный ужас.

Ханна потягивала меня за волосы, молча умоляя меня накрыть ее губы своими губами, но после краткого поцелуя, я со стоном вышел из нее и упал на колени. Подавшись вперед, я раскрыл ее своими пальцами, и впившись губами в небольшой бугорок ее клитора, стал его посасывать. Я закрыл глаза и застонал от звуков ее мягкого хныканья, от ощущения ее плоти на моем языке. Ее ноги дрожали, уставшие от длинной дистанции, или от моей дистанции, которую я утроил ей у стены, и просунув руки между ее бедер, я раздвинул ее ноги и приподнял ее так, что теперь ее бедра лежали на моих плечах, а своими ладонями я подпирал ее округлый зад.

Она кричала, неистово двигая руками в поисках чего-нибудь, за что можно было бы зацепиться и, наконец, успокоилась, сжимая мою голову своими ногами, и водя руками по моим волосам, не отрывая от меня своих больших, завороженных глаз.

“Я так близко”. Ее голос дрожал, так же, как и ее руки, безжалостно тянущие мои волосы.

Я застонал, улыбаясь в нее, и медленно двигая головой из стороны в сторону, посасывая ее. Для меня это было новым, и это ощущалось признанием в любви, что мне хотелось показывать всеми возможными способами. В моей груди потеплело, когда до меня дошло, что это было нашим началом. Прямо здесь, в душе, где мы частично спрятались в пару, и смогли во всем разобраться.

Я видел тот момент, когда она начала кончать – по ее груди разлился румянец, простираясь выше, к ее лицу, и одновременно с этим, она раскрыла свои губы, пропуская резкие потоки воздуха.

Я никогда не устану от этого. Я никогда не устану от нее. Наслаждаясь ее обладанием, я видел, как ее оргазм прострелил сквозь ее тело, вырывая из нее крики удовольствия.

Почувствовав, как ее тело обмякло, я остановился, и осторожно убрав от нее свои руки, поставил ее на дрожащие ноги. Встав, я посмотрел ей в глаза, после чего, она обняла меня за шею, и прижалась ко мне всем телом.

От горячей воды она была теплой и мягкой, и казалось, что она таяла в моих руках.

И это было совершенно по-другому. Я никогда не чувствовал себя вот так – полностью связанным с ней, даже в наши самые интимные моменты, когда бы ‘просто дружили’.

Сейчас я чувствовал, что она принадлежала мне.

“Я люблю тебя”,- прошептал я в ее волосы, после чего потянулся за мылом. С осторожностью, я намылил каждый сантиметр ее тела, ее волосы, и нежную кожу у нее между ног. Я смысл с нее следы своего оргазма, после чего покрыл поцелуями ее щеки, ее веки, ее губы.

Выйдя из душа, я обернул вокруг нее большое полотенце, а то что поменьше, повязал себе на талию. Заведя Ханну в спальню, я посадил ее на край кровати, вытер ее, после чего наказал не выбираться из комнаты.

“Я принесу тебе что-нибудь поесть”.

“Я пойду с тобой”. Она сопротивлялась моим блуждающим рукам, пытаясь сесть, но я только покачал головой и наклонившись, взял ее сосок в рот. “Оставайся здесь и отдыхай”,- прошептал я ей. “Я собираюсь не выпускать тебя из кровати всю ночь, поэтому для начала тебе нужно поесть”.

Почувствовав, как на ее кожу упала капля воды с моих мокрых волос, она резко вдохнула, широко распахнув глаза, в которых черные зрачки расширялись, притесняя серый цвет ее радужной оболочки. Она положила свои руки на мои плечи, стараясь притянуть меня к себе, и бля, я был готов ко второму раунду… но нам надо было поесть. У меня уже начинала кружиться голова.

“Я мигом накидаю нам чего-нибудь съестного”.

Мы ели сэндвичи, сидя голышом на покрывале, и часами говорили о марафоне, о выходных с ее родителями, и наконец, о том, что мы чувствовали, когда казалось, что между нами все было кончено.

Мы занимались любовью до самого заката, после чего спали, и проснувшись среди ночи, повторили все снова. И на этот раз это было громко, дико, и именно так, как это всегда было между нами – честно.

Насытившись, но лишь на некоторое время, я потянулся к своему прикроватному столу и нашел на нем ручку. Я нагнулся и снова нарисовал на ее бедре тату - Кто обладает малым, тем обладают меньше, надеясь, что я мог быть той малой вещью, бывшим плохишом и исправившимся игроком, которого Ханна заслуживала.

Эпилог

Проходя мимо, бортпроводница с громким щелчком закрывала располагающиеся сверху багажные отделения, после чего наклонилась и спросила: “Кофе или апельсиновый сок?”

Уилл попросил кофе. Я улыбнулась и замотала головой. Он похлопал меня по колену тыльной стороной ладони.

“Дай мне свой телефон”.

Я выполнила его просьбу, сопровождая ее жалобами: “Зачем мне радио? Все равно, весь полет я буду спать”. Я больше никогда не позволю ему брать билеты из Нью-Йорка на западное побережье на 06:00 утра.

Уилл проигнорировал меня, вводя какой-то код в маленькое окошко интернет-браузера.

“Если ты не заметил, у меня глаза слипаются. Кто-то всю ночь не давал мне спать”,- прошептала я, и облокотилась на его плечо.

Отвлекшись от своего занятия, он повернулся и бросил на меня испепеляющий взгляд.

“Значит, кто-то не давал тебе спать?”

Я почувствовала волну дрожи, которая пронеслась от груди к низу живота, оседая между моих ног. “Да”.

“Разве не работа в лаборатории тебя так… вымотала?”

“Нет”,- солгала я.

Его брови приподнялись, а губы изогнулись в кривой ухмылке. “И ты не вмешалась в мои приготовления к безумно романтическому ужину, который я для тебя готовил?”

“Я? Нет”.

“Не тянула меня к дивану, прося сделать ‘штучки-дрючки губами и языком’?”

Я прижала руку к своей груди. “Я бы не посмела”.

“И не оставила без внимания вкуснейшие запахи, доносящиеся из духовки, силком потащив меня в спальню, буквально умоляя меня об очень и очень развратных вещах?”

Я закрыла глаза, а Уилл наклонился ближе, покусываяя мою скулу, и пробормотал: “Я чертовски сильно люблю тебя, моя милая, ненасытная Слива”.

Картинки с прошлой ночи еще глубже затянули меня в голодное, ноющее состояние, в котором я находилась всякий раз, когда на горизонте появлялся Уилл. Я помнила его требовательные руки, и его приказной тон, которым он говорил, как именно мне его ублажать. Я помнила, как эти руки тянули меня за волосы, как его тело двигалось на мне часами, и его низкий голос, которым, приближаясь к разрядке, он просил меня кусать и царапать его. Я помнила вес его тела, когда он рухнул на меня, усталый и потный, засыпая сразу же после своего освобождения.

“Может, это была и я”,- призналась я. “Я провела нескончаемо долгий день в окружении колб и пробирок… что я могу сказать? У меня было предостаточно времени помечтать о твоих волшебных губах”.

Он поцеловал меня и вернул свое внимание к телефону, после чего, улыбаясь, отдал его мне. “Настроил”.

“Я все равно хочу спать”.

“По крайней мере, если ты понадобишься Хлои, то будешь на связи”.

Я перевела на него свой смущенный взгляд. “Почему я должна ей понадобиться? Я не задействована на свадьбе”.

“Разве ты не знаешь Хлои? Это же грозный генерал, который может призвать тебя на военную службу в любую минуту”,- сказал он, разминая свою шею, как делал каждый раз, когда чувствовал себя некомфортно. “Неважно. Тогда просто поспи”.

“С этим перелетом у меня связано какое-то странное чувство”,- пробормотала я, снова облокачиваясь на его плечо. “Похоже на предчувствие”.

“Какая ты непривычно суеверная”.

“Я серьезно. Мне кажется, это будет потрясаще, но у меня такое чувство, что мы находимся в огромной стальной трубе, и нас на всех парах несет в неделю настоящего сумасшествия”.

“Технически, авиасудна конструирут из алюмиевых сплавов”. Уилл посмотрел на меня, поцеловал меня в нос и прошептал: “Но тебе же это известно”.

“У тебя никогда не возникало предчувствий?”

Он задумался, и снова меня поцеловал. “Один или два раза”.

Я посмотрела на него – на знакомые темные ресницы, ярко-голубые глаза, короткую щетину, успевшую появиться уже в 06:00 утра, и широкую улыбку, которая не сходила с его лица с тех пор, как четырьмя часами раннее – в который раз – я проснулась с его членом во рту.

“На вас нахлынуло сентиментальное настроение, доктор Самнер?”

Он пожал плечами и отвел взгляд, пряча от меня влюбленный блеск своих глаз. “Просто я радуюсь предстоящей неделе отдыха с тобой. Радуюсь свадьбе. Радуюсь тому, что в нашей компашке скоро появится малыш”.

“У меня есть вопрос по поводу правила”,- прошептала я.

Он заговорщически наклонился ко мне и прошептал: “Я уже не твой наставник по свиданиям. Нет никаких правил, кроме того, что к тебе не могут прикасаться другие мужчины”.

“Тем не менее. Ты в этом разбираешься”.

Улыбнувшись, он пробормотал: “Ладно. Выкладывай”.

“Мы вместе всего два месяца, и…”

“Четыре”,- исправил он, всегда настаивая на том, что я принадлежала ему уже с нашей первой пробежки.

“Ладно. Пусть будет по-твоему, четыре. Это плохо, если я скажу, что спустя всего четыре месяца, мне кажется, что ты мой навсегда?”

Его улыбка поникла, и его глаза стали оглядывать мое лицо, как мне показалось, с лаской. Он поцеловал меня один раз, потом второй.

“Я бы сказал, что это чрезвычайно хорошо ”. Он отклонился назад и несколько секунд смотрел на меня напряженным взглядом. “Поспи, Слива”.

Телефон, лежащий на моих коленях, завибрировал, вырывая меня из сна. Я выпрямилась, поднялась с плеча Уилла, на котором спала, моргнула, перевела свой взгляд на телефон, и увидела, что он прислал мне сообщение. Я практически ощущала, как он улыбался, сидя рядом со мной.

Я прочла смс: Что на тебе надето?

Щурясь, я напечатала ответ: Юбка и никаких трусиков. Но не раскатывай губу - после того, что со мной ночью вытворял мой парень, у меня все болит.

Я услышала его жалостливый смех. Какой кошмар.

Почему ты мне пишешь?

Он замотал головой и вздохнул с напускной усталостью. Потому что я могу. Потому что современные технологии это позволяют. Потому что мы находимся на высоте 30000 футов над землей и цивилизация дошла до того, что я могу задать тебе пошлый вопрос, который передается от космического спутника прямо в летящую “стальную трубу”.

Я повернулась и посмотрела на него, подняв брови. “Ты разбудил меня только для того, чтобы спросить, что на мне надето?”

Он замотал головой и продолжил печатать. Я снова почувствовала вибрацию телефона.

Я люблю тебя.

“Я тоже люблю тебя”,- сказала я. “Вообще-то я сижу рядом, ты, умник. И я не буду отвечать тебе сообщением”.

Он улыбнулся, и снова стал печатать. Ты тоже моя навсегда.

Посмотрев на экран, я сразу же почувствовала, как мое сердце сжалось с такой силой, что мне стало тяжело дышать. Протянув руку, я проверила струю воздуха, направленную на мое место.

И совсем скоро я мог бы сделать тебе предложение.

Я уставилась в телефон, перечитывая это сообщение снова и снова. “Хорошо”,- прошептала я.

Только предупреди, если не собираешься отвечать на него согласием, потому как я немного боюсь.

Я снова облокотилась на его плечо, на что он бросил телефон на колени, и обнял меня своей дрожащей рукой.

“Не нужно”,- прошептала я. “Мы это по праву заслужили”.

Дата добавления: 2014-12-11 | Просмотры: 567 | Нарушение авторских прав